4 (10, 11, 12)

10. Rough Boy. ZZ Top.

www.youtube.com/watch?v=7eUMB8FS6C8

Вечером, после того, как Анатолий уехал домой, я позвонил Ирине. Всё-таки она сама сказала: «до встречи», — значит, я вправе поинтересоваться: когда? Трубку сразу сняли.

— Здравствуйте, можно Ирину к телефону?

— Слушаю.

От неожиданности я растерялся, но лишь на секунду.

— Вчера ты сказала: «до встречи», и я терпеливо жду…

— Я так сказала? Любопытно.

— Да уж, будь уверена, я не ослышался.

— Совершенно не помню.

— Может, ты и про другое забыла?

— Про что, например?

— Про поцелуй.

— Ни фига себе! И ты осмелился?..

— Осмелился упомянуть об этом?

— Поцеловать.

«Во, даёт! Или это остроумие такое? Ладно, могу и подыграть».

— Почему только поцеловать? Какая мелочь. Я же тебе засосов наставил, и ещё кое-что мы успели.

— А именно?

— Ребёночка сделать. Ещё не родила?

— Я же не мушка плодовая. Придётся девять месяцев ждать.

— Брось. От меня через день рожают, ну максимум через два. Пора подумать об имени. Если девочка, предлагаю назвать Виолетта.

— Хватит дурачиться.

— А кто начал?

— Хорошо, я начала. Чего ты хочешь?

— Встречи.

— Кратко и понятно. Сразу видно конкретного человека.

— Да, я такой.

— А я думала, что теперь и узнавать не захочешь.

— Почему?

— Ну, блондины эти. Никитин…

— Страшновато. Но готов рискнуть.

— Ладно, жди…

— Сколько? Вечность? Я согласен.

— Нет, это долго. Через десять минут. Устроит?

Я заметался по мастерской. Не мог я сидеть на месте. Всего через несколько минут она будет стоять передо мной во всём своем великолепии. Мне будет дозволено смотреть на неё, любоваться и слушать её чарующий голос.

Ира вошла неслышно. Манера у неё такая, или лёгкая походка?

— Привет. — Она улыбалась, но эта улыбка не была радостной, как, например, у меня. Она улыбалась, как киноактриса, скорее по долгу положения, чем по внутреннему желанию. Я же, напротив, весь светился и глядел на неё с неподдельным восторгом.

— Куда пойдем? — спросила Ира.

— Мне всё равно. С тобой хоть на край света.

Ира направила на меня свои сине-голубые (вспомнился вдруг Есенин) брызги. Она не просто смотрела, а изучала. Её взгляд как будто ползал по мне и словно фотографировал. На лице ни признаков удовлетворения, ни разочарования. Чем-то эта девушка напоминала людей Безногого. Внимание вроде бы есть, а что за ним — не угадаешь. Скорее всего, она прикидывала, что за типа видит перед собой и стоит ли с ним вообще связываться. Я чувствовал себя неуютно и в тоже время меня снедал страх: вдруг она сейчас развернётся и уйдёт. Требовалось срочно разрядить обстановку, например, перевести всё в шутку. Я нарочито подбоченился, поправил волосы красивым жестом.

Ира, кажется, закончила осмотр, вздохнула, поставила сумочку на стол и стала в ней рыться.

— Наверно, не понравился? Пистолет ищешь? — спросил я.

— Расчёску. Ветер на улице.

Я увидел в её сумочке несколько кассет. Пригляделся…

— Что это за группа? — удивился я, прочитав, «Supertramp». — Никогда не слышал.

— Не знаю, один знакомый даёт. Не прошу, а он приносит.

— Давай поменяемся? — предложил я.

— Так они же чужие. Мне отдавать надо.

— На один день. Я перепишу и верну.

— Хорошо, бери.

Я выложил на стол кучу своих записей.

— Выбирай.

Ира взяла первые попавшиеся, положила в сумочку.

— Так мы идём? — спросила она.

— Куда? — не понял я.

— Ты уже забыл? Сегодня у нас встреча. Будем гулять.

От радости я так разволновался, что чуть было не стал отнекиваться, мол, нагл безмерно, недостоин, и прошу меня простить. Правда, вовремя спохватился и, к счастью, ничего лишнего не ляпнул.

Прогулка эта, впрочем, не принесла мне большого удовольствия. Мы медленно прошлись по улице, дошли до её подъезда, и теперь Ира поглядывала на меня растерянно и смущенно. Чмокать меня, как в прошлый раз, было с её стороны глупо, она это понимала. Кажется, хотела что-то сказать, но не решалась, покусывала губку и больше всего видимо ждала, чтобы я попрощался сам.

— Мы увидимся? — спросил я так же, как в прошлый раз. Только ещё жалобнее, пожалуй.

— Конечно, — сказала Ира. — Мы же поменялись кассетами.

— Понятно. По долгу, так сказать, ситуации.

— А ты действительно этого хочешь? — спросила она. — Или, в основном, от скуки?

— По мне разве не видно? Я только о тебе и думаю все дни.

— Я тоже думаю.

— Правда? — встрепенулся я и тут же осёкся. Лицо девушки стоящей передо мной не выражало эмоций. К чему она так сказала?

— Правда-правда, — голос Иры чуть потеплел. Появилась улыбка, пусть ироничная, но уже более добрая.

— Так в чём дело?

— Дело-дело, — проговорила Ира, опять глубоко задумываясь о чем-то своём. — Мышка с разума слетела.

— Что?!

— Иди, — тихо сказала Ира. — Я сама позвоню.

11. No Inbetween. Supertremp.

www.youtube.com/watch?v=hqtgCOSmPII

Итак, волею судьбы, мне предстояло ремонтировать магнитофон главаря местной мафии. Почётно. Вот только последствия непредсказуемы.

Я развинтил верхнюю панель и стал щёлкать кнопками, надеясь разобраться, как они взаимодействуют. Анатолий сегодня надо мной не куражился. Интересно почему? Из уважения к тому, что я всё-таки отважился подступиться к подобной технике, или из опасения, что озлобленный практикант пожалуется на него бандитам? Нет, скорее всего, из сострадания, — вдруг не справлюсь, и меня шлёпнут из снайперской винтовки. Хотелось поинтересоваться, но я решил лишний раз не будить лихо.

Где-то ближе к обеду неисправность «Шарпа» была обнаружена. Там всего лишь сломалась примитивная пружина, прижимающая фиксатор… Короче, пружину удалось изготовить из… Хотя кому интересны эти подробности?

Магнитофон заработал. Я решил не церемониться и перекатать себе записи Безногого, а заодно и те, что вчера оставила Ирина.

Анатолий, который обычно шумно протестовал против моих попыток слушать музыку на максимально возможной громкости, неожиданно попросил прибавить звук.

— Кто это? — спросил он.

— Супертрэмп, какие-то. Сам в первый раз слышу.

— Это значительно приятнее того, чем ты меня до сих пор потчевал.

— Так то был «хеви-метал»…

После обеда в мастерскую заглянули посланцы Безногого. Они не ожидали, что магнитофон уже отремонтирован, зашли, мол, так, на всякий случай.

— Я и квитанцию не взял, — сказал тот, который в прошлый раз разговаривал.

— Без квитанции нельзя, — заявил мой шеф. — Это документ строгой отчётности.

— А если потерял?

— Тогда предъявите паспорт.

— Он тоже дома.

— Ну, так сходите. Я же не придираюсь. Таковы установленные порядки.

— Ладно, Баха, пойдём, — сказал второй, переводя свой сверлящий взгляд с магнитофона на лицо друга. — Съездим за этой чёртовой квитанцией. А то Кит уже измучился без музыки.

— Нет, давай сделаем так… Ты дойди до Семёныча, пусть он проверит карбюратор в «шестерке». А то Сава велел ему только рулевое наладить. Я же съезжу за квитанцией. От Семёныча сюда приходи. Так у нас быстрей получится.

— Ладно, — согласился второй и потопал к двери.

— Сколько платить? — спросил парень, которого только что назвали Бахой.

Я показал наряд.

— Надо же, — удивился блондин.

— Дорого, что ли?

— Да нет, наоборот. Сора, ты только посмотри, сколько ремонт «Шарпа» стоит! — крикнул Баха вдогонку другу. Тот вернулся, взял в руки наряд и с минуту смотрел на него, как будто хотел дырку прожечь.

— Чего ты. Это же совсем мало, — сказал Сора.

— Вот и я удивляюсь.

Через полчаса они вернулись, заплатили по квитанции, поинтересовались причиной неисправности. Я загнул такую псевдонаучнорадиотехническую белиберду, что блондины переглянулись, и на их самоуверенных лицах проступило уважение.

…Ещё в самом начале моей практики Анатолий убедил меня в следующем: объяснять клиентам, что в их аппаратуре конкретно ломается, непрактично и бессмысленно. Дело в том, что неисправной иногда оказывается копеечная деталь и владелец недоволен, почему в этом случае он платит много. И приходится втолковывать, что на поиск дефекта затрачено несколько часов времени, что содержание мастерской обходится государству недёшево, что всем надо платить зарплату, что обучение специалистов тоже требует средств, ну и так далее — можно до вечера перечислять. Вот почему и непрактично. А бессмысленно потому, что для того чтобы объяснить человеку далёкому от основ радиотехники, отчего поломалась эта деталь, потребуется времени ещё больше. Поэтому, когда некоторые настырные клиенты, сунув нос в квитанцию, спрашивают, что там такого сломалось в их телевизоре, следует сказать что-то типа: «Обрыв эмиттера в катоде». «А-а-а, — радостно соглашается клиент, — я так и думал». И вы расстаетесь очень довольные друг другом.

Этот урок моего шефа я усвоил на пять с плюсом и выдавал такое, что Анатолий бежал за ручкой, чтобы записать. В моём арсенале прижились: «Утечка потенциометра на фокусирующий коллектор», «Обрыв аквадага в резисторе», «Пробой анода на базу конденсатора» и кое-что ещё, не менее забористое. Кто знаком с азами телевидения, надеюсь, оценит.

Блондины заплатили по квитанции и потащили магнитофон в своё бандитское логово.

Ира не звонила, да я и не ждал, то есть не верил, что это случится скоро. Но я не забывал старательно думать о ней, и размышлял, как бы придумать такое, чтоб вмиг покорить её каменное сердце.

Вечером, почти перед закрытием, заявился Олег. Он пришёл, развалился на стуле и стал посвящать меня в план мести. Ещё в больнице ему удалось разузнать адреса Лапы и Коки.

— Пойдешь со мной? — позвал Олег

— Когда?

— Сегодня, как стемнеет.

— У меня свидание, — соврал я.

— Отложи.

— Такие вещи нельзя откладывать, поскольку они могут не повториться.

— И с кем, если не секрет. С Иркой?

— Допустим.

— Ну, парень, жди сюрпризов. Я уже всякого наслушался: и про тебя, и про эту Ирину, и про себя тоже. Говорили, что я на танцах весь дом культуры разнёс, даже колонны обвалились.

Мне не хотелось выслушивать сплетни, но заставить Олега замолчать было невозможно.

— Медички, сам понимаешь, народ осведомленный. Я там, пока лежал, со всеми перезнакомился.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул я.

— Оказывается, кое-кто из них тебя знает — ты им вроде бы телевизор ремонтировал. А на танцах они видели вас с Иркой и, после того как ты ушёл из больницы, тут же прибежали ко мне в палату и выразили сочувствие: такой, мол, парень хороший и, надо же, с кем связался…

Я насторожился.

— Не стану щадить твои нежные чувства. Ангел она только внешне. — Олег увидел, как я помрачнел от его слов, но всё равно продолжал: — Год назад она встречалась с одним московским уголовником. Залетела. Удрала из дому и несколько месяцев жила у родственников на юге. Там сделала аборт. Потом родители поехали за ней, долго уговаривали, привезли домой. Ну, вот вкратце и всё. Веселая жизнь полная мрачных приключений.

Меня эти слова почти успокоили. Подумаешь — залетела. Вот удивил.

— А в настоящее время у неё какие-то странные отношения с Китом.

— С Безногим?

— Да. С ним она не встречается, с блондинами, кажется, тоже. Во всяком случае, ни с кем из них не прогуливается, это точно, но что-то их связывает.

— Сплетни, — уверенно сказал я.

— Возможно, — согласился Олег. — Только, когда сплетничают — сочиняют нечто лихое, но не абсурдное, типа: спит она с ними со всеми по очереди. Ведь не говорят такого, а вот то, что Никитин влюблён в неё безумно — говорят. Что, когда она уезжала, он ей денег дал — говорят. Не исключено, многое привирают, но сплетня, чтобы в неё поверили, должна иметь под собой почву. Про тебя ведь не говорят, например, что ты в банде.

— Она не в банде, — сказал я, бледнея.

— Хорошо бы, но ведь не тронули тебя, когда ты её провожал?

— Это можно по-разному объяснить. Например, что никакого отношения к Безногому она вообще не имеет.

— А почему вас сопровождали? Ты рассказывал о двоих белобрысых в беседке. Кто они? Охрана?

— Может быть, они просто живут в том доме.

— В том доме ни один из них не живет, — сказал Олег. — Они почти все из Заречья.

— Несложно придумать сотни причин, по которым они могли там оказаться.

— Вот именно — придумать.

12. Electronic Blue. Cranberies.

www.youtube.com/watch?v=OhFN1iQEAI0

Прошло ещё несколько дней. Я уже собирался закрывать мастерскую, в последний раз с надеждой глянул на телефон. Вдруг… Но вдруг… вошла она. Я, конечно, засиял, обрадовался, но, наткнувшись на её спокойное, равнодушное лицо, притормозил со своими нежными чувствами и неожиданно для себя спросил:

— Это кассеты Никитина?

— Да, а что? — В голосе Иры сверкнули нотки вызова.

— Ничего. Просто о нём ходят не очень хорошие слухи.

— Обо всех ходят слухи, — сказала Ира. Она обернулась на дверь, и я понял, что сейчас она заберёт кассеты и уйдёт… в свою жизнь, а для меня навсегда уйдёт в прошлое. Наши, ещё такие хрупкие отношения, останутся лишь в скудных воспоминаниях, потому что будущего не будет.

— Я ждал тебя вчера, — сказал я, опустив голову, — ждал позавчера. Чтобы я ни делал, главным было одно — я ждал. А вот сейчас, когда ты пришла, несу вздор. Знаешь как это трудно: не жить, а ждать? Ждать каждую секунду.

Ира положила кассеты в сумочку и пошла к двери. Обернулась. Глаза чуть прищурены, на лице любопытство. Она, наверное, так и ушла бы, но, увидев ужас в моих глазах, вдруг шагнула назад, притянула к себе и нежно-нежно стала целовать в губы. Нет, она не целовала, а только касалась моих губ, но это было приятней чем самые горячие поцелуи.

А потом мы стали говорить. Она рассказывала об одноклассниках, о строгих родителях, о том, что уже пережила много и хорошего, и плохого. Я тоже что-то молол, она слушала без устали, удивленно распахнув глаза, совсем не перебивая, и мы чувствовали, что нам ещё долго-долго будет не наговориться. Это было здорово, но и странно, если учесть наше совсем короткое знакомство.

Мы вышли на улицу и побрели к её дому. Пахло юной листвой, тёплым асфальтом и лёгким дымком, прилетевшим с дальних огородов, на которых сжигали прошлогоднюю траву. Воздух был насыщен звонкими весенними звуками. Суетливые галки, дико ссорясь, обновляли гнёзда в кронах старых тополей. Кричали мальчишки, впервые выгнавшие свои велосипеды после зимнего простоя. Истерически заливались скворцы, то ли отмечая кладку очередного яйца, то ли просто радуясь тёплому погожему вечеру.

Мы шли, не спеша, и всё-таки мы не гуляли, а всего лишь шли к Ириному дому и, наверное, поэтому я всё замедлял и замедлял шаг, растягивая эту прогулку…

Утром я пришёл на работу в прекраснейшем расположении духа. Такой вот надоевший словесный штамп, хотя лучше и не скажешь.

Вчера Ира вела себя совершенно по-новому. Она сбросила маску безразличия, смеялась моим шуткам и, шагая задом наперед, смотрела на меня своими волшебными глазами. Я любовался ею, уже не таясь, открыто, и каждая её чёрточка, каждая прядь волос, каждый взмах ресниц, каждое движение чуть припухлых губ, проникали в мою память, как в копилку. И сейчас я всё это вынимал и продолжал любоваться.

Анатолий заметил моё необычное состояние, но, как ни странно, от комментариев воздержался. Давненько его не посещало вдохновение. Он до сих пор практически ничего не знал про Ирину, вернее знал только, что она есть, что я жду от неё звонков, но ещё ни разу даже не видел её. Несчастный человек.

Мои радужные фантазии прервал приход того самого блондина, как его… Бахи, точно — Бахи.

— Неужели опять сломался? — удивился я.

— Нет-нет, все о-кей. Вот, Кит приказал рассчитаться. — Он положил на стол целый блок новеньких японских кассет.

— Вы же заплатили.

— Кит любит делать широкие жесты. Ты его порадовал, он тебя. В общем, забирай — заработал.

Я повертел кассеты в руках. Ничего себе — «Sony». Десять штук!

— Есть ещё маленькая халтурка. У меня дома телевизор сломался.

— Импортный?

— Наш, советский. На японский ещё не заработал. Он же в комиссионке десять штук стоит. Почти два Жигулёнка…

— Вообще-то мы по домам не ходим, у нас стационарная мастерская, — сказал я не очень уверенно.

— Ну, в виде исключения.

Не знаю, почему я согласился. Во всяком случае, сегодня не из-за страха. Наверно, больше из любопытства, — хотелось узнать этих людей поближе. Что-то в них было такое, непонятное… и, хотя неприятно в этом признаваться — почти притягательное.

Я шёл с Бахой по городу и немного стеснялся себя. Он не был крепким парнем, как Сора или Лапа, но весь его облик, походка, выражение лица, излучали какое-то скрытое превосходство. Даже Олег, который в десятки раз сильнее, не умел так себя держать, хотя именно он мог бы себе это позволить.

Оказалось, что телевизор у моего нового знакомого гарантийный. Я снял неисправный блок и пообещал, что завтра отремонтирую в мастерской.

— Я за тобой зайду, — сказал Баха.

В восемь часов вечера я спешил на свидание. Ира шла мне навстречу. В новеньких облегающих и без того совершенную фигурку джинсах. Потрясающая картина!

— Куда пойдём? — спросил я.

Ира повела меня в парк. Мы посидели на скамеечке, немного поговорили. Так, ни о чем; почему-то сегодня разговор плохо клеился. В прошлый раз, что ли выговорились?

У меня, конечно, были вопросы, их бы хватило на целый вечер, но то, что конкретно меня интересовало, спрашивать не стоило.

— Давай просто гулять, — предложила Ира. Мы побрели вглубь парка и вскоре вышли к пологому обрыву, заросшему диким кустарником и ольхой. Внизу сквозь листву лозняка проблескивала небольшая речка.

— Пойдём туда, — позвал я.

— Не хочу, — сказала Ира.

Я засмеялся, схватил девушку за талию и устремился вниз.

Мы оказались на странной поляне. Ира стояла хмурая, а я, раскрыв рот, вертел головой. Трава здесь была вытоптана, в землю вкопано несколько столбов, обмотанных толстыми обтрёпанными подшивками старых газет. Рядом журчала речка.

— Гляди: кладка. Идём? — позвал я, заметив два перекинутых на другой берег бревна, сколоченных скобами.

— Не стоит, — сказала Ира.

— Почему?

— Хочешь в гости к Лапе? Его дом как раз на том берегу. А в следующем живёт Кока. Тоже не очень благодушный тип.

— Ты же вроде с ними не в ссоре?

— Но и не в дружбе.

Мы пошли назад.

— Что это за поляна? — спросил я.

Ира не отвечала.

— Не знаешь? — не отставал я.

— Знаю. Они там тренируются. Отрабатывают удары.