15 (39, 40)

39. Nothing. Depeche Mode.

www.youtube.com/watch?v=PaFFzHPUR2o

Я пришел к Киту ровно в семнадцать. Он ждал меня с тем же кофе, но пил его сам, щедро приправляя коньяком.

С первых минут стало понятно, что его интересовало только одно: от кого я получил сведения.

— Кончай кривляться. — Безногий смотрел на меня в упор. — Мне нужна конкретная информация. Хочешь — заплачу?

— Очень, — сказал я. — Особенно, если много. Но повторяю: мне кто-то позвонил по телефону. Голос незнакомый. К тому же телефон сильно искажает.

— Хорошо. Если я прокручу на магнитофоне разговоры своих людей, ты узнаешь?

— Постараюсь, — сказал я. — Но многих ли из них я вообще слышал?

— Да уж постарайся. — Безногий достал кассету.

Зазвучали голоса. Я не вникал в смысл фраз, похоже, его и не было — так, отрывки разговоров. Но меня поразил сам факт наличия подобной кассеты у этого человека.

Неожиданно раздался голос Бахи:

— Террором мы не подчиним город. Наверняка возникнет оппозиция. Надо быть невидимками, а не громила…

Безногий остановил кассету и впился глазами в моё лицо.

— Он?

— Нет, — сказал я уверенно, — но со сказанным я согласен. А по телефону был другой голос. Грубоватый такой. Шепелявый. Через каждое слово — «говно».

— Блефуешь, сукин сын! — Безногий выдернул кассету из магнитофона. Похоже, ему больше нечего было сказать. Мне показалось, что сейчас он покажет на дверь, а я ещё не выполнил задуманное. Надо было обязательно его разговорить, чтобы он хоть что-то сказал о своей банде, или о задуманном убийстве. Как можно разговорить подобного типа? Надо или льстить, или раздражать. Льстить было противно.

— Вообще-то я пришёл не для того чтобы помочь тебе найти предателя. Потому что раскол в ваших рядах меня радует и того, кто этому способствует — считаю героем. Я пришёл сказать, что Олег мой друг. Наверное, лучший за всю жизнь. Сегодня вечером я уезжаю и с вашей побитой командой, надеюсь, никогда больше не столкнусь. Но если случится что-то с Олегом, дам любые показания. Если приспичит, даже ложные. Любые, такие, чтобы тебя тут же посадили за решётку.

Безногий вскинул брови, напрягся, заводил чашкой по столу.

— Чего удивляешься? Это же ваши методы. Ложные показания, ложные алиби.

Лицо главаря задёргалось, кажется, я зацепил его.

— Милый мой, мальчик, — зловеще проговорил он, сузив глаза и сжав кулаки. — Да что с тобой после этого будет? Тебя же раздавят, как вшивого клопа.

— Клопы не бывают вшивыми, они вонючие, — сказал я. — Вшивыми бывают люди.

Хрустнула чашка с кофе. Сила у него, оказывается, была неимоверная.

— Ты думаешь, Баха скрылся? Никуда он от нас не денется. Ни-ку-да. Пошлю пару ребят и… — Безногий стряхнул кровь на пол.

— Убивать твои ребята ещё не мастера, коль после первого предложения такая паника случилась, — поддразнивал я, держа руки в карманах и изо всех сил оттопыривая куртку. Под ней была спрятана, включенная на передачу портативная радиостанция.

— Ничего, быстро научатся.

«Говори, говори», — ликовал я мысленно, а вслух сказал:

— Что, разбегается команда?

— Крепнет. В ней остаются люди, готовые на всё. И это будет новый этап нашей деятельности. А что Баха сбежал, так он — мелочь. Балаболка.

— Я-то думал ты команду контролируешь жёстко, а на самом деле…

— Да они у меня вот где. — Кит потряс окровавленным кулаком. — Ты даже не представляешь, какая мы сила!

— Что-то не похоже. Кто с фингалами, кто в бегах, кто… — Мой взгляд упал на то место, которое придавил предводителю бандитов Олег.

Осколки чашки полетели на пол. Безногий катился на меня, не мигая и шипя:

— Твоего Олега мы хотели уничтожить после первого инцидента. Счастье этого засранца, что была надежда приспособить его к делу. А теперь его принесут связанного, и я сам придушу его, а потом подвешу за яйцы. Или сначала подвешу, а потом придушу. Как посоветуешь?

— Подвесь лучше себя. За язык. — Я пятился, соображая, как лучше сматываться: через дверь, или головой в окно. Мне повезло. Безногий наехал на угол кресла и от злости никак не мог вырулить. Я успел схватить стул и выставить его перед собой.

— Ты сам жив только благодаря…

— Ире? — подсказал я.

— Обстоятельствам. Беги, садись на свой поезд и радуйся всю жизнь, что смотался отсюда живым. А вякнешь хоть раз, позвонишь, или напишешь сюда письмо, пошлю людей, и они повесят тебя на твоих же кишках. И маму твою и сестру. И кошку.

— Да, жаль, что Олег тебя евнухом не сделал, пожалел, — сказал я, подтаскивая к себе второй стул. — «Вырвет один — другим огрею!».

Мы смотрели друг на друга, не мигая. Враг мой справился со своей коляской, но почему-то не нападал. Смотрел с ненавистью, но уже не с презрением.

— У тебя глаза, как у взбесившегося кота, — зачем-то сказал я.

— А у тебя, как у затравленной мыши, — ответил Безногий.

Капитан сидел в своем кабинете очень довольный. Он стиснул меня своими ручищами, похлопал по спине, забрал рацию.

— Красота. Блеск, — сказал он. — Послушай, какое качество. — Милиционер отсоединил магнитофон от другой рации, которая была включена на приём, перемотал плёнку. — Отличный материал, но придётся его немного обработать, где-то подрезать, где-то состыковать. В общем, это несложно. Иначе могут не скушать. Завтра задержу Никитина, а потом по одному всех этих блондинов. Дам послушать. Уверен, кое-кто из них слетит с толку. Начнут выгораживать себя — завалят своего босса. Потом пойдут в ход уже эти показания, в общем, такое мы умеем. Проходили когда-то.

— Главное — Олега защитить, — сказал я.

— Да-да, конечно, — уверил меня капитан.

Мы стали прощаться.

— И как только ты додумался до этого? — Опять не выдержал милиционер.

— Я же радиомеханик.

Капитан долго не отпускал мою руку, звал, чтобы я обязательно после армии приезжал работать в их замечательный город. Мы расстались друзьями. Как тогда — после пьянки.

Примерно через час меня отыскал Олег. Я рассказал ему всё. Он слушал внимательно, но никакого беспокойства не проявил. Сунул руку под рубашку, достал что-то непонятное.

— Нунчаки, — пояснил кратко. — Крутанул рукой, с шумом пропоров воздух.

Потом я высказал в его адрес много хороших слов. Ему было приятно, но он стеснялся такой откровенной лести.

— Пиши, если что, — буркнул Олег, когда я закончил. — Приеду.

— В моём городе у меня нет врагов, — сказал я.

— Просто так напиши, хотя бы из армии.

— Конечно, — пообещал я и протянул руку.

40. Cordell. Cranberries.

www.youtube.com/watch?v=_9uuj0o-QRQ

Ира ждала меня на улице. Мы шли с ней к вокзалу молча. Я не знал, что говорить, она тоже.

На перроне мы стояли обнявшись. Ира грустила.

Подошёл поезд. «Стоянка — десять минут!».

— Ты меня любил хоть немного? — спросила она.

Я сосредоточился, соображая, что ответить.

— Не думай, говори правду.

— Первое время очень сильно, — сказал я. — А потом не знаю. Что-то было уже не так. Что-то случилось.

— Сколько это… первое время?

— Ну, недели три, четыре, — ляпнул я. — А ты?

— Я? — в глазах Иры сверкнули слёзы, губы дрогнули. — Я и сейчас люблю.

У меня защемило сердце.

— Но всё равно я тебе благодарна. За эти дни. За наши ночи в Раю.

Поезд готовился к отправлению.

— Пойду я, — сказала Ира. Я сжал её плечи сильнее. — Пойду, — повторила она.

Под вагонами зашипели тормоза. Я понял вдруг, как трудно мне будет без неё в той новой, наверное, лёгкой, но такой пустой жизни. Она навсегда вошла в мой обмен веществ, и я уже сейчас невыносимо по ней скучал.

— Приезжай, — сказал я.

— Это правда?

— Что?

— То, что ты этого хочешь?

— Да, — ответил я искренне. Надеюсь, что искренне. — Приезжай.

— Вряд ли, — сказала Ира. — Но я подумаю. — Она дружески кивнула, помахала рукой.

Поезд тронулся. Ира возвращалась в город. Теперь у неё не будет меня, а у меня — её. Но что-то, наверное, останется?

Уже совсем далеко, на перекрестке, она обернулась и, кажется, не увидев меня, опять пошла в свой Город. Время как будто замедлилось, отчётливо чувствовалась каждая секунда, её протяжённость и значимость. Я стоял в тамбуре, у открытой двери и смотрел, как уменьшается в пространстве изящная фигурка «my baby».

Я долго смотрел ей вслед. Столько, сколько это было возможно…

1985 — 1995 — 2005гг