Вызов

(Иллюстрирован авторской работой)

По истечении часа, Адам сложил зонтик и вернулся в дом. Электричества не было, поэтому он зажег свечи и начал искать рубильник запасного генератора. Наконец, после нескольких минут поисков, ученый нашарил в полутьме заледеневшую ручку и перевел в положение «Включено». Понемногу помещение стало нагреваться, и Адам уже мог снять шубу. Он, как обычно, покормил пингвинов и подогрел ужин себе. Сегодня это был суп из консервов. Вернее супом он был вчера, а сейчас это был соленый лёд с кусочками мяса внутри, так как Адам забыл включить постоянное питание у холодильника. Поужинав, исследователь снял данные с приборов и отправил их в головной офис. Потом он немного прибрался в спальной комнате и… заметил, что портрет Неила Берлингтона висит не так, как обычно. Криво.

— Ваши выходки мне уже порядком надоели. — пробормотал Адам и, поправив портрет, собирался уже идти в санузел, но…

— А я и не просил меня поправлять!

Другой человек на месте Адама отпрыгнул бы от портрета, а то и вовсе убежал бы прочь. Но Адам лишь прищурено посмотрел в глаза человеку в рамке и спросил:

— Вы что-то сказали, сэр Берлингтон? — он выждал пару секунд и закончил, — Я так и знал, ничего.

И отправился в санузел. Он еще перед дверью почувствовал что-то неладное. Медленно повернул ключ… открыл дверь и потянулся к выключателю. Чик! Включился свет. На раковине стоял пингвин и неподвижно смотрел в зеркало. У Адама резко поднялась до середины лба левая бровь. Пингвин неторопливо, словно раздраженно, повернул голову в сторону Адама.

— Что?!

Адаму и в голову бы не пришло, что ответом на это могло послужить что-то типа «Это мой санузел, глупая птица!». Поэтому он повернулся назад и заглянул в вольер. Пересчитал. Все девять. Тогда он повернулся к раковине. Никого не было. Конечно никого. А кто тут должен быть? Кроме Адама в этом богом забытом месте были только Холод и Эхо.

Исследователь умылся и лег спать.

Наутро он встал, поел, отключил побочные электроприборы, взял зонт, рюкзак и вышел, закрыв вакуумную дверь. Загорелся свет. Целая дорожка из разноцветных фонарей, вставленных в снег на шестах высотой в пару метров, вела высоко на снежную гору. И хотя полярный день длился уже три месяца, Адам невольно улыбнулся и бодрой походкой пошел вдоль меркнущих на фоне солнца огней. Идти было довольно далеко… Но не так далеко, как кажется, если затраты сил не напрасны! Стоя на вершине горы, Адам чувствовал, что он в эти минуты всем сердцем благодарен Неилу Берлингтону за то, что тот забрался так далеко в своих исследованиях Замерзшего Континента и поставил здесь базу.

Адам вздохнул всей грудью, раскрыл зонт, вставил в покрытый снегом ящик, чтобы он не упал от ледяного ветра, сполна ощущавшегося на голой вершине, затем достал деревянную, слегка загнутую широкую доску из рюкзака, включил подогрев в одежде, подсоединив ее к аккумуляторам в рюкзаке(он гордился придуманной им системой!) И, после всех предварительных операций, он, наконец, бросил доску на снег и с разбегу прыгнул на нее, из-за чего покатился вниз, вдоль разноцветных фонарей, навстречу чудаковатым пингвинам и разговаривающему портрету.

—

Уже середина третьей недели декабря, до праздников рукой подать, а начальство не выходит на связь с конца прошлого месяца. Это вызвало бы беспокойство, если бы не случалось раньше, но Адам прекрасно(насколько он себе мог позволить) помнил, что связь иногда пропадала на всю зиму(ну, то есть лето), и тогда издалека приезжала машина с ремонтниками. Роботами-ремонтниками. Люди не приезжали уже очень давно. Ни разу с тех пор, как Адам стал пользоваться блокнотом и вести собственный ежедневник, а не тот технический, что требовалось отправлять в Экологический совет. В конце ноября его попросили немного сдвинуть антенну связи, которая находилась на вершине горы. Это он сделал, его поблагодарили и сказали, что неплохо бы еще поменять Устройства Автоматического Забора Пробы, именно те, что на горе. Это Адам тоже сделал, но на этот раз ему ничем не ответили. С того самого дня стояла полная тишина. И вот сегодня Адам поменял устройства снова, на всякий случай. Он называл их «зонтами», потому что больно уж они походили на ручки от зонтов, по крайней мере, по картинкам. В жизни отважный покоритель ледяных пустошей никогда зонтов не видел и не был уверен, что увидит когда-нибудь.

Адам пообедал и прилег, вспоминая, что делал в последние дни. Ежедневная плановая проверка технического оборудования, генераторов, связи… Пустота в радиоэфире не сильно беспокоила его, но раньше это единственное, что занимало большую часть его времени. Он общался с инженерами, вносил поправки, выслушивал замечания, даже проходил дистанционное медицинское обследование. За прошедшие недели Адам от скуки научился шить(для этого пришлось распустить один из вязаных шарфов), попытался сыграть в гольф на ледяном поле, но мяч всегда уносило ветром; однажды рано утром(ученый жил по обычному расписанию, несмотря на постоянный день) он даже увидел на горизонте что-то, похожее на медведя, но, возможно, ему показалось. Опять же, это могло быть чем угодно, потому что и медведей он тоже ни разу не видел. И он мог рассказать, почему. На планете осталось не так много живности в том первозданном виде, до глобального похолодания и нового ледникового периода, который за ним последовал. Люди ожидали прихода льдов, но оказались совсем не готовы. Огромные средства уходили на поддержку развития космических программ, заселение и акклиматизация Марса шли полным ходом, но требовалось еще лет сто для подбора и стабилизации оптимальных температур. К тому же, требовалось большое количество суперсовременных огромных крейсеров, чтобы перевезти 25 миллиардов людей на новую планету, пока старая приходит в себя. Когда времени оставалось около 10 лет, все силы были брошены на постройку подземных городов и крепких надземных убежищ. Это означало, что на Марсе человечество потерпело полный провал. Несколько поколений колонистов коту под хвост. Конечно, та пара тысяч, что сейчас работают там, смогут кормить себя сами еще долгое время, но без опоры с Земли, рано или поздно, развитие застопорится, оборудование придет в упадок. После того как Вечная Зима уйдет, люди вновь поднимутся на поверхность и вновь смогут запускать в космос корабли, от колонии на Красной планете останется только несколько искусственно выращенных полей травы и пшеницы, а всю воссозданную атмосферу развеет. Неудивительно, что некоторые видели в этом волю Божью. Дав людям шанс спокойно развиваться на сплошь благоприятной матушке-Земле и расположив на соседней орбите, буквально под носом, запасную планету, более крупную и богатую на ресурсы, Создатель теперь забирал назад первую, истощенную и уставшую, превратившуюся в один большой город с высотными зданиями и заводами. Все, что так бурно и красочно описывалось писателями-фантастами, оказалось простым ослеплением надеждами и ожиданиями от, казалось бы, немалого потенциала человеческой расы.

— М-м-а-а… р-к-т-к-т-к!

Адам повернул голову и оторвался от заезженных размышлений. Пингвины недовольно сгруппировались в ближнем к нему углу вольера и смотрели на него, ожидая чего-то. Ну, точно ведь! Сам пообедал, а их покормить забыл!

Совершив все необходимые процедуры, связанные с кормлением девяти ненасытных ртов, Адам проверил радио и снова погрузился в воспоминания. Снова Вечный Холод, снова бессмысленные попытки исправить ситуацию, человечество катится в яму, все становятся более агрессивными, нервозными, порой, совершенно теряя контроль над собой. Неудивительно, что все это привело к войне. Шестичасовая война. Так это называли современники Адама. Или Шестидневная? Нет, так долго никто бы не выдержал. Адам беспокойно слез с кровати, зашелестел бумажками на столе, то заталкивая их в ящик стола, то снова доставая. Так, вот, 2329 год, месяц март. «17 марта, в 6:00 началась бомбежка наших убежищ. Ракеты сильно промахиваются, но если попадет, никому не придется хорошо. На поверхности никого. Это радует, мы не смогли бы дать отпор. Мой стол порядком засыпан пылью из-за этих взрывов, так как заклеить голый камень я еще не успел». И вторая запись. «Война закончилась, прошло не больше семи часов, урон чудовищный. Половина наших убежищ разрушена, люди намертво замерзают в руинах. Корпус, в котором живу, я также был атакован. Повезло, что ракета шла по излишне наклоненной траектории, урон причинен только верхнему этажу. По крайней мере, у меня не случился провал, возможно, кому-то понадобилась бы моя помощь»… «Провал»… Каждый раз видя это слово в своих дневниках, Адам чувствовал, как к сердцу приливает кровь. Эти шесть букв были причиной того, почему он сидел в консервной банке, напичканной оборудованием, затерянной среди Восточной Антарктиды. Адам страдал болезнью, объяснений которой не было придумано даже в те года, когда он был подростком и спокойно жил с родителями в своей комнате в убежище. Сначала, правда, лет до 10 он существовал, как и все. Но потом это произошло первый раз. После самого обычного сна Адам полностью потерял память. Он очутился непонятно где, какие-то люди что-то ему говорили, но все это не имело никаких логических связей. Потеря оказалась настолько глубокой, что бедный ребенок не сразу вспомнил, что умеет разговаривать, а лишь тогда, когда его убедили, что отражение в зеркале — это он сам. С тех лет все и началось. После нескольких случаев врачи все еще недоумевали, тогда как ученые уже придумали, как частично исправить беднягу от таких страданий. Ему внедрили, как делали это раньше с марсианскими путешественниками, «запасную память». В нее включались все необходимые функции — речь, элементарные исторические представления, семейные воспоминания и прочее. Единственное, что осталось недоступно для искусственной базы памяти Адама — это ощущение сознания собственного существования. Приходилось выкручиваться иначе. Перед своей кроватью Адам повесил зеркальную поверхность, а на нее приклеил листок, на котором написал: «Ты Адам. Мальчик, теряющий память. Читай Дневник». Да, некоторое время он обращался к дневникам, чтобы вспомнить прошедшие события. На это уходила, в среднем, пара дней. Но с течением времени объем записей накапливался, и мальчику снова пришлось обратиться к ученым, чтобы они «встроили» ему новые воспоминания. Шло время, мальчик почти забыл про длительные записи в дневники, каждые сутки заходя к программистам, чтобы «запомнить день». Война нарушила стандартный ход вещей. К вечеру 17 марта уже никто из выживших не мог тратить время на Мальчика-без-памяти. Пришлось снова вернуться к дневнику. Но все шло настолько тяжело, что Адам решил сам разобраться в нейро-программах, и, как сказал однажды глава отдела программирования, «Черт меня дери, он разобрался! Разобрался!». На это ушло полгода методичного изучения день за днем, час за часом.

Адам посмотрел в окно и увидел все туже картинку. Ледяное поле, несколько возвышенностей, долгий полярный день. Только сумасшедший мог решиться на такую работу. Или человек без памяти. Почему я оказался здесь, что привело меня в эту глушь, зачем мне это все? Такие вопросы постоянно возникали у обитателя станции после каждого провала. В 2329 году, сразу после войны, человечество оказалось на грани, за которой только хилое марсианское поселение, с большой натяжкой претендующее на звание наследника земной цивилизации. И тогда решено было рассекретить все исследования про путешествия во времени. Чего только не печаталось по этому поводу в газетах убежищ — и что всю «верхушку» уже отправили в благополучное прошлое, и что в далекое послеледниковое будущее перенесли группу колонистов, и кучу небылиц про то, что в нынешнем положении вещей виноваты межвременные террористы. Так или иначе, был объявлен набор в делегации, которые собирались отправить в начало XXI века, дабы заняться предотвращением гибели землян. Звучало это невероятно внушительно, а плакаты были один краше другого. Всех, естественно, отправить не могли, мощности не хватало. Адам прошел отбор одним из первых. Ему выдали четкие инструкции, которые он никогда ни при каких обстоятельствах не расскажет людям из прошлого. Родители, конечно же, были против — они увидят гибель людей в это вселенной, а их единственного сына рядом с ними не будет. Но с другой стороны они понимали, что их дитя окажется в лучшем мире и будет делать все, чтобы кошмарное «сегодня» (или «тогда»?) не наступило. В нелегкую миссию экспедиции выдали кучу всякой совершенной техники, но почему-то не разрешили отправить аппарат для записи памяти. Прощание прошло болезненно, но Адам не стал «записывать» подробности, чтобы не терзать себя.

И вот, уже несколько лет Адам держал службу в одном из самых холодных мест. Его база располагалась между горными массивами Гамбурцева, что недалеко от Южного полюса Недоступности. Согласно всем проведенным исследованиям, эти горы являли собой основу для «первородного ледника», то есть, самого старого. Они определяли строение чуть ли не всего ледяного панциря Антарктиды. А это значит, огромный кусок истории образования Земли, какой ее видят сейчас, в 2012, и какой ее видят уже много тысяч лет, содержался в этих горах. Без сомнений, если мир начнет рушиться, это отразится и здесь. Работа была не самой простой, но с тем, что имел Адам в своем теле — а это опыт многих поколений, опыт по физическому укреплению организма, позволял делать эту работу максимально легкой. Может, парень и рад был заняться чем-то другим, но всегда упирался в сложности, уникальность которых заставила его повесить напротив койки зеркало с надписью «Ты Адам, ты полярник. Читай дневник».

И Адам читал. В этом году, начиная с февраля, произошло четыре провала. Зимой они вроде бы происходят чаще. Записи в дневнике говорили, что один был в конце января, потом в начале марта, в первых числах июня, середине сентября. Последний отрезок длится уже очень долго, а учитывая, что на дворе декабрь, Адаму нужно было готовиться к худшему. Большего всего он боялся пропустить звонок от своих друзей, тех, с кем он пришел из своего родного мира. Регламент их группы временной коррекции позволял проводить лишь одну встречу в год, что почти без всяких вариантов установило для нее дату. Но группа работала в разных точках Земли, в удалении друг от друга. И далеко не все были начальниками геолого-разведческой службы. Адам хорошо знал только четверых. Питер был таким же исследователем, но работал преимущественно на океанских хребтах в Атлантике. Маргарет являлась послом делегации и улаживала все вопросы, связанные с работой других ее членов. Были еще два брата, которые помогали в исследовательских центрах совершать технологические скачки, но имена которых Адам, к своему страху, забыл. Ах, вот же они, их фотографии стоят на столе. Франкель и Берч — две капли клея, без которых ничего не срастается. Именно благодаря этой четверке Адам жил в довольстве в самых экстремальных условиях. Пропускать общий звонок для него означало не услышать еще целый год голоса тех, кому фактически обязан всем этим. Конечно, он мог бы просто понавешать везде напоминаний на всякий случай, но таким образом он, скорее всего, лишь напугал бы себя. Возвращение памяти происходило не столь быстро, процесс занимал примерно пару часов. За эту пару часов он мог натворить столько чудес, что до конца жизни сидел бы в офисе делегации и заполнял бы бумажки на подписи. Но все же он решился.

—

До самого конца декабря ничего не происходило. На самом деле Адам был только рад этому, так как это «ничего» не мешало подготовке к торжеству. Поэтому он закончил все дела на станции, связанные с его работой и приступил к реализации своих планов. Планов было очень много: нужно было развешивать гирлянды, которые он сам раньше мастерил, а теперь ему присылали по специальному назначению. Но назначение у них было одно — нести разноцветный свет на горным массивом, освещая все тропинки и сооружения(коих, разумеется, немного). Кроме того, нужно было расчистить сами тропинки, что больше походило на ежедневную работу, но иногда Адам просто ленился. Еще он любил понастроить фигур из снега. Снег был совсем не такой, из которого удобно лепить, потому что местные температуры лишь на несколько делений отличались от 70 градусов — даром что в теплую сторону. Впрочем, неунывающий исследователь кое-что придумал на этот счет.

— Да как же это включается… — Адам бормотал себе под нос проклятия и ругательства, пытаясь прочитать инструкцию по использованию автоматического робота-копателя. Робот ездил по комнате взад-вперед, бешено вертя ковшом вокруг себя на манер вертолета. — Хотя, из этого тоже может что-то выйти…

Напротив станции с помощью своего робота(разобравшись, наконец, с инструкцией), Адам построил небольшой загон из снега и льда, снабдив его всевозможными горками и бассейнами. Не упустил он и возможности модернизировать свой дом. Тут полярник проявил всю фантазию и упорство, что заставило его гордиться результатом. Однако, требовался еще монтаж фейерверков. Этим он занимался целый день 29-го декабря. Адам уже почти свыкся с мыслью, что провал случится где-то в последних предпраздничных часах. Он чувствовал это, как чувствовал всякий раз. Были и некоторые симптомы, вроде излишней задумчивости, но Адам и так знал, когда все случится. Так что просто доделывал свои дела и делал записи в дневник. Чему быть, как говорится…

—

…Того не миновать. На компьютерном календаре зажглась красным ячейка «ДАТА», и теперь она показывала «31 ДЕКАБРЯ». Адам настолько уморился за последнюю неделю, что кое-как добрался до кровати и плюхнулся на нее ничком, не раздеваясь. Бедняга держался на ногах больше суток, ни разу не присел. Все приготовления были закончены. Если что-то и было забыто — теперь этого уже не исправить.

Станция погрузилась во тьму. Казалось, жизнь покинула это место. Снаружи завывал ледяной ветер, словно тоже просясь войти и погреться. Пингвины сидели неподвижно, собравшись в плотную группу. Внутри было достаточно тепло, но инстинкты диктовали свои правила поведения. Компьютер молча принимал данные сигналов подстанций и «зонтов». Генераторы мирно жужжали в подсобном помещении. Минута проходила за минутой, увлекая с собой следующую, а та — следующую за ней. Прошел полдень и теперь уже во всем мире в разных часовых поясах начали постепенно сгущаться сумерки. Люди на Земле еще быстрее заспешили в своих последних делах в этом году, накрывали на столы, включали праздничные огни, звали гостей, заворачивали подарки, делали последние покупки. В залах, комнатах особняков и квартир появлялся запах хвои. Наступало время чудес, волшебных преображений и неожиданных находок. Почему бы этому невероятному духу празднества не прийти в одиноко стоящие среди покрытых многометровым ледяным панцирем гор постройки, единственный обитатель которых старается, чтобы у всех людей было лучшее будущее, чем случившееся с ним?

Резкий, разрывающий установившееся спокойствие, треск будильника заставил проснуться даже холодильник, от чего тот сменил тихий шумящий гул на интенсивный и громкий. Пингвины в страхе забегали по небольшой клетке, спотыкаясь, сталкиваясь друг с другом и вереща. Что могло быть хуже, чем проснуться от шума и гама в новогодний вечер? Адам может и ответил бы сразу, но не сейчас. Он резко вскочил, чуть не упав с койки, пытаясь не удариться головой о полку над ней. Растерянный вид исследователя был совсем не случайным. Он с трудом припомнил что-то из своего прошлого, но окружение настоящего привело его в совершенный ужас! Маленькая комнатка, толстые изолирующие двери, шум вокруг сводили с ума. Адам еще раз обвел помещение взглядом полным удивления, смешанного со страхом. Где это он оказался? Тут он заметил зеркало и человека в нем, снова испугался и отпрянул от него. Но, поняв, что человек делает то же самое, вспомнил, что такое «зеркало» и успокоился, признав в «двойнике» себя.

— Постарел ты, дружище, — сказал, улыбаясь, Адам и сорвал записку с рамки зеркала. — Так, что тут у нас? «Молодец, если узнал себя в зеркале! Слезай, на столе следующая записка!». Ну, прямо чудеса какие-то!

Адам спрыгнул, надел меховые тапочки(подогрев пола работал на отметке «низко») и подошел к столу. На нем поверх вороха книг и других бумаг лежала еще одна записка, на этот раз большая. Интересно, кто их оставил? Другой обитатель этой… а что это, собственно? Ладно, записка представляла собой целую инструкцию. Адам зачитал первый пункт.

— Пройди в следующую комнату. Прошел… Господи, откуда здесь пингвины?! Я что теперь, живу на льдине?

Адам схватился за голову обеими руками и смотрел на хаос смешных черно-белых птиц. Одна птица остановилась и подошла вплотную к барьеру, не сводя глаз с Адама. Недоумевающий исследователь медленно, аккуратно наклонился и тоже посмотрел в глаза птице. Пингвин стоял и стоял, смотрел и смотрел…

— Г-Г-А-А!

— А-а-а! — Адам в полном ужасе отшатнулся, неуклюже свалив журнальный столик, — Какого черта?!

Час от часу не легче. Адам прочитал следующую строку: Открой выходную дверь и выпусти пингвинов, указав им рукой, куда идти, иначе они разбегутся. Сделаю, только сначала найду выход. А, вот же он, под огромной надписью «ВЫХОД». Он открыл дверь и воскликнул от удивления. После отсека выравнивания температур Адам увидел пещеру изо льда. Туда этим беспокойным ребятам и дорога. Он осторожно подошел к клетке и отодвинул затвор. Потом тихо ступая, отошел назад и звонко хлопнул в ладоши. Пингвины, за секунду до этого метавшиеся, как сумасшедшие, остановились и с важным видом посмотрели на источник звука.

— Э-э-э, сюда, пожалуйста. — Адам просто представить себе не мог, как надо обращаться с пингвинами.

На свой призыв в ответ он услышал еще более оглушительный крик и зажмурил глаза, чувствуя, как десятки маленьких лапок сотрясают пол, и осчастливленные свободой птицы несутся мимо него, задевая его ноги и переворачиваясь о его тапочки. Потом все затихло.

— Ну ладно, это было захватывающе. Что мне еще сделать? — Адам уже улыбался. Любопытство победило страх перед неизвестным. — «Одевайся», «Подними рычаг рубильника» и «Выходи вслед за пингвинами». Уже иду.

Адам вышел, протиснувшись в пещере, и тут же поскользнулся, упал и покатился по ледяной горке, лихо закручивавшейся в разные стороны. По пути Адам увидел, что вокруг полно других разных сооружений. Он резко слетел прямо в сугроб. Мороз и прилипший снег сковали мускулы лица. Адам поднялся и отряхнулся. Он стоял в центре обнесенного трехметровой стеной парка развлечений. Все фигуры и аттракционы были сделаны изо льда, верхушки стен были оплетены гирляндами. Выпущенные пингвины весело бегали по огражденной территории.

— Сегодня что, Новый Год? — воскликнул Адам. Словно услышав его, у одной из стен загорелась стрелка. Адам увидел ее, но поднял перед глазами смятый листок. — А что по инструкции? Идти к стрелке.

Дойдя до стрелки, он обнаружил дверь, которую изображала простая широкая доска, вставленная в отверстие в стене. Сначала дверь не поддалась, но после нескольких мощных толчков плечом доска со скрипом повалилась на снег, и Адам увидел за ней много дорожек, так же обрамленных освещением: вдоль расчищенных импровизированных тротуаров шли фонари, вся конструкция которых(за исключением лампочек) тоже состояла из замерзшей воды. Одна из дорожек уходила далеко наверх, на какую-то возвышенность.

— Да где же я? Несомненно, сегодня какой-то праздник, вполне возможно, действительно Новый Год. Но где все?

Сначала невольный участник происходящего думал, что он до сих пор в своем времени, тем более что и обстановка указывала. Но сейчас он вспомнил, что отправился в прошлое. Он прочитал следующую инструкцию и пошел вверх по тропинке. Он топал по скрипучему снегу, понемногу промерзая. Но когда добрался до вершины, он обнаружил там какой-то механизм, на который не стал обращать внимания, а также странную штуковину, предназначенную явно для того, чтобы сидеть на ней. Адам хотел снова свериться с запиской, оставленную, он уже не сомневался, им самим, но резкий порыв ветра выдернул листок из рук и пустил его в вольное путешествие по ледяным просторам. Между пальцами Адама остался зажат небольшой кусок угла бумаги. Он поднял его и осмотрел под светом фонаря. Там было мелко подписано: «… дайся этим», но что-то подсказывало Адаму, что полностью это звучало как «Наслаждайся этим». Исследователь еще раз посмотрел на долину внизу. Его взору предстала потрясающая картина. В лучах низкого полярного солнца стояли маленькие строения, облепленные разноцветными огнями, откуда доносились крики забавных птиц, которым, наверное, уже тоже стало холодно, прикинул Адам. Тут он машинально вскинул руку и посмотрел на часы. Что это? Уже почти полночь! Нужно торопиться! Вскочив на ледянку, Адам понесся вниз, вдоль летящих навстречу фонарей. Внезапно прогремел сильный хлопок, больше похожий на взрыв, и скользящий с горки вскинул голову. Позади него в небо неслось несколько последовательно выпущенных осветительных ракет. Неожиданно, одна из них разорвалась сотнями фиолетовых и ярко-голубых искр, за ней следующая, уже в зеленых тонах, а потом и все остальные. Наблюдая за всем этим с абсолютно замерзшим лицом, Адам засмеялся, а затем издал радостный клич и резво дернулся, подняв руки в порыве эмоций. Ледянка накренилась, и седлавший ее полетел кубарем вперед. Остановившись, и приглядевшись, Адам приметил приближавшееся транспортное средство на воздушной подушке. Добравшись до базы, ее обитатель обнаружил, что его поджидают два робота с инструментами в руках.

— Что починить, господин исследователь? — вежливо поинтересовался один из них.

— Да, собственно, даже не знаю… — промямлил в ответ хозяин станции.

— Ваш звонок уже состоялся, и мы можем приступить к поиску неисправностей?

— Звонок?

— С вашими коллегами, сэр. Ежегодное совещание.

Точно! Звонок от друзей! Память полностью вернулась к Адаму и он буквально полетел, скользя и падая, упорно взбираясь на горку, ведшую к двери станции. Он буквально скинул всю верхнюю одежду на пол и прыгнул за стол, на котором стоял компьютер. Сбросив со стола все, что на нем лежало, он включил монитор, камеру и увидел мигавшее приглашение присоединиться к разговору. Левая рука потянулась к мышке и нажала «Ответить». Улыбавшиеся друзья увидели в своих экранах покрытое инеем и радостное, каким оно никогда не было, лицо Адама и замолкли, заворожено глядя на него.

— Привет?