«Ночное рандеву или сон в зимнюю ночь», Katriff

— В современном царстве, в нашем государстве, в одной из многоэтажек проживала девочка. Родители звали ее Василисой, а бабушка добавляла — прекрасная. Василиса часто гостила у нее. Свежий воздух, катание на санках, коньках — было весело. Она старалась научиться тому, что умели местные ребята. Но у нее не получалось — все время на кого-то наступала, что-то ломала, падала. Ребята, смеясь, дразнили ее Василисой-ужасной…

Раздался звонок, и я перестала сочинять сказку. Открыла дверь — на пороге стоял почтальон, в синей форме и черной, блестящей фуражке.

— Здравствуйте. Вам телеграмма, — улыбаясь, сказал он.

— Спасибо. Форма у вас красивая, — заметила я.

— Это для праздника. Повышаем культуру обслуживания перед Новым годом. До свидания, — ответил он и ушел.

Я развернула бланк — телеграмму прислала бабушка. Положила ее на стол — родителям вечером покажу. Сама легла на диван и стала придумывать сказку дальше. Часы на стене громко тикали, кот Васька мурлыкал, глаза сами закрылись и я…

… снова оказалась у стола с телеграммой в руке. Там сообщалось, что наша родственница Клавдия Кикиморовна заболела. Бабушка поехала к ней и приглашала меня погостить у них на Новый год. Далее был адрес: деревня Сказочное, улица Болотная, дом три. И уточнялось: билет на «Зимний экспресс» оставлен в кассе на вокзале. Мне захотелось увидеть бабушку, но она никогда не рассказывала о своей родственнице и деревне Сказочное.

Автобус остановился у здания вокзала. Касса была открыта только одна, с табличкой «Зимний экспресс». Я подошла и покашляла — кассир подняла глаза. Она выглядела старой и не очень приятной внешне. На лице выделялся огромный, немного загнутый вниз нос. Сразу вспомнились картинки из книг со сказками. «Вылитая Баба-яга», — подумала я и невольно засмеялась.

— Здравствуйте, мне нужен билет на «Зимний экспресс». Я Василиса, еду…

— Нечего меня так разглядывать, смеется еще. Вот билет. Бабушка ваша звонила — просила, а так бы не дала. Второй перрон, 4 путь, — грубо оборвала меня старушка.

— Спасибо, — поблагодарила я, но окошко захлопнулось.

Надо же, и по характеру баба-яга, бывает же такое.

— Осторожно! — неожиданно раздался голос.

Когда подходила к кассе, там никого не было, точно помню. Сейчас здесь стоял маленький старичок. Лохматые седые волосы выбивались из-под меховой шапки-ушанки. Одет он был в серый тулуп, ватные штаны и валенки.

— Извините, не заметила. Здравствуйте.

— Привет в обед. Я Кузьма Иванович, домовой, потомственный. А ты кто будешь?

— Домовой? — удивилась я и выпалила, — Василиса-ужасная.

— Тебя и жду, — обрадовался старичок, — только Клавдия Кикиморовна говорила, что ты Василиса-Прекрасная. Да ладно, и «ужасная» сойдет.

— А вам что от меня надо? — испуганно спросила я.

— Надо-шоколада, — захихикал он, — посылку бабушке передай, вот эту сумку. Сам бы отвез, да билетов нет. Смотри не развязывай и глаз с нее не спускай.

Посмотрев на старую, потрепанную сумку с истертыми ручками и я хотела было возразить, но возражать было уже некому. Чудеса! Не приснилось же мне это. Вздохнув, взяла сумку и пошла на перрон. Поезд с синими вагонами и надписью «Зимний экс-пресс», ждал пассажиров. Я нашла свой вагон и протянула проводнице билет.

— Здравствуйте. Замерзли, наверно? Поедем, чаю принесу, — сказала она.

Войдя в купе, села к окну. Поезд, весело загудев, выпустил в небо белый столбик пара и поехал. За окном медленно проплывали заснеженные дома и дороги. От порывов ветра деревья размахивали ветвями, будто желая удачного пути. Вековые ели засыпало снегом, и казалось, что они укутались белыми пуховыми платками. Большие сугробы напоминали сказочных животных, застывших в причудливых позах. Красиво…

В дверь постучали.

— Войдите, — сказала я.

— Чаю не желаете? С малиновыми веточками? — открыв дверь, предложила проводница.

— Спасибо, нет. Еду в деревню Сказочное, подскажите, когда выходить?

— Ты Василиса-прекрасная?

— Ужасная, — поправила я ее.

— Да, как же, как же, Клавдия Кикиморовна предупреждала. Мы с ней давно знакомы. Это она малиновые веточки к чаю заготавливает. После Кощеевки твоя остановка.

Посмотрев еще немного в окно, вспомнила про сумку. Нехорошо, конечно, лазить по чужим вещам, но хотелось знать, что везу. Старичка видела в первый раз. Странный он какой-то. Может, наврал все, а тут — бомба. Осторожно расстегнув молнию, заглянула в сумку — оттуда на меня кто-то смотрел желтыми глазами и шипел. Я вскрикнула. Из сумки показалась черная голова, и лохматый кот с громким: «Мяу!», запрыгнул на верхнюю полку, и наступила тишина. Немного посидев, я не выдержала.

— Эй, слезай!

— А ты кто? Леший Михрютка? — промяукали сверху тонким голоском.

— Нет, — уверенно ответила я.

Кот медленно слез с полки. Он посмотрел на меня хитрыми глазами, пригладил лапкой шерсть и усы и заговорил.

— Позвольте представиться — Василий, кот. Ученый, между прочим, целых три класса образования, — с гордостью заявил он.

— Василиса, ужасная, — заикаясь от удивления, промямлила я, — А зачем тебя в сумку посадили?

— Это Кузьма Иванович придумал. Не хотел, чтобы леший Михрютка меня увидел. Клавдия Кикиморовна заболела — ревматизм. Если не вылечить, то ее положат в больницу. Знаешь, как плохо в больнице на Новый год лежать? Но это не самое страшное. Она работает заведующей нашего клуба и без нее елки для детей не будет и праздника то же.

— Почему? — удивилась я, пытаясь погладить кота по шерсти. Хотела понять, настоящий он или я просто сплю.

— Потому что хулиганье наше местное вроде лешего Михрютки, Кости по кличке Кощей, займут клуб для своего сборища. Пригласят с окрестных деревень таких же, как они и будут хулиганить, людей пугать и обижать. Только Клавдию Кикиморовну боятся. А у меня шерсть лечебная, от радикулита хорошо помогает. Ну, и лекарства разные Кузьма Иванович в сумку тоже положил. Велел передать, поняла?

— Поняла, — кивнула я, — доставлю тебя в лучшем виде. Поесть хочешь?

— Хочу молока… и, рыбки… муррр…

Я отправилась к проводнице за едой, но увидела странного человека, заглядывающего в каждое купе вагона. Он был одет в свитер с закатанными рукавами и меховую жилетку, на молнии которой болтался хвост белки. Его руки были покрыты замысловатыми татуировками, на голове красовалась повязка с черепами. Открыв дверь моего купе, он улыбнулся и дернул стоп-кран. Потом вошел и закрыл дверь. Поезд резко затормозил, я упала и больно стукнулась коленкой.

« Наверно, это леший Михрютка», — мелькнуло у меня в голове, и я побежала обратно.

Открыла дверь — но там уже никого не было. Ни сумки, ни кота. Только через открытое окно дул холодный ветер.

— Украл, вот ворюга, — разозлилась я.

Схватив вещи, вылезла через окно и прыгнула в снег — без кота не могу к бабушке приехать. На заснеженном поле отчетливо виднелись следы, и я пошла по ним. Скоро они привели меня на кривую дорожку, где виднелся указатель «Кощеевка». Дорога дальше была утоптана, и следы пропадали. Показалась старые, покосившиеся дома, лай злых собак раздавался в каждом дворе. Неприятное местечко. За одним из заборов увидела худенького мальчика.

— Привет, тебя как зовут?

— Кай.

— Необычное имя, как из сказки. Хочешь конфету шоколадную?

— А что это такое?

— Ты конфеты никогда не ел?

— Нет. Я ел только льдинки. Они холодные и безвкусные.

— Конфеты — это такое, такое… сладкое, приятное. На, бери, угощайся. Ты не видел здесь странного человека с сумкой?

Кай развернул одну конфету и съел. Его лицо расплылось в довольной улыбке.

— Спасибо, очень вкусно. Видел, он у Кольки Кощея в доме. Не ходи к ним.

— Они кота у меня украли, вернуть надо, — объяснила я и пошла.

У калитки, облокотившись на забор, стоял парень. Такой худой, что казалось, кости просвечиваются через кожу. Черная потертая куртка с золотыми пуговицами, на шее цепи, джинсы рваные на коленках. Пальцы обеих рук его были обвешаны перстнями в виде черепа, в левом ухе блестел золотой крест.

— Привет, ты Колька Кощей?

— И че?

— Твой дружок Михрютка украл у меня кота. Отдайте.

— Не-а.

Оттолкнув Кольку, хотела пройти в дом, но он ловко поставил подножку и убежал. Упав лицом в снег, я заплакала.

— Что же сегодня за день такой? То кот со мной разговаривает, то лицом в снег падаю. Мне без кота к бабушке нельзя. Что делать-то?

Кто-то тихонечко положил руку мне на плечо. Я оглянулась.

— Пойдем со мной, — предложил мне Кай.

В доме Колька Кощей и Михрютка спорили, кого пригласить в клуб. Кот у них и Клавдию Кикиморовну теперь положат в больницу. Вот они теперь повеселятся! Василия веревкой за шею привязали к ножке стола, где лежали мыло и бритва. На сборищах модно было иметь при себе редких животных. Вот они и решили побрить его наголо, чтобы стал похож на известного кота-сфинкса. Одно ухо уже было выбрито, но Василий продолжал громко мяукал и сопротивлялся. Кащей и Михрютка, пытаясь его удержать, не заметили, как открылась входная дверь и появилась фигура в белом одеянии. Под капюшоном злобно горели глаза, в руке — блестела коса. Фигура жутко засмеялась.

— Всех к себе заберу!

Леший и Колька остолбенели и, громко икнув от страха, бросились к окну. Разбили стекло и убежали, прыгнув в сугроб. Фигура в белом одеянии пошла вперед. Но, задев край стола, упала с жутким грохотом и развалилась пополам. Из одной половины вылезла я, потирая ушибленную ногу, из другой — Кай, снимая с головы тыкву.

— Здорово мы их, Василиса, видела, как они испугались? — закричал он с восторгом.

Отвязав несчастного Василия, посадила его в сумку. Он тихонько всхлипывал и жаловался, что побритое ухо очень мерзнет.

— Как мне дойти до деревни Сказочное? — спросила у Кая.

— Иди через поле к реке, там увидишь, — махнул рукой он.

Выйдя на улицу, пошла по узкой тропинке. Показались прибрежные кусты. Из-за них неожиданно выскочили леший Михрютка и Колька Кощей и начали кидать в меня снежками.

— Не уйдешь! — закричали они, — Отдай сум-ку! Отдай!

Добежав до берега реки, я оступилась и покатилась кубарем вниз. Снег набивался за воротник, в рукава и царапал лицо. Я заплакала, слыша, как Колька Кощей и Михрютка, радостно крича, бегут за мной. Вдруг послышался звон бубенцов, и на заснеженной реке показалась тройка лошадей. Парень на козлах лихо засвистел и щелкнул кнутом, подгоняя рысаков. Михрютка и Колька Кащей трусливо побежали в кусты. Я им вслед показала язык и погрозила кулаком. Подъехав ко мне, кони, встав на дыбы, остановились.

— Привет! Что, обижают? — спросил участливо парень и предложил: — Давай довезу. Ты куда идешь?

— В деревню Сказочное, к Клавдии Кикиморовне, — ответила я, запрыгивая в сани.

Тройка понеслась по снегу. Ветер обжигал щеки, снег летел в лицо. Кот Василий дрожал в сумке от холода и пережитого страха и тихонько ворчал.

— Меня, ученого кота побрить! Сделать голым сфинксом, чтобы все мыши в доме смеялись! Не прощщщщщу!

Погладив по шерстке, я прижала его к себе и он, замурлыкав, затих. Вот промелькнул указатель «Сказочное», впереди показались дома, раскрашенные в яркие цвета. Сани остановились около домика с резными ставнями. В окно смотрела бабушка и махала рукой. Взяв сумку, слезла с саней.

— Спасибо.

— В клуб придешь?

— Приду, — смутившись, ответила я, и, толкнув калитку, пошла по дорожке к крыльцу.

Но не зря меня прозвали Василисой-ужасной. Открыв дверь в дом, споткнулась об порог и упала. Потирая опять ушибленную ногу, заохала. Вышла бабушка, обняла меня и как в детстве стала утешать.

— Ничего, внученька, не переживай, до свадьбы заживет!

" Интересно, до чьей?" — подумала я и, хромая, вошла в дом.