6. Багира

Танк влетел на территорию галопом. К шлее был привязан Зелёный. Точнее, не Зелёный, а руль его велосипеда.

А Зелёный расслабился. Отрабатывать поводком стал вяло и нечётко. Может, устал. Вообще, Танк чувствовал спинным мозгом, когда можно борзеть, а когда не стоит (ну это с Кузьмичом, конечно. Борзел до того, что когда у Кузьмича живот прихватывать начинает, значит, внимание рассеял, можно поборзеть немного). С Зелёным Танк продолжал борзеть всякий раз, когда ему этого хотелось или когда были на то причины. Танку надоела сегодняшняя прогулка рысью, он хотел откопать свою косточку, которая набирала вкусный душок, прикопанная недалеко от вольера. Но это потом. Первым делом ему срочно нужно выяснить, что это за незнакомая машина проехала через КПП, и что это за силуэт чёрной собаки виднеется на плацу. Поэтому когда прозвучала команда «Домой», он пошёл галопом.

Багира приехала полчаса назад и стояла метрах в десяти от машины, рядом с Кузьмичом и каким-то парнем с видом ботаника. Рывок Танка в сторону новой для Территории собаки был быстрым, резким и мощным. Он ушёл под углом градусов в 45 от направления движения. А поскольку его не сдержали, сразу же увеличил скорость. Увеличил так, как увеличивает скорость хорошая машина с мощным двигателем. Его 55 килограммов мяса без жира на хороших костях на дистанции в пять метров разгонялось очень и очень хорошо. Зелёный, сидящий на хорошем велосипеде, помехой для того ускорения быть не мог в принципе. Стажёр-велосипедист понял, что остановить велосипед не может потому, что тот привязан рулём к летящему во весь опор Танку, и направление его движения чётко и безальтернативно пересекается со стоящей машиной. Оставался лишь один вариант благополучного для него, Зелёного, заезда. Десантироваться! Он вообще умел принимать правильные решения, особенно если имел дело с Танком. Блин, почему не прикрепили его к другой собаке, более спокойной… Например, к старику Джафару? Жил бы, не тужил. А с этим упрямым мудозвоном постоянно приходится быть начеку. Десантирование прошло нормально, приземление тоже вышло нормальным, смягчённое мягкой точкой организма. Освобождённый от бремени веса Зелёного велосипед рванул вперёд и влетел в бампер машины, на которой приехал мужик с видом ботаника и Багира. Привязанный за шестиметровый маршевый поводок лёгкий горный велосипед при смягчённом хорошим амортизатором переднего колеса столкновении с преградой в виде бампера машины взмыл в небо как воздушный змей. Хотя, конечно, скорее не как воздушный змей, а всё же как горный велосипед, который решил заняться воздушной акробатикой. Привязанный к Танку, в ходе набора высоты он сделал два переворота вокруг руля, при этом блеснув в небе яркой рамой и хромированным рулем. Танк несся вперед с явным намерением вступить в переговоры с четвероногим незнакомцем (или незнакомкой) посредством поз, вздыбленной шерсти и ферромонов. Движимый мощным накачанным телом ротвейлера, велосипед, превращающийся на глазах в предмет, способный нанести нешуточный вред стоящим на глиссаде людям, летел, кувыркаясь, на Кузьмича и Ботаника. Кузьмич сориентировался быстро и голосом, способным остановить в жилах кровь, скомандовал:

– СТОЯАААТЬ!

Танк команду выполнил сразу, несмотря на то, что при этом слегка стёр подушечки лап. Ситуация смягчилась: Танк стоял как вкопанный, а велосипед описывал правильный круг радиусом в шесть метров маршевого поводка с центром в скобе в шлее Танка. Ботаник смотрел на летящий в них велосипед разинув рот, а Кузьмич пытался просчитать траекторию полёта велосипеда, чтобы понять: нужно ли броском выносить своего собеседника с места, на котором они стоят.

Велосипед не долетел. Он столкнулся с землёй в метре-двух от стоящих и развалился на части. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: скорее всего, починить его уже не дано. Рама раскололась. Хоть и карбоновая, и безумно дорогая, но удара об бетонный плац выдержать не смогла.

Кузьмич в полной тишине смотрел молча на мёртвое тело велосипеда своей мечты около минуты.

Потом его взгляд, не обещавший абсолютно ничего хорошего, медленно нацелился на Зелёного. Качнувшись влево-вправо и прокачав ситуацию, Зелёный, вероятно, сделал вывод, что танковая система автоматического наведения каким-то неведомым образом внезапно активировалась где-то в черепной коробке зама по боевой и, если проводить аналогии с Танком, то увиливать смысла нет никакого, всё равно система наведения осечки не даст. Успокоил себя тем, что если будут бить, то это полный трындец, и можно даже не сопротивляться и бегством не спасаться. Гипервентиляцию лёгких путём их прокачки Кузьмич делал еще полминуты. Его фраза со смыслом «Я тебя сколько раз предупреждал, чтобы ты Чико к велосипеду не привязывал?» была изысканно украшена самыми витиеватыми кружевами великого русского матерного.

Зелёному ответить было нечем. Да он и не пытался. Таким Кузьмича он не видел ни разу, поэтому инстинкт самосохранения подсказал ему, что лучше рот не открывать вообще.

Танк смотрел на неё.

Он отвёл голову назад, чтобы казаться ещё крупнее. Линия его спины стала идеально ровной, а задние лапы находились в идеальной выставочной стойке. На морде можно было пересчитать абсолютно все морщины, а уши аккуратно сложились на затылке. Выражение морды было как у подсосного щенка, вдоволь насосавшегося материнского молока. Достаточно глупое для Танка выражение. Такой красивой суки он не видел никогда. Даже на той единственной выставке, где побывал.

А она смотрела на него. Её звали Багира. Чёрная как сажа. С большими влажными чёрными глазами и длинными ресницами. Изящная, сильная, с короткой поясницей и длинными крепкими ногами. У неё была не такая тяжёлая голова и не такая широкая морда, как у Танка, но при этом сомнений в том, что эта красивая стерва не сможет в прыжке вырвать кусок мяса из подходящего места собаки или человека, не возникало. Причём Танк по своей внутренней классификации этой мегере поставил бы пять баллов, если бы умел считать. Но считать он не умел, поэтому на всякий случай для себя отметил, что лучше с ней быть начеку. А то того и гляди кусок ляжки на лету оттяпает и не поморщится. Сказать, что она была красавицей – не сказать ничего. Бывают же такие… Сильное тело, длинные задние лапы с шикарными углами. Глаза большие, весёлые и смелые. А шерсть… О, что за шерсть! Она лоснилась и играла на солнце как местный шёлковый халат.

Танк стоял как вкопанный и пялился на неё. Если бы сейчас ему разрешили забраться внутрь холодильника на кухне или даже предложили целый мешок маленьких свежих рыбёшек-тюлек, он бы и не подумал сдвинуться с места. Он просто стоял и смотрел. И хотя пахнул он правильно, как серьёзный настоящий охотник, забивающий свой собачий запах путём втирания в шею тухлятины (отвратительная по человеческим меркам привычка, от которой отучить Танка не могли никак), и поза была правильной, и хвост торчал настороженной свечкой, и всё вроде бы отлично, но почувствовал он, поймал себя на мысли, что сердце стучит так быстро, как не стучало никогда, и в глазах появляется какой-то странный предательский туман.

Кузьмич отстегнул от шлеи поводок и негрубо шлёпнул по холке застывшего пса:

– Танк, это Багира. Поживёт у нас немного.