Глава 6

Глава 6

Полуденное солнце ярко светило с безоблачно лазурного неба. Гости уже давно съехались. Кто по приглашению, а кто по собственной инициативе, что бы поближе познакомиться с новыми представителями своего круга.

Когда столовая опустела, они собрались не в гостиной, а в просторном, гигантском по своим размерам саду. Могучие деревья всяческих видов, прекрасные статуи украшали его. За тенью высоких деревьев образовалась полукруглая роща, между берегами реки и садом.

Гости ждали обещанных развлечений. Хозяин поместья уже давно оповестил всех что по желанию именинницы на этом празднике представится возможность мужчинам доказать свое мужество и силу на деле, укротив купленных по этому случаю, самых лучших мустангов, которые и будут в последствии призом для победителей.

Камилла окруженная толпой поклонников, среди которых были Жак и Хенри Петерс весело беседовала с ними, поджидая непоседливую сестру, которая еще с утра надев костюм для верховой езды, куда-то ускакала.

— Дамы и господа, сейчас мы начинаем самую интересную часть нашего торжества, — говорил Джозеф Грайфест приглашая гостей к месту, специально подготовленному по этому случаю.

— Давайте подойдем и посмотрим, — предложили в один голос имениннице, Жак и Хенри Петерс. Взяв ее под руки с двух сторон, подошли к барьеру.

Проходя мимо многочисленной группы людей, взгляд Камиллы на мгновение остановился на Колье, он стоял и разговаривал с незнакомым ей, элегантным и довольно красивым мужчиной. Что больше всего привлекло ее внимание в незнакомце, так это цвет волос, такого же редкого оттенка, бело-пепельного как у ее сестры. Прическа, одежда мужчины, разительно отличалась от того, как выглядели представители мужского пола на этом празднике. Длина волос незнакомца достигала лопаток, но это не была бесформенная прическа одной длины. Верхушка до середины затылка была аккуратно выстрижена. И что Камиллу удивило еще, кроме очень дорогой щеголеватой одежды, это две маленькие круглые сережки на правом ухе, одна за другой.

«Ух, ты!» — мысленно выразила она свое мнение по этому поводу, — «О нем обязательно нужно рассказать Эмилии, когда она появится, и при возможности показать. Странно, очень странно, почему это Колье до сих пор даже не попытался представить мне своего друга. Ничего не пойму, я как-никак виновница этого торжества, и должна знать имя каждого гостя, тем более, если он так хорош собой. Эмми, Эмми, где же ты? Куда на этот раз тебя занесло?»

— И так дамы и господа, осмелюсь предложить вам не совсем обычное представление, а то есть прекрасную возможность показать, на что вы способны, заодно и пополнить свои конюшни еще одним прекрасным скакуном. Оповестил гостей Джозеф, и пригласил их занять места для зрителей.

Праздник был великолепно подготовлен, а гости были довольны и приятно поражены его грациозностью.

— Зная сколько на этом празднике, находится сильных, отважных мужчин.

Продолжал Джозеф, — мне даже неловко выпускать своего мустанга, наша именинница, в честь которой все это организовано, шутя назвала его «Дьявол», но могу заверить вас дамы и господа, у жеребца ангельский нрав, если не считать того, что до смерти не любит когда кто-то пытается сесть на него верхом. Но думаю, что для настоящих мужчин это не преграда. Кто желает попытать счастье и показать себя в мастерстве укрощения таких лошадок, костюмы для верховой езды в доме, слуги вам помогут переодеться, — закончил свою речь Джозеф.

В загон вбежал до хрупкости стройный мустанг вороной масти. Он не секунду не стоял на месте, яростно перебирая копытами по земле с пеной на губах, говорящей о дикости животного. Он воистину был похож на творение дьявола.

Пятнадцатью минутами ранее, Эмилия въехала в ворота поместья. К ней подбежал чернокожий слуга и подав девушке руку помог соскочить с седла. Уводя коня, он широко и мягко улыбнувшись, сказал.

— Мисс Эмилия, праздник уже давно начался, но не смотря на это, я думаю мисс Камилла будет рада, этому чудесному букету лесных цветов. Девушка ничего не ответив, лишь улыбнулась и покачала головой, затем нырнула в толпу гостей. Окинув взглядом присутствующих, она на мгновение задержалась на каждом лице, но не найдя сестру подошла к загону. Большие глаза Эмилии сверкнули предвкушением зрелища.

Мустанг это дикое творение природы, сразу же понравился ей, и забыв о Камилле, она подошла еще ближе к загону, во все глаза разглядывая жеребца. Но вот чья-то рука мягко опустилась на ее плечо, вздрогнув от неожиданности девушка молниеносно обернулась и увидела самодовольное лицо Чарльза. В его сияющих глазах отражалось удовольствие.

« Еще несколько дней назад он едва живой валялся в лужи собственной крови, ну а теперь по его цветущему виду и не скажешь, что это было вообще» — недовольно поморщившись подумала Эмилия.

— Рад вас вновь увидеть, о прекраснейшая из прекрасных, — он торопливо отступил назад, оглядел девушку с ног до головы, чуть раздвинул губы в издевательской ухмылке. — Должен признать, вкус у вас отменный! Ваш наряд столь уместен для этого пышного празднества, что ничего лучше и не придумаешь. Но это безусловно в том случае, если вы леди, намерены войти в загон, чтоб мирно побеседовать с этой милой лошадкой, робкий нрав которой столь схож с вашим.

Мягкая насмешка в голосе Чарльза подействовала на Эмилию сильнее чем пощечина. Какая наглость, этот заросший шерстью, словно медведь мужлан, пытается над ней посмеиваться. Да как он смеет? От этой мысли, гнев волной пробежался по всему ее телу, словно молния ударившаяся о гигантский дуб. Смерив наглеца убийственным взглядом, она с надменностью, достойной самой королевы бросила ему в лицо эти слова.

— И у вас еще хватает наглости, явиться в этот дом. Очень рекомендую мистер убраться отсюда ко всем чертям и навсегда забыть дорогу к этому дому.

Чарльз даже бровью не повел, продолжая все так же ухмыляться, чем вызвал у Эмилии дикую ярость.

— Я нахожу ваше поведение оскорбительным! — ее сердитые глаза буквально пригвоздили мужчину к месту. Тогда он, сузив свои глаза в маленькие щелочки, что у хитрой лисицы, не привычным для его пола и внешности бархатным голоском, чувствительно защебетал.

— Какие глаза! Какие глаза, да они могут убить наповал одним только взглядом! Не скрою, мне доводилось видеть подобные глаза, но только у диких животных. Поэтому вдвойне приятно узнать, что человеческая особь, да еще женского пола может обладать столь же свободным властным взглядом, достойным зверя. Этот факт милая, влечет к вам, да еще и как. Ну все я пропал, пламя страсти в моей груди превращается в пожарище!

Эта жестокая насмешка привела Эмилию просто в бешенство, но от переизбытка отрицательных эмоций, она так и не смогла произнести ни слова в ответ, лишь издала звук чем-то напоминающий фырканье раздраженной кошки. Девушка хотела было отступить назад, подальше от этого несносного типа, еще до того как наговорит ему кучу гадостей, уже вертевшихся на ее языке. Но уйти, ей так и не удалось, Чарльз крепко схватил ее за кисть руки, и сжав в своей ладони, потянул к себе. Эмилия ярко выразив взглядом, все то что о нем думает, опустила его на руку мужчины, молчаливо требуя ее отпустить. Ответом была лишь самодовольная ухмылка.

Тогда она попыталась вырваться, но он слишком крепко сжимал ее руку, так крепко, что кольца впились в пальцы и она почувствовала боль. У Эмилии сложилось мнение что он намеренно причиняет ей боль, желая обидеть.

— Моя дикая кошечка, вы что хотите разбить мое сердце? — театрально простонал Чарльз, и резким рывком приблизил ее к себе. От неожиданности, уткнувшись ему носом в грудь, Эмилия на долю секунды даже оцепенела от такой неслыханной наглости.

— Подумать только вокруг столько людей, а этот тип ведет себя так, будто находится в борделе.

Рука Чарльза не слишком уверенно легла на хорошо очерченный изгиб ее бедра и талии. Девушка ринулась от него что ужаленная, судорожно сжимая и разжимая кулаки, борясь с искушением вмазать по заросшему щетиной лицу.

— Прекратите паясничать мистер Линкойн, и уберите свои грязные лапы с моей талии. Возможно ваши дешевые уловки в других обстоятельствах, могли бы меня позабавить, но не сейчас.

— Вы не справедливы ко мне, моя прекрасная статуя, — глядя на девушку ангельскими глазами начало было Чарльз, но она его резко прервала.

— Если бы мне понадобился напыщенный балван, я б непременно сэр, заинтересовалась вами, но у меня нет проблем с головой, поэтому будет лучше, если вы сейчас же уберетесь отсюда. Мерзкий, подлый негодяй, одним словом ублюдок…

— В противном случае, что? — теперь перебил он ее и засверкал своими белыми зубами, в возмутительно широкой улыбке.

— Что… — растерянно протянула Эмилия, понимая, что он не принял ее слова как должно. — Клянусь, что я войду в загон! Вы не оставляете мне другого выбора. Лучше уж шею себе сломать, чем еще минуту провести в вашем обществе, — с непоколебимой решительностью в голосе выпалила она, надеясь что на этот раз, у мужчины хватит ума чтоб оставить ее в покое.

Но Чарльз словно не слышал ее, или был уверен в том что она его лишь пугает, хотя твердая решимость в глазах девушки, казалось не оставляла сомнений касательно ее намерений, но тем не менее, он не отступил и не выпустил ее руку.

— Держу пари, что под вашей шляпой, пара премилых рожек.

Он весело расхохотался, затем резко умолк и наклонился почти к ее уху, неприкрытое злорадство скользнуло по его лицу.

— Зайдете в загон значит? Вот так диво! И для чего? Чтоб в очередной раз шокировать эту толпу? Нет надобности милая, ведь и без того в нашем городке только-то и делают, что обсуждают вашу стычку с тем краснокожим красавцем. И о том, как вы побывали у него в вигваме.

Эмилия знала как возникают слухи, и как они обрастают снежным комом, слухи, правдивости в которых не меньше чем на грамм, но в данном случае это была правда, но откуда ее мог знать Чарльз, если она ни с кем об этом и не говорила.

Несколько мгновений спустя, после лихорадочных раздумий Эмилия пришла к такому выводу. «Да какая теперь разница как он это узнал. Если б даже этого не произошло, о ней бы все равно говорили, и не меньше чем прежде».

Глаза Эмилии сузились в маленькие щелочки, дотоле бледные щеки загорелись.

— Полагаю вы извлекли огромное удовольствие, пытаясь меня унизить, уличить в непристойном для леди поведении. Как жаль! Как жаль разочаровывать вас! Но цель моей жизни сэр, не заключается в том, что бы поддерживать свою репутацию в безупречном состоянии, мне безразлично что обо мне говорят. Ведь деньги моего отца вынуждают этих сплетников, заискивать перед той, чье поведение кажется им неприличным. Да и с другой стороны, женщина с подпорченной репутацией всегда интересней, не так ли сэр?

Эмилия осталась собой довольна. Холодная рассудительность сыграла ей на руку, и помогла закрыть мужчине рот. Но чувствуя его неприятную близость, она не смогла долго торжествовать, и оглядываясь по сторонам, попыталась высвободиться.

— Подпорченная репутация? — немного времени спустя, повторил ее слова мужчина с глубокомысленным выражением лица и не обращая внимания на слабые попытки сопротивления девушки. — Чтобы это значило леди? Не уж-то этот краснокожий красавец не счел за труд и с удовольствием помог вам ее подпортить, прямо там в вигваме?

— Да как вы смеете, задавать мне подобные вопросы, негодяй?

Теперь она забилась в его руках сильнее, уже не думая о том, что на них смотрят. — Отпустите меня вы мне противны, у вас моральных устоев не больше чем у бродячего кота. Так что не смейте поучать меня, и впредь прошу запомнить, я вам не бродячая кошка. Немедленно отпустите меня, иначе я не ручаюсь за последствия.

Чарльз расплылся в наглючей улыбке.

— Наконец-то мое истинное лицо начинает вырисовываться во всей красе. Как вы точно подметили, «бродячий кот» — не в бровь, а в глаз. Но вот насчет «бродячей кошки» я с вами не согласен, давайте проверим!

Он рванул руку Эмилии на себя, вновь заставив ее прильнуть к своей груди всем телом, сжав в объятиях коснулся губами с начала ее шеи, затем торопливо опустился ниже.

Девушка яростно заскрежетала зубами и злобно процедила сквозь них.

— Это уж слишком! Помните я говорила вам « тогда пеняйте на себя» — поинтересовалась она, а когда Чарльз поднял на нее глаза, то она изловчившись, ударила его кулаком в солнечное сплетение так, чтобы это было не очень заметно для посторонних глаз, и глядя на него ангельскими глазками премило улыбнулась. Глаза мужчины полезли на лоб. Жадно хватая ртом воздух, он отступил назад.

— Вот теперь и пеняйте на себя, я слов на ветер не бросаю! Будите знать впредь, с кем не стоит связываться, — с холодной решимостью произнесла она, и не раздумывая быстро вбежала в загон, от этого невозможного типа подальше.

— Дядя, этот красавчик пришелся мне по вкусу, и я хочу чтобы он стал моим — взяв из рук конюха лассо выкрикнула она, заглушая гул говорливой толпы, затем приблизилась к мустангу.

Приглашенные гости оживленно загудели, они были потрясены поведением отважной девушки, но спустя несколько минут одобрительно захлопали в ладоши, и поднялись со своих мест, в дань уважения ее смелости.

В это время Камилла весело болтала с Клайдом, вернее она болтала, а он делал вид что слушает, но сам искоса в толпе гостей безуспешно разыскивал Эмилию, не решаясь спросить о ней сестру.

Услышав ее отдаленный голос, они одновременно посмотрели на загон. Камилла издав тихий стон, застыла на месте. Клайд бросился туда. Его несчастные глаза умоляюще глядели на девушку, он пытался вскрикнуть, желая остановить ее, но громкие аплодисменты заглушали его голос. Камилла немного придя в себя, от безумной выходки сестры, закрыла ладонями глаза и повернулась спиной к загону, она не могла смотреть на это зрелище, от волнения ее сердце судорожно сжалось, и не хватало воздуха свободно дышать.

— Камилла, я никак не мог застать тебя в одиночестве — внезапно она услышала перед собой знакомый голос, и была вынуждена открыть глаза. — Но долгожданный момент наконец-то настал, и воспользовавшись случаем я хочу поздравить свою маленькую Камиллу с днем рождения.

— Спасибо брат! — надменно и холодно поблагодарила его девушка. — Но почему «свою» разве ты не помнишь Колье, я тебя просила не позволять себе таких вольностей.

— Прости милая, но с того времени, как ты мне отказала в своей руке и сердце, прошло много времени, и я очень надеялся что ты переменила свое решение по отношению ко мне. За это время ты стала еще прекрасней. Я принес тебе подарок, умоляю, прими его, — молил мужчина, протягивая ей перстень, увенчанный крупным изумрудом, — он принесет тебе счастье, — заверял ее Колье.

— Хорошо, хорошо я приму его, так как не могу отказать брату, но с условием что это не изменит наших отношений.

— Зачем ты делаешь еще больнее и без того измученной душе? — взмолился он.

Но Камилла не отвечала. Она устала, устала от бесконечных объяснений Колье, и не желала все начинать сначала. Набравшись мужества девушка резко развернулась и взглянула на загон.

К этому времени Эмилия уже накинула на шею животного лассо и улучив момент, вскочила на спину мустанга. Ухватившись обеими руками за его шею, и вонзая острые шпоры в бока жеребца. Начался неравный поединок. Толпа гостей замерла в изумлении, беззвучно наблюдая за этой сценой. Недовольный мустанг начал бить задом, но для изящной, грациозной девушки не составило большого труда понять ритм жеребца, и крепко вцепившись в его гриву раскачиваться в такт ему. Животное вскоре видно поняло, что таким образом ему не удастся избавиться от цепкой всадницы, тогда он резко опрокинулся на спину.

Гости загалдели, испуганно подскакивали со своих мест. Но ловкая девушка уже была на ногах, и туго стягивая на шее мустанга лассо, ждала когда он успокоится. Как не странно но он почему-то больше не хотел меряться силами с упрямой Эмилией, и признав ее хозяйкой, поднявшись на ноги спокойно побежал по кругу загона. Гости поставили со своих мест. Восторги восхищения слились в единый возглас, довольно мощный по своей силе.

Спенклер Грайфест подбежал к своей дочери, она только что соскочила с мустанга. Ее прекрасные волосы рассыпались от этой схватки, они блестели переливались на солнце, точно струи белоснежного водопада, спускаясь почти до колен, сплошным плещем и укутывая почти все ее тело. Эмилия нервозно поправляла их. Спенклер обнял дочь, и по-отцовски пожурил за необдуманный поступок. Нет, он не был на нее сердит. Решимость и своенравие дочери нравились ему, но не избавляли от таких чувств как страх и волнение.

Минутой позже подошел Клайд. Вид у него был какой-то странный. Он был расстроен и взволнован, и в тоже время очень зол. С трудом переведя дыхание, мужчина заговорил.

— Я так волновался за тебя Эмми! — злость на его лице, сменилась вежливостью. — Извини, но ты порой слишком далеко заходишь. Что за нелепая глупость пришла тебе в голову, без каких-либо на то причин так рисковать своей жизнью?

Эмилия ничего не ответила, лишь взглянула на брата, ее черные брови стремительно сошлись на переносице. Клайд почувствовал на себе ее сердитый взгляд и непроизвольно поежился. В ней был какой-то, по истине, дьявольский темперамент, и ярость дикой кошки.

Девушка сдержала себя, ничего не ответив, она не желала быть резкой с братом. В ее душе еще по-прежнему теплилась благодарность по отношению к нему, за своевременную помощь в баре, за поддержку в освобождении индейца, она то и вынуждала ее быть сдержаннее.

Но возник вопрос почему теперь он ее не понимает, не понимает как прежде, ведь не далее как год назад он не скрывая восхищался ее характером. И даже не осмеливался намекать, не то что говорить вслух о недозволенном, невежественном поведении, которое порочит девушку ее круга. Что же случилось с ее братом, что заставило изменить свои взгляды на жизнь?

Своевременно появление Хенри Петерса разрядило накальную обстановку и отвлекло Эмилию от своих мыслей.

— Это было неподражаемо Эмми, ничего подобного я не видел в своей жизни, все присутствующие на этом празднике думают так же!

Накипевшие чувства Клайда к тому времени уже улеглись, но появление Хенри вызвало иного рода чувства, ревность. Недружелюбно взглянув на мужчину, он с надменностью в голосе произнес.

— Чем вы восхищаетесь сэр? Тем, что девушка бездумно подвергала свою жизнь опасности?

— Клайд, я прошу тебя, прекрати! — пытаясь быть сдержанной, перебила его Эмилия, желая сменить тему. — Я понимаю, ты волновался, волновался, так же как и все, но это не дает тебе права осуждать мои поступки, да еще в моем присутствии. Я сама себе хозяйка, мой милый брат и знаю что делаю! Ну все хватит сориться, лучше взгляните на небо, как красиво!

Она была права, тысяча разноцветных огней в один момент озарили небо — сине, красные, желтые. Они вспыхивали и постепенно гасли, оставляя за собой слабый, исчезающий след. Гости приподнялись со своих мест и не сводили глаз с этого великолепного зрелища, не так часто происходящего в этих местах.

* * *

Фейерверк потух. Толпа гостей направилась к площадке для танцев. Откуда раздавалась призывная мелодичная музыка.

Отдалившись от друзей и поклонников девушки удалились в сад, где в тишине любовались летним вечером. Издалека чуть слышно доносились звуки музыки, заглушаемые чьими-то голосами, раздающимися поблизости. По началу сестры разобрали лишь отдельные слова, затем отрывки фраз. Смысл слов заинтересовал девушек, и они еще больше напрягли слух, пытаясь вникнуть в смысл услышанного.

— О, Господи Эмми, это ужасно, ведь эти люди могут вырезать всю индейскую деревню. Индейцы уже давно в мире с белыми, и не могут ожидать столь дерзкого нападения, — еле дыша произнесла Камилла.

В ее тихом голосе слышалось какое-то безысходное отчаяние. Губы девушки задрожали, и прежде чем она успела зажать их и остановить дрожь, слезы внезапно навернулись на глаза и медленно покатились по щекам. Камилла неподвижно стояла и смотрела на сестру, тупо как растерянный ребенок, которому причинили боль, и была не в состоянии что-либо сказать.

Эмилия не произнеся ни слова, прижала ее к своей груди, догадавшись чем вызвано беспокойство сестры, но говорить на эту тему не решалась первой. В объятьях Эмилии, та почувствовала себя спокойней и уверенней, набежавшие слезы просохли. Никто не мог понять ее, даже без слов, лучше, чем Эмилия.

«Мы должны что-то сделать, должны что-то предпринять», — думала она, крепче прижимаясь к сестре, и пытаясь сосредоточится, чтобы найти хоть какой-нибудь выход. Но не успела она собраться с мыслями, как новый приступ отчаяния и страха настиг ее.

« Масуа! О, Господи, сделай так чтоб он сегодня пришел»! — неосознанно она произнесла вслух свои мысли, а когда поняла что проболталась, прикусила язык.

— Ты видишься, с тем синеглазым юношей, из индейской деревни? — бесстрастно поинтересовалась Эмилия

Этот вопрос привел Камиллу в такую растерянность, что ее лицо в один миг стало цвета спелой вишни. Вместо ответа, потупив глаза в землю, она вцепилась обеими руками в выбившийся из прически локон и начала его безжалостно теребить, будучи не в состоянии вымолвить ни слова.

— Милая моя, зачем так смущаться, не волнуйся, ты не услышишь от меня высокомерных возмущений. Не вижу ничего дурного в том, что тебе кто-то нравится, будь он краснокожим, черным, белым да кем угодно. Я не в праве тебя осуждать, так как и сама далеко не безгрешна. Одно я знаю наверняка, что свою жизнь распалять на условности нельзя, иначе никогда не узнаешь что такое счастье. Жизнь у каждого одна, и не стоит строить непреодолимых барьеров на своем пути, чтобы в последствии не жалеть о содеянном. Если тебе нравится этот юноша, ты можешь это не скрывать, по крайней мере, от меня. Я всегда пойму тебя, и если потребуется, помогу.

При упоминании о Масуа натянутые нервы Камиллы вновь дали сбой, и она еле сдержалась чтоб не разрыдаться от отчаяния. Эмилия видела и чувствовала состояние сестры, ее сердце было переполнено нежными чувствами к той. Теперь все было ясно, и не оставалось места для двусмысленных толкований. Она точно знала чем вызван страх Камиллы, поэтому поспешила успокоить сестру и как-то обнадежить.

— Милая моя, все будет хорошо. Не стоит так волноваться. С твоим юношей ничего не случится, вот уведешь! — говорила она, не отдавая отчет своим словам, преследуя лишь одну цель, успокоить Камиллу.

Та же, ободренная поддержкой сестры, протянула свои маленькие ручки ладонями вверх, к ней, и с этим отчаянным жестом мольбы, который был не только в ее сердце, но и на лице заговорила.

— Эмми, ты самая смелая, ты такая умная, молю придумай что-нибудь. Что-нибудь, чтоб спасти Масуа! Я не переживу если с ним что-то случится.

Эмилия так же была обеспокоена этой новостью, но пока лишь потому, что безответственные действия бандитов могли навлечь на город большую беду. В особенности, на те семьи чьи дома располагались неподалеку от стоянки индейцев. Да, она была обеспокоена этим, но умела хорошо владеть собой, поэтому на лице сестры, Камилла видела лишь выражение спокойствия, что вселяло надежду в ее беспокойное сердце.

— Не знаю Камилла, но мы не можем попросить помощи, ни у наших друзей, ни у родственников. Эти волнения могут послужить толчком для пересудов и сплетен. А ведь в первую очередь ты сама этого опасаешься. Мы не можем так же, обратиться ни к военным, ни к властям, они люди действия, а не предположений. Их не волнует судьба индейцев, а наши фантазии об ответном нападении на горожан, никто не станет слушать, пока не убедятся в этом сами, увидев горящие дома и пронзенные стрелами тела…

— Еще минуту назад ты обещала мне, что в случае необходимости поможешь, — перебив сестру, с обидой в голосе заговорила Камилла. — Так вот, я прошу у тебя помощи, так как просить мне больше не у кого! Свои надежды я возлагаю только на тебя, молю не разочаровывай меня, пожалуйста.

На мгновение Эмилия почувствовала прилив раздражения, ее сестра в упор не желала понимать, что она не богиня, и не в силах сделать то, что невозможно для смертного человека. Но постаралась не выдать своих чувств, и терпеливо продолжила объяснять сестре, то, во что сама не больно то верила.

— Милая, ну чем мы можем им помочь? Индейцы отнюдь не так беззащитны, как тебе это кажется. Они охраняют свой лагерь и в мирное время. Я уверяю тебя, из затеи этих бандитов ничего не выйдет! — упорно противилась Эмилия.

— Как бы ни было Эмми, но без кровопролития не обойтись, и без жертв тоже. Ты мне можешь дать гарантию, что в этом бою не погибнет Масуа? Нет! Ты можешь ненавидеть индейцев и называть их дикарями! Но я твоя сестра и я умоляю тебя помочь, не им, а мне, потому как без тебя я даже не смогу найти к ним дорогу. Эмми, я не хочу чтоб в этой ночной схватке погиб Масуа. Я люблю его! Люблю! Помоги нам!

Столь внезапным признанием сестры Эмилия была растрогана, и не смогла больше упорствовать. Да и не было смысла, никакие доводы не смогли бы успокоить ее сестру, а если бы даже она отказалась той помочь, то это еще не означало что Камилла усидела бы на месте, пустив все на самотек. Уступить ей, на данный момент Эмили казалось самым разумным, ведь это решение избавит их от проблем которые могут возникнуть если ее сестра начнет действовать самостоятельно. Страх перед этим застилал пеленой мысли о том, как будет выглядеть со стороны их появление в индейской деревне, что само по себе Эмилия считала неприемлемо, но выхода из данной ситуации она не видела, да и как она могла, мозг девушки активно противился тому, что она была вынуждена сделать, и был не в состоянии рационально мыслить.

Тяжело, мученически вздохнув, она мягко похлопала сестру по плечу и заговорила.

— Ну, если дело обстоит так, давай не будем терять времени. Может нам и удастся все сделать так, чтоб никто ни о чем не заподозрил.

* * *

Они катились на маленькой изящной повозке по раздольной прерии. Пара резвых мустангов, бежали ровной, неутомимой рысью, порой по собственному желанию пускались вскачь. Чистый воздух пьянил как вино. Девушки вдыхали нежное благоухание цветов. Повозка плыла по зеленому, бескрайнему ковру, направляемая уверенной рукой Эмилии, знавшей почти каждую тропинку и без особого труда сумевшую найти стоянку индейцев, куда сейчас они направлялись.

Безбрежная прерия, оживляемая оврагами, и темными пятнами кактусов и кустарников окружала девушек. С каждой минутой они все ближе и ближе подъезжали к деревне. Уже отчетливо были видны костры, вокруг которых суетились ее жители. Чем ближе они подъезжали, тем больше беспокойство проступало на бесстрастном лице Эмилии, разум девушки навязчиво твердил что их поступок нельзя назвать здравым.

Уже на въезде в деревню, у повозки появился человек.

Эмилия резко натянула вожжи. Лошадь послушно остановилась и зафыркала. К ним подошел Масуа. Его широкая, ослепительная улыбка, казалось озаряла все вокруг. Сердце Камиллы тот же час, затрепетало от приятных волнений, мягко улыбнувшись ему в ответ, она смущенно опустила глаза.

— Я приветствую вас, бледнолицые леди! — слегка склонив голову произнес юноша, и не замедленно поинтересовался. — Что привело вас в столь поздний час в нашу деревню?

Эмилия взглянув на сестру поняла, что отвечать придется ей, та от смущения поднять глаз не может, не то чтоб ответить.

— Для этого визита в столь неурочный час, у нас есть веские причины. Но, если вы не станете возражать, то о них я хотела бы поведать сразу вождю, что б лишний раз не повторяться.

Юноша не осмелился с ней спорить, уж больно серьезный и деловитый тон был у Эмилии, да и выражение лица, от которого волосы на голове становились дыбом.

В сопровождении Масуа, сестры беспрепятственно въехали в деревню, окружаемые любопытными жителями, которые увлеченно о чем-то болтали, тыкая пальцами на повозку и пытаясь поближе разглядеть девушек.

Не сводя влюбленных глаз с Камиллы юноша протянул обе руки, помогая девушкам спуститься. Его сердце переполнялось беспредельной радостью, которая не замедленно проявлялась на его лице. Все еще держа сестер за руки, он провел их через гудящую толпу индейцев, с нескрываемым удивлением и непониманием разглядывающих их, к вигваму вождя.

Возле входа стоял уже знакомый им, Острый коготь. Он в упор глядел на Эмилию, и она явно видела что ненависть и неприязнь к ней, в нем еще не угасла. Когда они приблизились к нему, он хотел было что-то сказать, но внезапно резко отвернувшись, отошел к повозке, как бы игнорируя их. А из распахнувшегося полога вигвама вышел Раскатистый гром. Появление девушек настолько удивило его, что он с трудом удержал на лице бесстрастную маску.

— Если не ошибаюсь, это вы, та воинственная леди, что учила меня хорошим манерам, при помощи рукоятки ножа!? Рад вас вновь увидеть, и готов выслушать, что послужило причиной столь неожиданного визита.

Без каких либо эмоций, произнес он, и откинув одной рукой полог вигвама, другой, жестом пригласил девушек войти. Делая шаг вперед за ним, Эмилия покосилась на сестру, в поисках ее поддержки, так как не смотря ни на что, по-прежнему чувствовала необъяснимый страх к этому гиганту.

Камилла уже было, вознамерилась шагнуть за ней, но чья-то крепкая рука остановила ее и увлекла за собой. Сердце подсказало ей, что это Масуа. Рука юноши все еще оставалась на талии девушки и словно излучала приятную истому, растекающуюся по всему телу Камиллы, мягкими захлестывающими волнами. Его красивое лицо, одухотворенное любовью светилось счастьем и обожанием, а глаза излучали столько сияния и света, что он казался девушке неземным красавцем.

Ее сердце от волнения более учащенно забилось, перехватило дыхание, дрожащие руки неохотно и осторожно сняли руку Масуа с талии, и грудь облегченно вздохнула. « Что со мной»? — испуганно подумала Камилла. « Нет, я не солгала Эмилии, я действительно люблю его. Но, почему же меня так пугает, это нежное, доброе чувство? Может, потому что не знаю, какое будущее нас ожидает? И будет ли оно вообще?

Сквозь бешеный стук сердца, отдававшийся в ушах Камилла нерешительно подняла глаза и взглянув на Масуа, замерла в странной растерянности. Прислушиваться к своему разуму она больше не могла, да и не хотела. Подчиняясь велению сердца, она прижалась к его широкой груди, а он обнял свою возлюбленную и страстно зашептал ей на ухо.

— С тех пор как впервые я увидел тебя в нашей деревне, я только и живу надеждой на встречу с тобой. О, любимая моя, я хотел бы назвать тебя « белой лилией» ты так же красива и нежна как она.

Ничего не ответив, Камилла смущенно опустила глаза, сердцем понимая что он именно тот, единственный мужчина, которого она так долго ждала. Который, так правдиво и нежно говорит ей « я люблю тебя».

А в это время Эмилия собрав все свои силы и мужество, в гордом одиночестве рассказала вождю и старейшинам все что знала сама. Выслушав девушку, и выразив ей свою благодарность, они обсудили свои дальнейшие действия в ее присутствии, тем самым выразили свое доверие, а затем покинули вигвам.

Оставшись наедине с вождем, Эмилия присела на мягкие разнообразные по виду и размерам шкуры и с нескрываемым любопытством окинула взглядом жилище вождя. Все что находилось в вигваме, красноречиво говорило о силе, ловкости, смелости мужчины сидящего напротив нее. Даже сам вигвам по размерам значительно выделялся в деревне.

Посередине просторного жилища горел костер, пламя которого обогревало его и освещало. Небольшая канава, вырытая вокруг костра, не давала огню перейти дальше. В левом углу на заметной возвышенности лежала величественная шкура медведя, замещающая вождю кровать.

Вокруг костра были разбросаны бизоньи шкуры, поверх которых можно было различить, шкуры пантеры, оцелота. Эмилия предпочла присесть на шкуру ягуара. Она давно заметила что ее любопытство в какой-то мере радует вождя, не совсем понимая почему, но уже довольная тем что не видит в его глазах враждебности, она с почтением заговорила, прерывая затянувшуюся паузу.

— Могу ли я поинтересоваться вождь, что хотел от тебя Чарльз Линкойн, тот волосатый, словно медведь мужлан, во время нашей последней встречи. Он говорил о каком-то золоте, неужели это правда? — этот вопрос, не давал ей покоя уж несколько дней, и только теперь представилась удачная возможность, получить на него ответ.

Необъяснимый страх к этому человеку все еще не покидал девушку, но любопытство взяло свое, и она нашла в себе силы задать этот вопрос, хотя вовсе не была уверена что сможет получить на него ответ. Для индейца, она была всего лишь слабая женщина, а значит и не должна совать свой нос куда не следовало.

— Мне нечего скрывать от тебя беловолосая, ты и сама почти все знаешь. В этот день, когда ты помогла мне избежать смертельного танца в мире моих предков, я узнал тайну нашего племени. Это не выдумка, и не легенда. Золото существует и план ведущий к нему. Это золото наших далеких предков, инков, которое не успели разграбить испанцы. Из поколения в поколение, от вождя к его сыну, передавался этот план, он уже много веков принадлежит нашему племени. Ну, а теперь эти жадные шакалы хотят завладеть им. Этот желтый метал, сводит сума бледнолицых.

Эмилия недоуменно вздернула брови.

— Не понимаю, но как Чарльз узнал об этом, если эта тайна даже тебе открылась недавно. Почему-то эта история кажется мне очень странной, — с задумчивым видом протянула Эмилия, все больше, больше увлекаясь новой игрой, которая могла внести в ее жизнь некоторое оживление, в чем она уже давно нуждалась, изнывая от скуки и монотонности проходящих дней, глодавших, словно кость ее.

Неукротимая натура Эмили жаждала новых приключений, а интуиция подсказывала что именно здесь их можно найти. Любопытство оттеснило страх перед человеком который еще недавно чуть было не изнасиловал ее. А железная логика упрямо пыталась пояснить его поступки, и тихо нашептывала, « кто может ручаться за человеческую природу! Мужчины, создания непредсказуемые. Думаю не напрасно говорила Чарроки что при виде женщины, они думают только одним местом, тем что находится ниже пояса, и испытывая вожделение теряют возможность мыслить здраво».

Такая философия, казалось, оправдывала вождя, кем я для него была? Ничем иным как трофеем, а с ним они делают все, что заблагорассудиться. Дикарей, быть учтивыми и галантными не учили, у них совсем другая жизненная школа. В ожидании ответа на свой вопрос, Эмилия оторвав глаза от пола, устремила их на вождя, и их взгляды встретились.

Раскатистый гром, тут же поднялся со шкур и начал подкидывать в огонь кипки хвороста, желая получше разглядеть образ девушки. А Эмилия только, что, заметив, что у него отнюдь не карие глаза, а какие-то необычные, синие, словно воды океана во время шторма. Как странно, ведь она точно знала, что они должны быть черны как ягоды терна! А его английский? Как свободно, он им владеет, словно с самого детства на нем говорил. Нос без горбинки, пухлые губы — совсем не типичный облик для индейца. Цвет кожи? Да, тут не поспоришь, она положительно имеет красный оттенок, но ведь и ее загар отдает красным…

— Я не знаю как бледнолицые узнали о золоте, но этот факт меня очень тревожит. Раскатистый гром вновь уселся у костра.

Отложив на время свои размышления, Эмилия жадно вслушивалась в его слова, неосознанно придвинувшись ближе к мужчине, и с любопытством приоткрыла рот, внимая каждому его слову.

— Вот уже более двадцати лет, в племени хранилась лишь одна половина плана, другая, как я недавно узнал, в Англии у бледнолицего. Могу предположить, информацию о золоте, Линкойн получил от него, а так же, другую половину плана.

— Тогда он не оставит вас в покое, пока не добьется своего! — не сумела удержаться Эмилия, торопливо поделившись со своими выводами.

— Если этот человек возомнил из себя сильным мира сего — это его проблемы, мы не настолько беззащитны, что бы не суметь постоять за себя! Я благодарен тебе беловолосая, за все что ты для нас сделала, но больше не стоит подвергать свою жизнь опасности, я и без того в неоплаченном долгу перед тобой. Уже долгие месяцы, мы живем в мире с каевами и бледнолицыми, поэтому до сегодняшнего дня, лагерь охранялся только изнутри. Предупредив об опасности, ты спасла не одну человеческую жизнь, и я безмерно благодарен тебе за это.

Выслушивать благодарные речи, было для Эмилии делом не привычным. Она больше привыкла к нравоучениям и нотациям, поэтому добрые слова Раскатистого грома, вызвали в ней мощную волну смущения, которую перебороть она не смогла. Покраснев, что алый мак, девушка стыдливо опустила глаза, в растерянности не зная как продолжить разговор, как спрятать свое смущение. Она внезапно поднялась и заторопилась, ощущая, как все колотится внутри, по неизвестной ей причине.

— Это все странно и очень интересно, но как бы ни было, я сделала все, что могла, а теперь пришло время возвращаться домой, и я должна с вами попрощаться.

Это единственное, что ей пришло на ум, и то, что она смогла выговорить.

Поднявшись, девушка направилась к выходу. Вождь последовал за ней, он хотел еще хоть на миг задержать ее, так как, не все еще успел ей сказать, сказать, что так тяжело вынашивал в своем сердце. Но, как это сделать он не знал, и продолжал молчать. Но уже у самого выхода, он нежно взял ее за плечи, и тут же, был охвачен огнем страсти, до этого момента так тщательно скрываемым внутри. В этот момент она была так дорога ему, так близка, что сердце мужчины бешено, заколотилось, и он с трудом выдавил из себя, первые попавшие на ум слова, пытаясь задержать ее.

— Это самые красивые руки, которые я когда-либо видел, которые так много сделали для меня, — он на секунду умолк и поднес кисти ее рук к своим губам, легонько поцеловал их поочередно, затем, накрыв их своими огромными ладонями, продолжил.

— Когда ты вторглась так внезапно в мою жизнь, я злился на себя, пытаясь тебя забыть, но это было не в моих силах. Ты самая прекрасная и нежная из моих грез. Ты всегда присутствуешь в моих мечтаниях. Я не могу забыть о тебе, ни на миг. А когда вижу тебя, забываю обо всем на свете. Безумная страсть овладевает мной, и разум становится неподвластным. Мое сердце разбито, и его вылечить можешь только ты.

Эмилия стояла неподвижно, ее тело прибывало в жутком напряжении. Из всего сказанного мужчиной она должна была понять, что он ее любит, ведь так обычно происходило в любовных романах. Но, так ли это? У любви существует тысяча обличий, и одно из них именуется — вожделением, природная тяга мужчины к женщине, которая, по мнению Эмилии не имела ничего общего с таким светлым и чистым чувством как любовь. Это была ее точка зрения, хотя она прекрасно знала, что многие, не согласились бы с нею.

Дикая страсть в голосе, в магических притягивающих к себе глазах мужчины, не могли не испугать ее. Как вести себя в подобной ситуации девушка толком не знала. Все нормы, каноны поведения, в детстве с боями вколачиваемые няньками Эмилии в голову, в основном касались мужчин ее круга, то есть джентльменов. Но как вести себя с дикарями, об этом никогда не было речи.

Задача оказалась не из легких, тем более когда, близость этого дикаря, нельзя было сказать, что бы была ей противна. И все же, призвав на помощь самообладание, Эмилия взяла себя в руки. Приняв спокойный, невозмутимый вид, решила, что будет лучше, перевести разговор на другую тему или направить в другое русло. Но не успела она даже открыть рот, как мужчина, прижав ее руку к своей обнаженной груди, нежно зашептал, вглядываясь ей в глаза, буравящим взглядом.

— Я хотел бы знать, беловолосая, почему тебя волнует моя судьба? Ты уже дважды приходила мне на помощь! Но, почему? Зачем тебе это?

Этот неожиданный вопрос окончательно смутил Эмилию.

« А действительно, зачем?» — Подумала она, но не нашла для себя ответа.

Глаза стыдливо потупились в пол, мысли настойчиво продолжали искать обьяснение. Она молчала, и это молчание длилось слишком долго. Оно то, и внушило мужчине надежду, которую он бережно лелеял в своем сердце. Еще более жадно впившись глазами в ее лицо, пытаясь удостовериться в верности своей мысли, прочесть ее, он словно оцепенел, его черты, не выдавали ни малейшего движения души. Раскатистый гром впервые ощутил внутри себя, какое-то темное, властное, бушующее пламя, непреодолимо влекущее к ней, сметающее на своем пути любые барьеры.

На какой-то миг, самообладание покинуло его, и могучие руки уверенно и крепко обвились вокруг нее. Запрокинув Эмилии голову и прижав к своему плечу, он целовал ее, сначала нежно, потом со стремительно нарастающей страстью, заставившей девушку прижаться к нему еще сильнее, как к очень близкому человеку. Его жадный рот все целовал и целовал ее дрожащие губы, будя в ней ощущения, которые она не знала и не испытывала ранее. Смутно угадывая, что погружается в темный бездонный омут, Эмилия инстинктивно воспользовалась, единственным оружием, которым обладала.

— Я слабее вас!

Это было просто безумие! Она хотела бы, использовать ненависть, которую казалось должна была испытывать к нему…, но вместо этого, она больше не владела собой. Возможно, в этом и было что-то от ненависти, ну хорошо, тогда почему она млеет перед ним?

Раскатистый гром не слышал ее слов, он вновь прижал голову девушки к своей груди, и она как в тумане увидела его лицо. Он действительно был необычайно красив, так красив, что просто дух захватывало. Широко расставленные глаза, страстно блестели. От учащенного дыхания, могучие мускулы играли на его теле, вызывая в девушке жуткое волнение и страх.

Страх вызванный теми непонятными чувствами, которые она испытывала в эти минуты. « Какой он сильный, какой он крепкий, но почему, почему я не сопротивляюсь»? — думала она, в каком-то дурмане. « Почему не отталкиваю его? Благовоспитанная девушка просто обязана защищать свою честь! Хоть как-то, но обязана! Она чувствовала стыд, оттого, что ее тело ведет себя так безнравственно.

Но в один прекрасный момент, она вскрикнула, почувствовав боль, от неосознанно сильных объятий мужчины и пробудилась от сна. Оторвавшись от его груди, она выскользнула от еще удерживающих ее рук, чувствуя как собственное сердце, отстукивает неистовый ритм, наполняя уши грохотом, подобным раската грома.

Грудь от учащенного дыхания высоко вздымалась, и Эмилии казалось, что ее кровь вот, вот закипит в теле. « Да, что же, это такое, в конце, концов»? — отступив на шаг назад, сердито, она себя спросила и замерла в странной нерешительности, не зная остаться или уйти. « С одной стороны», — рассуждала Эмилия, — «я должна была, чувствовать себя оскорбленной, его поведением! Легко доступность, присуща лишь, только порочным женщинам! Так, что, он считает меня такой? Но с другой стороны, обиженной и оскорбленной, она почему-то себя не ощущала. Его поцелуи и объятия, не были противны ей. Но, что при этом она чувствовала? Как можно было эти чувства назвать»?

Любовные романы, единственный источник ее познаний в этой области, не могли дать нужный ответ, на интересующие вопросы, да и читала она их, не внимательно, что б делать какие-то выводы. Ну а теперь, броня себя, за недозволенное поведение, Эмилия медленно брела к выходу, не желая признаваться себе в том, что уходить ей совсем не хотелось.

Раскатистый гром, крепко сжав руки в кулаки, рухнул на мягкие шкуры. С трудом сдерживая злость на собственное бессилие. Он до боли сжимал свои кулаки, не желая мириться с поражением. От природы одаренный необычайной красотой, великолепной фигурой, мужчина привык к тому, что девушки его племени, просто сходили по нему сума. Всегда и везде поедали его глазами. Любая из них, сочла бы близость с ним, за подарок судьбы или нечто еще более ценное. Но так получилось, что не одна из них, даже близко, не подобралась к сердцу воина. А вот теперь, когда оно, наконец-то ожило и заполнилось чувствами, он оказался отвергнутым. Но, почему? Эта беловолосая была предназначена ему судьбой, она была второй его половиной, так говорило его сердце, а оно ошибаться не могло.

Но уже через мгновение, самообладание вернулось к нему, а вместе с ним и разумные мысли. Он заговорил медленно и печально, так, будто все внутри сжималось от боли, словно отравленная стрела вонзилась в его сердце. Растревоженный взгляд, все еще страстно горевших глаз смотрел на девушку так, будто она была вдалеке, а он, отчаявшись, понимал, что она для него недоступна.

— Не уходи! Не уходи, так! Умоляю, не уходи!

Его голос заставил Эмилию остановиться и слегка повернуть голову. Печальные глаза пристально глядели на нее, как бы, моля о прощении, снисхождении. Обезоруженная этим взглядом, она опять застыла в не решительности.

— Извини меня! Извини, если можешь! Я не должен был так себя вести. Но мое сердце отказалось прислушиваться к разуму, чувствуя тебя рядом с собой. Сожалею, что все так вышло, но, что поделаешь я ведь дикарь. Это только джентльменам хорошие манеры присущи, и они знают как обращаться с женщинами, такими как ты. Но, тем не менее, теперь ты можешь меня не бояться. Клянусь, что не прикоснусь больше к тебе, если ты сама об этом не попросишь, — тихо с нотками боли и грусти произнес он, и натянул на лицо привычную бесстрастную маску.

— С чего ты взял, что я боюсь тебя вождь? Вот еще глупости! Не родился еще тот человек, которого бы я боялась! — заносчиво вздернув подбородок вверх, взъерошила свои перышки Эмилия, ярко выражая свое неудовольствие, неудачно подобранными словами, хотя на самом деле, была рассержена другим, — это его заявлением, но и сама об этом не подозревала.

— Я сочла своим долгом предупредить и помочь вам, но не потому, что обеспокоена твоею судьбою вождь, а потому, что способна логически мыслить в отличие от некоторых. Вот уже долгое время, мы с вами мирно сосуществуем, и мне бы, очень не хотелось, что бы из-за глупой выходки бледнолицего идиота, этот мир пошатнулся. Наше, и моих друзей поместье, ближе всего находятся к вашей территории. И как ты должен понимать, мне бы совсем не хотелось еще раз, подвергнуться нападению твоих собратьев. Так уж устроен этот мир. Белые убивают индейцев, индейцы им мстят, потом белые мстят и индейцы им. Я не могла упустить возможности, попытаться, еще хоть на некоторое время удержать этот хрупкий мир — последние слова прозвучали торжественно и вдохновенно, Эмилия была так горда собой, что это не могло не отразиться, на выражении лица.

Подумать только, как лихо выкрутилась она, как удачно себя оправдала. С каким достоинством, вышла из столь затруднительной ситуации. И как бы выросла в своих же глазах, представив себя посланницей мира. Но этих громких слов, как ей показалось не достаточно, что бы убедить вождя в патриотизме своих намерений. Тогда не задумываясь, она открыла козыря, не свои, но которые оспорить было не возможно.

— Но, это не единственная причина, по которой я здесь! — продолжала она, стараясь не столкнуться с мужчиной взглядом, словно он мог, рассказать вождю что-то лишнее. — Возможно, я сама бы, и не решилась… — она замялась, пытаясь подобрать, более удачные слова, что бы продолжить.

Но Раскатистый гром, видя ее замешательство, решил помочь, — Явиться ночью в лагерь дикарей.

Эмилия искоса взглянув на его непроницаемое лицо, не стала спорить.

— Но, меня очень, об этом просила Камилла, и ты, наверняка, догадываешься почему! Я не осуждаю сестру. Для меня условности придуманные человеком, только шелуха, которую я сметаю на своем пути. Я не смогла ей отказать. Кто знает, может этот юноша ее судьба, он мог погибнуть в ночной кровавой схватке, тогда бы Камилла, никогда не простила меня за то, что я могла помочь, но не захотела, — на этих словах, она сделала короткую паузу и задумчиво сдвинула брови. — Да, кстати где она? Нам необходимо возвращаться.

Раскатистый гром впервые в жизни ощутил себя неловко. Где-то он ошибался, что-то не понимал, или во всем было виновато его живое воображение. Все теперь стало ясно, как божий день, несомненно, девушка не испытывала к нему ни каких чувств, а все, что ему казалось, это только эмоции. Мужчина торопливо поднялся и вышел из вигвама, попросив девушку немного подождать. Ему было необходимо немного времени, что бы смириться с этой мыслью, заодно и узнать где ее сестра.

Минуты полтары хватило воину, что бы привести свои мысли и чувства в порядок, затем он подошел к сестре, хлопочущей у костра, и поинтересовался где белая девушка. Этот вопрос не был случайным. Вождь давно уже догадался, а после слов Эмилии убедился в том, что Масуа отдал свое сердце в руки белой девушки, и она ответила ему тем же. Он не пытался осуждать юношу, так как и сам был неравнодушен к бледнолицей.

— Они у развилки дуба! — тихо произнесла Нитаки, ее лицо так и светилось счастьем, явно говорящее о том, что она довольна, выбором сына. — Но прошу, немного подожди, не тревожь их. Взяв брата за руки, и остановив, попросила она. Раскатистый гром, посмотрев на темнеющий небосвод, понимающе кивнул головой, решив для себя, что у влюбленных есть еще немного времени, затем вернулся в вигвам к ожидающей его девушке.

* * *

В короткое время отсутствия Раскатистого грома, Эмилия вновь вернулась к вопросу, который очень заинтересовал ее. — План! Интересно! Как все это получилось? А, что если у Чарльза Линкойна действительно есть одна из половин? Тогда непременно он сделает все, что бы заполучить другую! Мерзавец, он только и думает о том, что бы пополнить свои бездонные карманы. А в городе вновь прольется кровь рекой. Сезон охоты у индейцев только начался, и они ближайшие четыре месяца, не покинут эти места, а это значит, население будет жить в постоянном страхе. Камачи не упустят возможности отомстить, а если их поддержат кайова, нашему городу несдобровать. Может, стоит попытаться, выяснить этот вопрос? Заодно и удовлетворю свое любопытство, если удастся узнать, есть ли у него одна из частей плана. Линкойн не глуп и должен будет догадаться, что индейцам уже известно, о его намечаемом визите и о внезапности нападения, он может, только помечтать… Неплохо придумано, Эмми! Почему бы тебе не попытаться все решить мирным путем? … Сплетни? … Ну, и, что? Что бы ты не делала, о тебе не станут меньше говорить! Так, какая разница?

— Они здесь в деревне…— голос Раскатистого грома прервал рассуждения Эмилии, она даже не заметила, как он вошел в вигвам.

— Вот и прекрасно! — не дав ему договорить, прервала его девушка.

Блеск возбуждения в ее глазах, сразу же насторожил индейца. — Думаю не стоит им мешать, Камилла не ребенок и знает, что делает. Надеюсь что Масуа доставит ее домой в целости и сохранности, и главное вовремя. Ну, а я отправляюсь домой одна, так даже лучше… — не желая того сама, она чуть было не проболталась о своих намерениях. Но, этих слов было достаточно вождю, что бы понять, что девушка, что-то задумала.

Когда он задал ей вопрос, что она намерена делать. Эмилия не стала уклоняться от ответа, явно видя, что он, о чем-то догадывается, и коротко пояснила.

— Я хочу поговорить с Чарльзом Линкойном, еще до того, как он наделает глупостей. С этим джентльменом, у нас не плохие отношения, но самое главное то, что между нами есть взаимопонимание. Вот этим, я и хочу воспользоваться и попытаться убедить его, не делать то, что он задумал, — решительно произнесла она, затем, слегка наклонив голову, попрощалась с вождем и направилась к выходу. Раскатистый гром шагнул за ней.

— Ты не должна это делать! — встревожено заговорил он, удерживая девушку за плечи.

— Интересно почему? — хмыкнула Эмилия и недоуменно уставилась на него, словно на незнакомца, претендующего, на роль ее супруга. — Я вольна в своих поступках, и не обязана ни у кого спрашивать дозволения. В советчиках и защитниках не нуждаюсь, и если, что-либо обещала своей сестре, выполню, во что бы то ни стало. Решений своих я ни когда не меняю, так что предупреждаю, не трудись меня переубеждать.

«Радость для глаз, горе для сердца!» — подметил для себя вождь, не зная чем возразить ей. — Позволь тогда я провожу тебя? — протягивая руку и все еще пытаясь остановить ее, произнес мужчина.

— Нет! Еще раз нет! Не ты, не твои люди, не станут меня провожать, я так решила! — откинув его руку с нескрываемым раздражением, отрезала Эмилия. — Лучше позаботься о своем народе, на тот случай если меня постигнет неудача, и я не смогу договориться с Линкойном.

Выйдя из вигвама, она с легкостью вскочила на спину первого попавшегося ей на глаза мустанга и ускакала. Раскатистый гром остался стоять неподвижно, словно окаменелый. Он был настолько поражен решимостью и смелостью девушки, что даже не осмелился ей перечить, чувствуя довлеющую силу ее характера над собой, что само по себе, было странно, ведь до встречи с ней, он не знал ни одного человека, который хоть как-то, мог давить на него.

Спустя некоторое время, Эмилия уже терпеливо поджидала бандитов в роще. Лиловые тени Техасских сумерек спустились на землю, когда в торжествующую тишину прерии, внезапно ворвался громовой топот копыт, свист и треск ломающихся веток. Эти звуки свидетельствовали о приближении всадников. Это значило, что она безошибочно определила, по какой дороге может поехать Линкойн.

Она спокойно сидела на своем мустанге, глаза не выражали ни удивления, ни страха. Эмилия твердо была уверена в том, что встретится с ним, и была готова к этому. Ее мустанг не двигался пока не почувствовал прикосновение шпор, но даже тогда, он не проявил особой прыти, а неохотно медленно двинулся с места.

Через пару минут всадники были совсем уже близко. Первый, который подъехал к Эмилии был молодой, франтоватый юноша, с шелковым платком на шее. Через пару секунд, она была окружена остальными, Юноша схватил мустанга Эмилии за гриву и остановил его. Окинув девушку дерзким взглядом, сверху донизу, затем протянул к ней руку, что бы приподнять подбородок и более отчетливо разглядеть ее. Но Эмилия, перехватив не дотянувшуюся до щеки ладонь, пренебрежительно ее оттолкнула, при этом сильно тряхнув головой, так, что слетела шляпа и длинные волосы распались повсюду.

— Леди… — Что делает леди, в столь поздний час, одна в прерии? — удивленно спросил он, поддержанный гулом толпы, и настойчиво потянул другую руку к девушке, которую уже перехватила более сильная рука.

— Поди, прочь Сем! — раздался сердитый голос рядом. Толпа разъехалась. Слегка повернув голову, Эмилия увидела рядом с собой Чарльза. — Эмилия Грайфест собственной персоной, — брови мужчины были удивленно приподняты, — как же, я сразу не догадался, кто мог быть, этим изящным, грациозным всадником, когда заметил вас еще вдалеке. Никто иной, как самая красивая и непредсказуемая женщина Техаса, — явно пытаясь подтрунить над ней, заносчиво произнес мужчина. — Но, что вы милая делаете здесь, в столь неурочное для дамы время? Совершаете оздоровительную прогулку перед сном? Но почему, так далеко от дома?

— Коли вы сэр задаете мне такого рода вопросы, которые, не в кое мере не касаются вас, почему бы, мне так же не поинтересоваться, что делает такой высоконравственный джентльмен, в такой неподходящей для него компании, да еще, в такое время, — иронично произнесла она и громко рассмеялась, легким переливистым смехом.

Чарльз не найдя что сказать в ответ, еще раз более скрупулезно осмотрел девушку, и что-то заподозрив, быстро соскочил со своей лошади, затем согнул колено ее мустангу и так же быстро вскочил в свое седло.

— Ваш мустанг без седла, леди! И почему, он не подкован? — сделав короткую паузу, он немного подумал и продолжил. — Только индейцы не подковывают своих лошадей, и ездят в них без седла!

Его требующий объяснений взгляд, обрушился на девушку, но поскольку она молчала, храня невозмутимую маску на лице, он с прорывающейся яростью в голосе продолжил.

— О, Пресвятая дева! Не могу поверить, вы были в лагере индейцев, и одна! — не дожидаясь, каких либо объяснений с ее стороны, он продолжал, еле себя сдерживая. — Позвольте узнать, что вы там делали? Неужели этот краснокожий красавец настолько полонил ваше сердце, что вы, забыв о приличии, ночью сами помчались к нему на свидание.

Это было верхом наглости, этот поросший шерстью медведь, обращался с ней, как с собственной женой. Возмущение накрыло девушку штормовой волной, но все же, она нашла в себе силы подавить его, и с немалой долей сарказма ответить этому наглецу.

— Не кажется ли вам, мистер, что вы на себя слишком много берете? Разве я обязана отчитываться перед вами, с кем и где я была? Мой вам совет, зря не старайтесь, вам не удастся меня пристыдить. Для меня не существует норм поведения, я руковожусь исключительно своими желаниями, как впрочем, и вы.

— Это, я уже знаю! — сквозь зубы процедил Чарльз. — Но, все же, скажите на милость, как такая гордая и независимая женщина как вы, могла упасть так низко, что бы ночью тайком, нестись на свидание к индейцу, да еще в таком наряде?

Чарльз глазами пробежался по ее наряду, который как обычно состоял: из плотно, обтягивающих бриджей из олений шкуры и блузы с глубоким вырезом. Да еще высоких кожаных сапог со шпорами и шляпы, и порицательно покачал головой, будто она была совсем нагая.

— Ах, да, извините, я забыл, вы же неординарная женщина, и отдаете предпочтение мужской одежде. Мне она так же нравится, так как, без ложной скромности подчеркивает вашу божественную фигурку, и наверняка по вкусу этому индейцу полукровке! — эти слова, можно было счесть насмешкой, если бы, они не были произнесены, таким леденящим душу тоном. Но, это вовсе не испугало Эмилию, и даже наоборот, потешило. И что бы еще побольше позлить его, она ядовито ляпнула.

— Вам интересно нравится ли моему краснокожему дружку такая одежда, ах Чарльз думаю, он, предпочел бы, видеть меня вообще без нее.

— Проклятье! — пылающий пламенем гнева, толи прорычал, толи прошипел Чарльз.

— Вам не понравился мой ответ сэр, но почему-то мне показалось, что именно это, вы желали услышать — весело захихикала Эмилия, радуясь оттого, что так разозлила его, разозлила почти до бешенства. Но вот она умолкла, и резко натянув на лицо, маску презрения добавила.

— Как мне кажется и не без оснований, вы мистер Линкойн, слишком любопытны, а эта черта характера, как мне казалось, совсем не свойственна настоящим мужчинам. Не одна уважающая себя леди, которую вы, по всей видимости, желаете видеть во мне, не стала бы с вами разговаривать, услышав столь непрестойный вопрос и пошлые речи. Но будем считать, что вам повезло, так как, я готова удовлетворить ваше любопытство, ведь многие черты моего характера, совсем не свойственны «леди». Да, вы правы Чарльз, я действительно там была! Но какое, вам до этого дело? Хотя, кажется, я догадываюсь и могу подтвердить ваши опасения не без оснований, так как, основная цель моей поездки заключалась в том, что бы поломать все ваши планы, и я думаю, мне это удалось… Мне продолжать, или вы сами остальное додумаете. Теперь для меня не секрет, что вы из себя представляете. Если одним словом сказать, вы человекообразная пиранья.

Слова девушки были словно колючая проволока, но тем не менее, они, ничуть не смутили мужчину. Без труда уловив ход ее мыслей, он, с трудом сдерживая гнев, и не как его не проявляя, тихим спокойным голосом, заговорил, не желая на этой ноте заканчивать беседу.

— Наш разговор Эмми, довольно занимателен, разве вы это не находите?

— Возможно, но продолжать его, я больше не хочу, и на прощание должна сказать вам Чарльз. Ваша затея, так тщательно спланированная, провалилась! Второй частью плана, вам не овладеть. Выражаю заранее свое сочувствие, в связи с этой безрезультатной ночной прогулкой, а может и роковой. Дело в том сэр, что ненавистные вам индейцы с нетерпением ожидают белых визитеров, надеясь поживиться их скальпами. Так что, в добрый час Чарльз, я надеюсь, он для вас будет последний, и если честно вы заслуживаете это.

Договорив, Эмилия с убийственным презрением окинула его взглядом, и пришпорив коня, помчалась вперед по направлению к дому, будучи убеждена в том, что теперь Линкойн не решится сунуться в деревню, где его ждут. Наряду с этим, она сделала вывод для себя. У Чарльза Линкойна нет никакой половины, иначе бы его лицо не вытянулась маска удивления, при упоминании о нем. Несясь на своем коне, девушка размышляла о случившемся.А Чарльз с видом полководца, проигравшего решительное сражение, смотрел ей в след, пытаясь смириться со своим поражением.