«Доброта», Никишин Кирилл

Наконец-то я дома. Трудовая суета закончилась, и можно расслабиться.

— Привет, папочка!

— Привет, рыжая!

Дочка всегда меня встречает. Это ли не счастье — приходить домой и видеть, что тебе кто-то рад?

— Как дела в школе? — ставлю пакет с продуктами на пол. Бутылки на дне пакета предательски звенят.

Дочка смотрит с укоризной:

— Опять пиво?

— Да… — вздыхаю я, — Валюш, ну ты же понимаешь: папа устал, папе надо отдохнуть.

— Понимаю.

Понимает, но все равно осуждает. Осуждает и все равно любит. Хорошо, когда тебя кто-то любит, несмотря ни на что. Жена уже мозг бы проела. Слава Богу, она сегодня работает в ночную смену.

— Ну, так как в школе? — продолжаю я.

— Нормально. Четверку получила.

— Четверку? По какому?

— По математике, — дочка берет тяжелый пакет и тащит его на кухню. Хозяйственная.

— Молодец! — кричу через всю квартиру ей вслед, — А что с уроками?

— Все сделала! Кроме ИЗО. Поможешь?

Слышу, как она разбирает продукты. Чудо, а не ребенок!

— С ИЗО? Ну, ты же знаешь, что я рисую хуже, чем ты в саду рисовала.

— Да я сама нарисую. Просто я не знаю — как?

— Как что?

— Как нарисовать доброту?

Мою руки. Шум воды не дает продолжать разговор, дочурка подходит к ванной и вопросительно смотрит на меня. Я отвечаю ей тем же.

— Вам задали нарисовать доброту?

— Ага.

— Мда… Задачка… Ну сейчас, погоди, папа переоденется, и мы что-нибудь придумаем.

Переодеваюсь и иду к Валюхе в комнату. Мда… Доброта… Смотрю на ее наработки.

— Во! Лошадка! Отличный рисунок! Чем не доброта?

Рыжая смотрит на меня с ухмылкой:

— Пап, ну ты чего? Разве лошадь — это доброта?

Да, Валюху не обманешь. Лошадь — это всего лишь лошадь. Хотя лично я злых лошадей не встречал.

— А если нарисовать рожицу с улыбкой? — ничего более оригинального я придумать не смог.

— Это будет радость.

— Хм. Да, это будет радость. Так, секунду. Папе нужно глотнуть вдохновения! — я встаю и иду на кухню. Наливаю в кружку пиво и припадаю к ней. Первая кружка обычно уходит залпом. Вот! Так-то лучше. Организм тут же отзывается благостным расслаблением. Хм. Доброта. Доброта — это ж… А что такое доброта?

— Ну а ты как думаешь? — возвращаюсь к дочке в комнату, — Что такое доброта?

— Не знаю. Когда все хорошо, и все любят друг друга.

— Любят… Да. Почему бы и нет? Ну, тогда нарисуй сердечко!

— Пап, это не то!

— Как это? Ты ж сама сказала.

— Сердечко — это любовь! — рыжая аж вспыхнула недовольством, — Разве ты не понимаешь?

— Блин, тогда я не знаю, чем тебе помочь! — вспыхиваю я в ответ и тут же успокаиваюсь, глядя в ее голубые глаза, — Ладно, давай так, ты нарисуй сердечко, а папа еще подумает на кухне.

Вторая кружка пива освежает мысли. А может, мне только так кажется. Доброта. Кто у нас добрый? Собаки. Ну, собаки бывают и злые. Они скорее преданные. Да, собаки преданные. За это их и любят. И они ведь всегда преданные, как будто и не могут быть другими. И им ставят это в заслугу. Хотя какая заслуга в том, что ты преданный, если ты такой от природы? Это все равно, что хвалить рыбу за способность плавать. Преданность ценна, когда она является твоим осознанным выбором, но что-то я отвлекся. Время тянется медленно, неуклюжие мысли никак не хотят идти в голову. Вслед за второй кружкой наливаю третью. Дочка сидит в своей комнате. Обиделась.

Кто еще у нас есть добрый? Бабушка с дедом были добрыми. Но разве нарисуешь их добрыми? Как вообще нарисовать что-то добрым? А злым? Допиваю третью кружку. Мысли перекинулись на еду. Надо бы поужинать, но дочка ждет моей помощи. Наливаю четвертую и иду в свою комнату. Ложусь и на кровать и предаюсь размышлениям.

Действительно, пойдем от противного. Как нарисовать зло? Ну, у зла как раз образов хватает. Все, что убивает — это зло. А добро? Все, что рождает? Рождает тех, кто убивает? Хм.

Я не замечаю, как погружаюсь в сон. Воображение рисует разные образы. Розовые пони скачут по поляне из сахарной ваты, цокают золотыми копытцами. Маленькие зеленые чудики с серебряными дудочками выскакивают из шоколадного леса и наигрывают волшебную мелодию. Гармония. А может, это и есть доброта? Пони и чудики расплываются в разноцветные круги. Круги расширяются и исчезают, словно салют. Буйство красок! Салют рисует причудливые узоры. Красота! И вдруг я вижу себя маленького. Я качусь на велосипеде. Ветер в лицо, но мне не холодно, на улице лето. Я вдруг падаю, хочется плакать, но тут отец подбегает, треплет меня по голове, улыбается и подбадривает: «До свадьбы заживет!» И на душе сразу тепло. До свадьбы заживет… А вот и свадьба! Да, это было волшебное чувство! Столько надежд было тогда! Мы верили, что всё всегда будет хорошо! И куда всё ушло? А может, всё это вместе и есть доброта? Рождение Валюхи. Столько переживаний, и наконец, вот она! Рыжая! Как и мама. Стоп. Валюха. Черт!

Я просыпаюсь. За окном уже ночь. Блин! Я ведь даже не покормил рыжую ужином! Иду ее проверить. Спит. На столе рисунок, на котором лохматый дядька, так она обычно рисует меня, а снизу подпись: «Папа бросил пить!» Меня охватывает негодование. Бросил пить? И это доброта? Я что, алкоголик, что ли? Я вполне могу не пить, если захочу. Просто… Просто так легче. Блин, доча, ну ты же всегда понимала меня! И тут такой удар в спину!

С трудом борюсь с желанием порвать рисунок, но что-то останавливает меня. Доброта! А может, это стремление к лучшему? Стремление, идущее вопреки сложившимся обстоятельствам. Может быть… Да! Точно! Беру карандаши. Рисовать — не мой конек, но внезапный порыв сглаживает недостатки техники, и я рисую рядом со своей фигуркой жену и дочку, а затем дописываю: «И ведет самых дорогих людей на свете гулять.» И на душе снова так тепло.Все! С бухлом надо завязывать! Я ж могу? Могу. Ужинаю и ложусь спать.

***

Бужу дочку перед уходом на работу, ее глаза полны обиды, а когда возвращаюсь с работы, взгляд у нее, как у нашкодившего щеночка.

— Ну, как оценки?

— У нас двойка! — кричит жена с кухни.

— Учителю не понравился твой рисунок? Ты уж извини, я там чуть-чуть подправил.

Рыжая опускает глаза:

— Я его не сдала…

— А что так?

— Прости меня, папа! — Валюха обнимает меня.

— За что, глупенькая? Это ты меня прости.

С кухни снова раздается голос жены:

— И когда ты поведешь самых дорогих людей на свете гулять?

— В выходные! — отвечаю с улыбкой. Она не видит, что я улыбаюсь, но уверен, что чувствует. Всегда чувствовала.

— Мы с Валей решили рисунок в рамке на стену повесить. Ты не против?

— Я? Разве я могу быть против доброты? Нет, конечно. Давайте так, вы купите рамку, а повешу я сам.