11 (29, 30)

29. Sweet Sixteen. Billy Idol.

www.youtube.com/watch?v=ClxXDfvtoj0&ob=av2e

Чем заняться сегодня я не знал. Повалялся на своём пляже, побездельничал. Быстро надоело. Искупался пару раз — всё равно тоска. Решил побродить по лесу. Рядом с деревенькой он был лиственным: осины, берёзы, кое-где рябины и фантастически корявые дикие яблони. Я подошёл к огромной стройной березе, обнял её. Белая кора отдавала прохладой и вся она, как казалось, мелко-мелко дрожала. Вспомнилось, как моя бабушка разговаривала с деревьями, когда мы ходили в лес и сначала полушутя, а потом уже полусерьёзно прошептал:

«Не бойся, я тебя не обижу, не срублю, и не буду отбирать сок. Но у нас есть банька, хотелось бы помыться в ней как-нибудь и нам потребуется веник. Можно мне наломать немного веток?». — И неожиданно я почувствовал, как потеплела кора, дерево перестало дрожать, и лёгкая волна умиротворения потекла от него в мои руки, заполняя тело безмятежным спокойствием.

Вернувшись к дому, я повесил веник в тень — просушиться. Искупался ещё раз, позагорал и от нечего делать полез на чердак, который был забит всевозможным барахлом, вывезенным родителями Ирины из города за ненадобностью.

Перебрал потрепанные книги, журналы «Крокодил» за шестидесятые годы, выбрал кое-что для чтения на досуге. Следующим в мои руки попал мешок с одеждой. Стоило покопаться. Возможно, удастся найти что-нибудь прикольное, нарядиться вечером и подурачиться перед Ириной. Ничего интересного, кроме вдребезги измятой соломенной шляпы, я не обнаружил. Зато наткнулся на кусок старой рыбацкой сети. Находки меня порадовали. Я спустился вниз, внимательно осмотрел шляпу, прополоскал её в чистой воде, расправил, как мог, и натянул для просушки на голову. Полюбовался на себя в зеркало. Красавец! Прямо Савелий Крамаров из фильма «Трембита». Только без миноискателя. Присмотрелся ещё раз… Нет. Скорее Мик Джаггер. Как раз в такой шляпке, правда, немятой, он исполнял свою знаменитую «Angie».

Теперь стоило заняться сетью. Она оказалась порванной во многих местах, и всё-таки её состояние нельзя было назвать безнадёжным. Я притащил из сарая ящик с инструментами, вбил в стену дома несколько гвоздей и, развесив на них свою находку, принялся за починку. Удалил с краев лохмотья, разрезал их на отдельные нити, которые пригодились для стягивания зияющих дыр. К вечеру в нашем скромном хозяйстве появилась новая вещь, предмет моей особой радости — маленький бредень.

30. Angie. Rolling Stones.

www.youtube.com/watch?v=2RTWzsGO4Zc

А потом пришла Ира. Она восхитилась моей шляпой и поинтересовалась, почему сегодня её путь к дому не устлан цветами.

— Трудовыми подвигами занимался, — сказал я.

— Перед зеркалом вертелся?

— Было дело. А как ты догадалась?

— По физиономии вижу. Дово-о-льная. И в такой экстравагантной шляпе!

— Почти, как у Мика Джаггера в «Энджи».

— Где там… Джаггер бы умер от зависти.

— «Angie, Angie? You can’t say we never tried», — запел я, прижимая руку к сердцу и оттопырив губы.

— И поёшь ты лучше его.

— А губы такие же?

— Нет, губами малость не вышел.

— А вот так? — Я оттопырил их еще больше.

— Вот теперь — копия. Даже лучше. Так и ходи. — Ира вошла в дом, я поплёлся за нею и, дико фальшивя, продолжал напевать:

— «Angie, I still love you, remember all those nights we cried».

— Да уж — такое не забудешь, сказала Ира. — И не шляйся за мной. Растопляй свою печку, будем ужин готовить.

Я развернулся, но тут же замер и спросил:

— Что не забудешь?

— Ну, то, что ты пел: «Я всё ещё люблю тебя, помни, как мы кричали по ночам».

— Это что, перевод?

— Разве неправильно?

— Не знаю. Я по памяти пою. А понимаю только отдельные слова, такие, как «love you», или «my baby».

— Не густо.

— Ещё: «плииз», «точ ми», «ай донт андэстенд» и «римэмбэ»…

— Всё равно не густо.

— Так у меня по английскому всегда трояк был.

— У меня пятёрка. К тому же я второгодница, так что имела возможность многое вторично пройти.

— Как это — отличница и второгодница?

— А вот так. Дома я три месяца не жила и в школу не ходила. Ты же в курсе? — Ира сощурила глазки, присматриваясь к моей реакции. — В общем, экзамены я не сдавала. А в этом, вернее в прошлом году, в сентябре, родители настояли, чтобы я ещё раз в десятом поучилась. В самом деле — не дома же сидеть? В вечерней школе, по выражению папы — «контингент». Так что я, my dear friend, круглая отличница. Не смотря на то, что с тобой связалась.

— Здорово, — сказал я. — Может, ты мне всю песню переведёшь?

— Песню трудно. Они так слова выговаривают, что и половины не разобрать. Но я попробую. Потом. Печь готова?

— Ой, бегу. Я её сейчас, мигом.

Примерно через полчаса мы сидели за столом и под музыку «The Rolling Stones» уплетали жареную картошку. Попили чаю, заварив душицу, дикую мяту и немного зверобоя. Ира пыталась «на лету» переводить звучащую песню — получалась галиматья. Мы хохотали. Я тоже вносил свой вклад, интерпретируя английские словосочетания и так и этак, но ничего вразумительного у нас не получилось.

Сразу после ужина Ира захотела искупаться. Она разделась, оставив на себе только трусики, и бултыхнулась в воду.

— Хорошо-то как! — крикнула мне. — Иди скорей.

Я притащил к пляжу свой бредень.

— Гляди, что у меня есть. Целый день чинил. Можно сказать — возродил из пепла. — К собственному желанию прихвастнуть я всегда относился снисходительно.

— Что это? — спросила Ира.

— Бредень. Им можно рыбу ловить. Попробуем?

Сначала она не очень обрадовалась предложению. Согласилась почти нехотя, уступив, наверное, только моим пылающим глазам, но, когда мы поймали первых двух карасей, так увлеклась, что готова была прочесать всё озеро. Примерно через час наш улов составил почти полведра рыбы. Мелочь мы тут же великодушно выпустили — пусть подрастает.

— Давай закоптим? — предложил я. — А то нам столько не съесть — протухнет.

— Сегодня?

— Нет, сегодня её нужно только посолить, а завтра я сооружу какую-нибудь дымилку.

Закончив насущные дела, мы усталые и довольные друг другом вернулись в дом. Я уже поглядывал на Иру с нетерпением, она кажется, тоже. Самым приятным было не набрасываться друг на друга сразу, как только наступало подходящее время, а спокойно доделать кое-какие мелочи. Почистить зубы, повозиться с кассетами, подобрать хорошую музыку на вечер. Потом медленно подойти к своей pretty girl, обнять и почувствовать лёгкую дрожь тела, зная, что вот сейчас, после первых беглых поцелуев, после томительных секунд последнего ожидания, наступят мгновения, ради которых и был прожит ещё один день…

Уже давно перевалило за полночь, а я всё никак не мог заснуть. Что-то случилось со мной сегодня. Я отдыхал, чуть забывшись, касался в полусне её кожи и тут же возбуждался опять. Под утро она отдавалась, уже не просыпаясь, только что-то шептала нежно, поднимала руки, пытаясь обнять, но они тут же бессильно падали на простыню. Я гладил её, целовал, а она лишь стонала тихо, не открывая глаз, и в ответ на настойчивость моих рук, поворачивалась так, как я хотел, делая всё, чтобы мне было удобно.

Кто бы мог подумать, что уже завтра ничего такого не повторится…