«Чудо» (Армант, Илинар)

Конкурс

Проза

— Ах, Коленька! Ты только взгляни на это чудо! — Зоя Семёновна всплеснула в восхищении руками.

Николай Ильич лишь крякнул. «Чудом» на этот раз оказалось старинное зеркало. Три чуда уже поселились у них в квартире: невысокий комодик, тоже старинный — «ты только, глянь, сколько тут ящичков!» — и пара пуфов в стиле барокко — «Не вздумай на них садиться! Они же старые, вдруг сломаются?»

И вот теперь — зеркало.

— Ты только представь, — не унималась жена, — мы его повесим над комодом! Вот красиво-то будет!

Николай Ильич продолжал хранить молчание. Хотя его так и подмывало съехидничать: « А почему ты сразу не купила комод с зеркалом?», но он благоразумно промолчал, поскольку знал: если у жены загорелись глаза, вот так, как сейчас, то все возражения ни к чему не приведут, разве что ему же боком и выйдут.

Когда-то они копили на доплату, чтобы обменять свою однушку на двухкомнатную. Но цены на квартиры росли и росли, и в результате они решили, что им двоим и однушки достаточно, успокоив себя тем, что и район зелёненький и тихий, и дом обжитой, и соседи хорошие. Вот тогда Зое Семёновне и пришла в голову мысль: раз у них не получилось увеличить своё гнёздышко, то почему бы родное гнёздышко не обустроить как следует?

И на беду свою, а точнее, на беду Николая Ильича, побывала она однажды в гостях у своей сослуживицы — а у той мебель вся старинная, антикварная, да и заразилась этим недугом, что попугайничеством зовётся.

А Зоя Семёновна тем временем под молчаливый протест мужа уже выписывала квитанцию.

И лишь когда им стали упаковывать зеркало, он пробурчал:

— Я его не потащу.

— Ничего, Коленька, я такси сейчас вызову, заплачу водителю, он всё и сделает.

А дома новое старое зеркало сразу же принесло неприятность. Стал его вешать Николай Ильич, а оно тяжёленькое да неудобное, и защемило у него в пояснице. Да так защемило, что сел, а точнее лёг, Николай Ильич на больничный.

Утром он, как обычно, проснулся рано, но вспомнив, что на работу идти не надо, решил ещё немножко подремать. Но из дрёмы ничего не вышло: жена перед уходом, видно, выглядывала в окно и неплотно задвинула шторы. В комнате было светло, и даже тонкий солнечный лучик бегал по полу. Николай Ильич слегка приподнялся, охнул, но всё же поднял подушки повыше и подтянулся. В полусидящем положении почувствовал себя поуютнее и стал искать глазами пульт. Пульт был рядом, на тумбочке, а вот телевизор исчез. Вместо телевизора, висевшего прежде над комодом, на него смотрело зеркало, а из зеркала смотрел он сам. Телевизор же обнаружился в углу у окна — правда, теперь он не висел, а стоял на тумбочке. Николай Ильич включил его, а сам невольно вновь посмотрел на своё отражение.

«Этак мне теперь и придётся пялиться на самого себя», — подумал он. И, как он ни старался не смотреть на своё отражение, взгляд невольно то и дело устремлялся в зеркало. Раздражение нарастало. Ему уже стало казаться, что выглядит он из рук вон плохо, а потом и ужасно. «Придёт с работы — настою, чтобы его перевесить!»

К разговору он приступил не сразу. Сначала дал жене намазать себе поясницу, поужинал и лишь потом заявил, что вешать зеркало перед кроватью — плохая идея.

— Мало ли чьё это было зеркало? Мало ли кто в него смотрелся? — Николай Ильич решил действовать хитростью, зная, что жена ещё и суеверная. — Мне целый день пришлось в него волей-неволей смотреть, я даже чувствовать себя стал хуже.

— Ну, Коленька, — заныла жена, — куда же мы его перевесим-то? Тут ему самое место. А то, что ты себя так чувствуешь — так это ты болеешь, лежать приходится, вот тебе и кажется, что выглядишь плохо. А я, наоборот, довольна: утром собиралась на работу, глянула на себя и впервые в жизни обрадовалась, что с утра и так хорошо выгляжу, — и она улыбнулась.

Потом подошла к кровати, присела и продолжила:

— Знаешь, Коленька, я вот читала в одном журнале, что к зеркалам подход нужен. А прежде всего — к себе. Нужно встать утром, посмотреться в зеркало, причём, с улыбкой, с позитивом, пожелать себе доброго утра, а перед уходом — удачного дня. И тогда всё будет хорошо. И смотреться тоже нужно с удовольствием, а не со злостью. Вот ты попробуй, — и, улыбнувшись своему отражению, она вышла на кухню.

Николай Ильич махнул рукой, глянул на себя и, усмехнувшись, скорчил гримасу, затем растянул губы в улыбке.

«Ну просто писаный красавец!» — подумал он и рассмеялся. Настроение улучшилось, да и боль в пояснице стала меньше — не иначе мазь подействовала.

Следующее утро Николай Ильич и начал с улыбки. Отражение ему тоже улыбнулось, и в течение дня он нет-нет да и бросал на себя взгляды. Боли его уже почти не беспокоили — видно, было лёгкое защемление. Но в теле ощущалась слабость, и после выходных он решил выписаться на работу.

«Это всё от лежания», — думал он. По природе своей Николай Ильич был жаворонком и куда лучше себя чувствовал, если даже не досыпал, когда вставал рано, но пересып ощущался так, будто он, наоборот, не спал всю ночь.

На третий день, сидя на кухне и попивая чаёк, он с нетерпением ожидал жену. «Придёт — пойдём прогуляемся, а то я от этого лежания еле ноги стал таскать. И хорошо, что завтра суббота, может, в парк куда съездим». Услышав хлопок входной двери, с трудом поднялся с табуретки и пополз в коридор.

— Зоенька, — улыбнулся он, — а я тебя ждал, я тут подумал, что…

Но жена, не слушая его, швырнула сумку, опустилась на тумбочку для обуви и разрыдалась.

Николай Ильич перепугался.

— Зоенька, — пролепетал он, — что случилось? Что-то на работе?

— Что случилось?! — вскочив и, зло глянув на него сквозь слёзы, взвизгнула жена. — То и случилось, что тебе давно плевать на меня! Что ты даже не замечаешь, как я выгляжу! Чужие люди заметили, забеспокоились, а тебе всё равно!

— Как это плохо выглядишь? — пролепетал Николай Ильич. — Да, ты сама же была очень довольна своим видом и сама же мне об этом и говорила… — и осёкся, увидев, что жена смотрит на него с ужасом.

— Коленька, — прошептала она, — что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?

— А что не так? — испугался и он и в этот миг рассмотрел лицо жены. Ни слёзы, ни злость не подрумянили её лицо — оно было бледным, осунувшимся, с тёмными кругами, даже «не под», а вокруг глаз.

А дальше, они, не сговариваясь, бросились к зеркалу. Они смотрели на своё отражение, потом друг на друга и снова на своё отражение…

А потом Зоя Семёновна заметалась по комнате.

— Так… — бормотала она, оглядываясь, — так… — но, не найдя ничего подходящего на виду, открыла шкаф и, вытащив простыню, накинула на зеркало.

И им обоим сразу стало спокойнее.

— Завтра с утра вызовем такси и отвезём его назад. Ты только сам его не снимай — лучше заплатим.

Николай Ильич кивнул, после обвёл взглядом комнату и хохотнул:

— Может, нам с тобой посидеть ещё и на пуфиках?..