Я заметил: говоря на чужом языке, человек не чувствует неловкости и стыда, забывает об обстоятельствах и обязательствах, не думает о прошлом, о настоящем, не смотрит в будущее.
Какая-то искусственная, почти потусторонняя параллельная реальность, сотканная из незаметной лжи, чужеродной твоим генам, где хранится тысячелетняя память обо всём, что когда-либо происходило с тобой.
Чужой язык — как чужое тело, в котором твоя душа оказалась по ошибке, каким-то мистическим образом...
Солнце плещется в окне солнечной рыбой, как в аквариуме, и штормовой ветер треплет холщовые занавески. Сегодня он такой сильный, что ставни вскрикивают на ветру, дом наполнен незнакомыми звуками, к которым я ещё не успел привыкнуть, а в тесной комнате пахнет сиренью от твоих волос, а ещё — земляной сыростью от дождя и морем.
Слушаю ветер и твоё порывистое дыхание, прислушиваюсь к головной боли — и думаю, что будет дождь, и наверное, самый длинный дождь в моей теперешней жизни.
Ты произносишь легкие, как мотыльки, слова, смысл которых я не сразу понимаю, с легким акцентом. Я прошу повторить только что сказанное тобой по-татарски. "Мин сине яратам..." — растерянно лепечешь ты, почему-то смущаясь, и украдкой смотришь на свои тонкие пальцы, где на безымянном посверкивает тоненькое золотое колечко. В этом непроизвольном жесте мне чудится что-то вороватое.
Почему-то становится неловко, я кажусь себе самому иезуитом. И так жалко мне всех нас становится, так жалко, что хочется отвернуться к стене и рассматривать трещины, не говоря ни слова, тысячу лет. Ни слова больше не говоря.
* Мин сине яратам — Я люблю тебя (татарск.)
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.