5. Зеленый

Зелёный, а точнее Михаил Зеленков, сержант-сверхсрочник-контрактник, появился на заставе недавно. Сообразительный, уверенный в себе парень с круглым простым лицом и хитроватыми глазами. Отбарабанил свои честные два года и попросился сюда, в Азию, по контракту. Подзаработать или карьеру сделать хотел – в таких тонких материях особо никто не копался, да и неважно это было. Может, конечно, кто-то не из офицеров и был таким патриотом, что его занесло сюда, к черту на рога, защищать рубежи даже не своей родной, а соседней братской страны. Здесь к людям относились иначе. Смотрели какое-то время, а потом все понимали, «наш» мужик или нет. Последнее время неспокойно стало вокруг, и никто не хотел вывалиться с горы на караван с абреками, у которых стволы имеются, и при этом чтобы рядом был «не наш» парень. Зелёный производил впечатление бойца сообразительного и грамотного. Нагловатый, правда, и самоуверенный, но, может, это и неплохо. Просился в кинологи, вроде как и опыт имелся – курсы ДОСААФовские проходил когда-то, да и в армии служил всё-таки в погранвойсках. Словом, у руководства возражений насчёт приобщения Зелёного к высокому и красивому, то есть к кинологии, не было. Но и собак свободных не было, поэтому стать кинологом Зелёному пока не светило.

Кузьмич же в этом наглеце что-то видел своё, что-то в нём его привлекало. Кто знает, может, себя молодого вспоминал, может, что другое, но к Танку Зелёного иногда подпускал, в качестве стажёра. В общем и целом, со временем Танк даже почти нормально к нему стал относиться. Слегка высокомерно, но всё же терпел его на том конце поводка.

А вот знакомство у них вышло простое, незатейливое. Правда, результат знакомства вызвал громогласный, филигранно витиеватый мат Кузьмича. Тогда Кузьмич доверил Зелёному самое большое свое богатство (не считая Танка) – горный велосипед. Подарок боевых друзей. Агрегат, на котором он «выбегивал» Танка. Хороший агрегат. Он его холил, лелеял и поддерживал в отличном состоянии. Задача перед Зелёным поставлена была, в общем-то, простая – покрутиться на велосипеде с Танком километра три в невысоком темпе и назад. Подтянули потуже ошейник, даже намордник на Танка одели на всякий случай (чего он терпеть не мог, но переносил стоически). Было сказано пса с поводка не спускать (а то быстро себе найдёт приключений), петлю поводка на руку не одевать и на руль не набрасывать. Зелёный кивнул, уверенно дал команду «Рядом» и поехал. Танк без особого энтузиазма потрусил мелкой рысью за ним. Зелёный был собой горд и доволен. О норове Танка на заставе знали все. Поэтому то, что пёс побежал спокойно и почти покорно, говорило о том, что он в Зелёном увидел если не хозяина, то провожатого уж точно. Зелёный ошибался. И ошибался очень сильно. Танк побежал за ним по одной простой причине – Кузьмич стоял на КПП и смотрел им вслед. Поэтому, вскоре после того как КПП с Кузьмичом скрылся из виду, ситуация изменилась кардинально. Танк встал как вкопанный. Причём как вкопанный танк, а не трактор, к примеру. Встал и точка! Зелёный даже с велосипеда чуть не упал. Оглянулся, посмотрел на пса и дал команду «Рядом». Танк с огромным удовольствием её не выполнил. Причём даже ухом не повел, будто и не слышал вовсе. Прозвучавший тогда монолог Зелёного никто уже и не помнит, но результата он не дал ровным счётом никакого. Тогда Зелёный пошел на хитрость: привязал петлю поводка к рулю и попытался потащить упрямого ротвейлера силой. Результат – потеря равновесия и падение вместе с велосипедом. Падение положительных эмоций не вызвало, что и понятно, ведь какие уж тут положительные эмоции, когда падаешь на скальный грунт… Вот тогда Зелёный и допустил главную ошибку: рванул поводок сильно и очень требовательно. Собаке вообще такой рывок неприятен. Он означает проявление власти, абсолютной власти. Танку такое не нравилось никогда. Не любил он фамильярного отношения. Даже Кузьмич не злоупотреблял фамильярностями. Поэтому Танк очень внимательно и очень нехорошо посмотрел на Зелёного. Зелёный этот взгляд понял, он вообще-то сообразительный парень. Спокойный такой взгляд и очень недобрый. Взгляд хищника. Не собаки, а серьёзного сильного хищника, который играть не собирается и предупреждать о нападении не будет. Поэтому, когда Танк очень спокойно начал сдирать прибылыми пальцами передних лап намордник, Зелёный принял абсолютно верное в такой ситуации решение – делать ноги! Причём во весь опор и не оглядываясь. О том, как этот пёс умеет превращаться в Годзиллу, он слышал не раз, поэтому рванул к КПП что было сил. А Танк с опозданием в секунд пятнадцать, которые потратил на снятие намордника, рванул за ним. Солидно рванул, плавно, но очень резво. Зелёному повезло. Повезло крупно. Когда сопящая широкая морда была в трёх прыжках от задницы убегающего и трёпка с членовредительством была уже почти неизбежна, болтающийся на поводке велосипед застрял в камнях. Поводок выдержал рывок, шея Танка тоже выдержала рывок, хотя задняя часть собачьего туловища по инерции вылетела вперёд в красивом развороте на 180 градусов. Велосипед тоже всё это выдержал, но пострадал. Сильно.

Рывок и потревоженные камни Танка приостановили. Причём приостановили надолго, потому что Танку пришлось выдирать велосипед из западни, пятясь задом, чем он и занялся со всей серьёзностью, на которую был способен. Выдрал велосипед из ловушки, точнее, часть велосипеда, большую его часть, а меньшая в виде переднего колеса осталась оторванной и брошенной.

Кузьмич же не торопился уходить с того места, откуда Зелёный начал свою прогулку, ждал их скорого возвращения. Иначе Танк не был бы Танком.

Когда на сцене театра событий появился взмыленный Зелёный, Кузьмич усмехнулся в усы. Усмехнулся как человек, довольный тем, что не ошибся. А вот когда следом вывалился Танк, размеренно идущий почти максимальной рысью, не возбуждённый и не рассерженный, отслеживающий перемещения Зелёного с точностью самонаводящейся башни Т-82, со спокойным злым взглядом и прыгающим по кочкам и камням любимым горным велосипедом, чудом не сорвавшимся с другого конца поводка и, похоже, не доставляющим никаких неудобств догоняющему, Кузьмич расстроился. Причём недовольство проявлял очень громко, языком пушкинским, непечатным и голосом, похожим на корабельный ревун.

В тот день многие услышали немало новых даже для офицеров фразеологических оборотов, касающихся различных аспектов сексуальной жизни Зелёного и его родственников до пятого поколения.