Глава 7

  Глава 7

Сумрак сгущался, зеленоватые отблески заката догорали на небе, и в теплом напоенном аромате воздуха уже ощущалась прохлада. Дождавшись сестру в саду, Эмилия была вынуждена под настойчивым напором той рассказать о встрече с Чарльзом. И тут же была осыпана восторженными отзывами и благодарностью Камиллы.

Вернувшись в дом, девушки тихо, стараясь не привлекать к себе внимания, поднялись в свои спальни. Камилла попрощавшись с сестрой, вбежала в свою комнату. Ее маленькое нежное сердце было переполнено эмоциями, глаза так и искрились от счастья. Упав в одежде на кровать, она погрузилась в приятные воспоминания.

Эмилия в свою очередь, войдя в комнату, не спешила лечь. Ее решение немного посидеть на балконе и полюбоваться догоревшим закатом, было вызвано желанием, разобраться в себе, и понять, что же ею движет, чего она толком не знала, так же как поступает верно или нет. Ее вольные, независимые взгляды на жизнь могли повлечь за собой новые неприятности. А она обещала отцу, что в этот раз будет обходить их стороной. Кто знает, может эта ночная поездка в лагерь индейцев была очередной ошибкой. Любовь Камиллы и Масуа не имела будущего, никто кроме нее, не мог одобрить эти отношения. А поддержав Камиллу в этом вопросе, она вручила в руки той призрачную надежду. Что будет когда надежда не оправдает себя? Как больно это ранит Камиллу? Должна ли она быть честна с ней до конца? Если да, то как она может, если не в силах разобраться сама с собой, и понять, как, ко всему происходящему относится?

Девушка присела в кресло, стоявшее в тени акации, которая росла вблизи балкона. А уже мгновение спустя, расслышала чей-то голос, прозвучавший поблизости.

— Эмми, дорогая, будьте снисходительны ко мне и дайте возможность высказаться. Мне жизненно необходимо поговорить с вами.

Эмилия удивленно оглянулась. Перед ней стоял мужчина, он был скрыт в тени цветущих веток акации. Его лица девушка не видела, но его физическая мощь испугала ее. Вскочив с кресла, она попятилась назад.

— Не пугайтесь меня, я не причиню вам вреда, — мягко, успокаивающе произнес он. — Я скоро уйду, но прежде скажу вам то, что так давно ношу в своем сердце, втайне от вас.

С этими словами, он к ней приблизился. Эмилия удивленно расширила глаза и тут же облегченно вздохнула.

— Клайд это ты? — сухо осведомилась она.

А после минутной паузы собравшись с мыслями, продолжила, придав своему тону, легкий оттенок нервозности и раздражения.

— Я понимаю, ты шутишь. Но позволь заметить, неудачно. Если, ты хотел со мной поговорить, то сделай это, только ради Бога, без всяких предисловий, коротко и ясно. Сегодня у меня нет настроения, шутить.

Мужчина замешкался с ответом, и тут же Эмилия, словно осененная догадкой, запальчиво продолжила.

— Ты что опять шпионил за мной, а теперь готовишься к долгому инквизиторскому допросу? Скажу тебе честно, ничего не тая, мой милый, благочестивый братец, то время, которое мы не виделись, пошло тебе не на пользу. Как по мне, так лучше б ты оставался прежним, но не таким занудой как сейчас! — сердито процедила она, непроизвольно повинуясь инстинкту самосохранения, который повелевал, наброситься первой, пытаясь дать понять, что не допустит, чтоб ее учили.

— Но Эмми, я никогда ничего дурного для вас не хотел, лишь пытался проявить заботу, — виновато промолвил он, и приблизившись к ней, взял ее руку в свою большую ладонь.

Эмилия нервозно его оттолкнула и отдернула свою руку, вкрадчиво угрожающе зашипев.

— Прекрати Клайд, иначе я разозлюсь. Поглумиться надо мной ты сможешь и с утра, заодно и приготовишь речь, для очередной нотации. Но, а сейчас оставь меня в покое, пожалуйста, я тебя очень прошу. Разве ты не видишь, сегодня у меня дурное настроение.

— Но, Эмми, я ведь еще ничего не сказал, — с обреченностью в голосе заговорил он, слабо пытаясь протестовать. — Я пришел не для того, что б вас вычитывать, а сказать, что вас люблю.

Он словно подкошенный, некой невидимой силой, глухо простонав, упал перед ней на колени.

— Пощадите меня, — щемящей душу тоской, взмолился он, — Любовь переполняет меня, и ей нет выхода. Для меня жить значит видеть вас. Любоваться вашей неземной красотой. Я…

— Ты добился своего Клайд, я уже сердита!

Грозно заявила она, мужчина осекся на полуслове.

— И поверь мне дорогой, в отличие от тебя, я вижу эту шутку довольно тошнотворной! Так что заканчивай этот цирк, и прекрати мне «выкать». Если ты вдруг забыл, могу напомнить, мы с детства называем, друг друга на «ты» и никогда не меняли этой привычки. Ты попытался меня разозлить. Радуйся, тебе удалось, теперь можешь спать спокойно.

— Я не шучу Эмми, я безмерно вас люблю, и если вы, дадите мне возможность выговориться, я все поясню.

На лице мужчины застыло страдальческое выражение. Глаза Эмилии зловеще вспыхнули, однако голос оставался ровный.

— Я уже сказала, хватит Клайд! Немедленно уходи, ты мне надоел, и это не смешно!

— Уйти? — отчаянно выкрикнул он, — И потом опять умирать от безмолвной тоски. Уйти и потом опять себя ненавидеть за трусость, за то, что не осмелился сказать слова любви. Нет Эмми! Нет! Только не сегодня! Я люблю вас, всю без остатка, боготворю, обожаю! Я мечтаю и надеюсь,… Нет, я молю, чтобы вы выслушали меня и попытались понять.

Подойдя к застывшей от изумления Эмилии, взгляд которой по-прежнему был полон сомнения, он взял ее руку и нежно поцеловал, затем прижал к своей щеке. Девушка с трудом перевела дыхание, то, что происходило, уже не было похоже на злую шутку, и понимание этого приводило ее в растерянность. Судорожно цепляясь за остатки присутствия духа, словно за барьер, которым пыталась отгородиться от него, она тихим едва слышным голоском спросила, как бы пытаясь удостовериться наверняка.

— Клайд ты не заболел? У тебя все в порядке с головой?

Он пропустил ее слова мимо ушей, и продолжил развивать уже начатую тему.

— Я слишком долго ждал этой минуты…

Он долго говорил о своей любви. Эмилия ошеломленная его словами, была как будто обухом огрета, неудержимая дрожь поразила ее тело. Это был не сон, …нет, не сон, от которого можно было очнуться. Глаза мужчины, действительно излучали любовь, и она с ужасом поняла, что он не шутит.

Клайд, ободренный ее безмолвием, обнял девушку и нежно поцеловал. Его любовь была настолько чиста и искренна, что она не осмеливалась оттолкнуть его, и отдала ему всю себя, но не дарила ответных поцелуев и ласк, словно была лишь безучастным свидетелем, там, где чувствовать и действовать должны двое. Но он, словно этого не замечал, шепча слова любви и нежности все крепче и крепче сжимая девушку в объятиях.

Постепенно безучастность Эмилии, отрезвила пылающего огнем страсти мужчину, и он немного успокоившись, вновь заговорил.

— Если вы меня не любите сейчас, это вполне понятно. Я терпелив и сделаю все, что бы быть достойным вашего сердца.

Будто из тумана до Эмилии доносились его слова. Он долго ей о чем-то говорил, что-то объяснял, однако она не слышала мужчину, рассудок отказывался принимать очевидное. Словно громом пораженная, она никак не могла собраться с мыслями, и единственное что смогла уяснить для себя, это то, что он уезжает и просит не делать скоропалительных выводов.

Он попрощался с ней, Эмилия почувствовала последний поцелуй на своей щеке, и услышала звук удаляющегося голоса. Еще не осознавая до конца что произошло, и чувствуя лишь волнение и тревогу, она долго сидела без движений, не в состоянии поверить в происходящее.

В конце концов, слабость и сон овладели ей, и с трудом поднявшись с кресла, девушка направилась в спальню. Эту ночь Эмилия спала не спокойно, то ее мучили кошмары, то, проснувшись, ей грезились какие-то звуки и крики, раздающиеся многократным эхом по всей комнате. Она не находила себе покоя, не понимая как такое могло случиться. Клайд был ей братом, и хотя не родным, их отношения всегда базировались исключительно на дружеских отношениях. Он никогда ни словом, ни делом не давал ей понять, что относится к ней как-то по-особенному. Что же произошло с ним теперь, какая дурь стукнула в голову? Ближе к утру мысли девушки приняли другой оборот, когда она вспомнив проанализировала последние события. А если он не Клайд? Мой брат не мог так измениться! Кто же тогда, двойник? Глупости они не бывают так схожи, если посторонние друг другу люди! Но родными они не могут быть у дяди Джозефа один лишь сын…

Эти мысли не покидали ее и доводили почти до паники. Наступившее утро не принесло девушке должного облегчения, но с ним пришла твердая решимость поделиться всем с сестрой, и выслушать ее мнение.

Освежившись родниковой водой, еще блестевшей на черных густых ресницах, она решительно вошла в комнату Камиллы. К ее немалому удивлению, та, была уже одета и причесана, лучезарная улыбка играла на ее лице. Последний раз оглядев себя в зеркале, Камилла легким движением руки отстранила горничную, все еще оправляющую ее наряд и направилась к Эмилии.

— Я готова, пойдем дорогая, — обратилась она к той, ее глаза лукаво сверкнули, и в тоже время переполнились счастьем, по каким-то неведомым причинам.

Эмилия качнула головой, решимость поговорить с сестрой рассеялась как дымка. Она не желала, омрачать настроение той, своими печальными разговорами, в этой связи замкнулась в себе, даже не задумываясь над тем, с чего это вдруг, Камилла такая веселая.

— Госпожа! — обратилась одна из служанок, к Камилле, когда девушки спустились вниз. — Сегодня вы пришли первыми, обычно мистер Джозеф будит вас.

— А сегодня это сделаю я! — все с той же, необычайной веселостью заявила Камилла, и в конце концов обратила на себя должное внимание Эмилии, которая тут же начала гадать, чем вызван подомный взлет настроения сестры.

Камила уже намеревалась подняться в комнату отца, как увидела Спенклера спускающегося вниз. На нем был надет велюровый халат, затянутый поясом с длинными кисточками, а на ногах были турецкие туфли.

— А где мой брат, неужели он еще не проснулся? — спросил он, обращаясь к служанке.

— Мистер Джозеф еще не выходил, — поспешила ответить маленькая, полная чернокожая женщина и принялась хлопотать, готовя стол к завтраку.

— Доброе утро дядя, мы сегодня едем к вам, в поместье? — спросила Камилла, уже позабыв о своих намерениях.

— Безусловно, вот позавтракаем и в путь, — улыбнулся ей Спенклер, учтиво помогая девушке присесть за стол.

— Подавать? — нетерпеливо поинтересовалась чернокожая служанка.

— Нет, подождем Джозефа и Клайда, — ответил Спенклер.

Эмилия уже было открыла рот, чтобы сообщить, что Клайд куда-то уехал еще ночью, но немного подумав, промолчала, опасаясь неизбежности наводящих вопросов.

— Я пойду потороплю отца, — из-за стола поднялась Камилла и направилась к лестнице, чтобы подняться в его комнату.

За столом воцарилась напряженная тишина ожидания. Прошло некоторое время, но, ни Камилла ни Джозеф не спустились вниз.

— Что-то слишком долго, необходимо их поторопить, — нетерпеливо ерзая на стуле, глубокомысленно заключила Эмилия. Спенклер кивнул головой, в знак согласия и поспешил выполнить совет дочери.

Войдя в комнату брата, он увидел окаменелую Камиллу, у которой был беззвучно открыт рот, а глаза ошалело округлены. Скрюченным судорогой пальцем, она указывала на кровать, на которой лежало, обезображенное чьей-то зверской рукой тело Джозефа Грайфеста.

Залитое кровью лицо, страшные раны по телу, наводили ужас на присутствующих. Внезапно он издал слабый хриплый звук, который вывел из оцепенения Камиллу и Спенклера.

— Он жив! Жив! — с пронзительным воплем на устах девушка кинулась к отцу. Только что вошедшая Эмилия, еще не понимая, что произошло, она ринулась туда же. Разрывая простынь на ленты, она попыталась перевязать его глубокие раны. Джозеф попытался приподняться, но обессилено рухнул на подушки, лишь простонав — Нитаки, она… — он вздрогнул, легкая конвульсивная дрожь пробежалась по его телу, и слабый огонек жизни угас, навсегда.

Содрогаясь рыданиями, Камилла упала на тело отца.

— Не умирай, не умирай! — кричала она, цепляясь своими маленькими ручками в тело Джозефа, и пытаясь его приподнять, еще не осознавая, что его уже нет. А когда последняя надежда девушки угасла, звезды завертелись в ее голове бесконечным хороводом, унося бедняжку с собой в черную бездонную пропасть.

Семейный доктор, пришедший по вызову перепуганных слуг, уже был не нужен Джозефу Грайфесту, но кое-кому он все же смог помочь. Они с Спенклером Грайфестом подняли Камиллу и перенесли в ее комнату. Приведя девушку в сознание, оставили под присмотром чернокожей служанки, которая попыталась утешить несчастную.

Вскоре шок от потрясения происшедшим отступил, и здравый смысл подтолкнул Грайфестов на действия. Беспорядок, а точнее полнейший разгром, красноречиво говорил о том, что ранее произошло в этой комнате. Странно было одно, что никто не слышал ни звука. Лишь Эмилии, теперь пришлось горько сожалеть, что не обратила должного внимания на якобы, мерещившиеся ей звуки, которые доносились этой ночью до ее ушей.

Обивка мебели в комнате была распорота, все картины разломаны, скульптуры разбиты, что красноречиво говорило о том, что в комнате что-то искали.

— Дядю пытали отец! Это вне всяких сомнений! — холодно заключила Эмилия. — Но, как так получилось, что твоя комната почти рядом и ты ничего не слышал? — задала она отцу, глубокомысленый вопрос.

Спенклер озадачено нахмурился.

— Не знаю милая. Не знаю, в эту ночь я спал словно убитый. Правда незадолго перед сном мы выпили с Колье прилично виски. Он заезжал вчера желая поговорить с Джозефом, по поводу Камиллы, но так и не решился.

Эмилия горестно повела бровями.

— Этой ночью я плохо спала и слышала едва уловимые звуки, но …

— Не кари себя детка! — прервал ее Спенклер, видя как лицо дочери исказилось от боли сожаления. — Ваши комнаты с Камиллой в другом крыле и нет ничего удивительного в том, что ты не обратила внимания на посторонние звуки. Ведь это могла быть возня слуг, не спавших в этот час по каким-то причинам. Ступай к сестре мое сокровище, это зрелище не для твоих молоденьких глаз, а мне необходимо позаботиться о Джозефе, да и вызвать шерифа. Спенклер попытался выпроводить из комнаты дочь, не желая чтобы та созерцала ту ужасную картину от которой его самого бросало в дрожь.

Но Эмилия будто отца и не слышала, задумчиво уперев взгляд в дальний угол комнаты она окаменело застыла, никак не реагируя на его слова. Тогда мужчина подхватил ее под руку и вывел.

— Я поехал за шерифом, если хочешь проводи меня до конюшни, а в мое отсутствие постарайся узнать где Клайд, — на ходу говорил он, спускаясь по лестнице.

Выйдя во двор, они наткнулись на въезжающего в ворота поместья, Хенри Петерса.

— Мистер Спенклер, что случилось? — спешно спросил тот, видя на лице плантатора потерянность.

— Хенри извини, у меня нет времени объяснять, ступай в дом с Эмилией, она тебе все расскажет.

Сказав это, он вскочил на коня, и пришпорив его помчался галопом в сторону города. Вокруг поместья царило смятение. Слуги метались по двору, были слышны крики и рыдания. Хенри недоумевая чем мог быть вызван этот переполох, вопросительно воззрился на Эмилию. Та, ничего не тая, рассказала ему о случившемся.

Страшная весть о трагической гибели Джозефа Грайфеста, словно молнией поразила мужчину, и окаменело, застопорила на месте с открытым ртом. Но, быстро совладав собой, он решительно заявил.

— Необходимо тщательно оглядеть комнату, должны были остаться какие-либо улики, указывающие на то, кто может быть убийцей.

Эмилия согласилась, качнув головой. Она не знала, куда себя деть, ведь в комнату Камилы заходить боялась, не зная как успокоить ту, какие слова нужно сказать, что бы принести облегчение. К тому же была уверена, что кроме слез ее сестре никакие соболезнования не помогут.

Войдя в комнату Джозефа Грайфеста, мужчина оглядев тело, приступил к осмотру помещения. Он оглядывал сантиметр за сантиметром, тщательно, дотошно. На полу повсюду валялись деловые бумаги, счета, банкоматы. Деньги лежали в открытом сейфе, драгоценности тоже.

— Да, не знаю, что и сказать, — после осмотра задумчиво протянул он, еще раз, взглядом приходясь по комнате. — Дело тут, пожалуй, серьезное, на простое ограбление не похоже. Но, что же искал убийца, если самое ценное не взял? Да и улик я не вижу.

Печально выдохнул Хенри, а уже в следующий миг ободренно протянул, —, Хотя, в прочем, все же кое-что есть! Он подошел к окну, отодвинув портьеры, поднял с пола брелок и показал его Эмилии.

— Что это, Хенри? — заинтересовалась она, всматриваясь в найденную мужчиной вещь.

— Брелок с испанской монетой, и если не ошибаюсь, золотой, еще времен конкистадоров.

— Он мне знаком! Точно знаком! — коротко отчеканила Эмилия, морща лоб в попытке вспомнить.

— Поясните!

— Да, точно, видела этот брелок на груди Чарльза Линкойна! — возбужденно выпалила она.

— Вы ничего не путаете леди? Поймите, эта вещь может послужить уликой в обвинении этого господина. Чарльз Линкойн не крестьянин и не бедный фермер, с ним шутить нельзя. Я понимаю что вы недолюбливаете этого человека и думаю не без оснований, но ваше отношение к нему не должны послужить результатом ложного обвинения

Пытаясь уточнить, с легким налетом недоверия спросил мужчина.

— У меня нет сомнений Хенри, я точно знаю! Спросите его самого. Хотя конечно, он может и не признаться, если замешен в убийстве.

— Опрашивать, это дело шерифа, ну, а делать какие-либо выводы еще рано. Хотя мистера Линкойна, не мешало бы задержать, поначалу хотя бы для того, что бы узнать, как его вещь оказалась в вашем доме. Дождитесь милая шерифа, ну, а я обращусь к судье, необходима санкция на задержания этого господина. А получить ее будет нелегко, Линкойн богатейший плантатор, и вес в обществе у него есть.

— А, что я должна сказать шерифу? — спросила Эмилия, вслед уходящему мужчине, растеряно испуганная тем, что остается наедине сама с собой.

— То, что когда он закончит осмотр комнаты, должен немедленно ехать к судье, чтобы сегодня же, задержать и опросить подозреваемого.

Спешно отчеканил Хенри Петерс, и уже было вновь, направился к выходу, как вдруг застыл, и медленно повернув к ней голову, спросил.

— Эмми, а где Клайд, что-то я его не видел.

Эмилия в замешательстве потупила глаза в пол, затем, резко вздернув голову, воззрилась в окно, не зная, что сказать Хенри. Мужчина не стал дожидаться ответа и направился в соседнюю комнату, затем вернувшись, с недоумением задал тот же вопрос.

— Где он, Эмми? Та, наконец-то справившись с охваченным ее волнением, тихо проговорила.

— Не знаю Хенри, я видела Клайда в последний раз вчера ночью, он собирался куда-то ехать, но ненадолго.

— Куда можно ехать ночью? Удивленно спросил Хенри, но Эмилия лишь беспомощно пожала плечами, не в силах что-либо объяснить. Мужчина подошел к ней и с подозрением взглянул в глаза. Эмилия вновь их отвела и устремила взгляд в окно, словно он мог прочитать ее мысли и узнать о ночном разговоре с братом.

Хенри озадачено передернул бровями. Поведение девушки вызывало в нем недоумение. Но внезапно он сомкнул уста, увидев через окно выходящего из легкой дорожной кареты Клайда. Эмилия увидев туже картину, в оцепенении застыла.

Клайд, выйдя из кареты, с удивлением окинул двор. Слуги бегали туда-сюда, не обращая на него никакого внимания. В недоумении пожав плечами, он быстро вошел в дом. В гостиной не увидев родных и близких ему людей, быстро вбежал по лестнице вверх, и уже входя в комнату отца, столкнулся с Эмилией.

— Клайд! — глухо выдавила она из себя, лихорадочно бегая глазами по его облику в целом.

— Привет постреленок! Что за грустная маска на лице, ты, что не рада меня видеть? Странно, а ведь уже прошел почти год, как мы последний раз виделись. Неужели ты не скучала по мне? Или я так тебе надоел, что ты до сих пор от меня не отдохнула? — весело выпалил он на одном дыхании, и чмокнул сестру в щечку, а затем уже серьезно спросил — А где отец, где Камилла? Почему никто меня не встречает?

Эмилия застыла в безмолвном удивлении, широко раскрыв рот. Ее растеряно бегающие глаза явно указывали на то, что девушка напряженно мыслит.

Клайд не стал дожидаться ответа, и перешагнув порог комнаты отца застыл на месте, с расширенными от ужаса глазами.

Уже немного позже, несколькими часами спустя, Грайфесты расположившись в гостиной, вместе с шерифом попытались разобраться в том, что случилось. На тот момент, уже никто не сомневался что человек живший с ними, и покинувший дом в ночь убийства, был не Клайд. От Шерифа Грайфесты узнали его настоящее имя, а так же то, что он является родным братом Чарльза Линкойна. Ситуация казалась на редкость запутаной, ведь для убийства нужен был мотив, но каким он мог быть у братьев Линкойнов, теперь подозреваемых в убийстве никто и предположить не мог. А сходство Клайда с Гарри еще в большей степени запутывало это сложное дело, так как Спенкллер Грайфест заверил всех, что у его брата, был один лишь сын.