14 (36, 37, 38)

36. Love is Strong. Rolling Stones.

www.youtube.com/watch?v=lPC8c9iokP8

Я заканчивал ремонт последнего из сегодняшнего «урока» телевизора и мысленно копался в своих переживаниях. Что-то новое рождалось во мне, и я не понимал хорошее оно или плохое. Это было чуть заметное чувство освобождения.

Я ещё не соскучился по Ирине. Сегодня впервые, наверное, смог бы не ждать её усердно в Раю, случись ей опять задержаться, а просто взять и уйти ночевать к деду. Скажем: в девять часов вечера. Ведь обычно она приходит в пять, шесть. Нет, мало ли что… Вдруг родители задержат? Ну, в одиннадцать точно. После одиннадцати она придёт уже никак не из дому. Пусть поймёт, что у меня в отличие от неё сердце не из камня. А если всё-таки по какой-то причине задержится? Блондины «на хвосте» повиснут, или… ну не придумать мне, что может быть этим «или», но вдруг!? До меня вот не доходит, а причина окажется веской. Но в двенадцать, то есть в ноль-ноль я уж точно ушёл бы. Тут уж отговорки неуместны. Да их и не будет — отговорок этих. Она опять заставит меня топить баню, помоется и… «Ну и дрянь же ты, батенька, — сказал я сам себе. — Нет, хам, причём подлый». Хотя в ноль-ноль я всё равно ушёл бы. Не из мести, а наоборот, чтобы доказать, что просто могу. А кому доказывать, если она не придёт. Себе? Деду? И ради этого топать несколько километров? Да, никуда я не пойду. Искупаюсь, поем чего-нибудь невкусного в одиночестве и лягу спать. А придёт, пусть сама баню топит.

Анатолий позвал меня к телефону.

Говорил Баха:

— Есть поручение от Кита. Ты будешь на месте?

— Да.

— Через пять минут зайду.

Я привинтил заднюю крышку телевизора, поставил пломбы.

— Am I free? — спросил у Анатолия.

— Фри, фри. Вали давай к своей красотке. Эх, мне бы твои годы!..

— Да уж. Страну залихорадило бы от абортов.

Я вышел на улицу.

— Кит хочет с тобой поговорить, — сказал подошедший Баха.

— О чём? Я же завтра уезжаю.

— Он знает об этом. Поэтому и хочет.

— Кто ему сообщил дату. Ира?

Баха пожал плечами.

— Вы что поссорились? — спросил он. — Зря я тебе тогда ляпнул.

— Ну почему же. Ценная информация. А если я к нему не пойду?

— Не иди. Думаю, ничего страшного не случится. Скорее всего, его гложет обычное человеческое любопытство — он хочет на тебя посмотреть.

— Человеческое, — хмыкнул я. — Не пойду.

— А тебе самому разве не любопытно? Вы же вроде как соперники.

— Действительно. Соперники, — я заставил себя усмехнуться. — Пошли.

Он привёл меня к большому, но ничуть не роскошному частному дому. Я остановился в нерешительности. Оглянулся на Баху. Он стоял, скрестив руки на груди. Спокойный и гордый. Его взгляд ничего не выражал, и мне вдруг стало страшно.

— Иди, — сказал Баха. — Не убьёт он тебя. В своём-то доме.

— Да, не боюсь я. Вот только не знаю, как себя вести: кланяться или целовать ручку?

Баха засмеялся, хлопнул меня по спине и пошёл прочь. Терзаемый сомнениями, не свалить ли отсюда, пока не поздно, я поднялся по ступенькам крыльца…

Кит явно ожидал меня. Это чувствовалось по его позе, надменному виду, по приоткрытой дверке бара, в котором громоздились бутылки с иностранными этикетками, по закипающему на столе электрокофейнику.

— Усаживайся. — Он жестом указал на огромный кожаный диван.

Я сел и стал рассматривать комнату, обставленную с претензией на роскошь. Здесь было всё, что считалось престижным у достаточно богатых людей. Стены увешаны картинами и иконами, в серванте громоздились горы хрусталя, серебряные рюмки, позолоченные бокалы, на книжных полках подписные издания. Такого кича я от «крестного отца» как-то не ожидал. Впрочем, имелось и такое, чему не удивился, например, видеомагнитофон и телевизор фирмы «Panasonic».

Я ухмыльнулся, вспомнив хорошенькую малолетку. Но тот аппарат был другой. Кассетоприёмник открывался вверх, да и внешне он сильно отличался. Возможно, его держали для специальных, «рабочих» целей.

Безногий разлил кофе по маленьким чашечкам. Как заграницей. Достал из бара бутылку коньяка.

— Когда уезжаешь? — спросил он, подливая в свой кофе коньяк.

— Ты же знаешь, — сказал я.

Кит самодовольно усмехнулся. Он ещё чего-то поспрашивал. Интересовался всякой фигней, типа: люблю ли я домашних животных, потом начал о деле.

Не хочется вспоминать дословно весь этот тягостный разговор. Босс явно вербовал меня в банду, вернее в «свои помощники», ни о чём особенно не распространяясь, но обещая хорошие деньги, покровительство и железную защиту со стороны соратников.

Только вот зачем я ему? Мои знания радиотехники не были какими-то феноменальными. Вряд ли я сумел бы изготовить для них радиоуправляемое взрывное устройство, или смастерить «жучок» для прослушивания. Да и не любил я с детства ни бандитов, ни воров, в кино всегда переживал за милиционеров, хотя в реальной жизни чаще всего последних не уважал. Не походили они обычно на своих киношных прототипов. А может, просто настоящие не встречались?

Примерно так я свои соображения и высказал. Опустив комментарии об отношении к милиции.

— Знания радиотехники не являются неизменными, их можно развивать, — поумничал этот криминальный философ.

— Развивать можно и не связываясь с уголовщиной. И даже более успешно.

— Например блоки «Пал» делать? — сказал Кит с хитрым прищуром.

— Хотя бы.

— Могу, кстати, в этом посодействовать. Микросхемы, текстолит. И огромное количество клиентов.

До меня дошло. Тот аппарат, с помощью которого меня чуть не совратили, пускался, по-видимому, в своеобразный прокат и, скорее всего, за немалые деньги. Ну а предварительно, постоянным клиентам предлагалось установить в телевизор блок «Пал», чтобы картинка была в цвете.

— И какова будет моя доля? — поинтересовался я.

— С чистой прибыли?

— Разумеется.

— Семьдесят процентов.

Это было, по моему разумению, совсем неплохо, но в этом городе, не то что с криминальным, но и с относительно честным бизнесом, я связываться не собирался. Я элементарно боялся Безногого. Поэтому не стал даже делать вид, что раздумываю, и сразу сказал:

— Девяносто!

— Ого! — удивился Кит.

— Тогда девяносто пять.

Вот тут до него и дошло, что я просто стебаюсь. Рисковал ли я, позволив себе такое? Скорее всего, не очень. Ну, запустит он по мне кофейной чашкой. Однако главарь местной видеомафии поступил мудрее. Он потерял ко мне интерес.

— Значит, уезжаешь, — сказал Безногий, как бы утверждая, а не спрашивая.

— Значит, да.

— Ну, туда тебе и дорога.

— Рад от тебя это слышать.

— А теперь запомни следующее: с завтрашнего дня забудь об Ирине. Навсегда.

Я удивлённо взглянул на этого странного и страшного человека.

— Твоё время кончилось, — с расстановкой произнес он. — Тебе и так разрешили слишком многое.

— Чьё же время наступает. Твоё?

Безногий направил на меня глаза. Тёмные, кажется, карие. Он всматривался, словно ковырялся в душе. И что-то сумел высмотреть. На его лице появилось удивление, вдруг сменившееся мимолетной тоской. Но через секунду он усмехнулся и сказал:

— Почему наступает? Оно никогда и не кончалось.

Я побледнел. Нет, конечно, он врал. Нагло врал. Ему очень хотелось меня уязвить, а Иру унизить. Я не мог не впустить эти слова в сознание, потому что уже услышал, но не мог позволить себе признать их фактом.

— Ты всё понял? — спросил Безногий.

— Не всё, — сказал я.

— Как это?

— А если Ира сама ко мне приедет? Сбежит из вашего чёртова города?

— Не приедет. Да и зачем ты ей? У тебя же не стоит?

Неужели его это интересовало? Вполне вероятно. Провокация с малолеткой прошла для меня крайне удачно. Конечно, девчонка побоялась признаться им, что сама провалила операцию и сказала все, как я посоветовал. Но интересно, что по этому поводу ему плетет Ирина? Неужели то же самое?

Кит ещё раз вгляделся в мои глаза. Его ироничная ухмылка постепенно превращалась в жёсткий оскал. Нет, не провели его ни Ирина, ни малолетка, ни я. Он всё понимал, но, наверное, как и я, до последнего хитрил сам с собой, заменяя правду удобной иллюзией. И только сейчас сбросил тешившие его надежды и решил не скрывать этого.

— Для меня такие хитрожопые насквозь прозрачны. Я даже говно ваше вижу. И ты для меня не соперник. Проваливай! Всё. Я внятно сказал: твоё время кончилось. А попытаешься мне как-то насрать — голову отрежу. Я и так с большим трудом целых полтора месяца сдерживал себя от этого удовольствия.

Я собрался уходить. Уже в дверях сказал:

— И всё-таки она от тебя уедет. Пусть не ко мне, но уедет.

— Не уедет, — только и сказал он. Не громко, спокойно и даже без видимого самодовольства.

Я хотел уже сделать шаг через порог, но опять замешкался.

— А почему? — спросил, хотя знал, что ответа не будет.

— А потому, — ответил Безногий.

37. John Lee Hooker, Bonnie Raitt I'm in the mood.

www.youtube.com/watch?v=PADfOighk4k&feature=player_embedded

Я ждал её в Раю. Как всегда сидел у озера и созерцал тихие волны. В воде возились ручейники, подбирая самые красивые камушки для своих фантастических избушек, резвились мальки и даже злобная пиявка явилась, чтобы посмотреть на этого идиота, который часами пялится в воду. Я взял прутик и зашвырнул пиявку далеко в осоку. Хоть и бывают среди них лечебные, всё равно — паразиты.

Интересно, почему Кит хотел, чтобы я вступил в его группировку? Самый надежный способ контролировать каждый мой шаг? Пожалуй. Кроме этого он получил бы полную власть над моей жизнью. Тоже очевидно. С другой стороны: всё равно пришлось бы с этим новым членом (ха-ха!) возиться. Поэтому ещё лучше — запугать и отправить (этого члена с его членом) с глаз долой. Вероятно, и сопровождали нас блондины не с целью уберечь невинность Ирины, а чтобы устрашить. И вот тут становится понятно, что кое-кто, взял Безногого за яйца (фигурально выражаясь, а может и не фигурально). И этот тип был поставлен перед выбором: сразу покончить с соперником и навсегда лишиться Ирины или подождать. Кит, безусловно, не дурак. Он просчитал все варианты и во всех он оставался победителем. Как и любой паразит.

Она пришла в седьмом часу вечера. Я сидел нахохлившись. Как сурок, или, как сыч, вернее. Хмурый, неконтактный. Ира не стала спрашивать, о чём думает этот тип с такой кислой миной на благородном челе. И правильно сделала. К тому же, скорее всего, она обо всём догадывалась сама, поэтому просто села рядышком, и мы долго и хорошо вдвоём помолчали. Потом она встала и пошла к озеру. Очень красиво пошла. Я прямо замер, увидев эту походку. До чего всё-таки хороша! За неё стоило побороться, если бы она разрешила это. Вот только не жила Ира так, как хотелось другим. Не могла она жить по чужим правилам. Она сама умело их устанавливала. А может всё это бред свихнувшегося влюбленного мальчишки? Просто доброе милое создание зашантажировано безногим чудовищем, и наша любовь последняя искра в её жизни. Но почему тогда ничего не расскажет, не объяснит?

Она разделась и нырнула с кладки. Я следил за ней, я любил каждое её движение. Я только не любил в ней то, о чём ничего не знал. Я не любил свои мрачные фантазии о ней и то, что она ни разу не попыталась их развеять, а только ещё больше усугубляла.

Ира вышла из воды, прямо сияя всем своим великолепием. «Доходишься ты тут такая, — подумал я миролюбиво. — Ещё чуть-чуть и нападу — не выдержу». Она горделиво прошествовала к дому. Я развернулся, провожая её взглядом. Хотелось, чтобы она зацепила меня, заговорила первой. И я дождался.

— Эй, дутик, иди молоко пить, — позвала Ира, приоткрыв дверь. — С пряниками!

Обожаю молоко с пряниками. Через несколько секунд я сидел за столом и уплетал угощение. Ира глядела на меня, подперев подбородок кулачками.

— Завтра у нас последний день, — почему-то сказал я.

Ира моргнула, её лицо дрогнуло, в глазах блеснули слёзы.

— Зачем ты напоминаешь? — с укоризной сказала она.

— Хочу знать, что будет дальше?

— А что может быть?

— Ну, мало ли… Вдруг ты чего предложишь? Я бы, наверное, согласился.

— Даже если предложу на мне жениться? До армии.

Я осёкся. Скоропостижная женитьба в мои планы не входила.

— Не ври и не мучайся, — сказала Ира. — Всё что ты говоришь не от разума. И уж во всяком случае, не от любви.

— А от чего?

— От благородства, — пошутила Ира. — И от эгоизма.

Я набрал воздуха побольше, чтобы разразиться речью, но Ира подскочила, закрыла мой рот ладошкой.

— Хватит слов. Хватит! — потребовала она. Села на мои колени, подставила губы. Я чмокнул её.

— Хочу говорить! — заявил твёрдо. — Требую свободу слова!

— Нет! — Ира впилась в мои губы, как пиявка, но до чего же ласковая пиявка. Я замер, боясь пошевелиться, чтобы не мешать. Вот так она ещё никогда не целовалась. Какой же я действительно эгоист! Всё отдал бы за подобные мгновения. Свободу, совесть, жизнь. Лишь бы сидеть так целую вечность. А после — хоть под расстрел.

Неожиданно до меня дошло, что Ира в купальнике. Я дёрнул бантик, ткнулся лицом в её грудь. Облегченно вздохнув, Ира стянула с меня футболку. Мы стали поспешно раздевать друг друга, сползли с лавки на пол и продолжали возиться прямо под столом, пока я не стукнулся головой о его ножку.

— Бедненький, — засюсюкала Ира. — Давай пофукаю.

— Пофуфукай, — простонал я. — Ох, как болит! И тут. И тут…

— Пойдём, приляжем. — Ира бережно приподняла меня и повела ковыляющего на кровать. — Только не умри по дороге.

— В твоих объятиях готов хоть сейчас сдохнуть. Хотя компресс из поцелуев может меня спасти.

Уже давно наступила ночь, а мы так и продолжали нашу любовную забаву, дурачась и посмеиваясь друг над другом. Сегодня нам не удалось сосредоточиться. Все получалось несерьёзно и совершенно без страсти. Как-то по шуточному. Если бы я знал, а ведь я ЗНАЛ, что это наша последняя встреча.

38. Hearts For Sale. Rolling Stones.

www.youtube.com/watch?v=ppUFbGQVBcQ

И наступил этот торжественный, но такой грустный день. Я оформил оставшиеся наряды, сдал детали и инструмент. Анатолий расписался в моих документах, сочинил характеристику, которой я, безусловно, не заслуживал, и очень старался в оставшиеся часы напичкать своего практиканта мудростью на всю оставшуюся жизнь. Я слушал, но не слышал, соглашался, но не понимал с чем, говорил: «А как же…», а сам ждал звонка от Иры. Мой поезд уходил вечером, и у нас оставалось полдня свободного времени. Надо было его провести с толком.

Зазвонил телефон. Я снял трубку, уже предчувствуя, что это не Ира. Говорил Баха:

— Срочный разговор, — сказал и тут же бросил трубку.

Он явился минут через десять, и я с трудом его узнал. Весь какой-то нервный, с огромным чёрным синяком под левым глазом.

Мы вышли во двор.

— Я уезжаю, — сказал Баха. — Поезд через два часа.

— Что произошло?

— Пора приятелей менять. Он огляделся вокруг и наклонился ко мне.

— История вчера приключилась. Коротко рассказать, или длинно?

— Всё равно. Говори, как получится.

— Значит, так. Собрались мы вчера на тренировку. Олег поставил нас в круг, со всеми познакомился, пристально вгляделся каждому в глаза, как будто хотел навек запомнить и говорит: «Хочу проверить, на что вы способны. Работаем в полный контакт. Нападайте!». Никто даже не понял, что произойдёт. А произошло следующее… В несколько секунд, как мне показалось, он вырубил всех. И не просто вырубил, а с комментариями. Лапе сломал челюсть, «чтоб только говно мог сосать», Коке руку, «чтобы под порнуху онанизмом не занимался». — Баха нервно хохотнул. — Ну и так далее, всего было не запомнить, потому что подошла моя очередь.

— А тебе он чего пожелал? — спросил я.

— Чтобы прозрел.

— Судя по масштабам расправы, тебе вроде и не очень досталось.

— А я не вставал. Лёжа наблюдал. — Баха вдруг захохотал и тут же скривился. — И челюсть почему-то болит. Хотя точно помню — удар был один.

— Это от воображения. У побитых бывает.

— Вот как? — искренне удивился Баха. — А я думал: в землю врезался. Ладно, рассказываю дальше… Кита Олег взял за яйцы и сказал, что в следующий раз оторвёт, если ещё хоть раз что-то некрасивое о нём услышит. Ну и придавил видать. Кит так визжал. — Баха опять хохотнул. — В общем, когда мы уже все валялись, Олег громко спросил: «А знаете, почему я вас не убил? Потому что вы — МАФИЯ!». — Потом снял свою чёрную футболку, натянул её на голову Кита и ушёл, вежливо попрощавшись.

— Не знаю, что и сказать, — пробормотал я. — С одной стороны, вряд ли Кит угомонится, с другой — лично мне за Олега приятно. Извини.

— Да брось, у меня к нему претензий нет. Наши ребята первые его зацепили. Вообще-то я не затем к тебе явился, чтобы синяком хвастаться. Дело в другом. — Баха ещё раз огляделся. — Сегодня утром Кит собрал нас всех, кто стоит на ногах, и сказал: «Бешеных собак положено усыплять». Некоторые идиоты обрадовались, стали варианты предлагать. Возбудились даже, уроды. Только я в такие игры не собираюсь играть. Дела могут быть маленькими, большими, рисковыми, но со смертью связываться не стану. — Блондин показал фигу. — Короче, ты предупреди Олега. Ну, а мы уезжаем. Сора со мной. Куда? Не важно. — Баха посмотрел на меня прямо. Двумя пальцами прихлопнул мой рот. Улыбнулся и как бы приободрил.

— Ну, давай, — сказал он и протянул руку.

— Давай, — сказал я.

Предупредив Иру по телефону, чтобы никуда не уходила, я побежал к Олегу. Дома его не оказалось. «Пусть зайдет в мастерскую, срочно», — сказал я матери и понёсся по улицам города, пытаясь сообразить, где его искать и что вообще следует в подобных ситуациях делать. А может быть, Олега уже нет в живых? Кит в горячке, и поскольку есть соратники готовые на всё, — он тянуть не станет. А вдруг его прямо сейчас… Я похолодел. Надо бежать в милицию. Но что они смогут предпринять? Не поедут же они куда-то, неизвестно куда… Наверное, будут просто ждать, а потом начнётся долгое следствие. Все дружки Безногого запасутся идеальным алиби, а на месте убийства обнаружатся улики прямо противоречащие тому, что преступление совершено блондинами.

Я побежал к Безногому. Я тряс калитку, кидал камешки в стекло, но никто из дома не вышел.

— Уехал он куда-то, — сказала соседка, удивлённая поднятым мною шумом.

Остается — милиция. Мой «бывший собутыльник» — капитан сидел в дежурке. Он увёл меня в кабинет и внимательно выслушал.

— Кто тебе сказал обо всём этом? — спросил он.

— Позвонили по телефону, — сообразил я.

— Голос знакомый?

— Нет.

— Пугают, сволочи, — убеждённо сказал милиционер.

— А если нет? Как потом жить, если сейчас просто ждать?

Мой собеседник задумался.

— Значит, говоришь, ни Олега, ни Никитина ты не нашёл? Надо проверить, где сейчас Сорокин и Лопатин. Это их главные боевики. Еще Кокорин, Савельев, Гаврилов… — Капитан порылся в сейфе, достал толстый журнал. — Вот адреса. Эти улицы в Заречье, сразу за парком. Сбегай туда. А я проеду по городу на машине. Может быть, встречу кого-то из этих блондинов. Я ринулся к двери.

— Постой, возьми это, — капитан достал из стола портативную радиостанцию. — Сообщи мне сразу, если никого нет дома. — Он показал, как её включать, положил в матерчатую сумку, и я выбежал на улицу.

Сразу за парком в низине у реки я наткнулся на команду Безногого. Они сидели на траве возле коляски и делали вид, что слушают музыку. Олег отделал всех профессионально. Без фингалов и бинтов был только Кит. Большинство из тех, кого я наглядно знал, здесь присутствовали. Лапа и Кока с их переломами, не в счет — какие из них сейчас убийцы? Скорее всего, паника, которую я нагнал, была преждевременной. Но Кит вполне мог нанять какого-нибудь уголовника. Я спустился вниз, подошёл к Безногому.

— Мне известно, что ты замыслил против Олега, — выдохнул я.

Предводитель нахмурился. Обвёл глазами друзей.

— Баха? — спросил почти уверенно.

— Нет, мне кто-то позвонил. И Олегу, тоже, — на всякий случай соврал я.

— Часов в пять зайди ко мне домой. Поговорим, — сказал Безногий.

Теперь задумался я. Не хотелось перед самым отъездом попадать в ловушку.

— Какие у нас могут быть разговоры? — пробурчал я.

— Обсудим возникшие проблемы. Или их нет?

— Ладно, только все будут знать, куда я пошёл.

— Не бзди. Нужен ты мне больно. Я уже о тебе и забыл давно, да ты сам напомнил. — Безногий отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Теперь надо было отнести рацию в милицию. Хорошо, что лежала она в сумке, и её не видели блондины. У меня появилась дерзкая идея…