техасская амазонка (глава 1)

Часть 1

Глава 1

Как только забрезжил рассвет, люди в лагере начали просыпаться. Солнце, только что появилось на горизонте, его круглый диск засиял над травой прерии. Подтягиваясь и ежась от утренней прохлады, сестры выпрыгнули из фургона, где провели ночь.

— Христос всемогущий, молю, дай мне сил, еще день пути продержаться в этой проклятущей карете! — вздернув руки к небу и сокрушительно замотав головой, взмолилась Эмилия.

Снисходительная улыбка, сей же час отразилась на лице Камиллы. Слишком хорошо она знала свою сестру, а так же, ее не ахти какие актерские способности и очень сомнительную веру в Бога. Но, тем не менее, как воспитанная, добропорядочная девушка поспешила одернуть ту, что бы Эмилия не богохульствовала.

— Эмми! — предупредительно протянула она, наградив сестру сердитым взглядом.

— Ну, что Эмми, Эмми! — забухтела та, при этом не чувствуя ни какого раскаяния. — Многие, верят в Бога лишь на словах и, что поделаешь, если я такая же, — это были ее мысли, но произнесла она иное, не желая огорчать сестру, а также нарываться на бесплодные споры, далеко не интересующие ее.

— Я скоро сойду с ума, замкнутое пространство меня убивает!

Она произнесла это, с таким страдальческим видом, что через мгновение, Камилла испуганно шарахнулась в сторону, когда увидела на лице сестры, уже противоположное выражение. Интуитивно почувствовав что-то неладное, она насторожилась.

— А почему бы нам не поехать верхом, впереди обоза, все как-никак веселее, чем трястись в карете. Я знаю эти места как свои пять пальцев и заблудиться, даже при желании не сможем, а время пройдет быстрее и увлекательнее.

Предчувствие Камиллы подтвердилось, от новой идеи сестры веяло опасностью, но в тоже время она увлекала ее, к тому же предоставляла прекрасный шанс, хотя бы на время избавиться от докучливого общества Колье. Их милейшего кузена, который на протяжении всех предыдущих дней пути, то и дело, заглядывая в окошко кареты девушек, пытался навязать свое общество, тем самым раздражал обеих. Однако, не смотря на это, благоразумие все же взяло над ней вверх и Камилла с учтивостью светских манер, предусмотрительно поинтересовалась.

— Эмми дорогая, разве это разумно?

Эмилию так и передернуло, от последнего слова. Как же она, ненавидела его. Ведь с самого детства, все домашние только и повторяли. « Эмми, это не разумно! Ты не должна, так себя вести! Помни, ты девочка!». Но также внезапно как рассердилась, Эмилия успокоилась и, растянув мягкую, снисходительную улыбку на лице, ответила сестре.

— Если тебя страшит тот пустяковый факт, что мы находимся на территории индейцев, то можешь успокоиться. В это время года, у них сезон охоты на бизонов, а не на бледнолицых дам. К тому же уже долгие месяцы мы живем с ними в мире, бок о бок и никаких инцидентов, еще не случалось.

— Все бывает впервые! — нарочито, предупредила Камилла, изо всех сил пытаясь устоять перед соблазном, чтобы не переступить черту, хорошо заученных ею норм поведения молоденьких леди, которые без сопровождения мужчин, не должны совершать, такого рода прогулки

— Возможно, но только не с нами! — нетерпеливо передернула лицом Эмилия и покосилась через плечо, на возившегося у соседнего обоза кузена Колье. Хитро, даже злорадно ухмыльнувшись, добавила.

— Что тебя страшит Камилла? То, что на эту прогулку мы отправляемся без мужчин, а я слишком слабая для тебя защита? Если так, то нет проблем! Колье будет рад… да нет, он будет просто счастлив, составить нам компанию, — сказав это, она быстро опустила голову и начала расправлять складки помятого платья, подавляя в себе смех, вызванный перекошенным в испуге лицом Камиллы.

— Ах, Эмми, дорогая, ну зачем же, сразу Колье? Разве я когда-нибудь сомневалась, в правдивости твоих слов? Да и чего нам опасаться индейцев, у них и без нас достаточно своих проблем.

— Отлично! — подумала Эмилия, довольная тем, что сестра как всегда попалась на ее акульи уловки.

В глазах девушки, тут же загорелись огоньки, предвкушающие удовольствие. В этих необычных глазах, чувствовалась твердость и решимость, а отвага отражалась на прелестном лице. В нежных, точно выточенных чертах, не было ни признаков слабости, ни тени пугливости. Камилла всегда восхищалась силой воли сестры и чувствовала себя рядом с ней, спокойно и уверенно. Ну, а осмотрительность, была ее неотъемлемой чертой характера, требующей все делать обдуманно, взвешенно.

— В таком случае, необходимо оповестить родителей о нашем решении. Рассудительно, как всегда, заметила Камилла.

— Бесспорно! Но прежде, необходимо переодеться. Наши наряды не пригодны, для верховой езды, подыщем что-нибудь практичнее, — говорила Эмилия, уже оседлывая лошадей.

У нее были свои планы, как беспрепятственно отправиться на эту прогулку, не получив при этом в нагрузку Колье, без толку шатающегося по лагерю, и пялящегося на них. Вот и сейчас, заметив, что она оседлывает лошадей, он оставил свое привычное дело, заключающееся в том, что бы создавать видимость занятости и уже на всех порах несся к ним, с заранее открытым ртом для града вопросов.

Эмилия вцепившись в руку сестры, спиной стоявшей к Колье, и не видевшей его приближения, потянула ту к карете. Молниеносно впихнув вовнутрь, хлопающую в недоумении ресницами Камиллу, она захлопнула за собой дверцу и облегченно вздохнула. Затем, приоткрыв шторку окошка, прошипела сквозь зубы.

— Исчезни! — стоящему за ним, Колье.

— Что, ты еще надумала сестричка? — тактично и мягко поинтересовался мужчина, и получил привычную грубость в ответ.

— Не твоего ума дело, оставь нас в покое.

— Помечтай! — тихо буркнул он. Но Эмилия, даже через стены кареты услышала это, а если бы нет, то все равно бы знала, что в данной ситуации, он может сказать.

— Вы, по-прежнему воюете с Колье? — хихикнув, спросила Камилла, пытаясь распустить шнуровку на спине.

Эмилия тяжело вздохнув, повернула сестру за плечо и помогла ей расшнуровать корсет, одновременно отвечая на вопрос.

— Разве эта война когда-то прекращалась? В детстве мы дрались с ним не на жизнь, а на смерть, а теперь ограничиваемся лишь словесными дуэлями, но не с меньшей ожесточенностью, чем в прошлом, в поединках на кулаках.

— И, что дядя Спенклер, по-прежнему ничего не замечает? — стягивая платье, продолжала расспрашивать Камилла.

— Но, ты же знаешь и сама, какая хитрая лиса наш кузен, — выдохнула Эмилия, а мгновение спустя задумчиво повела бровями и продолжила.

— Хотя если честно, я уже целый месяц дышу полной грудью, так как редко вижу Колье. Знаешь милая, в какой-то степени я даже довольна, что мы переехали в эту глушь. Теперь у нашего братца бездельника свой дом, свое хозяйство и в этой связи, уверенность в собственной значимости с каждым днем все больше и больше растет в нем. Делить со мной, ему больше нечего, а значит, причин для ссор и зависти нет. Он получил то, чего желал и должен успокоиться. Но, так считаю я, а как обстоят дела на самом деле, знает только он.

Так за разговорами, теснясь в узкой карете, девушки вскоре переоделись и, выскочив наружу, тут же наткнулись на старших Грайфестов. Свирепый взгляд, злобно прищуренных глаз Эмилии, тотчас метнулся в сторону кузена, однозначно заявляя о том, что последнее слово останется за ней.

Спенклер Грайфест бегло оглядев наряд дочери, лишь мученически вздохнул. Зато его брат Джозеф, оценил внешний вид племянницы, по достоинству.

— Чудесно выглядишь Эмми! Как будто бы, только что сошла со страниц иллюстрированной книги об амазонках.

Такая реакция была вполне уместной, если брать в расчет то, в чем предстала перед ними девушка. А наряд ее состоял из: кожаных, черных бридж, до неприличия обтягивающих и довольно удачно подчеркивающих идеальность ее прекрасной фигуры. Белой, шелковой блузы, бесстыдно выказывающей, округлые формы ее пышной груди. Широкого ремня, увешанного кобурой для револьвера и ножа, делающего ее талию удивительно тонкой. Поверх всего, на ней был натянут плащ, обещавший в нужный момент, прикрыть все эти прелести. Изящные сапоги со шпорами, из мягкой, дубленой кожи и широкополая шляпа с пером, красовавшаяся на ее голове, довершала эту картину.

— Эмми, дитя мое, ты могла бы нам объяснить, что значит этот маскарад. — после более тщательного осмотра наряда племянницы, поинтересовался Джозеф Грайфест, начиная что-то подозревать.

Но, прежде чем ответить на этот вопрос, Эмилия приблизилась к Колье и шепнула ему на ухо, почти не шевеля губами. « Попрешься за нами, пеняй на себя! Я тебя предупредила!». Затем растянув улыбку на лице, обратилась уже, к старшим Грайфестам.

— Дядюшка Джозеф, не переживайте. Клятвенно обещаю, не больно удаляться от обоза, — уже вскакивая в седло лошади, заговорила она, а когда оказалась там, то для пущей убедительности перекрестилась, затем взглянув на отца, тихо добавила. — Все остальное, вам объяснит ваш брат, — и, не дожидаясь каких-либо возражений, пришпорив коня умчалась вперед.

Камилла с театральным недоумением на лице пожала плечами, как будто происходящее не касалось ее, и к нему она не имела ни малейшего отношения. После чего, не дожидаясь чьей-либо помощи, опустив ногу в стремя, не без труда вскарабкалась в седло, и помчалась вслед за сестрой.

Джозеф Грайфест остолбенел от неожиданности, его желающие что-то произнести уста, были по-прежнему приоткрыты.

— Не беспокойся!

Похлопав его по плечу, невозмутимо произнес Спенклер.

— Что значит, не беспокойся? Разве эти места безопасны для двух молоденьких девушек, а что если кто-то встретится на их пути, да еще с дурными намерениями…

— Тогда, мне жаль этих бедняг, ведь в опасности они, а не наши девочки, ты же знаешь Эмми. К тому же, с ней бесполезно спорить, дьявольский нрав у этой дерзкой девчонки, — с тщательно скрываемой гордостью заметил он, провожая взглядом удаляющиеся силуэты девушек и в тоже время готовясь выслушать нотации, что касательно воспитания дочери, от племянника и брата. Спенклер Грайфест знал и сам, что слишком балует Эмилию, но поделать ничего не мог, эта бестия была смыслом его жизни.

— Камилла не отставай! — подтрунивала сестру Эмилия, то и дело слегка пришпоривая своего коня. Манера ездить верхом в седле по-мужски, для женщин считавшаяся в обществе неприличной, отнюдь не смущала Эмилию. Такой способ, был куда удобней, а мнение других ее мало волновало. Уже подъезжая к густому подлеску, Эмилия натянув поводья, остановила своего коня, и с нетерпением принялась ожидать, когда Камилла сравняется с ней.

— Давай, заедем вглубь леса, я научу тебя стрелять, это проще простого, — выкрикнула она. Затем дав шпоры коню, сорвалась с места, и на ходу выхватив из кобуры револьвер, произвела несколько выстрелов. Верхушка ближайшего дерева, с грохотом свалилась вниз.

— Да! — восторженно протянула Камилла, подгоняя свою лошадь, легкими хлопками по гриве.

Но когда Эмилия подъехала к ней, брови сестры уже насторожено сошлись на переносице.

— Эмми, зачем тебе револьвер, мы же отправились на прогулку, а не на охоту. Та, захихикала.

— Моя дорогая, это же Дикий Запад, здесь лучше револьвер иметь в руке, чем ощущать его, у своего виска, — пошутила она и почти сразу поняла, что неудачно.

Лицо Камиллы исказила маска страха. Эмилия поспешила исправить, допущенную ошибку.

— Дорогая, в этом безлюдном лесу нам опасаться нечего! А взяла его лишь потому… что всегда это делаю.

Камилла внезапно рассмеялась, мысленно броня себя за излишнюю пугливость и осторожность.

— Давай, научу тебя стрелять. Кто знает, возможно, это тебе когда-нибудь пригодится. — Продолжила Эмилия, пустив коня мерным шагом, рядом с лошадью Камиллы.

— Заедем глубже в лес, так что бы небыли слышны наши выстрелы, и я покажу, как это делать. Сама уведешь, нет ничего проще. Целишься, стреляешь и все, — тарахтела Эмилия, надеясь, что ее болтовня снимет напряжение сестры.

— Хорошо бы научиться, — неожиданно поддержала ее Камилла. — Но не думаю, что когда-нибудь смогу сравниться с тобой в мастерстве. Насколько мне помнится, ты не только хорошо стреляешь, но и метко кидаешь нож!

Эмилия расплылась в самодовольной улыбке. А кому неприятно, когда его хвалят! Хотя самоуверенность выказывать было ни к чему, это признак глупости, так рассуждала она, поэтому была вынуждена сделать акцент на побудительной причине, ведь ее умение и мастерство не считалось достоинством женщины, в обществе которому она принадлежала.

— Ну, ты же знаешь, кому я этим обязана!

Камилла весело захихикала.

— Знаю, знаю. Прежде всего, Колье!

Эмилия бросила сердитый взгляд в сторону сестры.

— Но, Эмми! — виновато пискнула та. — Согласись, разве я не права. Ведь если бы ты в детстве, ежедневно не получала хорошие затрещины от Колье, то разве тот добродушный старик, научил бы тебя, всяким этим китайским, акробатическим штучкам. Да кстати, как он поживает? Ты поддерживаешь с ним связь? А твои ежедневные тренировки? Здесь о них, ты не забыла?

Эмилия тяжело вздохнула.

— Юпаки умер в прошлом году, а письмо от его сына, разыскало нас в Нью-Йорке, лишь полгода спустя, — печально выдохнула она

— Мне очень жаль Эмми, я знаю, как ты его любила.

Веселье на лице Камиллы, сменилась скорбью, но уже минуту спустя, когда они въехали на небольшую поляну, она защебетала словно соловей, умело сменив тему, тем самым отвлекла сестру от грустных мыслей.

— Эмми, ты только погляди, какое прекрасное местечко. Предлагаю здесь остановиться, мы уже и так на приличное расстояние удалились от обоза. Давай же быстрее начнем, мне не терпится узнать, на что я пригодна.

И ей удалось, настроение Эмили, резко поднялось в гору.

Натянув поводья, она остановила своего коня, потрепав по холке, спешилась. Камилла в это время, сидя в женском седле, готовилась спрыгнуть. Эмилия поспешила на помощь сестре, пока та еще не успела, грохнулась носом в землю.

— Не одна ты умеешь удивлять, моя дорогая сестричка.

Только коснувшись ногами земли, заносчиво заговорила Камилла и вытянула из кобуры сестры револьвер.

— Уверена, ты убеждена в том, что я даже ружье в руках держать не умею, не то, что бы стрелять! — Снисходительно ухмыльнувшись, она отстранила Эмилию и направилась вглубь поляны. — За этот год, что мы не виделись, я время зря не теряла. Приготовься милая, я намерена тебе кое-что показать!

Эмилия недоверчиво, передернула плечами.

— Очень любопытно, что именно. Неужто покажешь, как правильно промахиваться? — не удержалась от сарказма она, следуя за сестрой. Камилла пропустила эти слова, мимо ушей. Найдя удачное место, остановилась и принялась целиться, но, не было понятно куда.

Глядя на усердия сестры в этом деле, Эмилия решила упростить задачу той, и указала, куда именно стрелять и как лучше это сделать.

— Вот видишь дерево, как раз напротив тебя, — она развернула Камиллу так, что бы та, не перепутала его ни с каким другим. — Оно в десяти шагах от тебя, попытайся попасть в крону дерева, в нижнюю часть ствола, только лучше целься, — советовала Эмилия и на всякий случай, указывала рукой на дерево.

Камилла громко хмыкнула «мол, проще простого» и, вытянув обе руки вперед, одной держала револьвер, другой, ее придерживая, вновь принялась тщательно целиться.

В тот же самый миг, до ушей Эмилии донесся едва слышный шум. Слегка повернув голову, она непроизвольно вскрикнула от испуга. На них, надвигалась огромная человеческая тень, между тем, как по близости, ни кого не было видно. Растерявшись от внезапного крика сестры, Камилла поворачивая голову, случайно нажала на спусковой крючок.

Сквозь рассеявшийся дымок, сестры с ужасом увидели, падающего на землю индейца. И рядом, надвигающуюся прямо на них, фигуру его собрата. Крепко сжав в руке томагавк, индеец одним прыжком оказался возле девушек. Его горящие ненавистью глаза, были сужены в диком гневе, а сжатые до синевы губы, явно указывали на его намерения.

Первое же, решение Острого когтя, было наказать бледнолицых, за пролитою кровь своего брата и вождя. Издав военный клич, индеец занес свой тяжелый томагавк над головой Камиллы.

Та, будучи в полной растерянности казалось, забыла, что в руке револьвер и не пыталась защищаться. Но страх за ее жизнь, вынудил Эмилию к действию. Что дикая кошка, она набросилась на индейца, стараясь изменить траекторию полета, грозного оружия. И это спасло Камиллу, лезвие коснулось, лишь одного из многочисленных локонов, рассыпающихся по плечам и спине.

С земли приподнялся раненый вождь. По его лицу струилась алая кровь, он жестом руки остановил, готового к убийству воина.

Камилла прежде не видела индейцев, и столкнувшись с ними лицом к лицу, не пережила такого потрясения. Увидев блестящее лезвие топора над своей головой, бедняжка провалилась в бездну беспамятства.

— Тогда, их будет судить совет старейшин! — недовольный, снисходительностью вождя, грозно рявкнул Острый коготь. И, не обращая, ни малейшего внимания на ожесточенное сопротивление Эмилии, быстро связал ей руки за спиной. Камиллу связывать не стал, считая, что та не скоро оклемается. После чего подошел к вождю. Оглядев его рану, и убедившись в том, что пуля не задела череп, а лишь содрала изрядный участок кожи, он отодрал низ своей рубахи, из оленей кожи, и плотно перетянул рану.

Затем его глаза вновь обратились к Эмилии, и зубы индейца злобно заскрежетали. Девушка сидела на траве, связанные руки уже были впереди, и она с завидным упорством рвала зубами веревки, пытаясь их распутать.

Острый коготь перевел взгляд на вождя и спросил того, сможет ли он сидеть в седле. Кивок головой, послужил ответом. Вождь, отказавшись от помощи, сам поднялся с земли, сам же, вскочил на спину лошади. Острый коготь не мешкая, перекинул бесчувственное тело Камиллы, через спину ее же лошади, предварительно сняв седло, затем немного дольше повозившись с Эмилией, к тому же, связав ей еще и ноги, проделал тоже, что и с ее сестрой.

Камилла пришла в себя, как только её конь ускорил бег и спина животного, начала вдавливаться в пустой желудок бедняжки. Ей, так же как и сестре пришлось сносить все тяготы пути, связанные с непривычным положением, но вскоре все закончилась. Они въехали в просторную индейскую деревню. Там пленниц стащили с лошадей и привязали к столбам, расположенным по центру этого поселения.

Со всех сторон девушек окружали громкие голоса. Внезапно, кто-то резко сдернул повязки с глаз пленниц, и они увидели перед собой, стройного юношу. Его молодое лицо, ещё не носило отпечатка гордой неприступности, присущей взрослым воинам, а было весёлым и привлекательным.

Его красота не осталась, незамеченной девушками: большие, широко посаженные глаза, на солнце казались тёмно василькового цвета, тонкий с лёгкой горбинкой нос и маленькие, но выразительные губы, выделяли его из своих соплеменников, так что казалось ничего общего у него с ними, и не было. Масуа — так звали этого юношу, посмотрел на гневное выражение лица Эмилии, непроизвольно поёжился, затем перевел взгляд на Камиллу и уже не мог от неё оторваться, от этих полных мольбы и слёз глаз. Всё словно перестало существовать для него, всё кроме этой нежной, беспомощной девушки.

Она же, будучи не обделенной вниманием поклонников, в недалеком прошлом, и имеющая некоторый опыт по части, как использовать их в своих целях, сразу же поняла, что этот смуглый юноша, испытывает к ней, отнюдь не враждебные чувства. Надежда на спасение придала ей сил, терпения в ожидании дальнейших событий.

А в это время Эмилия, ничего не подозревая о ходе мыслей своей сестры, будучи крайне обеспокоенна её душевным состоянием, не отрывая от нее глаз, успокоительно нашёптывала той на ухо.

— Милая не волнуйся, они не посмеют причинить нам вред. Эти люди хоть и варвары, но должны понимать, что мы не простолюдинки, за которых некому заступиться. Неприятности индейцам не нужны, им и так не весело живется. К тому же не забывай о мирном договоре, они не станут нарушать его из-за такого пустяка. Тот великан, живой-живёшенький, твоя пуля лишь слегка задела ему голову. Поверь, мне на слово, они просто пытаются нас запугать…

— Запугать? — буркнула Камилла, глядя во все глаза, на заметное оживление толпы у одного из вигвамов. — Значит, запугать, что же, должна признать, это у них неплохо выходит.

— Да прекрати Камилла, команчи не варвары, это достаточно цивилизованное племя, — не будучи уверенной, утверждала Эмилия, надеясь, что ее доводы успокоят сестру. — Да и, в конце концов, иногда нужно доверять своей интуиции, поверь, очень скоро нам удастся, выбраться отсюда.

Что-то кричавшие люди, внезапно затихли и расступились. Камилла навострив глазки, отправила сестре, такую реплику.

— Неужели, и на этот случай у тебя прибережены чудеса в рукаве…, — но внезапно замолкла на полуслове, с округленными глазами, которые продолжали расширяться.

Эмилия вся напряглась, в готовности к любым новым ужасам, но когда поняла, что испугало Камиллу, облегчённо вздохнула.

— Послушай милая, прошу, не строй больше таких гримас, иначе когда-нибудь меня хватит удар!

— Это он? Это, его? — бессвязно прошептала та, не отрывая взгляда от фигуры застывшей по близости, в зловещей неподвижности.

— Если ты имеешь в виду того типа, в которого стреляла, то, да. Видишь, на голове повязка, и как я уже говорила, живой, живёшенький, — невозмутимо ответила Эмилия, словно была только зрителем разыгрывающегося, театрального представления.

Но Камилла уже ничего не слышала, она ошеломлённо глядела во все глаза, на представшее перед ней диво природы. Девушка, никогда не видела, ничего подобного. Сам Геркулес, мог показаться худосочным хлюпиком, перед этим великаном. Но, несмотря на столь гигантские размеры, первое же его движение, напомнило ей, крадущегося хищника.

«О Боже!» — мысленно взмолилась она, чувствуя, как сердце сжимается, толи от восторга толи от испуга. «И вот в этого, словно выточенного из красного мрамора человека, с темными, обладающими какой-то тайной силой глазами, она стреляла!» — легкая дрожь, пробежала по телу Камиллы, внезапная слабость подкосила ноги, и окончательно обессилив от чрезмерных волнений, она повисла на верёвках. А Эмилия, всё продолжала подбадривать сестру, пытаясь вселить в душу той, призрачные надежды, на счастливое спасение. Но Камилла, уже не слышала ничего, сознание вновь покинуло её.

Забили барабаны, старейшины племени присели полукругом, на отведенные им места. В наступившей тишине, самый старший воин, пристав со своего почётного места заговорил, обращаясь к пленнице.

— Чья рука подняла оружие на вождя племени команчей? — его голос звучал, хрипло и грозно.

Эмилия искоса взглянула на свою бесчувственную сестру. Затем, перевела взгляд на Острого когтя, стоящего возле вождя. На его лице была натянута маска бесстрастия, и лишь злорадно улыбающиеся глаза, говорили о его неприязненном отношении к девушке, а это означало, что он не станет возражать против ее слов и выяснять истину. Опираясь на свои убеждения, Эмилия с почтением заговорила, понимая, что от ее тона, в какой-то мере зависит их участь.

— О, великий воин! Это моя пуля послужила причиной вашего волнения. Но, к нашему всеобщему счастью, вождь жив и мне остаётся только принести свои извинения, за этот нелепый, досадный инцидент. Поверьте, у меня и в мыслях не было, нарушать подписанный с вами мирный договор и устраивать незаконную охоту на индейских воинов.

— Ты сказала всё, бледнолицая? — выслушав ее, спросил знающий английский язык старейшина.

— Мы не виновны, то, что произошло, просто случайность. Глупая, нелепая случайность. — закончила Эмилия, и гордо вскинув голову, устремила свой взор на вождя.

Старейшины поднялись и удалились в вигвам, где должны были совещаться. А девушек, по их приказу перевели в соседний вигвам и приставили к ним стражу.

Воины племени пришедшие на совет, собрались вокруг костра горевшего в просторном вигваме. Вся внутренняя поверхность шкур, за их спинами и над головами, была покрыта мастерски выполненными, изображениями величайших сражений, победа в которых, была одержана благодаря хитрости и доблести. С центрального шеста, свешивалось ритуальное оружие. Дым костра мягко обтекал его, уходя в отверстие в крыше.

Только, что закончил свой рассказ, точнее, версию случившегося Острый коготь. Все остальные воины, поочередно высказали своё мнение касательно того, наказать или помиловать пленниц. Вскоре разногласие мнений, перешло в спор. Постепенно в бесстрастных чертах воинов, всё сильнее и сильнее отражалось волнение, голоса становились громче. И, в конце концов, старейшины постановили — Виновна! — и обратили свои взоры, к вождю.

Раскатистый гром, вождь племени команчей, в свои двадцать пять лет, был необычайно высокого роста и, ещё более необычайно крепкого сложения. Ярко выраженная мускулатура его тела, не то, что бы говорила, она кричала об огромной физической силе этого человека. Это, и выделяло его, среди воинов своего племени, вызывало страх, повиновение и уважение. Неторопливо покуривая трубку и задумчиво глядя на причудливо поднимающийся дым, он заговорил, его голос зазвучал твёрдо и звонко, словно раскат грома.

— Виновна? В чём? Дело совсем не во мне, братья. Вам надоело, что бледнолицые достаточно часто нарушают подписанный нами мирный договор. Они безжалостно убивают наших воинов, женщин и детей, а американские власти, смотрят на это сквозь пальцы. На моем месте, мог оказаться другой, и возможно, эта пуля его бы сразила. Но, этого не произошло. Сейчас, мы решаем судьбу беззащитной, слабой женщины, которая уверяет нас, что этот выстрел был случайностью. Думаю, мы должны поверить ей. В наших жилах течёт кровь воинов, но не варваров и убийц. Мы не можем и недолжны, лишать жизни белую женщину, принимая в расчёт лишь цвет её кожи. Она не должна держать ответ за всех бледнолицых, которые, когда-либо принесли боль и страдание нашему народу, — спокойно, с поразительным самообладанием, говорил он, в защиту незнакомки. А перед глазами стоял незабываемый образ девушки, которой увидев лишь на миг, он уже не мог вытеснить из своих мыслей.

— Как можно оправдать бледнолицую? Если она слабая женщина, то почему берётся за оружие? — заговорил один из старейшин, люто-ненавидевший белых, так как по вине тех, в недалёком прошлом потерял всю свою семью, заговорил, не соглашаясь с вождём. — Сегодня мы могли потерять тебя, а завтра бледнолицые сожгут деревню, убив всех! Женщина должна быть наказана! — настаивал он. Многие воины его поддержали. Речь Острого когтя, подлила масла в огонь и повлекла значительный перевес в пользу тех, кто настаивал, расправиться с девушкой.

— Мирный договор, какой с него прок, если он выполняется лишь одной стороной. Белые как убивали наших братьев, так и убивают, оправдывая себя тем, что краснокожие совершают набеги на обозы переселенцев и крадут скот у фермеров. Не далее, чем несколько дней назад, по такой же нелепой случайности, погиб один их наших воинов. Белые жестоко расправились с ним, приняв его, за воина кайова, угнавшего у них табун лошадей. Они не утруждают себя поисками истины, и мстят первому же индейцу, попавшемуся на глаза, будь то команчи, будь то кайова, для белых, мы все на одно лицо. Страшно подумать братья мои, неужто наступили те времена, когда даже белые женщины могут безнаказанно охотиться на нас, как на диких зайцев, что же тогда ждать от их мужчин?

Воины оживлено загалдели, выкрикивая. — Виновна! Виновна! Раскатистый гром был вынужден вмешаться, он рывком поднялся со шкур. Его чёрные брови, стремительно сошлись на переносице, под прямым углом. Большие темные глаза, сверкнули в гневе. Красивое мужественное лицо, стало жестким и непреклонным. Обведя взглядом лица воинов, он задержался поочерёдно на каждом, затем заговорил, тем же громовым голосом, что и ранее.

— По законам нашего племени, эта бледнолицая, моя пленница, и я могу делать с ней всё, что захочу, что делать со второй женщиной, решим завтра!

Лишь это сказав, он поднялся и вышел из вигвама, что означало, он сам решит её судьбу.

Уже по пути к своему вигваму, его догнал и одернул за плечо Острый коготь, бесстрашно кинув обвинение в лицо вождю.

— Как понимать твое решение брат? В вожде команчей, в конце концов, проснулась и заговорила кровь бледнолицых?

Его слова, Раскатистый гром принял спокойно и невозмутимо. Безусловно, он обладал властью, которую нёс с достоинством, как титулованный лорд, но эта власть ему не позволяла с пренебрежением относиться к своим воинам, поэтому он счёл своим долгом, кое-что тому разъяснить.

— Острый коготь, ты же воин, а не матёрый лжец, будь честен с самим собой. Я вижу в твоих глазах ненависть к беловолосой женщине, но ты же знаешь, не хуже меня, выстрел произвела не она, стреляла та, другая.

Острый коготь не зная, что возразить, опустил голову. Вождь был прав, эта женщина не стреляла! Но, неприязнь, даже ненависть, поразила его словно молния, почему-то именно к ней. Это чувство не подавалось логическому анализу. Подобное мужество и самообладание присущее ей, казалось бы, должно было вызывать уважение, но нет, он ненавидел ее, ненавидел всем сердцем, сам не зная почему.

— Приведи её ко мне, я должен поговорить с бледнолицей, — бросил ему напоследок Раскатистый гром и удалился в сторону своего вигвама.

Не прошло и десяти минут, как девушка предстала перед ним. Вблизи, она показалась мужчине ещё прекрасней: длинные волосы, цвета белого снега, припорошённого пеплом костра, густыми прядями спадали с её плеч, обвивали тонкую талию и опускались ниже, почти до самых колен. Высокая упругая грудь, вздымалась от волнения. Она была чудом, ведь ничего наиболее прекрасного, мужчина в своей жизни не видел и не верил, что такое существует.

Привычная холодность ума и железное самообладание, впервые в жизни его подвели, впустили в душу и тело растерянность, и даже смятение. Он не знал, как к ней подойти, о чём заговорить и чего, он от неё хочет. Взволнованный взгляд его тёмных глаз, на секунду встретился с её спокойным взглядом, и он почувствовал как доселе не изведанные им чувства, начали овладевать им. Какая-то чудовищная сила, безудержно влекла его к этой прекрасной незнакомке.

А в это время, она, переминаясь с ноги на ногу, то и дело облизывала, пересохшие от волнения губы и упрямо твердила себе.

«Спокойствие Эмми, спокойствие»!

Только казалось теперь, носом к носу, столкнувшись с этим гигантом, она наконец-то приняла в расчет его необычайно крупные размеры. Ведь, если честно сказать, даже при её очень высоком росте для девушки, она едва дотягивалась ему до плеч. Между ними была где-то такая же разница, как у неё с Камиллой, хотя её сестру, маленькой нельзя было назвать. Ну, а если говорить о ширине его плеч и мощи грудной клетке, нет только мысль о них, и волосы на голове, почему-то ставали дыбом, и было уже не до сравнений. Нельзя сказать, что бы отчаянные призывы разума девушки. « Спокойствие Эмми, спокойствие!» — так легко поддавались выполнению, но она старалась изо всех сил и пока ей, это удавалось.

Взгляд Эмилии скользнул по его лицу, и на душе стало немного легче, оно не так пугало её, как всё, что было ниже, если учитывать тот факт, что единственным нарядом индейца, были штаны из оленей кожи, подхваченные ниже колен, ремешками мокасин.

Её внимание привлекли его глаза, довольно крупные, неопределённо, темного цвета, хотя как для индейца, казалось, должны били быть чёрными, как тёрн. Прямой классический нос, и без какой-либо горбинки. Но, что больше всего поразило ее, это его губы, большие пухлые, чётко очерченные.

« Но, почему не узкие и злые?», — размышляла Эмилия, переводя взгляд на его волосы, тут претензий не было никаких, они были угольно чёрные и благодаря своей гладкости, отливали маслянистым блеском и спадали густыми волнами, едва не по пояс.

«Ого!» — мысленно, выразила свой восторг, по этому поводу девушка. Затем пробежалась глазами по его фигуре в целом. Перевела дух и попыталась унять мелкую дрожь, внезапно охватившую её тело. Он был откровенно дик и жесток, без малейшего налёта цивилизации, по крайней мере, ей так казалось. На шаг, отступив назад, и бросив при этом отчаянный взгляд в сторону выхода, Эмилия подумала, чувствуя, что сердце подпрыгивает к горлу.

«О чём с ним говорить, если этот дикарь, вне всяких сомнений и слова по-английски не знает. Ну и угораздило же меня, отправиться на эту прогулку, бедная Камилла как же, она?» — мысленно роптала на себя Эмилия, заметно нервничая, что выражалось как всегда, в накручивании длинного локона на палец. Нельзя сказать, что бы она, никогда не видела индейцев, но вот так, лицом к лицу, ей довелось встретиться с ними впервые.

Премного наслышанная о жестокости дикарей, снимающих скальпы и ворующих, а затем и насилующих белых женщин, девушка упорно отгоняла от себя мысль, что их с Камиллой ожидает не лучшая участь. Она считала, что нет неразрешимых проблем, есть только люди, не умеющие или не желающие их решать, она же, безусловно, к их числу не относилась. Но эта уверенность продлилась лишь до тех пор, пока после пяти минутного молчания, Раскатистый гром не шагнул навстречу к ней. Эмилия непроизвольно попятилась назад, мысленно себя упрекая.

«Вот он, момент истины! Куда же, ты бежишь? Ты ведь ничего не боишься, Эмми!»

Такой самокритичный подход к самой себе, девушку слегка подбодрил. Выпрямившись, как натянутая струна, она решила, во что бы ни стало, не выказывать свой страх и держаться с достоинством её положения, если не более. Лицо Эмилии в тот же миг приняло безмятежное выражение.

Раскатистый гром, приблизившись к ней, мягко опустил свою огромную ладонь, девушке на плечо, у бедняжки даже ноги подкосились, но не только от тяжести его руки.

«Ого!» — мысленно протянула она. « О своих китайский штучках, даже на крайний случай мне стоит забыть! Этого краснокожего бизона, полк солдат не сдвинет с места!»

— Не волнуйся бледнолицая, я верю тебе! — внезапно заговорил он, на чистейшем английском языке, наклонив голову в бок и пристально вглядываясь её в глаза.

Отзвука его голоса, Эмилия вздрогнув, выпучила на него глаза, так если бы вдруг, заговорила её лошадь.

«Подумать только, дикарь, дикарём, а какой прекрасный английский!» — пронеслось в её голове, а ресницы всё продолжали хлопать, выказывая то, что девушка не доверяет своему слуху.

— Я верю в то, что это была досадная ошибка, и ни какой враждебности, ты не испытываешь к нам. Верю, в то, что ты не желала моей смерти — лихорадочно блестящие глаза мужчины, казалось, насквозь пронизывали её.

К счастью Эмилии, она этого не замечала. Первый шквал потрясения, его прекрасным английским, прошёл. Теперь девушка тщательно обдумывала, что должна сказать в ответ, при этом случайно не сморозить какую-нибудь глупость. И упаси господь, не зацепить его достоинства, что с не мыслимым постоянством происходило у нее, в обществе мужчин своего круга, даже тогда, когда ей этого вовсе не хотелось. Эмилия прекрасно понимала, что если те, при своей воспитанности, терпеливо сносили все её колкости, то этот дикарь, не станет себя утруждать и быстро поставит ее на свое место.

— Я действительно не желала этого и искренне сожалею, что всё так вышло! — уже было приготовилась, для долгих раскаяний и сожалений она, но внезапно умолкла и забыла все слова, которые так тщательно подбирала в мозгу, когда наконец-то заметила, каким он взглядом на нее смотрит.

Насторожившись, девушка замерла на месте.

«И с чего бы это вдруг, меня начали одолевать столь тягостные предчувствия?» — язвительно поинтересовался её внутренний голос, и девушка опустила глаза, под изнуряющим взглядом вождя.

— Ты очень красива бледнолицая!

После короткой паузы, вождь резко сменил тему, обхватив пальцами подбородок девушки, он приподнял её лицо, вынуждая поднять опущенные глаза.

— Красива? Вот так новость! Вы, наивно полагаете, что я не видела себя в зеркале? — высокомерно вздёрнув головой, тем самым освободившись от его пальцев, надменно выпалила она, а уже в следующий миг прикусила язык, вспомнив как должна себя вести с этим индейцем.

Но Раскатистый гром, казалось, пропустил её слова мимо ушей и продолжал выплёскивать наружу вымученные в душе слова.

— В этой истории, произошедшей с нами, только пуля была случайностью. Но то, что ты вошла в мою жизнь беловолосая, было предначертано богами. Ты назначена мне судьбой, и должна стать моей женщиной…

Эмилия передёрнув лицом, состроила комичную гримасу и с насмешкой заговорила, не дав ему высказаться до конца.

— Что-то эта перспектива сэр, наполняет мою душу тревогой! Вы уверены, что ничего не напутали с предначертаниями богов? Лично мне, мне об этом ничего не известно.

Опять длинный язычок Эмилии, не удержался за зубами, но это была своеобразная реакция на страх, вызванный его словами. Страх, не преодолимо свергающий барьеры её самообладания и железной выдержки, а так же затмевающий разум.

Но Раскатистый гром и этих слов не слышал или просто не желал, снизив тональность голоса до шёпота, он не замечая её сопротивления, прижал девушку к себе и почти над ухом, проговорил.

— Ты именно та, о ком я мечтал бессонными ночами, ты именно та, которая мне нужна, ты самая прекрасная из всех женщин на свете. Я знаю, ты создана для меня!

Уловив сильный отголосок страсти в его голосе, Эмилия почувствовала, что на этот раз, её бесстрашие и хладнокровие рассеивается быстрее, чем дымок из выстрелившего дула револьвера. Но, всё же, собрав их жалкие остатки, она застыла словно мумия, в ожидании дальнейших событий, стараясь спокойно рассуждать над тем, что делают индейцы со своими пленницами в лучшем и худшем случае.

Ласковые прикосновения больших рук мужчины, мелкой дрожью расходились по её телу. Сердце отчаянно барабанило в груди. А затуманенный рассудок индейца, уже не отдавал отчёта своим действиям и словам. В эти минуты им руководило, лишь безумное желание, горячие от возбуждения губы, нетерпеливо потянулись к её лицу.

«О Господи, ведь это не сон! Я ощущаю, ощущаю его губы на своём теле» — страх девушки уже был готов перерасти в панику, или того хуже в истерику, но и в этом состоянии, она умудрялась подшучивать над собой.

«Ох, и кашу я заварила, теперь выбор у меня не велик, быть растерзанной толпой индейцев, или изнасилованной их вождём!» — она ощущала, как крепнут его объятья, как тело содрогается дрожью, а руки пытаются освободить её от одежд, под нежный, трогательный шёпот.

— Я хочу твоей ласки. Я хочу любить тебя!

После этих слов, нервы Эмилии дали сбой, испуганно вскрикнув, она с силой оттолкнула индейца и побежала к выходу.

* * *

Камилла, после того как увели сестру, впала в отчаяние, слёзы беспомощности лились из её огромных, и в это мгновение, ещё более прекрасных глаз. Внезапно полог вигвама распахнулся и вовнутрь вошел, уже знакомый ей юноша. Масуа присел рядом, не осмеливаясь поднять на девушку глаза. Мысли туманили его голову. Но юноша ни на секунду не сомневался, в невиновности пленниц, и в этой связи, чувствовал на себе вину за то, как с ними обошлись. Помочь он мог одной из них, вот только знал, что будет сожалеть об этом, так как потеряет ее навсегда

— Как тебя зовут? — набравшись решимости, взволнованно спросил он, по-прежнему не поднимая глаз.

— Камилла Грайфест. — как можно мягче и мелодичней, ответила та.

— Откуда ты? — вновь поинтересовался он, и ближе к ней придвинулся.

— Мы из Ню-Йорка. Отец купил земли, где-то здесь неподалеку, и мы направлялись в свои владения, — убедительно и в тоже время очень туманно, ответила она, интуитивно чувствуя, что он сейчас ей, что-то интересное предложит

— Ты должна бежать бледнолицая! Наши старейшины и вождь очень сердиты на бледнолицых и у них достаточно для этого причин. Боюсь в решении вопроса, «что делать с вами». Они не смогут быть объективны и снисходительны, даже не смотря на то, что вы женщины. Ты должна бежать сейчас, нельзя терять ни минуты. Я отпустил охрану, пока, они не о чем не догадываются.

Решение помочь, было принято Масуа внезапно, и толчком к подобной решительности был страх, за участь девушки. Юноша опасался, что люди его племени, могут причинить ей вред, а для него это было гораздо хуже, чем потерять ее, и не увидеть больше никогда.

— Как, вам, это удалось? — заинтересованно и в тоже время удивлённо, спросила Камилла.

— Я племянник вождя, — коротко и ясно, ответил он.

Камилла заерзала на месте, вспомнив о сестре

— Я очень польщена вашим вниманием, и желанием помочь мне, но уйти без сестры, не могу. Вот если бы вы, не сочли за труд и ей помочь, моя бы благодарность, была бы безмерной. В ее голосе было столько мольбы, что Масуа замешкался с ответом, не решаясь девушку разочаровывать.

— Мне очень жаль, — печально начал он, отведя глаза в сторону. — Но, твоей сестре, я помочь не могу. Она сейчас у вождя и он решает ее судьбу. А, если ты не поспешишь воспользоваться моим предложением, то вскоре, и тебе я не смогу ничем помочь!

— Хорошо. — опечаленно, выдохнула Камилла, подумав, «Если я останусь здесь, то ничем не помогу Эмилии. Лучше позже вернусь, но уже не одна, и тогда мы что-то придумаем».

Уже пару минут спустя, Масуа посадил девушку на ее же коня, которого заранее привел в нужное место, тщательно, хотя и спешно спланировав этот побег. Сердце юноши медленно останавливалось и терзалось в тесной оболочке тела, стремясь за удаляющейся всадницей, которая исчезала из его жизни, возможно навсегда, так и не узнав, что он к ней небезразличен. Что он любит ее, любит с самого первого взгляда.

* * *

А в вигваме, в полутьме, перед потухающим пламенем стоял огромный, волевой мужчина, его обнажённая грудь, была переполнена дерзкими желаниями, бороться с которыми не было сил, да и потребности тоже. Твердо, уверенный в том, что эта девушка появилась в его жизни не случайно, он считал свою победу предрешённой и даже мысли не допускал, что всё может оказаться иначе.

Его эфемерная богиня, образ которой, он уже долгое время вынашивал в своих мечтах, наконец-то обрела плоть и кровь и предстала перед его очами. Безумная страсть целиком поглотила его, и казалось от разума и воли, уже ничего не осталось.

— Я видел тебя в своих снах каждую ночь, но ощутить мог только взглядом. Теперь ты рядом, ты со мной и я чувствую тебя, душой и телом.

На подобный поворот событий, Эмилия никак не рассчитывала. В свои шестнадцать лет, становиться чей-то женой, или того хуже любовницей, ей вовсе не хотелось. Оставалось одно, попытаться убедить его, в том, что она не совсем неподходящая для него пара и сделать это нужно было, как можно мягче, и тактичней, что девушка и попыталась осуществить

— Вы, намерены обесчестить меня? — начала она, с видом полу замученной жертвы. Это были не ее слова, а одной героини, из тех бульварных романов, которые от скуки девушка читала. Эмилии показалось, что их ситуации схожи, оставалось лишь разыграть сцену, импровизируя на ходу, так как под воздействием страха, ей самой, ничего не приходило в голову. — Чем же я так обидела, великого вождя? Вы же сами говорили, что верите мне! В чем же дело? Извините, но я еще не выжила из ума, что бы охотиться на индейцев, при этом, на их же территории! Почему же, вы так жестоко мстите мне? За, что? … Молчите? Что же, если честь позволит вам, набрасываться на беззащитных девушек, то продолжайте этот акт насилия и пусть всё содеянное, ляжет тяжким бременем на вашу совесть! — она очень надеялась, нет, она была просто уверена, что эти слова произведут на мужчину отрезвляющее воздействие. И в какой-то мере это произошло, но не совсем так, как она рассчитывала.

На какой-то миг, Раскатистый гром пришел в замешательство, даже отпрянул в сторону, словно она была заражена проказой. Непомерное, почти чувствительное напряжение повисло в воздухе на несколько минут. Но по их истечению, черты лица мужчины, стали преображаться и внешне напоминать, каменного истукана.

— Насилие? — наконец-то выдавил он из себя, опустив голову и глядя на неё, исподлобья.

Эмилии, было трудно понять, спрашивает он, или подтверждает, «ведь судя по печальной интонации голоса, вполне можно было предположить, что он обдумывает значение этого мало известного, английского слова. Но, если это так, то почему же тогда, его ноздри гневно трепещут, а глаза прожигают адским пламенем?»

— Значит, я совершаю насилие? Ещё раз, повторил он, но уже с нарастающей интонацией в голосе, в которой угадывался прорывающийся наружу гнев.

Холодок пробежал по спине Эмилии. «Что-то было не так! Совсем, не так! Или он её не правильно понял! Или она, не с того начала!» — с этими мыслями, девушка попятилась назад, на всякий случай, от греха подальше.

— Значит, все, что я делаю, это только насилие… Интересно почему?

Эмилия не успела опомниться, как он был уже рядом. Крепко обхватив руками девушку за плечи, он удерживал ее на месте.

— Да только потому, что я грязный индеец, а не галантный, бледнолицый джентльмен! Именно по этой причине, ты пренебрегаешь мной… Это так леди? Только потому, что моя кожа темнее твоей… потому, что я дикарь… злобное, свирепое животное!.. Отвечай же! Отвечай, это так? — он сжал её плечи, и встряхнул так, что бедняжка изменилась в лице.

Его внезапно ставшие холодными глаза, рассматривали ее, словно она была на допросе. — Ну, что ты молчишь, боишься дикаря? Думаешь, что я способен содрать твой скальп? За это, можешь не волноваться, у меня не поднимется рука, такие прекрасные волосы, лишить своей хозяйки!

Ярость, раздражение, звучавшее в его голосе, явно указывали на то, что тот непроизвольный укол, который нанесла ему Эмилия, оказался слишком болезненным.

Она так же ощутила это на своих плечах, жалобно потрескивающих в суставах. Боль придала девушке сил, усилила способность к самозащите.

«Подумать только, какой-то дикарь, пытается сделать её своей рабыней. Нет уж, дудки, тогда уж лучше смерть!» — чувство оскорбленного достоинства, усилило этот эффект и напрочь позабыв, о страхе, ещё недавно владеющем ей, она медленно вытянулась во весь рост, вызывающе вскинув голову, не отводя от него глаз, с язвительной учтивостью парировала.

— Да! Да! Ваше поведение не делает вам чести, оно достойно, разве что дикаря, каковым вы и являетесь, и это не смотря на ваш прекрасный английский, а так же манеру поведения, несвойственную вашим собратьям! — при этих словах, девушка держалась хорошо, даже отлично. Нежный румянец не сошёл с её лица, губы от страха не задрожали. Она была спокойна как никогда или, по крайней мере, такой казалась. Эта железная выдержка и ледяная холодность, слегка остудили ярость вождя и послужили примером.

— Ну, что же, хорошо! Если для тебя заносчивая леди, я только зверь, то строго судить меня ты не станешь. У зверей красавица, как известно, звериные инстинкты, что поделаешь такова природа!

С каждым словом тон индейца выравнивался, становился всё спокойнее, и спокойнее и только пылающие, ярким пламенем глаза, выдавали его чувства.

— Я как наивный юнец, мечтал сделать тебя своей женой, спутницей жизни, ну что поделаешь, если ты не желаешь ею стать, я не могу тебя заставить… Но, по праву захватчика, могу воспользоваться тем, что ты можешь мне предоставить! — он посмотрел на неё так, будто раздел глазами. — Не вижу смысла скрывать, да и привык говорить, то, что думаю. Твои прелестные формы, так мило выставленные на показ, пробудили во мне желание. Очень даже ощутимую, потребность в женщине. Те6е должно быть известно милая, что мы дикари, не спрашиваем у своих пленниц, хотят ли они близости со своими захватчиками, мы обращаемся с ними как с трофеем. Так, что, если я буду немного груб с тобой, заранее прошу прощения, рабыня, это не жена.

Сказав это, он с необычайной лёгкостью подхватил Эмилию на руки и понёс на свое мягкое ложе, усеянное шкурами различных животных. Страх плотным кольцом застрял в горле девушки. Мысли одна глупее другой, так и лезли в голову.

«Бес меня в ребро и надо же было умудриться, создать такую щекотливую ситуацию! А если этот дикарь, навалится на меня? Вне всяких сомнений, меня ожидает участь стать " мокрым местом, с кучей переломанных костей ". Может, согласиться на замужество? А, что толку? Разве он откажется от своего права, на первую брачную ночь, или как там у них это называется… гори всё ярким огнем, и надо же было так вляпаться», — хаяла она на себя и, что было сил отчаянно сопротивлялась, хотя и понимала, что её возня для него, что жужжание назойливого москита. но, она всё же принесла, кое-какие результаты, правда совсем не те, которые могли бы устроить Эмилию. Её буйные попытки высвободиться, лишь с новой силой разожгли так быстро воспламенившуюся страсть мужчины. Ощущая её упругую, темпераментную плоть, он безумно жаждал прикосновения с нею.

Уложив девушку на шкуры, он рухнул набок рядом, словно опасался раздавить, как если бы, навалится на неё всем телом. Одна рука, перехватила её оба запястья за головой, и плотно прижала кисти рук к шкурам. Мускулистая нога, всем своим не малым весом, навалилась на нижнюю часть её туловища, лишая возможности вольно двигаться. Свободная рука потянулась к пуговкам на её блузке и быстро продвинулась вниз. А когда, его кисть коснулась обнаженного тела девушки, она ощутила как что-то твёрдое, врезалось ей в бок.

Оживлённый взгляд Эмилии, молниеносно устремился на ту часть тела, которая находилась ниже пояса и плотно прилегала к её бедру. Насмешливая ухмылка поползла по её лицу и блеск надежды, отразился в глазах.

«Какие же тупые эти индейцы, носить оружие, в таком неудобном месте… одним словом дикари. Но, она то хороша, не могла заметить его раньше, тогда бы, было меньше проблем, но ничего, отчаиваться рано, она что-нибудь придумает и нож окажется в ее руках».

Вдруг, густой румянец окрасил щеки Эмилии, когда она подумала, куда ей будет нужно залезть, что бы достать оружие, но другая мысль, пришедшая следом ей в голову, быстро смыла краску смущения с её лица.

«Если будешь медлить, он вскоре сам снимет все, вот тогда уж, точно будет поздно»!

И так, воодушевленная новой надеждой и вооружённая каверзными мыслями, еще не имеющими постоянной формы, она жалобно запищала.

— Вы, не дали мне время подумать! Теперь же, я готова обсудить ваше предложение!

Раскатистый гром, уже было дотянувшийся губами к её устам, внезапно застыл в каменной неподвижности.

— Обсудить? А какой смысл? — только, примерно через минуту заговорил он, касаясь своими губами её.

Эмилия терпеливо снесла это, причем, даже не скорчив маску брезгливости, хотя очень хотелось.

— Для тебя, вздорная леди, я только зверь, не проще ли оставить всё как есть? Не позже, чем через недельку, я утолю свой голод, и тогда отпущу тебя на все четыре стороны…

— Недельку? — непроизвольно вырвалось у Эмилии, да ещё таким обиженным тоном, будто она сожалела, что эта связь не может длиться вечность.

Индеец растянул снисходительную улыбку на лице, отпустив запястья ее рук, откинулся на спину, но ногу с туловища снимать, не стал.

— Да! Думаю, мне хватит и недельки. Холодность женщины, довольно быстро охлаждает страсть, какой бы всепоглощающей она первоначально не была. Я не намерен насиловать тебя всю жизнь! Как любому живому человеку, мне хочется ответной любви и ласки.

— Странно вы рассуждаете, как для индейца и, что ещё более странно, откуда такой прекрасный английский? — неосознанно лепетала она, ломая голову над тем, как изловчиться и достать оружие хранимое, в таком укромном месте.

— Ну извините, если развеял ваше представление об индейцах, как о безграмотных дикарях

— Ничего я себе не представляла, — огрызнулась Эмилия, приподнимаясь на локтях и пытаясь присесть, что бы оказаться ближе к желанной цели. — И какое мне дело до вас, я сужу людей по их поступкам, а не умению говорить. Порядочный человек, человек чести, никогда не посягнёт на девственность несовершеннолетней! К вашему сведению, мне только неделю назад исполнилось шестнадцать! Но, ведь для вас дикарей, нет ни какой разницы, насиловать детей или женщин!

Выплеснув из себя эту гневную тираду, необдуманных слов, Эмилия к своему сожалению подметила, что её длинный язычок так и напрашивается на неприятности.

— Вот как? — прохрипел индеец, сжав зубы до скрипа. Значит ты ребёнок? Он снял с неё свою ногу, и плавно ладонью, снизу вверх очертил рельефные формы девушки, затем дойдя до груди, попытался обхватить её, своей огромной ладонью.

— Не знаю как насчёт шестнадцати лет, но для ребёнка у тебя слишком развитое и совершенное тело и, ни какой угловатости, присущей всем подросткам, я здесь не наблюдаю! Хотя если судить о твоем возрасте по уму, можно дать и пятнадцать, а то и меньше! — было похоже на то, что он, над ней посмеивался. Возможно в какой-то другой раз, она бы приняла его слова как оскорбление, но в данный момент, мысли девушки были заняты другим, более важным.

«Если я сейчас, не воспользуюсь моментом и не попытаюсь выхватить у него оружие, мне конец!» Рука Эмилии потянулась к намеченному месту, а глаза с детской наивностью смотрели на него. Вот, она уже достигла цели, едва ощутимо коснулась её. Недоверчиво передёрнула лицом и прижала ладонь к ней плотнее. Глаза лихорадочно забегали из стороны в сторону. « Это было что-то не то, по крайней мере, не то, на что она рассчитывала». В растерянности, пытаясь увериться в своих догадках, она судорожно сжала " это " пальцами, и ощутила как " оно " пульсирует в её руках.

Глухой, протяжный стон мужчины, заставил волосы на голове Эмилии подняться дыбом и прежде, чем она успела что-либо понять, мужчина пригвоздил её ладонь, к этому живому, подвижному предмету. Не помня себя от ужаса, Эмилия дико взвизгнув, дёрнула кистью так, что он был вынужден ее отпустить. Но тут же, подхватив руками извивающееся, словно угорь тело девушки, опустил себе на грудь и на пояснице, крепко прижал её.

От такого неожиданного рывка, руки девушки разлетелись по сторонам, а когда приземлились на шкуру, в левом запястье, она почувствовала тупую боль.

«Тяжёлое и твёрдое!» — пронеслось в её голове. « Будь я проклята, если на этот раз, это не нож», её пальцы лихорадочно ощупали предмет, лежавший под шкурами на краю постели. Коварная улыбка не удержавшись, поспешила наползти на её лицо, тем самым, заработав подозрительный взгляд со стороны индейца

— Невероятно! Такое со мною впервые, нахожусь с мужчиной в постели, даже не зная его имени! Быть, может это очень романтично, но всё же, как вас зовут?

Пытаясь, как можно незаметнее достать оружие, залепетала Эмилия, совсем не вдумываясь в смысл произносимых слов, а так же, не замечая, что противоречит сама себе, так как не более чем пару минут назад утверждала, что она ещё девственница.

— Имя? — прерывисто протянул он, покачивая девушку на своей груди, то поднимающейся, то опускающейся, от учащенного дыхания.

— Да имя! А что тут странного, что я хочу его узнать? Мы без пяти минут, уже любовники, значит не посторонние друг другу люди — она несла бесстыдную чушь и сама это знала, но ничего более умного в голову не приходило

Раскатистый гром, озадаченно сдвинул брови. Эта молодая особа, окончательно сбила его с толку, то она кокетничала с ним, то его отталкивала, вот и разберись

— Может Багровая туча, или хромой медведь? Нет, хромой не подходит?

Нож был уже в её руке, но в таком положении нанести удар, было достаточно сложно, разве что воткнуть ему в грудь. Но убивать вождя, она не собиралась, прекрасно понимая, какие последствия повлечёт за собой его смерть. Эмилия хотела лишь оглушить мужчину. Но для этого требовалось вложить силу в удар, а дёргать оружием перед глазами индейца, было крайне нелепо, ведь в скорости и силе сравниться с ним, она не могла. Оставалось одно, поджидать удобный момент

— Раск. Ты можете, называть меня Раск. — прервал, её насмешки индеец

— Приятная неожиданность, европейское имя у индейца! — хихикнула она и, заёрзав на нём, попыталась удобнее устроиться, словно лежала на матрасе, а не на мужском теле. Выгнув спину, тем самым упершись, грудь о грудь, что не могло не понравиться мужчине, она потянулась рукой к его лицу, и нежно скользнув по щеке пальцами, трогательно прошептала.

— Мы так и будем лежать, или наконец-то займёмся любовью? — а подумала, щетина у индейца, вот так новость!

Уговаривать его, не было никакой нужды, он и сам дождаться не мог этого момента. Не отрывая от Эмилии глаз, мужчина рывком перевернулся набок, затем навис над нею, всей своей мощью. Его губы потянулись к её лицу, но девушка опять его остановила

— Белые, краснокожие, какая разница? Для меня её нет! Но для вас, она есть! Вы никогда бы, себе не позволили, подобного отношение к индейской женщине, а к бледнолицей можно! Они ведь все шлюхи! Не так ли, сэр?

Раскатистый гром, вновь застыл, ничего не понимая. Речь её была гневной, а на лице играла очаровательная улыбка

— Помните, ту пулю, задевшую вас? Она действительно была случайной, хотя, я в вас и не стреляла, да, это вы знаете и сами! Но теперь, мои действия намеренные и видит Бог, вы заслужили это! — после этих слов, девушка что было сил, рукояткой ножа, стукнула в висок индейца.

Раздался едва слышный стон, алая капелька крови просочилась на свежей повязке, затем его тело обмякло и рухнуло на неё. Эмилия словно змея извиваясь, с трудом выползла из-под него и понеслась к выходу, но приблизившись к нему, внезапно остановилась

— А если, я его убила? О Боже, только не это! — подумала она и резко развернувшись, ринулась обратно к мужчине. Уцепившись ему в плечо, с немалым трудом перевернула на спину. Раскатистый гром, лежал неподвижно, алое пятно на повязке, расширялось у неё на глазах. Девушка приложила ухо к груди вождя и облегчённо вздохнула. Сердце его билось по-прежнему учащённо, хотя заметно сбавляло темп, а тело оставалось горячим, что раскалённый песок.

— Без сознания! — заключила Эмилия, с трудом оторвав свой взгляд от мужчины. Ведь не смотря, на всю неприязнь, которую теперь казалось, она должна была испытывать к этому человеку, девушка не могла не отдать должное, его красоте. Даже сейчас без сознания, его лицо по-прежнему сохраняло гордое выражение. Длинные чёрные ресницы, доходили, чуть ли не до скул. Её взгляд скользнул к его классической форме носа и к пухлым, чувствительным губам. «Уж больно странно он выглядит, как для индейца», напоследок заключила она и, вслушиваясь в тишину, вынырнула из вигвама.

К счастью девушки, он не охранялся и располагался, неподалёку от зарослей кустарника, тянувшегося почти до самого леса. Им она и воспользовалась, стараясь не шуметь и не привлекать к себе внимания, шуршанием листьев. Вскоре, Эмилия была уже далеко от деревни, беспокойство о сестре, терзало несчастное сердце девушки

«Бедная Камилла, как же ей тяжело без меня! Но, что поделаешь, необходимо дождаться темноты, только она может нам помочь!» — мысленно успокаивала она себя, всё глубже и глубже пробираясь в лес и по-прежнему опасаясь погони. Эмилия не думала над тем, что её жизненная позиция, «Я не нуждаюсь, ни в чьей помощи», может сослужить ей дурную службу и вновь бросить в руки вождя. Да и как она могла об этом думать, ведь обратиться за помощью к отцу и дяде, это бы означало, навлечь и на них беду, а с мужчинами индейцы церемониться не стали бы!