3

Мой приятель Джейк был пацифистом. Ничего странного, если учесть, что происходил он из почтенной филадельфийской семьи, придерживающейся философии Внутреннего Света. Когда он мне это сообщил, я на несколько секунд завис, пытаясь сообразить, что бы это значило, но сосед по палате, видя мое недоумение, подсказал:

— Квакер он.

Джейк укоризненно глянул на соседа.

— У меня нет уверенности, — сказал Джейк, — что моя жизнь была бы одобрена моей семьей, но я живу так, как считаю нужным.

— Но на войну ты все-таки пошел, — сказал я.

— Ага, — сказал Джейк. — Раз уж мы не сумели остановить войну, пока она еще не началась, все равно надо уменьшать количество зла в мире.

На войне найдется место даже пацифисту, и это место вовсе не обязательно будет похоже на курорт. Медицинской службе Союза нужны были сильные, умелые и, главное, небрезгливые рабочие руки, потому что медицинской службы у армии США на начало войны практически не было. То, что было, находилось в крайне беспомощном состоянии и не было готово к таким объемам воюющих, не говоря уже о таких объемах раненных. В военных лагерях стояла жуткая антисанитария, которая косила солдат лучше, чем пули и снаряды противника. В первые месяцы войны обе армии несли потери не столько от сражений, сколько от дизентерии, тифа, малярии, цинги. И кто-то ж должен разгребать все это дерьмо, не врачам же брать в руки лопаты, копать выгребные ямы для лазарета, чинить санитарные повозки, убирать за лошадями навоз, ставить палатки, таскать раненных, стирать белье и ухаживать за тяжелобольными. Вот Джейк и делал все это и многое другое. В общем, военная карьера Джейка оказалась не героической, но очень нужной. Пока однажды смотритель лазарета не послал его разыскать заблудившийся обоз с продовольствием. Как оказалось, обоз заблудился не просто так, он попал к южанам, и Джейк тоже попал в плен. А там уже не разбирались: санитар ли, пацифист или просто солдат, и отправили в Кахабу.

кахаба

Вообще-то попасть в плен — везение сомнительное, особенно если учесть, что у южан хреново было и со снабжением собственных солдат, но Джейк был уверен, что хоть с Кахабой ему повезло. В Андерсонвилле было бы хуже. В Андерсонвилле пленные жили в палатках, поставленных на болоте, а в Кахабе Джейк жил в кирпичном бараке — бывшем складе для хлопка, где были сооружены двухярусные нары. И комендантом в Кахабе был нормальный человек, капитан Хендерсон, а комендантом в Андерсонвилле — сукин сын капитан Вирц, которому нравилось издеваться над попавшими в его власть людьми. И еще в Андерсонвилле был дедлайн. В самом прямом смысле — линия смерти. Лагерь был окружен вышками, и часовые без предупреждения стреляли в каждого, кто пытался пересечь простреливаемый периметр.

андерсонвилль

И разговаривать о лагерях нам с Джейком приходилось во дворе, потому что парнишку через две койки от меня начинало бить в припадке при одном лишь упоминании Андерсонвилля.

— Да и то, что так много народу потонуло, — сказал Джейк, когда мы грелись на солнышке у стены нашего госпиталя, — оно как раз именно из-за Андерсонвиля. Видал, какие оттуда ребята? Скелет видно! Такому в холодной воде продержаться — сил больше надо, чем такому здоровому парню, как ты. Вот и тонули…

Прошло только несколько дней, и мы еще даже толком не понимали, что произошло с пароходом; события приходилось восстанавливать буквально по кирпичику.

Джейку в ту ночь не спалось, у него ныл зуб, и он подремывал, то и дело просыпаясь, чтобы заботливо укрыть щеку краем одеяла. Поэтому взрыв, который прозвучал негромко, как выхлоп, он услышал. На всякий случай поднял голову осмотреться. В нападение рейнджеров южан на пароход не очень верилось, но ведь и в нападение южан на госпитальный обоз в свое время не верилось тоже. В общем, поднял голову Джейк и увидел. Другой солдат, которому в это время не спалось на другой палубе, тихонько переговаривался с приятелем. Взрыв, волна обжигающего воздуха, у приятеля вместо головы — кровавое месиво с торчащей железякой, и солдат сам не понял, как оказался за бортом. Хорошо, плавать умел.

Сразу после взрыва рухнула труба — да как раз на центральную часть судна, ломая и круша переполненные людьми палубы. Но колесо продолжало работать, пароход шел вперед, и ветер перебрасывал пламя все ближе и ближе к корме. Если кто и выжил среди обрушенных трубой палуб, то тут же оказался прямо в пожаре. Поговаривали, что так погибло около 800 человек.

Горящий пароход увидели с канонерки «Эссекс», но сперва подумали, что он сейчас просто уткнется в берег и пассажиры смогут перебраться на сушу. Однако неуправляемый пароход прошел мимо, на канонерке поняли, что дело плохо. Позже объятый пожаром пароход все-таки затонул около арканзасского берега, рядом с городом Марион и утянул с собой людей, которые все еще цеплялись за него.

места, где происходит действие

А прочие, как и мы с Джейком, попробовали спасаться вплавь. Не у всех получилось.

Огонь над пароходом был заметен и из Мемфиса. Да и вскоре мимо освещенной газовыми фонарями мемфисской пристани с криками о спасении начали проплывать те, у кого не получалось доплыть до берега. Но вы представьте: середина ночи. Кто там на той пристани не спит? Сторожа да охрана складов разве что. Кое-кто из команды судов, что стояли у пристани. Ну, еще может быть, контрабандисты, но те не признаются.

В общем, пока добудились до начальства, пока начали спасать — время уходило. Да даже и когда спасали — получалось не все гладко. Когда лодки с подобранными людьми пробовали пристать к берегу у форта Пикеринг — часовые открыли огонь. Это и были те самые выстрелы, что слышали мы ночью у нашего костра. Часовые думали, что приближаются рейнджеры южан, а когда им пытались втолковать, что это свои и что пароход на реке терпит бедствие — еще и офицеров будить не хотели. В чем-то их можно понять, охранял форт «цветной» полк, и боязнь напрасно беспокоить белых офицеров была вбита им прямо в подсознание, хрен вытравишь. Сколько времени потеряли с этим фортом: так бы просто выгрузили спасенных и ушли подбирать следующих, а так пришлось еще место искать, где выгрузиться, чтобы эти черномазые придурки не пристрелили. Правда, хоть и в самом деле застреленных не было, и то хорошо.

Пассажиров «Султаны» собирали по берегам от Мариона до Хелены.

К первому мая к нам в госпиталь живых уже не подвозили. Мертвых везли прямо на кладбище. Впрочем, далеко не все, кого доставили в госпиталь живыми, были спасены: люди умирали уже в госпитале: одни от ожогов, другие от переохлаждения.

Вот и в тот день мы с Джейком, увидев, что в сторону кладбища отправилась повозка с печальным грузом, поплелись следом. Парень, который сейчас лежал на повозке, в полубреду все беспокоился, что никто его на кладбище не проводит. Ну что тут сказать? Покойнику, конечно, уже все равно, но раз уж это так для него было важно, Джейк пообещал, что проводит, и парень затих, поверив.

В конце концов, это была не такая уж непосильная задача. Погода была хорошая, солнышко светило вовсю, птички пели и мы с Джейком, два босяка, спокойно могли пройти несколько кварталов до кладбища.

Выглядели мы, конечно, живописно. Будьте уверены, не то что в Мемфисе, а и во всем штате Теннесси не было другого парня, одетого в джинсы. Собственно, и самих-то джинсов в этой стране еще не существовало. Где-то в далекой Калифорнии Леви Страусс уже вовсю торговал рабочими штанами, и может быть, эти штаны даже были из голубого денима, но настоящие — «классические» — джинсы были только у меня. Правда, оценить этого здесь пока никто не мог. По здешнему дресскоду такие штаны были уместны разве что на негре.

Прикид Джейка более соответствовал эпохе, но от этого не делался более приличным. Если его штаны пострадали в пожаре не очень сильно, то рубаха распалась на лоскутья через несколько часов. В госпитале пострадавшим с «Султаны» выдали только исподнее, рассудив, что верхняя одежда и обувь им пока не нужна. Поэтому тех, кто имел возможность ходить (а также желание и отсутствие стеснительности) можно было наблюдать на улицах города именно в таком виде: в одних бязевых кальсонах и фуфайке. Очень живописно получалось, особенно такой живописностью были украшены ближайшие подступы к кабакам — денег почти ни у кого не было, но можно было найти дурака, который угостит в обмен на жалостливую историю пожара и утопления. У Джейка, правда, верхние штаны были, и он даже постарался привести их в приличный вид, но в паре мест надо было бы наложить заплаты, и это его огорчало.

И еще у нас не было ни шляп, ни кепок, а в этом городе без головных уборов ходили разве что собаки и лошади. И то, насчет лошадей я не очень уверен. А так даже у последнего нищего негра что-то такое шляпообразное на голове наблюдалось. Меня, вообще-то, это мало расстраивало, но Джейка беспокоило даже больше, чем отсутствие сапог.

Если не считать самой процедуры похорон, на кладбище Элмвуд была благодать. Мы постояли у братской могилы, пока капеллан бормотал что-то подобающее случаю, а потом отошли в старую часть, под деревья, поваляться на травке. Размышляли о будущем. Джейк пробовал выяснить у меня, что я умею делать, я же честно отвечал: «Ничего». И в самом деле, без компьютеров мои умения и навыки ничего не стоили. Я мог наниматься разве что в землекопы. Так Джейку и сказал.

— Не сдюжишь, — только и ответил он, окинув меня оценивающим взглядом. — Ты же, небось, образованный.

— Мое образование осталось у меня на родине, — ответил я. — А здесь я даже не знаю, на что годен.

Джейк кивнул, не столько моим словам, сколько своим мыслям.

— В этой стране человек без дела не останется, — сказал он. — Или, может, тебе больше нравится попрошайничать?

— Ага, — хмыкнул я. — Мсье, же не манж па сис жюр… Да нет, это вряд ли.

В это время из-за недалекого надгробия послышался веселый голос:

— А по вашему лицу не скажешь, что вы шесть дней не ели…

Это, разумеется, говорил не обитатель могилы, а посетитель кладбища. Не только же нам с Джейком пришла в голову идея поваляться на травке.

Молодой человек, который встал из-за надгробия, уж точно последние шесть дней не голодал, да и в Андерсонвилле в гостях не задерживался. Нет, это я не хочу сказать, что он был мордатый и толстый. Просто на фоне осунувшихся обителей госпиталя, среди которых я последние дни обретался, этот парень выглядел до неприличия здоровым. В одной руке он держал раскрытую тетрадь, в другой — карандаш. Надо полагать, человек что-то писал, когда мы тут разлеглись.

— Это я просто одну историю вспомнил, — объяснил я слова про «сис жюр».

— Мы вам не помешали? — без особой приязни спросил Джейк.

— Вы из госпиталя? — спросил парень. — С «Султаны»?

— Ну, — вроде как подтвердил Джейк.

— Вы не могли бы рассказать, как там дело было? — спросил парень. — Я корреспондент «Стрэнда».

— Стрэнд — это в Кентукки? — спросил Джейк.

— Нет, это журнал в Лондоне, — терпеливо объяснил парень.

— Лондон — это в Огайо?

— Бывали там? — спросил корреспондент. — Нет, я имел в виду тот Лондон, что в Великобритании.

— Англичанин, что ли?

— Шотландец, если это вас так интересует, — поправил корреспондент.

— А почему так говоришь, будто только что приехал с берегов Огайо?

— А я оттуда родом. В Кентукки родился, в Огайо вырос, — объяснил корреспондент.

— Ну так какого черта ты шотландец? — резонно спросил Джейк. — Американец же!

— Коренной, — поддакнул корреспондент. Он строго посмотрел на нас: — Что-то я не пойму, кто кому интервью дает.

— Не мы, — сказал я и глянул на Джейка. Тот подтвердил.

— Доллар каждому? — предложил корреспондент. — И выпивка, — набавил он цену после небольшой паузы.

— Я непьющий, — заявил Джейк.

— А я бы от пива не отказался, — заметил я, созерцая цветущую природу. — В этой стране умеют варить приличное пиво?

— А то нет, — сказал Джейк.

Звали корреспондента Дуглас Маклауд.

***

От Автора

Как-то так получилось, что в старой русской традиции эту самую фамилию практически всегда переводят как Маклеод, и только «Горец» — ну вы ж смотрели кино про бессмертного хайландера, где остаться должен только один? — так вот, именно этот фильм внес в русскую традицию перевода этой фамилии новый, более верный вариант. Хотя, с другой стороны, это еще надо посмотреть, какой вариант более верный. Пишется-то фамилия MacLeod. Нет, что ни говорите, а бритиши — сущие извращенцы. Автор специально залез на один сайт, посвященный шотландскому гэльскому, чтобы послушать, как оно по-ихнему звучать будет. И что вы думаете? Кто из переводчиков прав? А никто. Голос с этого сайта произносил не Маклауд и не Маклеод, а что-то среднее.

Правда, Автор тут нечаянно глянул, как произносят имя Дуглас гавайцы: Koukakala.

Но черт возьми, Холмс, как?..

Кстати, журнал «Стрэнд» в Англии того времени еще не издавали. Просто надо же как-то назвать тот журнал, где работал Дуглас.