Глава 17. Институт – Содружество

— Почему ты все же думаешь, что это не он?

Хэнкок, запрокинув голову, выпустил струйку сизого табачного дыма в потолок:

— Этот усатый радтаракан косился на тебя так, будто готов придушить.

— Ну, смотри...

Нора покрутила в пальцах сигарету и с сожалением отложила. Пожалуй, в мире, насквозь пропитанном радиацией, было довольно глупо пытаться вести здоровый образ жизни, но хорошая девочка из прошлого внезапно снова вылезла на свет.

— Допустим, собрался бы он меня устранить. У него в бюро с десяток действующих охотников, которых и от людей-то не отличишь. И осечки, какая случилась с тем синтом, с ними бы не произошло. То есть — я была бы гарантированно мертва, а предполагаемые свидетели видели лишь, что в меня стреляет какой-то человек.

— А, может, он маньяк? — Джон скривился. — Маньяк, которому непременно нужно было продемонстрировать власть Института?

— А еще то, что в нем нет согласия настолько, что организация устраняет своих же? — Нора скептически подняла брови.

— Ты судишь с позиции разумного человека. А этот ваш Айо — натуральный деструкт.

— Все может быть, — она пожала плечами. — Я в любом случае не сбрасываю его со счетов. Но что мы пока можем сделать? Заявиться в бюро робоконтроля и выложить Джастину, что все знаем о его коварных планах?

Нора поднялась с дивана и подошла к окну; уперлась лбом в прохладное стекло. Там, внизу, курчавились кроны деревьев, а светящаяся стрела лифта, так похожая на пронзающую пространство цепочку ДНК, неожиданно напомнила ей неоновую атмосферу модных довоенных баров. Хэнкок за ее спиной протяжно зевнул.

— К тому же, тот, кто прислал убийцу, точно знал, куда именно его высылать. И синт либо следил за мной с самого Грейгардена, что мне кажется весьма сомнительным, либо ниточки все же ведут к Подземке и доктору Амари, и это выглядит куда более вероятным. В любом случае, — Нора вздохнула, — нам пока не остается ничего более разумного, чем выжидать. Надеюсь, что Ник все же принесет из Акадии какую-то информацию.

— А что ты вообще собираешься делать дальше, помимо того, что "выжидать"? — Джон потянулся к пепельнице и затушил сигарету.

— Обговорю завтра с Элли, Джастином и Бинэ подробности отправки охотника в Банкер-Хилл. Полагаю, ближе к вечеру наш биолог уже вполне освоится в Грейгардене, так что можно будет отправлять Эйтони на новое место. Мы составим официальное предложение главе поселения. Джон…

Она обернулась и вздохнула:

— Я понимаю, что, слишком много взваливаю на тебя. Но не мог бы ты присоединиться к нашему посланцу? Может, не так явно, но быть где-нибудь поблизости. Подстраховать. Я бы и сама пошла, но, мне кажется, пора немного отпустить вожжи и посмотреть, что из этого получится.

— Ну я же обещал вам парочку своих охранников, — пожал плечами Хэнкок, — к тому же, говоря откровенно, мне было бы только на руку присутствовать при… хм, дележе шкуры Яо-гая.

— Спасибо, Джон. И, знаешь, — Нора усмехнулась, — я даже готова не заметить, если вы выторгуете для себя нечто помимо э-э… расширения рынка медикаментов. Только не зарывайтесь особо, ладно?

— В общем, я так и думал, что мы сговоримся. Обещаю, что губу сильно раскатывать не стану и не сделаю ничего такого, чтобы перейти дорогу этим твоим занудам. Хотя… миссис Филмор ничего так. Миленькая.

— Джон! — Нора хихикнула, — Элли, между прочим, замужняя дама и почтенная мать семейства.

— Да ладно, я пошутил, — Хэнкок с довольным видом откинулся к спинке дивана и снова зевнул.

— Слушай, сестренка, если я тебе больше не нужен, то пойду, пожалуй, лягу. День был суматошный, к тому же, если ты не заметила, я вообще ничем не закидывался с самого утра.

— Заметила. И очень ценю это, Джон. Конечно, иди ложись. Я посижу еще немного — днем отоспалась.

— Если что — кричи, не стесняйся.

Джон медленно поднялся и побрел к белоснежной ширме, которую Элли все же установила возле его постели. Когда он улегся, Нора, выключив освещение, забралась с ногами на диванчик и снова уставилась за окно. Наконец-то ей выдалась возможность остаться одной, спокойно подумать надо всем, что произошло минувшим днем и решить, как быть дальше.

"Ну надо же, — снова всплыла удивленная и очень теплая мысль, — у меня будет ребенок…"

Нора положила руку на пока еще плоский живот и медленно провела по нему ладонью. Впрочем, ничего в этом не было удивительного — она все же была молодая и здоровая женщина, а противозачаточных пилюль в ассортименте знакомых торговцев не наблюдалось. Забавно, но ей отчего-то ни разу не приходило в голову опасение, что она вдруг может понести. В том, довоенном мире, проблема сглаживалась тем, что Нора еще не до конца отказалась от грудного вскармливания. А после криозаморозки и всех последующих стрессов все ее женские "дела" так и не восстановились. Всяко, как она полагала до сегодняшнего дня.

А еще ее почему-то совершенно не пугали возможные сложности; Нора была уверена, что обязательно выносит этого ребенка, несмотря ни на радиацию, ни на образ жизни, вовсе не подходящий беременной женщине. Уж если она его не потеряла, попав в передрягу у стен Добрососедства, дальше все обязательно должно быть хорошо.

— Мой героический малыш, — шепнула Нора, поглаживая живот, а потом внезапно осознала, что постоянно называет его не "наш", а "мой". И это осознание привело ее в еще большую растерянность.

Она повозилась на диване, устраиваясь удобнее. Прижалась щекой к прохладной кожаной спинке и вспомнила, как наскоро набросала Маккриди записку. Написала, что соскучилась, извинилась за долгое отсутствие, посетовала на навалившиеся дела. И ни словом не упомянула о том, что хорошо бы им встретиться и поговорить на одну очень важную тему. Она понимала, что говорить придется, но пока молчала. И волновалась вовсе не от того, что нынешнее положение в корне меняло то, что происходило между ними, и что Бобби, возможно, будет не готов к подобному повороту. Куда больше смущало Нору, что она сама не знала, готова ли была к тому, чтобы их отношения перешли на иной уровень.

— Я подумаю об этом завтра, — процитировала она одну из старых довоенных книжек и, поднявшись с дивана, решила, было, пойти спать. А потом вдруг поняла, что не сделала еще одну очень важную вещь.

Нора бросила взгляд на светящийся циферблат часов: было поздно, но ведь главные двери институтских подразделений не закрывались даже ночью. Пользуясь отсутствием ученых, синты приводили помещения в порядок — что-то чистили, что-то чинили. В любом случае, Нора, как директор Института, могла пройти в его помещения в любое время суток.

Она осторожно пробралась мимо ширмы, из-за которой доносилось размеренное дыхание Хэнкока и выскользнула в коридор. Институт спал, и Норе внезапно показался очень уютным и центральный зал с приглушенным освещением, и отчетливо доносящееся в тишине журчание воды под прозрачным полом, и тихие шаги патрульных-андроидов.

"Неужели я действительно стала привыкать к своему новому дому?" — спросила она себя, проходя сквозь шуршащие двери отдела высших систем. Синт-охранник уже раскрыл рот, чтобы что-то ей сказать, но Нора приложила палец к губам и, понимая, что выглядит и поступает глупо, все же улыбнулась машине. Уж очень лицо этой модели, исчерченное тенями в полумраке, напомнило ей Ника. И Нора вдруг подумала, что страшно по нему соскучилась. Ей показалось, что Ник был сейчас единственным, кому бы она без всяких сомнений рассказала обо всём, что творится у нее на душе. И он бы точно понял. Нора снова улыбнулась, на этот раз растерянно и, показав жестом синту вернуться к прерванной работе, прошла мимо кабинета Мэдисон. Завернула в небольшой закуток за стеклянной перегородкой. Остановилась на пороге.

Мальчик спал, свернувшись калачиком и прижимая к груди скомканное одеяло. Нора беглым взглядом окинула комнатку и, не увидев ни одной игрушки, тихо вздохнула. Пожалуй, стоит принести ему с поверхности плюшевого медведя — из тех, что были очень популярны до войны и до сих пор иногда попадались в разрушенных супермаркетах. Или, может, куклу игрушечного инопланетянина? Они тоже были мягкими и уютными.

Она сделала шаг вперед и остановилась над спящим синтом. Его длинные ресницы в тусклом свете ночника кидали тени на щеки, а между черных бровей залегла горестная морщинка. Норе впервые довелось подробно рассмотреть эту модель и она почувствовала, как защемило сердце. Разглядывая мальчика, Нора с жадностью узнавала в его лице и черты Нейта, и свои собственные, и что-то такое, принадлежавшее только ему самому. Удивительно, как может меняться с возрастом человеческая внешность: младенцем Шон был копией своего отца, а к концу жизни стал очень похожим на Нору. Этот же мальчик был другой… но это тоже был их мальчик…

Она протянула руку, осторожно отвела с его лба рассыпавшиеся волосы. Синт пошевелился, ресницы дрогнули, и, спустя мгновение, он сонно уставился на Нору.

— Прости, я не хотела тебя будить, — повинилась она. А мальчик, резко сев в постели, шмыгнул носом и вдруг ткнулся лицом ей в живот:

— Ты пришла…

Нора почувствовала, как пальцы синта вцепились ей в халат, и в этот момент в ней словно прорвалась плотина. В горле стало горячо, сердце понеслось, как бешеное, и она резко села рядом с мальчиком. Крепко обняла и прижала к себе:

— Ну что ты, Шон? Не плачь, мама с тобой.

А потом почувствовала, что и ее щекам стало вдруг щекотно.

— Угу… — отозвался он, не поднимая головы, — мам, мне иногда становится очень страшно. И кажется, что ты не вернешься.

— Я вернусь. Обязательно. — Нора поняла, что говорит чистую правду. Она наклонилась и коснулась губами мягких волос, легко пахнувших мылом. — Я никогда тебя не оставлю, милый. И всегда буду защищать.

Они еще долго сидели в обнимку на жесткой кровати Шона. Мальчик, немного успокоившись, принялся засыпать ее вопросами, а она — рассказывать всяческие истории, из тех, что однажды уже рассказывала детям в школьном классе Убежища 81. По большей части выдуманные и непременно со счастливым концом. И тусклое серебристое ночное освещение красило их лица в тон, похожий на тот, что дает луна. Наконец, увидев, что Шон снова принялся клевать носом, Нора уложила его и всё сидела рядом, поглаживая по голове. А когда он уснул, нежно поцеловала в щеку и почувствовала себя умиротворенной.

Когда Нора, наконец, вернулась в кабинет, то на пороге чуть не влетела в грудь Хэнкоку. Джон был возбужден, зол и шипел на нее сквозь зубы, не выбирая выражений. Похоже, еще немного, и он бы поднял на ноги весь Институт: искать похищенного директора.

— Какого хрена? — полыхал Хэнкок. — Мы договариваемся быть осторожными, и вдруг ты сваливаешь куда-то посреди ночи! Ты что, специально дожидалась, что я усну?

— Прости, Джон, — улыбнулась она. Даже его раздражение не смогло сейчас вырвать Нору из сошедшего на нее спокойствия. — Это не специально. Я… ходила к мальчику. К сыну.

Хэнкок запнулся на полуслове, так и не договорив какое-то особо витиеватое ругательство.

— Сыну? Ты это серьезно?

— Да, — Нора кивнула и, отодвинув его в сторону, прошла в кабинет. — Я решила, что не имеет значения, что этот ребенок создан в здешних лабораториях. Он живой, понимаешь. И ему очень нужна мама.

— Да-а, похоже, твоя контузия даром все же не прошла, — недовольно буркнул Хэнкок. — Впрочем, твои личные дела — не мои дела.

— Не твои, — Нора согласно кивнула и прошла вглубь жилого отсека, стаскивая на ходу халат. Бросила его на спинку кровати.

— Ага. — Джон задумчиво посмотрел ей в спину. — Надеюсь, больше ты до утра никуда не денешься, и я могу пойти спокойно досыпать?

— Обещаю. — Нора зевнула и, нырнув под прохладное одеяло, натянула его до подбородка. — Извини. Я не нарочно.

Хэнкок горестно вздохнул и молча отправился восвояси. А Нора, прежде, чем заснуть с мечтательным выражением на лице, подумала, что ни за что не станет убирать из директорского кабинета кровать, когда Хэнкок покинет Институт. Потому что не дело ютиться маленькому мальчику на задворках отдела высших систем, когда его место рядом с матерью.

В Финансовый квартал Нора с Джоном попали только ближе к полудню следующего дня. Пока решили все организационные вопросы, пока собрались; потом Нора захотела непременно проститься с Шоном. Тот встретил ее несказанно довольным от того, что о нем не забыли. Они немного посидели рядышком, обнявшись и ловя недоуменные взгляды доктора Ли, то и дело выглядывающей из своего кабинета. А потом Шон и вовсе пришел в восторг, когда Нора пообещала принести ему с поверхности кое-что интересное.

Хэнкок больше не злился; терпеливо дожидался, очевидно решив не обращать внимания на новые причуды напарницы. И даже, когда они подошли ко входу в Добрососедство, галантно предложил пересидеть в Капитолии его отлучку.

— Спасибо, Джон, — улыбнулась Нора, стаскивая с его худого запястья телепортационный браслет, — ты и так очень много для меня сделал.

— Ну, давай тогда хоть сопровождающего дам, — не сдавался тот. — До Грейгардена, полагаю?

— Нет, — Нора качнула головой. — У меня дела в Сэнкчуари. Но ты не волнуйся, я прыгну назад к телепорту, а потом уже туда.

— И как ты только не боишься лишний раз пользоваться этой хренью? — Хэнкок скривился, — меня вот до сих пор штормит.

— Привыкла, наверное.

На краешке сознания всколыхнулась тревога, а не опасна ли телепортация для будущего ребенка, но Нора тут же ее отогнала. Охотники по нескольку раз в неделю пользуются переносом, и ничего с ними не случается. А ведь их организм идентичен человеческому. Ну, почти…

Она дернула плечом — что толку тревожиться, если всё равно ничего не изменишь.

— О чем задумалась? — Джон испытующе смотрел на подругу.

— Слушай, — поспешно перевела она разговор, — если вдруг вернется Ник, отправьте его ко мне, хорошо?

— Не вопрос. Да, кста-ати…

Хэнкок жестом фокусника вытащил из-за пазухи алого камзола тонкую пробирку с желтоватом порошком на донышке:

— Пока ты собиралась, я наведался к этому твоему биологу. Он мужик, конечно, с придурью, но толковый. Сумел за утро сделать пробную дозу этой Валентайновой хрени. Отдашь сама тогда, я толком не знаю, когда вернусь из Банкер-Хилла.

— Спасибо. — Нора взяла в руки препарат, придирчиво оглядела целостность пробки и спрятала во внутренний карман.

— Ну, бывай! — Хэнкок отсалютовал ей и поспешно направился к городку, Нора же снова прыгнула к институтскому телепорту.

На площадке, запертой среди железный стен, на этот раз было безлюдно. Поправив на плече рюкзак, Нора склонилась над широким пультом компьютера и задумалась. А ведь Хэнкок прав. Самым правильным и логичным решением будет отправиться сейчас в Грейгарден. Там она будет под защитой, там она сможет воочию наблюдать вторую фазу эксперимента. Там, в конце концов, она сможет объявить Эр-Джею ошеломляющую новость, и это будет честно. И вместе они решат, как быть дальше, в конце концов, Маккриди надежный друг и близкий человек. Она даже как наяву представила, как округлятся его светлые глаза, когда он узнает о том, что снова станет папочкой, и смешливо фыркнула. Да ради одного такого зрелища ей стоило отправиться в сад. Она опустила руки на клавиши и уже начала вводить координаты, но вдруг подумала, что Ник, возможно, будет искать ее дома. И, пожалуй, будет нечестным устраивать ему квест по всему Содружеству. К тому же, она так и не отдала ему дробовик…

А потом Нора вздохнула и честно призналась себе, что просто пока не готова к разговору с Бобби. Слишком мало времени прошло для того, чтобы можно было разобраться в собственных чувствах и желаниях. Да и в целом идиллическая картинка со счастливыми родителями, которую она придумала вот только что, вряд ли соответствует действительности. Потому что где-то там есть Дункан. Потому что теперь у нее самой есть Шон.

И она решительно открыла канал радиосвязи, по которому институтская станция транслировала классическую музыку по всему Содружеству, попутно используя ее волны для телепортации. Покрутила настройки, прошлась по доступным радиочастотам и, найдя канал Кэндзи Накано — рыбака, у которого Ник наверняка брал лодку, чтобы отправиться на Фар-Харбор — продублировала сообщение для Валентайна. Вот теперь уж ей точно не придется идти в Грейгарден.

Нора грустно усмехнулась и ввела координаты "Ред Рокет" для телепортации.