Зеркальная грань (Katriff)

Ирина достала из сумочки маленькое зеркальце. «Глаза слегка припухли, морщинки уже появились. Хотя, в общем, я еще ничего!» — подмигнув отражению, она стала внимательно рассматривать чуть вздернутый носик, кожу щек и шею. Затем снова подняла зеркало на уровень глаз и замерла, заметив холодный, злой взгляд с прищуром сослуживицы Татьяны, которая смотрела не на пухлые папки с документами, а на нее. Ирина хмыкнула. Конечно, она догадывалась, что Татьяна ее недолюбливает, но не придавала этому значения, а вот сейчас поняла, что недооценила сослуживицу. Татьяна не такая уж простушка и тоже хочет получить место заместителя начальника информационного отдела. Вот самонадеянная! Хотя нет, не самонадеянная, просто молодая и наглая. Но переживать по этому поводу пока не стоит, ведь она дольше работает здесь и сделала для отдела больше, чем Татьяна. Но вот то, что соперница не целых пять лет моложе, немного настораживало. Всего лишь немного, потому что она была твердо уверена, что их шеф, Андрей Владимирович, по достоинству оценит ее рвение и опыт.

А вдруг не оценит? Ирина помрачнела и быстро поправила прядь волос упавшую на лоб — она должна выглядеть безупречно. Хорошо, что на ней сегодня темно-синее платье в тонкую полоску, идеально подчеркивающее фигуру, оттеняя цвет глаз. Разве Татьяна обладает таким вкусом? Ее и так укороченная юбка при ходьбе приподнимается, открывая ноги в ажурных чулках. Заместитель начальника отдела не может выглядеть так вульгарно! Хотя некоторые мужчины считают, что это красиво. Глупцы!.. Ирина опять посмотрела в зеркальце: ее внезапно охватило желание последить за Татьяной. «Слишком маленькое для этого», — капризно наморщила нос Ирина и неспешно подошла к зеркалу, висящему на стене. Вот в него можно разглядеть многое!

Поглаживая пальчиком аккуратно подведенные брови, она залюбовалась своим отражением, но вдруг ощутила неприятный холодок. Заведующий их отдела тоже мужчина, да к тому же разведенный, он может повестись на дешевые приемчики Татьяны.

Противный, еле слышный смешок прервал размышления, и что-то промелькнуло в зеркале. Ирина резко оглянулась — никого. Дверь, шкаф, стена, стол. Их фирма переживала не лучшие времена, и после сокращения остались только она и Татьяна, которая, не обращая на нее внимания, печатала. Ирина достала из кармана салфетку и, сделав вид, что вытирает помаду, приложила к уголку губ и снова повернулась к зеркалу. Два ее отражения, словно сестры-близняшки, внимательно смотрели из прозрачной глубины. Вздрогнув от неожиданности, Ирина растерянно опустила руку, потом медленно подняла и коснулась лба. Два других отражения почему-то этого не сделали, просто покачали головами. Ирина понимающе хмыкнула: так и есть, лоб горячий! Все понятно, поднялась температура, и от этого, наверное, появились галлюцинации. Главное, чтобы Татьяна ничего не заметила, нельзя давать повод для насмешек. И вышла.

***

В туалете было тихо. Открыв кран, Ирина подставила руки под прозрачную воду и смыла тщательно нанесенный макияж. Прохладная вода принесла облегчение, стирая неприятное чувство паники. Ирина оглянулась: четыре кабинки туалета, в каждой — открытая дверь, никого. Она растерянно покосилась на прикрепленное над краном зеркало: испуганное, мокрое лицо, одно. Устало опустив плечи, Ирина уперлась руками в раковину и облегченно вздохнула. Нет, это не от простуды двоится в глазах — от переутомления. В последнее время навалилось много работы, поэтому приходилось засиживаться в офисе. Она никому об этом не говорила. Да и зачем? Татьяне вообще не надо знать, что и как она делает, их боссу — тем более. Еще подумает, что не справляется с работой, тогда сразу можно забыть о повышении. Охранник на первом этаже никогда не обращал на нее внимания, ему все равно, а информационный отдел она закрывала сама. Андрей Владимирович однажды попросил сделать запасной ключ от своего кабинета и их отдела и хранить у себя, как «у самого надежного человека». Ирина хранила и гордилась оказанным доверием, делавшим ее чуточку выше остальных сотрудников. Все складывалось отлично, но в последнее время приходилось поздно ложиться и рано вставать, вот и результат. Ничего страшного, такое бывает, надо просто взять отгулы. Ирина нерешительно улыбнулась, и ее бледное отражение ответило тем же, но вдруг из-за плеча этого отражения показалось другое, с надменным выражением лица.

«Она сама справится со своими проблемами. Не лезь, только хуже сделаешь!» — улыбающееся отражение сурово взглянуло на надменное.

«Вон, смотри, побледнела как — боится. Значит, не справится — проиграет», — ухмыльнулось надменное отражение.

«Проиграет? В чем? Назначение на должность не игра. Это отношение к работе, умение принимать решения и самое главное — отвечать за них».

«Принимать правильные решения! — ехидно заметило надменное отражение. Оно разговаривало так, словно Ирина была всего лишь нарисованная картинка на стене, и этот разговор ее не касался. — Сделав выбор между непонятным приличием, соблюдая которое мы всего лишь топчемся на месте, и поступками, неприемлемыми на первый взгляд, но которые могут продвинуть далеко вперед».

«Выбор в этом всегда очевиден, — улыбчивое отражение подмигнуло Ирине, словно приободряя, — ведь за неприемлемые поступки тяжелая расплата».

«Разве? А за приличие, значит, не надо платить? А кому нужно бесплатное приличие? Что оно дает, кроме нищеты и того, что становишься не такой как все? И вообще, по-моему, хорошее и плохое — понятия относительные!»

«Относительные? А как их различать тогда?»

«Хорошее — это то, что нужно тебе!»

«Но то, что нужно тебе, может быть плохим для других»!»

«Так думай больше о себе и все! Другие спасибо не скажут, да и тебе какая выгода от их «спасибо»? Все равно люди беспокоятся только о себе, а говоря спасибо — лгут. Потому что чаще всего просто ненавидят других людей, и их "спасибо" — это не что иное, как лицемерие. Вот, например, она, наше отражение, терпит свою молодую сослуживицу, даже иногда помогает ей. А если она не станет замом, разве Татьяна будет переживать? А может, Татьяна возьмет и откажется, если ей предложат повышение, понимая, что у нее мало опыта? Нет, Татьяна не только сделает все, чтобы занять это место, но и ещё постарается оставить свою соперницу без работы. Она сделает все, чтобы наше отражение уволили».

Ирина потерла глаза, пытаясь заставить себя не видеть двойняшек, но она не только видела, но и слышала их разговор. Растерянность сменилась страхом, ее затрясло. Набрав в ладони воду, Ирина отчаянно плеснула на зеркало, и в туалете опять стало тихо. Стекая с гладкой поверхности маленькими ручейками, вода оставляла извилистые следы, из-за которых на нее смотрели две пары глаз. Задрожав так, что зубы стали постукивать друг об друга, Ирина отшатнулась. Похожие на первый взгляд, отражения все же отличались друг от друга: первое — в сером платье в тонкую полоску, с распущенными вьющимися темными волосами и милой доброй улыбкой. Упираясь руками в бока, словно загораживая ее от чего-то, оно было к Ирине ближе. За спиной отражения виднелось второе — жгучая брюнетка с тщательно уложенными кудряшками, в брючном, облегающем костюме с декольте и надменной улыбкой.

— Это скоро пройдет, этого не может быть! — крикнула Ирина и хлопнула дверью туалета.

***

Она прижалась спиной к холодной стене коридора и боязливо оглянулась. Звук от хлопка гулко разошелся по коридору, но больше ничего не происходило. «Померещилось», — облегченно выдохнула Ирина и, оправив на всякий случай платье, отправилась в отдел.

Бесцельно перебирая документы, она попыталась сосредоточиться на цифрах, но работа не шла. С видениями в зеркале можно разобраться потом, но слова, сказанные брюнеткой, не давали покоя. Ирина, вновь и вновь прокручивая в голове фразу про Татьяну и человеческое "спасибо", вдруг вспомнила, как недавно споткнулась и ударилась коленкой о ножку стола. Татьяна не посочувствовала, лишь равнодушно заметила: «Ничего страшного, пожилые люди часто спотыкаются». Пожилые? Это прозвучало как оскорбление, почему тогда она этого не поняла?! Что вообще Татьяна себе позволяет! Да, я уже немолода, но не надо над этим насмехаться. И Ирина гневно взглянула на сослуживицу, намеревалась испепелить ее взглядом. Но Татьяна спокойно выдержала ничем не прикрытую ненависть, и, подправив маникюр, пошла обед. «Конечно, она может себе позволить кафе! И наверняка там ее ждет новый ухажер!»

Ирина злилась все больше и, чтобы успокоиться, достала контейнер с бутербродами и заварила чай. Но есть не стала — аппетит пропал. Сделав глоток из кружки, она вспомнила, что давно по вечерам ничего, кроме работы, не видит. Стало невыносимо тоскливо. Чтобы не заплакать от нахлынувшего отчаяния, Ирина подошла к окну и, поставив чай на подоконник, стала наблюдать, как черные птицы, кружась и противно крича, садились на ветки деревьев.

«Как несправедливы люди! Ты-то всегда помогаешь».

Она медленно повернула голову, но увидеть, что происходит в висящем на стене зеркале, не получилось. Несмело шагнув к мерцающей поверхности, она увидела брюнетку, одну. Многозначительно смотря в потолок, брюнетка сделала вид, что не замечает ее, а Ирина растерянно молчала, не понимая, что надо ее собственному отражению. Выдержав паузу, брюнетка продолжила:

«В прошлом месяце Андрей Владимирович был недоволен отчетом, который сделала Татьяна. А она пошла домой, наплевав на все. Ты переделала отчет и сдала, и на следующий день Татьяна, конечно, сказала тебе «спасибо». Но разве ее «спасибо», сказанное сквозь зубы, заменило свидание, которое тебе пришлось отменить? Нет, и мне кажется, это несправедливо. Не надо было так поступать, и Андрей Владимирович наверняка подумал, что неточный отчет — это твой недосмотр. Ведь в твои обязанности входит проверять отчеты перед сдачей, а Татьяна проигнорировала это».

Вздохнув, брюнетка с сожалением покачала головой. Ирина слегка нахмурилась: недолюбливать — это одно, а вот игнорировать, да еще в работе? Значит, история с отчетом не случайность, Татьяна хотела подставить ее?

«Не говори ерунды! — темноволосое отражение внезапно возникло рядом с брюнеткой и оттолкнуло ее вглубь зеркала. — Она не хотела помочь, просто пыталась выслужиться перед своим шефом. Да мы и не знаем, что подумал Андрей Владимирович, кого посчитал виноватым в плохо сделанном отчете. Надо было поговорить с Татьяной или попробовать объяснить ситуацию Андрею Владимировичу, тогда повода для сомнений не было бы».

Отражения уже не так сильно пугали Ирину, больше вызывали любопытство, и где-то глубоко внутри шевельнулась мысль, что в них можно найти необходимую поддержку и понимание. То, что произошло, исправить нельзя, значит, надо сделать так, чтобы сомневались и в сопернице, тогда они будут в одинаковом положении. Ирина задумчиво подошла к столу Татьяны. Ручки и карандаши, собранные данные, расставленные по порядку, аккуратно сложенные листы с записями — все это вызвало раздражение. Схватив папку с новым отчетом, Ирина со злостью кинула ее, и листки веером разлетелись по столу. Злорадно улыбаясь, Ирина приоткрыла пузырек с лаком, который Татьяна забыла убрать, и толкнула наманикюренным ноготком. Яркое пятно медленно съедало буквы, цифры, итоги на белых листах бумаги. Но этого Ирине показалось недостаточно, и ее пальчики быстро пробежали по клавиатуре. Компьютер откликнулся, открывая файлы. Найдя свежий отчет — ведь подсмотреть пароль через зеркальце проще простого — Ирина легко и непринужденно стукнула по кнопкам. Немного подумав, решила еще переставить папки с собранными данными: пусть Татьяна помучается и поищет их. Довольная, она закрыла дверцы шкафа, но тут же на рифленом стекле возникли очертания брюнетки и темноволосого отражения. Они спорили опять.

«Молодец! — радовалась брюнетка. — Все правильно, на войне как на войне!»

«На какой войне? — злилась темноволосая. — Кто с кем воюет? То, что сделано — не выход, она потом очень пожалеет об этом».

Ирина растерянно задумалась. Пожалею? Не-е-ет! Жгучая брюнетка права: на войне как на войне! Но где-то глубоко внутри у нее все же возникли сомнения, и чувство стыда неприятно обожгло.

«А на тебя, зануду, вообще не надо обращать внимания! — зашипела жгучая брюнетка, сжав губы в тонкую полоску. — Она понимает, что права я, поэтому ты и злишься. Хочешь, чтобы она была всего лишь второй?»

Ирина нахмурилась. Перспектива быть второй в отделе не привлекала, а повышение по службе со значительным изменением оклада сулило изменения в жизни и возможность сделать то, о чем она давно мечтала: купить машину и поехать в путешествие. Ирина закрыла глаза и представила, как мчится по бесконечным дорогам…

«Мы с тобой не первая и не вторая, мы — две ее половинки. Я просто не хочу, чтобы она переступила черту, за которой ее ждет раскаяние. А машину можно купить и так. Накопить денег и …»

«Да-а? И сколько придется копить? Всю жизнь? А потом оглянуться на прожитые годы и понять, что тропинка судьбы подошла к закату, а вспомнить нечего?»

Брюнетка наступала на темноволосое отражение, оттесняя назад. Ирина вздохнула, молча соглашаясь. Действительно, сколько можно отказывать себе? Надоело, просто надоело!

— Я добьюсь повышения! Любым способом! — решительно сжав кулаки, Ирина всмотрелась в стеклянную дверцу. Темноволосое отражение погрустнело, а брюнетка радостно показала большой палец, поднятый вверх.

***

Затаившись, Ирина наблюдала, как соперница возвращается с обеда, делая вид, что не замечает ее. Но маска миролюбия сползла с лица Татьяны, как только она подошла к столу. На рассыпанных бумагах ядовито-малиновым пятном выделялся лак, перечеркивая выполненную работу. Вскрикнув, Татьяна бросила сумочку и стала лихорадочно передвигать мышку. Выпрямив спину, Ирина победно ухмыльнулась, наблюдая за паникой, отразившейся на лице соперницы, и мысленно поблагодарила брюнетку за поддержку. Татьяна гневно взглянула на Ирину.

— Ой, какая неприятность! — Ирина всем своим видом старалась показать, что не имеет никакого отношения к произошедшему. — Но ничего, такое бывает. Надо просто быть повнимательней и не спешить, собираясь на обед.

То краснея, то бледнея, Татьяна схватила испорченные бумаги и пузырек и ушла. Отсутствовала долго. Но вернулась не одна, а с Андреем Владимировичем, настойчиво что-то доказывая и показывая размазанный лак на юбке. Дослушав бурную речь, Андрей Владимирович снисходительно улыбнулся и примирительно положил руку на ее плечо. «Вот зараза, юбку испачкала и, наверняка, меня в этом обвиняет!» — насторожилась Ирина. Смотря на погасший монитор, она делала вид, что работает, а сама старалась понять, о чем они говорят. Но до нее доносились только отдельные слова. «Не сдаваться, не уступать!» — подбадривала она саму себя. Ей очень захотелось в этот непростой момент подойти к зеркалу и услышать, что посоветуют отражения, особенно жгучая брюнетка. Татьяна демонстративно кивнула в ее сторону. Покашляв, Андрей Владимирович задумался и сделал несколько шагов к столу Ирины.

— Отдайте запасной ключ Татьяне, — негромко, но словно угрожая, заговорил он. — Вы в отделе давно, и за это время к вам не было претензий, поэтому я не буду разбираться, почему пропал файл с отчетом. Конечно, файл восстановить можно, но в отчете допущено много ошибок, его надо переделать. А вы… вы выглядите сегодня неважно, поэтому пойдите домой и отдохните. Вам есть над чем подумать…

Упрямо сдвинув брови, Ирина молчала. Подождав, пока за шефом закроется дверь, она, не обращая внимания на злорадную улыбку соперницы, торопливо бросилась к зеркалу. «Выскочка! — Ирина нервно разглаживала и так идеально уложенные волосы, словно важнее этого для нее сейчас ничего не было. — Пока ты будешь переделывать отчет, у меня не будет возможности работать по вечерам. Ведь сразу побежишь докладывать шефу о том, что я не справляюсь!» Ирина изо всех сил старалась сдержаться, чтобы не нагрубить Татьяне и не позволить вспыхнувшей злобе взять верх. В зеркальной поверхности медленно проявилась жгучая брюнетка. Вот только выглядела она как-то странновато: немного увеличенное лицо и выпуклое, словно Ирина смотрела на нее через лупу. Брюнетка нагло подвинулась поближе, почти совсем закрыв темноволосое отражение, стоящее сзади.

«А ты правильно подозревала, — зашептала брюнетка, — ей Андрей Владимирович всего лишь велел переделать отчет, по плечу ласково погладил. А тебя посчитал обыкновенной истеричкой. Ключ, конечно, придется отдать… Понимаешь, что это значит?»

— Что? — дрожащими губами тихо проговорила Ирина.

«То, что она ему нравится, а тебе просто из жалости разрешают поработать. Пока поработать! А когда Татьяна наберется опыта и станет замом, тогда тебя уволят, а на твое место найдут другого сотрудника, помоложе, — и брюнетка с печальным вздохом добавила: — Бедняжка, теперь ты на втором месте».

«То, что Андрей Владимирович попросил отдать ключ Татьяне, не говорит ни о чем, — темноволосое отражение попыталось влезть в разговор. — Может, он просто хочет дать Татьяне возможность исправить свои ошибки. Не надо было лак разливать, Ирина сама виновата!»

«То есть, по-твоему, надо было просто смотреть, как место уходит из-под носа?»

«С чего ты взяла, что Андрей Владимирович хочет сделать замом Татьяну?»

Звук шагов заставил Ирину обернуться. Татьяна многозначительно смотрела на нее. «Ключ, все дело в ключе. Татьяна наговорила ему много гадостей и убедила в том, что мне нельзя доверять, — Ирина нехотя вернулась обратно к своему столу и достала маленький ключ. — Надо придумать, как вернуть его, ведь Татьяна сама ключ не отдаст!» Задавив желание оскорбить соперницу, Ирина положила символ ее возвышения на протянутую ладонь и решила, что успокоиться и обдумать сложившуюся ситуацию дома будет проще. Молодая особа по имени Татьяна начинала сильно раздражать, и Ирину это пугало.

***

Но выйдя из душного кабинета, Ирина поняла, что идти сейчас домой глупо. В квартире, как раз напротив входной двери, недавно установили шкаф-купе с зеркальными дверями. И первое, что она увидит, открыв дверь, будут ее отражения. «Не хочу, слышать их сейчас — не хочу! Надо попробовать разобраться самой. Вот только почему я их все время вижу? Может, проконсультироваться у врача? — она свернула в сторону парка. — Нет, нельзя. Вдруг кто-нибудь узнает? Тогда точно уволят!» Подойдя к боковому проходу в парк, Ирина немного повеселела: в тени зеленых листьев ощущалось умиротворение, а ей так нужно сейчас прийти в себя! И она медленно зашагала по аллее.

Повеяло вечерней прохладой, всегда приносившей облегчение, но сейчас Ирину от этого затрясло, словно воздух внезапно наполнился острыми, ледяными иголками, вонзающимися в голову, руки, ноги. Ветер угрожающе зашелестел листьями, и этот звук напомнил ей звук переворачиваемых страниц документов. Волна страха снова нахлынула, неприятно сдавив горло, и Ирина вдруг отчетливо услышала хруст ломаемой ветки, хотя тропинки и аллеи парка были безлюдны.

— Кто здесь? — вскрикнула она.

Бешеные удары сердца, отдававшиеся болью в висках и заполняющие пугающим звоном голову, заставили Ирину направиться к выходу. Ей захотелось оказаться дома, на своей кровати, и залезть под одеяло с головой. Что-то пугало, но она не понимала, что, и, завидев в конце аллеи большие, резные ворота, не выдержала. Отмахиваясь от длинных, низко свисающих ветвей, цепляющих волосы, спотыкаясь, хватая воздух ртом, Ирина побежала. Ноги совсем не слушались: став деревянными протезами, они надламывались.

***

Наконец ворота парка остались за спиной. Ссадины от падений сильно щипало, но дышать стало легче. Только ощущение того, что горло засыпано песком, вызывало судорожную дрожь. Ирина решила зайти в кафе неподалеку от парка.

В маленьком, уютном помещении никого не было, и, присев за столик у окна, она заказала горячий напиток и булочку. Заказ принесли быстро. Стараясь не замечать удивленный взгляд официантки, Ирина сделала глоток и причмокнула: кофе был великолепен. Давивший на голову шум постепенно стихал.

«Интересно, чем сейчас занимается Татьяна?»

Ирина подпрыгнула от неожиданности: надоевший голос опять возник в почти прояснившейся голове. Голос жгучей брюнетки — тихий, вкрадчивый, такой знакомый. Один, второго не слышно.

— Больше не хочу вас ни слышать, ни видеть, и вспоминать про Татьяну — тоже! — измученно вскрикнула Ирина.

Стукнув чашечкой по блюдцу, она схватила булочку и жадно откусила. Сосредоточенно разглядывая проезжающие машины, превращающееся напротив окна кафе в огромные ключи на колесах, Ирина жевала, совсем не ощущая вкуса.

«Я думаю, надо пойти в офис, и проверить, что делает Татьяна. Интересно, она ответственный сотрудник или нет? Ведь если нет, то завтра будет о чем поговорить с Андреем Владимировичем. Справедливость надо восстанавливать или ты хочешь сдаться?» — зазвенел набатом в голове голос брюнетки.

Но Ирина упорно продолжала смотреть в окно. Больше всего на свете ей хотелось сейчас вернуть назад сегодняшнее утро и все изменить. «Не надо было так поступать!» — Ирина уже не понимала — это она так думает или темноволосое отражение? Но голос брюнетки, настойчиво призывающий к походу в офис, парализовал волю, заставляя забывать про сомнения и вставать. «А если ты ошибаешься? — мелькнуло где-то далеко в сознании Ирины. — Подумай и реши сама, как правильно…»

«Ты можешь мне не верить, — голос брюнетки вытолкнул шепот, к которому Ирина прислушивалась, — но разве сейчас тебя еще кто-то может поддержать? У тебя осталась только я. Та, которая называла себя твоей половиной, сбежала. Прочитала праведные проповеди и испарилась, а лучше бы научила, как исправить ситуацию».

— Хорошо, хорошо, проверю! — истерично взвизгнула Ирина. — Только отстань от меня, отстань!

Бросив деньги на столик, она схватила сумочку и выбежала из кафе. «Татьяна не будет переделывать отчет, слишком ленивая. Ее надо заставить! Это лучше всего докажет то, что я смогу управлять сотрудниками, а значит, и работать заместителем!» — Ирина торопливо стучала каблучками по улице, уже заполненной вечерним сумраком.

***

Увидев светящиеся окна отдела, она замедлила шаг. Ей захотелось услышать свое «правильное» отражение, но оно молчало. «Бросила, она меня бросила! Предательница! Ждет, что я начну просить помощи? Не буду, сама справлюсь!» — все больше злясь и ненавидя Татьяну, Андрея Владимировича, надменное отражение, так надоевшее ей, Ирина забарабанила в дверь. Сонный охранник нехотя открыл дверь.

— Забыла документы, — буркнула она, не дожидаясь, когда он поинтересуется причиной возвращения.

Полутемный коридор встретил тишиной. Крадучись, Ирина поднялась на второй этаж и осторожно приоткрыла дверь. Татьяна разговаривала по телефону. Ирина бесшумно спряталась за шкаф: стало интересно, с кем соперница так мило беседует. Но разобрать слова не получалось, и подойти поближе, не выдавая своего присутствия — тоже.

«Посмотри, как жеманничает, — зазвенел голос брюнетки, — наверняка ее Андрей Владимирович на свидание приглашает. Ты будешь это терпеть? Это тебя Андрей Владимирович должен приглашать, ты же ни разу не подвела! Надо заставить ее вернуть ключ, она его недостойна».

Татьяна разговаривала, стоя спиной к двери, и Ирина не видела, жеманничает она или нет. Сжав виски, она старалась взять себя в руки и решить, что ей делать дальше? Но от этого сердце учащенно забилось, кровь прилила к голове, обдавая жаром и вызывая мучительную боль и ощущение раздвоенности. «Не бойся, я тебя не брошу, помогу. Ты сейчас растеряна и не знаешь, как поступить. Разреши, буду управлять тобой? Я же твоя половинка, значит, я — это ты, а значит, я точно знаю, что лучше для тебя», — голос брюнетки сверлил голову, заставляя подчиняться. Вымотанная видениями, сомнениями, наполненная обидой и отчаянием, Ирина перестала сопротивляться, решив: пусть будет то, что будет. Ее рука сама потянулась к статуэтке, стоящей в шкафу.

Татьяна, окончив разговор, быстро схватила ключ, но, сделав шаг, замерла, заметив Ирину.

— Вы зачем пришли? Хотите помочь переделать отчет? — высокомерно заговорила Татьяна. — Спасибо, не надо, справлюсь сама.

— А ты куда собралась? — глухо, словно ее горло сжали невидимой рукой, прошептала Ирина и перегородила Татьяне путь.

— Это не ваше дело, — усмехнулась Татьяна.

— Может, и не мое, — Ирина начала задыхаться от нахлынувшей ярости, вызванной таким наглым ответом, — но мне хотелось бы, чтобы отчеты переделывались вовремя. Ты безответственно относишься к работе!

— Кто бы говорил! Или вы думаете, что стоять и разговаривать с зеркалом вместо того, чтобы работать, это — ответственно? Надеялись, что не замечу? Хотя чего удивляться, старческий маразм иногда приходит рано! И вы мне, между прочим, не начальник, чтобы указывать! — Татьяна нагло повернулась к Ирине спиной, протягивая руку к выключателю.

— Не смей со мной так разговаривать! — Ирина со всей силы взмахнула рукой, сжимающей статуэтку.

Яркая вспышка обожгла глаза. Ирина, моргая, удивленно рассматривала Татьяну, лежащую на полу, не понимая, что произошло.

— Нет, это не я! Я не могла! — отбросив статуэтку, забормотала она, в панике ударяя себя ладонями по щекам, лбу, ушам, надеясь выбить наводящий ужас голос брюнетки. — Это все ты! Ты!

«Нет, это — ты! И вообще, мы теперь единое целое, — голос брюнетки звучал властно и жестко, сковывая Ирину. — Не надо ныть! Иди до конца и закончи начатое! Ну!»

Ирину трясло и подташнивало. Но она, слепо повинуясь голосу, выдернула из сжатого кулака Татьяны ключ, и, шатаясь, подошла к манящему спокойной глубиной зеркалу. Победно улыбаясь, там отражалась самодовольная брюнетка — одна. «Значит, действительно я — это она?» — ужаснулась Ирина и вдруг почувствовала сильную апатию к происходящему. Может, это и к лучшему? Ведь теперь не надо думать или что-то решать, властное отражение сделает это вместо нее. Но Ирина заметила в зеркале еще одно неподвижное тело. Ей показалось, что это она лежит там, рядом с Татьяной, одетая в платье в тонкую полоску. Но брюнетка тут же переместилась, закрыв видение. Ирина провела рукой по маленьким капелькам испарины, появившимся на лице. Ее отражение сделало то же самое, и их лица расчертили кровавые полосы.

— На войне как на войне… — прошептала Ирина, понимая, что темноволосое отражение она больше не увидит. Оно лежит там, рядом с Татьяной. Значит, она и ее?..

«Не жалей, она тебе не нужна. У тебя есть — Я! — брюнетка перестала копировать ее и, словно гипнотизируя, посмотрела в упор. — На войне — как на войне! Ты сама сказала! Да и если заметят, что ты видишь в зеркале два отражения или проговоришься об этом, то тебя точно сочтут сумасшедшей. Разве ты хочешь этого? А так — я буду отражаться одна.

Измученная Ирина не хотела, уже ничего не хотела, и жалела, что ввязалась во все это.

— Ты м-меня исп-пользов-вала, э-т-то был-л-ло нужно т-только тебе, — заикаясь, прошептала она. — Уходи! Уходи!

— А куда ты теперь без меня? — брюнетка уперлась руками в зеркальную поверхность, словно проверяя ее на прочность.

Затравленно озираясь по сторонам, Ирина заметила на подоконнике забытую днем кружку.

— Вот тебе! Получай! — кружка полетела в зеркало, и звон разбитого стекла оглушил Ирину.

— Мы с тобой теперь всегда будем вместе! Всегда-а-а! Потому что ты — это я! — закричала брюнетка, широко открыв рот и отражаясь в каждом оставшемся кусочке зеркала так, словно это ее зубы-осколки торчали из зеркальной рамки. Ирина оглянулась — два бездыханных тела, назад дороги уже нет. Заплакав от безысходности, она шагнула навстречу оскаленной пасти, почему-то превращающейся в мерзкое чудовище с выпученными глазами и лопающимися багровыми шишками на голове. Ощутив сильную боль, словно ее разрывало что-то острое и беспощадное, она стиснула зубы и сильнее сжала ключ.

— Я все-таки его вернула…

***

Боль постепенно стихала. Застонав, Ирина открыла глаза. Было как-то непривычно тяжело и одновременно легко.

— Где это я?.. — приподнялась она.

Пространство вокруг смыкалось вверху полукругом и серебрилось, словно красивый, новогодний мешок для подарков, а перед собой… перед собой она увидела себя, сидящую за рабочим столом. Ирина бросилась вперед, но уперлась во что-то. Противно заболела онемевшая рука, и она почувствовала, что все еще сжимает кулак. Медленно распрямив пальцы, она вскрикнула: проржавевший ключ лежал на ладони, становясь все горячее. Ирина подула, и ключ, рассыпаясь хлопьями ржавчины, исчез. Остался лишь ожог, повторяющий его контур. Ирина со всей силы заколотила по прозрачной преграде, но ее руки лишь отпружинили.

Дверь открылась, и Андрей Владимирович негромко заговорил, обращаясь к ее копии.

— А где Татьяна?

— Не знаю, — пожала плечами копия, — она просила передать вам заявление на увольнение и сказала, что надоело заниматься статистикой. Представляете, Андрей Владимирович, пришла и бросила ключ от кабинета. Ну, разве не безответственно?

Смотря на недоумевающий взгляд Андрея Владимировича, копия поспешно добавила.

— Отчет я переделаю сама. И, кстати, у меня есть знакомая, очень хорошая девушка, которая может поработать пока вместо Татьяны. Ну, если, конечно, вы захотите…

— Если Татьяна позвонит или вы увидите ее где-нибудь, попросите связаться со мной. А девушку? Приведите завтра после обеда. Если подойдет — возьму, а вы станете моим заместителем.

— Хорошо, Андрей Владимирович, — копия мило улыбнулась, но когда дверь отдела закрылась, улыбка сползла с ее лица. Горделиво подняв голову, она подошла к зеркалу и поправила прядь волос, выбившуюся из прически.

— Ну вот, получилось все так, как ты хотела, теперь у тебя новая жизнь. — Копия разговаривала с Ириной, но Ирина не хотела в это верить, как и в то, что она теперь всего лишь отражение, призрачная тень в зеркальной глубине…