«Зеркальный сон», Фомальгаут Мария

ВНЕКОНКУРС — проза

— А мне зеркала сегодня снились… а вы не знаете, к чему зеркала снятся?

Пожимаю плечами.

— Ой, не знаю я… что-то в сонниках не разбираюсь.

— Ой, а я вот тоже не разбираюсь… вот снились зеркала, а к чему, не знаю. А я во сне видела, там катастрофа какая-то случилась, уж не знаю что… и люди все умерли.

Наигранно ахаю.

— На земле все люди умерли?

— Да нет, не на земле… в городе в каком-то… или в районе… и люди умерли, а от людей одни зеркала остались. Я вот так и не поняла, как это, люди умерли, а зеркала остались…

— Да. Странно.

— И потом музей этих зеркал открыли. В память о катастрофе. И туда прийти можно… люди своих родных искали, думали, какое зеркало какой человек… Там даже цветы перед зеркалами оставляли… хлеб… сигареты…

Киваю.

— Поминали умерших.

— Ну и вот… и вроде у меня там сын тоже погиб…

— Ваш сын?

— Да в том-то и дело, что по-настоящему нет у меня никакого сына! А тут во сне так четко все было, вот знаю я, был у меня сын, и он погиб там… и вот хожу, сына своего ищу…

— Интересный сон.

— Это вроде как военные там какое-то оружие испытывали… и от этого люди в зеркала превратились.

— Невероятно.

— Я еще жаловаться хотела… ну, во сне хотела жаловаться, что сына моего угробили… а мне там люди сказали, не жалуйтесь, а то вам военные память сотрут.

— Ух ты…

— Вот… мне это приснилось все, вот чего-то я так волнуюсь…

— Ну что вы, не надо волноваться. Нервные клетки не восстанавливаются.

— И то правда.

— Выдумали тоже. Из-за снов переживать.

— Ой, знаете, я из-за всего так волнуюсь…

— А зря. Мне вообще вчера приснилось, что я в аварию попал… и ничего. Утром встал, на работу собрался, как ни в чем не бывало…

— Ну, вы молодец… я вот так не могу.

— Сможете… я вот тоже не сразу научился… маленький был, фигню какую-нибудь потеряю и реву…

— Вы извините, что я так… время у вас отнимаю…

— Да ничего, ничего…

— Да я же вижу, вы человек занятой… генерал… а я тут лезу… просто вот как это приснилось… и я вот думаю…

— Да не надо об этом думать.

— Вот я тоже так думаю… а на душе неспокойно.

— Да не надо. Успокойтесь. Все хорошо будет. Правда-правда.

Женщина уходит. Делаю пометку в блокноте — получилось.

Из холла поднимаюсь в лифте на третий этаж, где комната с зеркалами. Офицеры уже убрали двух убитых, и цветы под зеркалами убрали, цветы-то зачем, лежали бы, никого не трогали.

Иду мимо зеркал, не слышу, но чувствую их безмолвные крики. Я их знаю. По именам. Всех. Я-то знаю, кто есть кто в отличие от родственников.

— Разрешите доложить…

Оборачиваюсь.

— А чего шепотом подкрадываемся, пулю в лоб хотим?

— Никак нет.

— Вот и я так думаю. Ну чего случилось?

— Заговор.

Рушится мир.

— К-какой заговор?

— Да вот… среди них… — офицер показывает на ряды зеркал, — я тут по датчикам посмотрел… они ауры свои объединяют… вырваться хотят… в мир…

— Где узел объединения?

— Не могу знать.

— А кто может? Я вас на что держу, подкрадываться шепотом, меня пугать? Всё-то вас учить надо… вот, смотрите… пики активности сходятся…

— Четырнадцатое зеркало.

— Оно самое. Полещук Николай Сергеевич… вот он… лидер восстания…

— Это его мамаша сейчас здесь выеживалась?

— Ну…

— И… что с ним делать?

— А то сами не догадываетесь… все-то вас учить надо…

Подхожу к зеркалу.

Размахиваюсь.

Отворачиваюсь, когда осколки хотят ужалить лицо.