Глава 9

Даже в отсутствии хозяев, в доме Джозефа Грайфеста жизнь не замедляла свой ход. Слуги суетились по дому, занятые своей привычной работой. Но никакая деятельность, даже кипучая, не могла снять атмосферу печали и скорби заполнявшей каждый уголок этого особняка. Это и была основная причина по которой Клайд предпочел некоторое время пожить в доме своего дяди, надеясь что там его сестре ничто не будет напоминать тот ужас, через который она прошла.

Будучи поглощенной своими горькими мыслями Эмилия сидя на подоконнике в спальне сестры, не отрывая взгляда, смотрела на ворота, ожидая появления Колье. Поднимать преждевременную панику, она не желала, но и верить информации кузена тоже не могла. Время шло медленно, капля за каплей. Она с трудом дождалась вечера, но Колье, так и не появился. Ждать больше Эмилия не могла, в ней пробудилась острая потребность к действию.

После недолгих размышлений, девушка пришла к единому выводу. « Что мне нового может сказать Колье, от него не больше толка, чем от назойливого комара. Чем мог, он уже мне помог. Он прав, необходимо поговорить с Чарльзом, исчезновение Камиллы несомненно дело его рук, и результат нашей ссоры. Но, обвинять без доказательств, я не могу его, значит необходимо найти их».

В этот вечер прерия была словно в тумане, и лунный свет мерцал сквозь неосязаемые частицы дрожащей дымки и казался бледно-оранжевым.

Эмилия гнала своего мустанга галопом. Прическа на голове растрепалась от быстрой скачки, густые волосы рассыпались по плечам и крупу лошади. Ее глаза возбужденно блестели, щеки горели ярким румянцем.

Приближаясь к поместью Чарльза, девушка натянула поводья, конь замедлил шаг, пошел рысью, затем шагом и наконец то остановился. Эмилия соскочила с седла, привязав мустанга к акации, она медленно, нерешительно направилась в дом. Ее сердце было переполнено волнением и тревогой.

На этот раз она не сомневалась в правдивости слов Колье, и так же как он считала, что только Чарльз мог похитить Камиллу, ведь только у него был повод насолить ей, отыграться за все, пощекотать ей нервы. Она не боялась его, но все же, нервный озноб бил ее, как перед встречей с чем-то неведомым и ужасающим. Набравшись решимости, и побольше воздуха в легкие, она тяжелой поступью ступила на порог дома.

Тишина полумрак окружил ее. В гостиной не было никого, и казалось, что в целом доме тоже. Внезапно слабые голоса начали доноситься из столовой. Она направилась туда, пытаясь сохранить спокойствие. Войдя в столовую, Эмилия увидела Чарльза, он сидел развалившись в мягком стуле, рядом на круглом столе, стояла гора бутылок, пустых и недопитых. Вокруг его шеи обвивалась молодая, довольно привлекательная женщина. Эмилии показалось, что она где-то ее видела, скорее всего, на одной из аристократических вечеринок. Но вспомнить, кто она и ее имя, она не могла. По наряду женщины, легко было определить, что она принадлежит богатому сословию.

При виде Эмилии, густые изогнутые брови Чарльза недоверчиво вздернулись вверх, придав лицу выражение изумления, но мгновение спустя, он намерено спокойно откинулся на спинке стула и оглядел ее с такой высокомерной наглостью, что волосы на голове Эмилии казалось повставали дыбом.

— Извини Луиза, как видишь у меня неотложные дела. Я обязан поговорить с этой молоденькой леди, наше свидание перенесем на более подходящий день. Я найду способ сообщить тебе о нем, а сейчас милая, покинь нас, и пожалуйста, без лишних споров!

Шлепком по ягодице, он помог женщине подняться со своих колен, если сказать не вынудил. Затем послал ей прощальный, воздушный поцелуй и указал рукой на выход.

Гордо вздернув голову, Луиза злобно взглянула на Эмилию, и послушно направилась туда, куда ей указал мужчина.

— Чем обязан, такой чести, леди?

Как только исчезла из виду Луиза, заговорил он, спокойным официальным тоном, коварно ухмыляясь.

— Что привело вас, в столь поздний час в мой дом? Выкладывайте, не таите! Я не настолько глуп, чтоб предположить, что вы ищите со мною мира. Говорите, может хоть на этот раз, нам удастся побеседовать как цивилизованным людям.

Слова мужчины звучали как-то, непривычно тягуче. Эмилия подошла ближе к нему и раздосадовано протянула.

— Да, вы пьяны мистер Линкойн, а мне так нужно было поговорить с вами…

— Пьян? Какая поразительная наблюдательность! — вкрадчиво, как-то угрожающе протянул он, — Да, я пьян, и не просто пьян, а чудовищно пьян, и намерен еще больше надраться! Но вы обожаемая, коли уже пришли, то останетесь здесь со мной и объясните, по какой причине нарушили мой покой! Надеюсь, я достаточно ясно выразился.

Он вопросительно взглянул на нее, но не дождавшись какого-либо ответа, в приказном тоне продолжил.

— Будьте любезны леди, посадить свой восхитительный зад, вот на это кресло и не маячить передо мной, — он пальцем указал, куда именно надо сесть.

Дрожь в теле Эмилии усилилась, она замешкалась, не зная как поступить. Страх в ее душе подталкивал девушку к выходу, настойчиво твердя, «Ты неудачное время выбрала для разговоров, сейчас он в ярости и очень озлоблен, с ним будет тяжело о чем-то говорить, если не сказать опасно». Но, ее упрямство в противовес говорило совсем другое. « Нельзя время тянуть, необходимо идти по горячим следам, в этом состоянии, от него легче добиться правды»

Мысли путались в ее голове, она стояла что столб, не в состоянии решиться ни на одно, ни на другое. Чарльз помог ей, крепко обхватив руку, и не желая того сам, вывернул ее, усаживая девушку в кресло. От боли Эмилия взвизгнула и плюхнулась в него. Вот теперь, даже ее бесстрашное сердце, казалось перестало биться, и в немом испуге замерло, горько сожалея о том, что явилась в этот дом одна и не дождалась Колье.

Чарльз так ничего и не понял, стараясь сохранить ясность мыслей и соединить четыре образа Эмилии в один, он нагнулся к ней. Девушка увидела, что лицо мужчины темно бардового цвета, а глаза ужасающе сверкают. Он долго смотрел на нее, так долго, что она не выдержав, отвела их. Тогда Чарльз вроде бы успокоился, даже тихо облегченно вздохнул.

Затем завалился на стул напротив и налил себе еще виски, расплескивая его по столу. Он медленно пил наблюдая за ней поверх рюмки. Эмилия напряглась, пытаясь сдержать дрожь в своем теле, она с трудом удерживалась от трусливого порыва забиться куда-то в угол. Пожалуй, впервые в жизни ей было так страшно. Она бы предпочла, любую смертельную опасность этому унизительному страху.

Некоторое время, лицо Чарльза было застывшим, потом он внезапно рассмеялся, но все же продолжал смотреть на нее. Его смех напоминающий скрежет металла, пробежался мурашками по позвоночнику Эмилии, и вызвал чувство глухого, безотчетного раздражения.

— С чего это вдруг, вы этим вечером такая милая? Спрятали коготки, что б выпустить в нужный момент? Давайте выкладывайте, зачем пришли! О чем хотели со мной поговорить. Насколько мне помнится, по вашим словам, у нас нет общих тем для разговоров, и я теряюсь в догадках, что привело вас ко мне, что подтолкнуло на столь мужественный, героический поступок. Может, вы желаете, что-то узнать о нашем Гарри или точнее вашей бессловесной тени? Вас смутили мои слова, сказанные с утра, и вы пришли уточнить, что я думаю, по поводу его виновности. Но, что вам дает уверенность в том, что если он мой брат, то я его хорошо знаю? Еще недавно я был уверен в нем, как в самом себе, теперь же, от этой уверенности ничего не осталось. А может прежде, вы ответите мне, что заставило вас усомниться в честности Гарри, он ведь так любит вас. Так сильно, что готов убрать с дороги к вашему сердцу любые препятствия, и даже собственного брата. Неужели эта любовь не вызывает в вашем сердце восторга? Если нет, то, по крайней мере должна быть благотворным бальзамом, для вашего тщеславия. Ликуйте милая, ваша непревзойденная красота, превратила сильного и гордого мужчину в полоумного, безропотного раба. Зловеще проскрежетал Чарльз.

Превозмогая ледяной озноб, Эмилия гордо подняв подбородок, молчала, ожидая, когда он закончит говорить. Судьба была явно не на ее стороне, ведь именно каприз рока, вынудил девушку еще раз столкнуться с этим чудовищем, только от вида которого, ей становилось дурно.

— Неужто, я не угадал, и вы милая, пришли поговорить не о Гарри, а о вашем краснокожем приятеле. Об этом темноглазом красавце с фигурой титана, — еще более запальчиво продолжал мужчина, и его глаза вспыхнули как кометы.

— Интересно, что вас в нем так привлекает? Его лицо, физические данные или что-то другое… За него можете не волноваться. Я потерял интерес к этому дикарю, а так же к его золоту. А ввязался в это дело лишь со скуки. Так, что будьте спокойны, он весь с потрохами ваш! С моей стороны по отношению к нему, не последует больше никакой угрозы. Вот жаль только одно, что вы прелесть моя, совсем забылись со своей любовью и игнорируете тот факт, что ваша принадлежность к высшему обществу, не позволяет подобных связей. Эти отношения, не только аморальны, они выходят за любые рамки дозволенного, и не то, что бы компрометируют вашу репутацию, а сравнивают ее с грязью!

Ярость, отвращение, вызванное его словами, словно кислотой разъедали душу девушки. Но, тем не менее, она вовсе не собиралась объясняться по этому поводу, но слушать дальше его тоже не могла. Проглотив готовые сорваться с языка слова возмущения, Эмилия вздохнула так, словно это был последний вздох и сдержанно, спокойно заговорила.

— Мистер Линкойн, я прошу дать мне возможность самой объяснить цель своего визита. Я здесь не для того, чтоб выслушивать ваши глубокомысленные выводы. Мне необходимо поговорить с вами о Камилле.

В любое другое время, она б сочла, его слова унизительными, но сейчас убеждала себя что не придает им большого значения. Вопреки здравому рассудку, девушка продолжала надеяться на то, что добьется желаемого результата в разговоре с ним, и это придавало ей сил.

— Не стоит меня просить о чем-то, во всяком случае, сегодня! Я намерен говорить о том, о чем хочу, — зловеще проскрежетал Чарльз, дав девушке неоднозначно понять, что плясать под ее дудку не станет.

Эмилия набрала в легкие побольше воздуха, пытаясь успокоиться.

— Ах, Боже мистер Линкойн к чему эти страсти, избавите меня от пустых разговоров, и давайте лучше поговорим о деле, — мягко и в тоже время настойчиво, она попыталась сменить тему разговора. — Я не хочу слушать…

— Вы не желаете меня слушать! — грубо прервав ее на полу слове, раздраженно подметил он. — Да нет, моя дорогая, вам придется выслушать меня, потому как мне хочется знать, почему вы отвергли меня! Не потому ли, что моя грубая, необузданная страсть, оскорбляет ваши аристократические чувства? — на последних словах, он сделал непроизвольную паузу, как, будто обдумывая что-то, затем продолжил. — А как же тогда ваши тесные отношения с краснокожим дьяволом? Они не ущемляют вашу гордыню? Или при виде его глаз, вы забываете обо всем на свете, а вспоминаете лишь в общении со мной?

Эмилия нервно ерзая в кресле, покусывала нижнюю губу. Все складывалось, совсем не так, как ей хотелось. Чарльз был словно глух, совсем не слышал ее и говорил лишь о том, о чем ему хотелось.

— Будь вы прокляты, со своими огромными глазами, пока я вас не знал, моя жизнь меня вполне устраивала. А что же теперь, все пошло кувырком, черт вас побери! С какой преисподней, вы на мою голову свалились? В один момент я потерял все, все чем дорожил в этой жизни. Я потерял брата, потерял его дружескую любовь, а взамен нашел ледяной булыжник, который ничем не растопить.

Склонившись над ней, он говорил таким тоном, что у бедняжки кровь стыла в жилах. Умолкнув, он глухо простонал, словно от собственного бессилия или переполняющей его страсти и ярости. Нежно приподняв ей подбородок, он пристально воззрился девушке в глаза, чем пробудил в ней ярость.

« Подумать только этот негодяй, пытается обвинить ее, во всех смертных грехах и для чего? Наверняка, чтобы скрыть свои»!

И тут на нее снизошло озарение. И пришедшая в голову мысль о том, что разговор с ним, может не принести желаемых результатов, настолько разъярила ее, что призрев страх, она яростно взвизгнула.

— Вы пьяный мерзавец, мистер Линкойн, способный думать исключительно только, о своих порочных желаниях. Я призираю вас! Вы никчемный человечишка, мерзкое ничтожество! Чего вы добиваетесь? Думаете запугать меня своими криками? Вы жалкий, гнусный человек!

Эмилия понимала, что играет с огнем, но как бы он не воспринял ее грубость, это был единственный способ его прервать и привлечь внимание к ее проблеме. Она должна была добиться своего, в ее душе еще мерцал слабый огонек надежды, хотя рассудок пытался его потушить.

Слова девушки казалось, произвели на Чарльза отрезвляющее впечатление, он отошел от нее, задумчиво морща лоб. Сел на край стола и налил себе еще виски, а затем спокойно изрек.

— Совершенно ни к чему, быть такой вульгарной леди! Какой пример вы подаете мне, как вам не стыдно!

— Вас сэр, уже ничем не испортишь! — злобно огрызнулась Эмилия, и казалось начала понимать, что сегодня от него ничего не добиться. И если даже, она станет кричать во все горло, о том что ее тревожит, его затуманенный мозг, на это не отреагирует.

Тянулись долгие мучительные минуты, Эмилия молчала, молчал и он. Полнейшая неудача ее попытки побеседовать с мужчиной, стала для девушки очевидной, оставалось одно, перенести разговор на другой день, когда он будет способен воспользоваться мозгами.

С этими мыслями она поднялась и направилась к выходу, не считая нужным оповестить его о своем решении. Но истерический, оглушительный хохот Чарльза остановил ее, она повернула голову. Он шатаясь, пошел за ней и почти настиг. Эмилия растеряно попятилась спиной к двери, но, вскоре почувствовав, что наткнулась на стенку. Положив свои тяжелые руки девушке на плечи, Чарльз прижал ее к стене и навалился всей своей мощью, так, что ей стало трудно и больно дышать. Лицо мужчины находилось так близко, что ужасающий запах спиртного заставил ее отвернуться.

Эмилия молила Бога как могла, чтобы он умер и его грязная душа, была обречена на веки, вечные гореть в аду, но не раньше, чем она узнает, где ее сестра. Из последних сил, пытаясь спасти положение, она, делая вид, что ей все нипочем с уничтожающим презрением на устах заговорила, надеясь облагоразумить мужчину.

— Демонстрация силы, не так ли мистер Линкойн?! Но, что вы этим хотите мне доказать? То, что вы негодяй! Не стоит, я и так, это знаю! Ведь только последний ублюдок и мерзавец, может в своих низменных интересах корыстно использовать беззащитную женщину! Использовать в качестве приманки, чтоб отыграться на другой, нрав которой ему пришелся не по вкусу. Зачем вы похитили Камиллу, бездушный истукан? Разве вы не знаете, что ей пришлось пережить? Она еще не оправилась от одного потрясения, а вы ей уготовили уже другое!

Эти гневные яростные слова казалось, дошли до затуманенного разума мужчины. Ослабив объятья, он наконец-то отпустил ее и сделал шаг назад, лихорадочно моргая глазами, как бы пытаясь осмыслить сказанное ей. Эмилия решила, не доводить ситуацию до крайности и воспользоваться неосознанно предоставленной им возможностью уйти.

Быстро выскочив в дверь, она помчалась через темную гостиную, но наткнувшись на что-то, тут же почувствовала, что подвернула ногу и остановилась, боль мешала ей двигаться дальше. И тут в темноте ее настиг Чарльз, он налетел бесшумно как хищник, девушка почувствовала на своем лице его горячее дыхание. Раздался протяжный стон. Руки мужчины резко рванули блузу Эмилии и обвили ее нагое тело. Мгновение спустя, он подхватил ее на руки и понес по лестнице вверх.

Голова Эмилии была крепко прижата к его груди, она слышала бешеный ритм сердца мужчины, но даже шевельнуться не могла, он сжимал ее так, что бедняжка с трудом дышала. Но вот, он остановился и воззрился затуманенным взглядом ей в глаза, затем впился неистовым поцелуем в ее губы. Сердце девушки сжалось от безысходности, слезы бессилия покатились по щекам, но прорваться сплошным потоком она им не позволила, подобная слабость для нее была бы непростительной. Рьяно заерзав в его объятиях, она с усилием выдернула свою руку, и инстинктивным жестом отвращения отерла губы, тыльной стороной ладони, затем, сощурив в пренебрежении глаза, злобно зарычала.

— Мистер насильник, вы наверняка довольны собой и не мудрено, вам удалось совладать с таким мощным противником, что же гордитесь собой, но я лично вас призираю! Вы просто животное, ведь только оно, способно на подобные низменные порывы, но в отличие от вас, у него есть оправдание, им повелевает инстинкт. Можете не надеяться, вы никогда не добьетесь моей любви. Я не пытаю слабости к мерзавцам. Я буду ненавидеть вас всегда, как никого ненавидела в своей жизни.

Как ни странно на этот раз, мозг Чарльза оказался проворней, и смысл ее слов дошел до него почти мгновенно. Он отпустил ее, отошел немного в сторону и задумчиво тихо проговорил.

— При желании, я могу добиться любви любой женщины, не применяя при этом силы. Но вы, мисс Грайфест, видать особый случай, вы сводите меня с ума, лишаете разума. Поэтому милая, уходите, уходите быстрее, пока в моей пьяной голове, наступило какое-то просветление. Уходите быстрее, пока я еще не натворил, каких-либо непоправимых глупостей. Поспешите, иначе не уйдете отсюда никогда!

Договорив, он с грохотом ворвался в свою спальню и с пронзительным стоном рухнул в постель. Эмилия не замедленно воспользовалась, предоставленной ей возможностью. Дрожащими руками, прикрыв разорванную блузу, кубарем понеслась вниз по лестнице и уже через несколько минут скакала на своем мустанге по направлению к дому.

* * *

Два последующих дня, были длинными и томительными, Эмилия замкнулась в себе. Она не выезжала за пределы поместья и больше не помышляла о разговоре с Чарльзом. Она мучительно ожидала известий от шерифа, искренне считая, что ее собственное расследование, ни к чему хорошему не приведет, лишь может все осложнить.

Как-то в очередную ночь, далеко за полночь, будучи не в состоянии уснуть, Эмилия металась по своей комнате. Самые тягостные и грустные мысли овладевали ей, и она пыталась разобраться в этом бесконечном, сумасбродном потоке, надеясь докопаться до истины и расставить все на свои места. Вспоминая Гарри, его ослепительную белоснежную улыбку, смуглое лицо, печальные темные глаза, ненасытно разглядывающие и в тоже время нежно ласкающие, в ней вспыхивал гнев, вызванный его обманом и ее недоверием. Она никак не могла понять, зачем он это сделал, какие цели преследовал, кроме тех, в которых был обвинен. Но тут же переключаясь на воспоминание о сестре, и вспоминая ее слова, и отношение к Гарри, Эмилия уже начинала сомневаться в его виновности и пыталась убедить себя, что под неизвестностью кроется какая-то тайна, которая, вскоре раскрывшись, станет объяснением всему.

Во время последнего разговора с шерифом ей стало известно, что прямых улик против Гарри нет, но нет и твердого алиби. Его версия о том, где он провел ту злополучную ночь, была опровергнута Чарльзом, но не намерено, а случайно, так как он не знал о показаниях брата, и чтобы добиться правды шериф слегка схитрил, не желая ставить Чарльза в неловкое положение и вынуждать выбирать между спасительной ложью и губительной правдой. Тот, будучи загнанным в угол, был вынужден рассказать то, что знал.

По мнению шерифа, убийство Джозефа Грайфеста и похищение Камиллы, каким-то образом были взаимосвязаны. Но, если в первом случае у Гарри не было алиби, то во время похищения, он уже находился в камере заключения. Дело казалось очень запутанным, и хотя кроме Гарри больше не было подозреваемых, предъявить обвинительный приговор ему не могли, нехватка прямых улик затягивала это дело.

Поиски Камиллы продолжались, но результатов не было никаких, а так же не было подозреваемых, все было покрыто непроницаемой мглой. В этой связи для Эмилии все стало предельно ясно, ее предположение о причастности к этому делу Чарльза не имело под собой твердой почвы. Но, несмотря на это, ее внутренний голос упрямо твердил.

«Если даже этот человек не замешен в этом деле, то только он сможет тебе помочь». Но рассудок твердил обратное, и она не знала чему доверять, и на что решиться.

Сон освежил ее, придал сил, с ним укрепилась твердая уверенность в необходимости действия.

« Если шериф прав» — размышляла она, « и убийство дяди Джозефа связано с похищением, тогда возможно Камиллу ждет, та же участь. Время играет не на руку нам, и необходимо что-то делать, иначе потеряем и Камиллу. Что надеяться на шерифа, его задача не проста, подобна той, что бы найти иглу в стоге сена. Если улик никаких, подозреваемых тоже, эти поиски могут длиться вечность, а времени у нас нет. Итак, как не верти, остается одна лишь надежда на Чарльза, и хочется мне встречаться с ним или нет, это неважно, потому как необходимо. Я должна добиться его помощи любым путем. Умные люди говорят, острый меч разрежет железо, но шелк никогда, придется стать этим шелком. Он горд и тщеславен, ему можно наобещать все и он поверит в искренность сказанного, потому что туп, что мул и очень плохо меня знает. Неважно что будет потом, в любом случае я найду повод как от него избавиться, но не раньше, чем он поможет мне. Поэтому будет разумно уже сейчас понемногу набираться терпения, готовясь к предстоящему общению с этим неприятным человеком. Никто другой из тех людей которых я знаю, не сможет нам помочь, лишь только он, так как почти каждого в этом городе знает, и этот каждый считается с ним. У меня нет выбора, как не крути!».

Как решила, так и сделала, быстро собравшись, она на цыпочках спустилась по лестнице и вышла из дому, пользуясь тем, что слуги суетятся на кухне готовясь к завтраку. Уже через час девушка вошла в дом Чарльза, но его дома не оказалось. Дворецкий провел Эмилию в гостиную и предложил ей подождать, пообещав что хозяин вскоре будет. Так и вышло, не прошло и пятнадцати минут, как на пороге появился он, а вместе с ним в комнату ворвалось дыхание теплого утреннего воздуха.

Чарльз как всегда был элегантно одет, хотя лицо как обычно было небритым. При виде девушки, его черные глаза лукаво сверкнули.

— О, Боже, какой сюрприз! Или скорее, какая честь! Ни думал, что вы еще когда-нибудь отважитесь ко мне явиться, да еще и одна, — с иронией в голосе произнес он и подойдя к ней, схватил обе руки.

От его прикосновения Эмилию обдало жаром, но не успела она опомниться и хоть как-то отреагировать на его выходку, как Чарльз нагнулся и поцеловал ее в щеку, слегка щекоча длиной щетиной. Эмилия вздрогнула от неожиданности и попыталась отвернуться, но он уже крепко обхватил ее за плечи и удерживал на месте.

— Мое божественное, бесценное сокровище, моя маленькая дикая кошечка, простите нахала и подлеца, кажется, я здорово перебрал тогда, и насколько мне помнится, вел себя немного неприлично. Я безмерно рад вашему визиту, даже не смотря на то, что точно не знаю, с чем вы ко мне пожаловали. Ради ваших божественных глаз, я готов пойти даже на плаху, только попросите меня об этом, — лукаво ухмыляясь, говорил он, глядя сверху вниз на Эмилию и явно наслаждаясь ее беспомощностью.

«Ох уж негодяй, не передать и словами! Подумать только, он слегка неприлично себя вел, вот уж мерзавец, и хватает же дерзости, мне такое говорить, да еще так, словно ничего страшного не произошло. Подонок, пользуется своим преимуществом, видно догадывается с чем я к нему пришла. Ну что еще скажешь, прирожденный хам и только!» — подумала Эмилия, закусив нижнюю губу, подавляя в себе волну возмущения, ведь дерзить в ответ ему, сейчас было б крайне не разумно.

— Мне не стоило большого труда догадаться, что привело вас в этот дом. Но простите милая, за мою столь упорную непонятливость. Я никак не пойму, что вы желаете от меня услышать, и даже предположить не могу.

Отпустив девушку, он завалился в кресло стоящее рядом и жестом руки повелел ей сделать тоже, затем продолжал.

— Я конечно рад вашему визиту, так как это прекрасная возможность, еще раз увидеть вас! Но скажите, почему вы пришли именно ко мне, ведь для всех уже давно ясно, что я не имею никакого отношения к похищению и те доводы, которые вы приводили во время нашей последней встречи, не могли бы послужить, причиной столь гнусного поступка. Я клянусь милая, могилой матери, что знаю об этом деле не больше чем вы.

Его тон был серьезен, и оснований его обвинять в чем-либо дальше, у Эмилии уже не оставалось. Но вера в то, что он может помочь, не угасла и она терпеливо выжидала нужного момента, что бы об этом поговорить, а Чарльз продолжал.

— Не знаю, по каким критериям, вы обо мне судите, коли могли допустить такую мысль. Но как бы ни было, скажу вам одно, за своего брата я не ответчик, и не стоит меня судить по его поступкам. Я и понятия не имел, что он задумал и почему так поступил…

— Я не могу вам доверять Чарльз, — перебила его Эмилия, пытаясь хоть как-то поддержать разговор, чтоб потом направить в нужное русло. — Вы с такой легкостью обвиняете в убийстве собственного брата, и интересно почему? Не потому ли, что вознамерились убрать с дороги своего соперника. После убийства дяди Джозефа, я виделась с Гарри, и мы с ним говорили. Извините меня, но я с вами не соглашусь, потому как не верю в его виновность!

— Вот как! Это очень интересно, нельзя ли поподробнее. Вы принимали Гарри в своей спальне!?

Настроение мужчины заметно подпортилось. Сталь, звучавшая в его голосе, дала Эмилии понять, что она как всегда, не с того начала. Но изменить что-либо, было уже нельзя, слова не птица, вылетят, не поймаешь. Что же, оставалось одно, плыть по течению и выжидать нужный момент, желательно при этом больше не говорить глупостей, а обдумывать каждое слово.

— Значит пламенные, любовные речи моего брата тронули ваше ледяное сердце, и вы не смогли противостоять его чистой, незабвенной любви! Мне трудно вас понять милая. То, вы спасаете краснокожих, то покрываете человека, обвиненного в убийстве вашего дяди, без всяких на то причин.

Его слова зазвучали как обвинение. Они поставили Эмилию в тупик, что сказать им в противовес она не знала, поэтому выпалила первое, что пришло ей на ум, лишь бы не молчать и двигаться дальше.

— Вы пытаетесь рассуждать на тему любви своего брата, и если даже, она имеет факт, то разве вы можете понять его любовь? Ваше представление о ней, совсем иного плана, и заключается в том, чем вы занимаетесь со своими женщинами, которые не отличаются ни гордостью, ни достоинством, хотя являются представителями нашего круга.

— Даже так?! — с потаенным гневом, внешне спокойно заговорил Чарльз, буравя девушку сверлящим взглядом. — Значит, я способен лишь на животную похоть! Что же, хорошо. Теперь, по крайней мере, мне понятно почему вы так болезненно, реагируете на мои слова о Гарри.

Эмилия в ярости укусила себя за язык, ну надо же быть такой несдержанной и глупой, если она сейчас же не возьмется за ум, то и эта встреча закончится как предыдущая, и она останется ни с чем.

Чарльз откинулся на стуле, засунул руки в карманы брюк. Его черные глаза, прожигали девушку отнюдь не влюбленным взглядом. В них плясали злобные огоньки, не предвещающие ничего хорошего. Немного успокоившись, он продолжил, но уже с иронией в голосе.

— Я животное, и это несомненно! А, Гарри и ваш краснокожий друг, святые мученики, и все земные радости для них чужды! Прелесть моя, что-то я не пойму, или вы настолько наивны или просто непроходимо глупы, — он, от души весело рассмеялся. Глаза дерзким взглядом бесцеремонно прошлись по ней, охватив всю целиком с ног до головы.

— Могу вас заверить, моя радость, вы совратите и святого своими прелестями, которые не пытаетесь скрывать от любопытных глаз. А, что касается ваших непорочных друзей, они вполне здоровые мужчины, со всеми присутствующими им потребностями, которые, вы называете животной похотью.

Эмилия непроизвольно обижено надула губы, он так бесцеремонно подсмеивался над ней, словно над глупым, невежественным ребенком. И вот результат, ее решение демонстративно не обращать внимания на его грубости, вновь было отложено, на неопределенный срок, этого мерзавца необходимо было поставить на свое место, что она и попыталась сделать.

— Вы безнадежно испорчены Чарльз. Вашим сердцем руководят исключительно низменные порывы. Будьте любезны, избавить меня от этой грязи! Начатая вами тема, не приемлема для меня. Вы можете ее обсудить со своими женщинами, уверена, они в отличие от меня, вас сразу поймут и оценят. Для меня же, вы невоспитанный мерзавец, гнусный тип. Не знаю, вы родились уже таким, или специально брали уроки, но этот факт неоспорим.

Ядовито выплеснула она из себя, ощутив значительное облегчение оттого, что высказала почти все, что хотела.

В ответ мужчина лишь весело искренне рассмеялся, а когда успокоился, с раскаянием в голосе заговорил.

— О, Божественная моя, в гневе вы еще прекрасней, но умоляю, не сердитесь на меня. Ваши слова раскрыли мне глаза, я попал в плен губительной страсти. Она сожрала мой разум целиком, а порочная плоть, оставшись без контроля, руководствовалась лишь природным инстинктом. Я молю простите меня, и в наказание, если вам будет угодно, готов податься в евнухи.

Упав на колени, он прижался к ее животу и крепко стиснул бедра, а мгновение спустя она расслышала, как он глухо хихикает, давясь смехом. Терпение Эмилии казалось истощилось. Его наглости не было предела, в своей жизни девушке еще не доводилось видеть такого мерзавца, уже не говоря о том чтоб с ним говорить. Переполненная с головой негативными эмоциями, она беззвучно хватала ртом воздух, будучи не в состоянии дать достойный ответ, так как, возбужденный мозг работал с перебоями.

После нескольких неудачных попыток, хоть что-то выдавить из себя, Эмилия сердито топнула ногой и отстранив мужчину, отошла в сторону, злобно трепеща ноздрями.

— Эмми сладенькая моя, вам было бы неплохо развить в себе некоторое самообладание. Леди не опускаются до топанья ножкой и пронзительных воплей, даже если им приходится дело иметь с такими туповатыми олухами, вроде меня! В этой связи милая, скажу, ничего не тая. Вы самую малость перегибаете палку. Я знаю, знаю, что вы ненавидите меня! Но вы же, приехали ко мне, совсем не для того, что б это сказать. Присядьте и успокойтесь милая, незачем недостаток ума заполнять эмоциями, это еще никогда не приносило желаемых результатов. Лучше проявите терпение, и мы спокойно поговорим о деле, — бесстрастно произнес он и предложил Эмилии присесть, и сам завалился на рядом стоящий стул.

Эмилия сделав то, о чем ее попросили, плотно сжала губы, удерживая себя, от рвущихся наружу ответных грубостей.

« Нет, я точно ненавижу его! Ненавижу и все»! — мысленно повторяла она, пока не успокоилась. Но вот другая мысль казалось здравая, подрубила ее под корень. « Этот поединок я проиграла! Что же делать, как вынудить этого человека, мне помочь? Он знает, чего я от него хочу, и если себя так по хамски ведет значит может мне помочь.

Возможно, согласится, если я ему предложу выгодные условия. Сам же, он об этом не заговорит, значит и не наступит то время, которое я ожидаю. Надо делать первой шаг, вот наступили те обстоятельства, при которых, даже самые сильные, должны стать покорными и слабым».

Эта гениальная мысль, требовала недюжинных сил, что бы воплотиться в жизнь. Эмилия сделала над собой усилие, и приоткрыв рот, заговорила непослушными губами, придав выражению своего лица, покорность монашки.

— Во время нашей последней встречи Чарльз, вы сказали, что ни одна женщина на свете, не была вам так желанна. Все в этом мире имеет свою цену, моя цена, Камила. Помогите мне найти сестру живой и невредимой и я без лишних разговоров ваша!

Ее голос звучал безжизненно, невыразительно, тем самым, придавая правдивость словам.

Реакция Чарльза была на удивление спокойной. Он молчаливо сидел, покуривая сигару. Его острый настороженный взгляд, пронизывал девушку насквозь.

— Мне кажется, мое сокровище, вы слишком далеко зашли, пытаясь говорить мне правду, — внезапно заговорил он, и бесстрастный голос мужчины насторожил Эмилию, словно она испугалась услышать в ответ, категорический отказ. — В вашем случае, было крайне неразумно говорить мне о своей ненависти, коли вы намеревались обнадеживаться моей помощью.

Чарльз поднялся на ноги и швырнул в пепельницу недокуренную сигару. В его движении чувствовался затейный гнев.

— Что вы хотите сказать, мой дикий ангелочек, что если я найду вашу сестру, вы разделите со мной постель, став моей любовницей?

Услышав этот вопрос Эмилия чуть было облегченно не вздохнула, но вовремя сдержалась. Для убедительности своих слов, слегка затянула с ответом, затем тихо выдавила из себя мучительное: — Да! Причем, стыдливо не поднимая на него глаз.

Чарльз подошел к ней ближе, рывком поднял со стула, обнял и страстно поцеловал. Эмилия непроизвольно попыталась отстраниться, горькая ухмылка, тут же появилась на его лице.

— Зачем вы милая играете моими чувствами, понимая, что я слаб, когда дело касается вас! Вы уже знаете, что у меня нет совести, могу только добавить, что и стыда тоже. Что если я прямо сейчас, потребую расплаты. Он крепко сжал ее в своих объятиях.

Эмилия не сопротивлялась, так как прекрасно знала, что сама вызвала этот выпад, но такая постановка дела, не совсем устраивала ее и она попыталась, навязать свои условия.

— Если даже так, то, что мне даст гарантию, что получив свое, вы меня не обманите.

Она понимала, что это просто пустые слова, но чувство неописуемого отвращения к самой себе, переполняло ее существо. Никогда в своей жизни ей не приходилось испытывать такого унижения, утешительно было одно, что оно могло принести желаемые плоды.

Близость Эмилии, не прошла для мужчины бесследно. Оставалось надеяться, что это не слишком бросается в глаза, или по крайней мере, попытаться скрыть, что он и сделал. Отпустив девушку даже слегка оттолкнув, Чарльз втиснул в карманы брюк сжатые кулаки и заходил кругами возле нее, что бы взгляд Эмилии не мог опуститься, ниже дозволенного уровня.

— Благодарю, милая за столь щедрое предложение, но у меня нет проблем, ни с головой ни…

Его тон был полон цинизма и прозвучал для Эмилии однозначно, как отказ. Не желая и дальше подвергаться унижениям, она молчаливо сорвалась с места и понеслась к выходу, опасаясь, что если еще на секунду задержится, то может перекусить его горло зубами.

Мощная фигура Чарльза закрыла дверной проем.

— Вы бесчестный мерзавец, считающий, что ему все позволено. Вы самый гнусный на свете человек, — запальчиво завизжала она, стуча своими маленькими кулачками ему в грудь. — Забудьте все, о чем я вам говорила, этого не было никогда. Я никогда не нуждалась в вашей помощи. Я не желаю вас больше знать, и не желаю говорить с вами!

— Довольно милая, довольно! — нетерпеливо оборвал ее Чарльз, глядя, на обижено дрожащие губы девушки. — С чего вы взяли, что я отказал вам. Просто ваше чрезмерно щедрое предложение, меня слегка не устаревает. Я отнюдь не похотливое животное, каким вы меня видите. Я обыкновенный человек, и так же как все, желаю познать в любви не только наслаждение, но испытать и единство души.

Теперь его голос звучал с почтением, подобающим ее положения. Договорив, Чарльз взял ее руку и поднес к своим губам. Эмилия не замедлив ее отдернула, и зашипела, что змея.

— Идите к черту Чарльз, там ваше место, я ненавижу вас!

Мужчина снисходительно ухмыльнулся.

— Ах, милая, зачем тому далеко ходить, с кем черт рядом, и то, что он в юбке, не имеет никакого значения.

Эмилия презрительно хмыкнула, это все, что она смогла сказать в ответ. От переполняющих душу эмоций, казалось ее голова совсем перестала думать, и единственным желанием на этот момент, было желание побыстрее уйти, убежать и не слышать больше этих оскорбительных речей. Прилагая не малые силы, она попыталась оттеснить мужчину от дверного проема. Когда ничего не вышло, вновь принялась еще более озлобленно колотить Чарльза по груди.

— Прелесть моя! — он перехватил ее руки по запястьям, и силой удерживал возле груди, затем встряхнул, заставив девушку поднять на него глаза. Потом заговорил, размеренно и спокойно, чтоб слова звучали более убедительно.

— Успокойтесь леди, и пожалуйста, вспомните о цели своего визита. Я вам уже сегодня говорил, что не мешало бы вам поработать над своим самообладанием. Скажите, в чем проблема! Чего вы так взбесились? Скажите, и мы ее решим! Чтоб вы обо мне не думали, я не из тех людей, которые могли бы воспользоваться чьей то бедой и безысходностью! Но если вы и дальше, так рьяно будите настаивать на своем предложении, я буду просто вынужден, поступиться своими принципами и принять его.

Руки Эмилии опустились, и в мозгу пролетел вопрос к самой себе « Это что значит, сделка с дьяволом, все же, состоялась»?

Чарльз однозначно ответил на этот вопрос, своими последующими словами.

— Я помогу вам найти сестру. Я сделаю все, о чем вы меня попросите и надеюсь, когда это произойдет, ваша ненависть ко мне угаснет, и вы поймете, что я не такой уж плохой, каким кажусь при первой встречи.