Абрамова Е. - Звезды в ладонях

Темы: Эти дикие дожди. Целая горсть звёзд.

Слова: "А давай играть! Один день исполняем твои желания, другой — мои", "Это всего лишь зверь, обычный зверь, который не может менять свой облик, как люди", "Это ненавидят за что-то, а любят — просто так".

События, вещи: Заплутать в родном городе, Гора, куда ещё никто не поднимался, Прогуляться по мосту из лунного света, Мост танцующих душ.

Глава 1. Знакомство

 — А ну, хватит бездельничать! — громкий окрик мачехи вывел Роксиву из задумчивости. — Иди, сходи за водой, вот тебе ведро. Да ежели опять станешь зачерпывать воду, как простая деревенская баба, не смей показываться мне на глаза!.. Корягой сделаю!

Голос мачехи Эльвины был непривычно суров, глаза метали молнии. Видать, никак не могла простить разбитой любимой вазы.

И как только Роксиву угораздило?.. А всё из-за проклятого паука! Сколько ни пыталась, никак не получалось не бояться этих тварей. Ни призраков, ни оборотней не страшилась, но тут, хоть убей...

Ранним утром, толком не проснувшись, она, как всегда, первым делом пошла умыться. Но только плеснула в сонное лицо водой, поморгала — как глазам неожиданно предстал мохнатый чёрный паук, нагло ползущий по краю рукомойника!

Резко отпрянув, Роксива пронзительно завизжала и, отступив назад, опрокинула ведро с водой. Ахнула, отскочила вбок — и тут как раз налетела на старый шкаф. Хромоногий ветеран зашатался — и с полки слетела небольшая керамическая ваза… Любимая мачехина, с розовыми и голубыми цветочками. Ударившись об пол, рассыпалась на множество черепков… Не склеишь обратно. А чар таких Роксива не знала...

Вспомнив про вазу, она украдкой вздохнула. Потом независимо передёрнула плечами, уже для мачехи. Эка невидаль, разбитая ваза!.. Было бы о чём плакать! Она взяла ведро, выпрямилась — и взглянула Эльвине прямо в глаза.

Та стояла в дверях, воинственно уперев руки в бока.

Роксива прошла мимо неё, гордо задрав подбородок. А то, не сама ли учила, мол, чтобы ни случилось, глаз не опускать! Колдунья должна блюсти достоинство.

Выйдя за ворота, Роксива бойко зашагала к реке, на ходу покачивая ведром. Из кустов по сторонам дороги любопытно высовывались странные мордочки, нюхая воздух и прядая ушами. Некоторые приветливо махали лапками. Роксива давно привыкла к ним, и к тому, что видит эти забавные создания только она. В детстве ей часто хотелось показать их отцу или маме, но родители лишь смеялись и называли её милой фантазеркой. Тогда девочка начала понимать: другие этих существ видеть почему-то не могут. И перестала о них рассказывать.

Потом мама неожиданно ушла на небо, и отец увёз Роксиву к деду. А сам стал хандрить, забросил торговлю, и частенько его начали видеть хмельным. На дочку внимания особого не обращал, доверия её деду. А тот быстро подметил некоторые странности, которых родители обычно не замечали. Настроение Роксивы мистическим образом совпадало с погодой. Если она была весела и довольна, на небе неизменно сияло солнце, а зимой даже наступала оттепель. Если же дулась — тотчас же и погода начинала хмуриться. А уж если плакала — на деревеньку обрушивался ливень!

Были и другие странности. Например, она могла разговаривать с кем-то невидимым, гладя кого-то рукой, будто бы собаку или кошку. Умный дед тотчас смекнул: а ведь это духи!.. И, поразмыслив, велел отцу везти Роксиву в другую деревню. К тамошней колдунье Эльвине, слава о которой шла далеко окрест. Эльвина, поглядев на девочку, нашла у неё сильный колдовской дар… И вызвалась обучать её всем чародейским премудростям.

Вот и осталась Роксива жить у Эльвины. Да не только она, а и отец тоже. Крепкие чары, видать, наложила на него молодая колдунья, раз в одночасье позабыл он про своё вдовство. Стал жить с Эльвиной — словно помолодел. Начал снова ездить по торговым делам, иногда надолго отлучаясь из дому. А когда возвращался, привозил богатые подарки обоим — и дочери, и жене...

Да и сама Роксива потихоньку стала забывать маму. Лишь одно яркое воспоминание никак не желало стираться из памяти. О том, как однажды они с мамой шли по дороге в город. Стоял жаркий летний день, и мама шла вся такая красивая — в красной кофте и длинной синей юбке! а на руке болталась лёгкая плетёная корзинка… Сколько исполнилось тогда Роксиве? Пять лет? Шесть?.. Они обе весело смеялись, держась за руки и предвкушая чудесные покупки в городе. Сам город помнился уже смутно: множество людей и шума, яркие краски и суета. И мамина юбка, за которую надо было крепко держаться, страшась потеряться в пёстрой толпе...

***

Река журчала уже близко, когда Роксиву кто-то окликнул.

Вздрогнув, она поспешно оглянулась. Никого. Только густые колючие заросли вдоль тропы. Да могучие деревья величаво кивают налетевшему ветру.

— Э-эй!.. Рыжая! — донёсся снова откуда-то звонкий юношеский крик.

Роксива посмотрела направо — и наконец, заметила тёмноволосого парня в чёрном, барахтавшегося в кустарнике. Колючие ветки цеплялись за его одежду со всех сторон, и он тщетно пытался освободиться. Это выглядело до того потешно, что Роксива громко расхохоталась.

— Чего хохочешь, глупая!.. Помогла бы лучше выпутаться, — проворчал парень.

Всё ещё смеясь, Роксива осторожно раздвинула колючие ветки. Шипы немедленно оцарапали руки до локтей.

— Лезь сюда!.. Ну, быстро, давай руку! — скомандовала она парню.

Он не заставил себя долго упрашивать, и вскарабкался на тропу рядом с ней.

Роксива с интересом оглядела незнакомца. Одежда его, хоть и богатая, представляла теперь самое жалкое зрелище. На щеках виднелись красные царапины от шипов. Но глаза под тёмной чёлкой смотрели с весёлым любопытством.

Замечательные глаза, подумалось ей, цвета морской волны. Да и сам парень вполне симпатичный. Правильные черты лица, тонкий нос, красиво очерченные губы… Если ещё умыть да причесать — чем не принц?.. Может, он коня потерял?

Ей стало смешно.

— Ты зачем в овраг полез? — спросила она с ехидцей. — Торной дороги показалось мало?

— Да я… Это… Путь срезать хотел, — простодушно объяснил он в ответ. — Из города вышел пешком, ну и… решил по короткой дороге… А тут кусты, не видно ни черта. Вот, заплутал… Думал, залезу на обрыв, может кто-нибудь подскажет дорогу.

— Вот простофиля! — фыркнула Роксива. — Ты откуда такой взялся?

— Из усадьбы я, графский сын. Может, слышала?.. Эмиль де Мариак.

Роксива подняла брови. Графский сын?

— Врёшь ты всё! — сказала она с усмешкой. — Не такая я дура, чтоб поверить, будто господа пешком ходят. Они больше в каретах да верхами разъезжают!

— Это верно, — согласился Эмиль. — Только я и правда графский сын. Коня, понимаешь ли, в городе проиграл. Вот и пришлось пешком идти… А ты кто такая?

— Я… Меня зовут Роксива, — замялась она, не зная, как объявить о своей принадлежности к миру волшебства. Мачеха не раз предупреждала: абы кому говорить об этом не следует.

"Но ведь он всё равно узнает, — мелькнула мысль. — Кто-нибудь из деревенских возьмет и ляпнет. Ведь меня знают многие, только все сторонятся да за спиной шепчутся. Мол, Эльвинина выученица!.."

Помог Остронюх. Выскочил из кустов и встал, насторожённо принюхиваясь. Уши — торчком, глаза жёлтым светятся… Чёрная шерсть на загривке вздыбилась.

— Оборотень! — выдохнул Эмиль. И, бледнея, попятился к краю оврага. — Бежим!

Роксива весело фыркнула.

— Где тут оборотень? Это же простой волк. — И прибавила с грустью: Это зверь, обычный зверь, он не может менять своё обличье...

Эмиль недоверчиво посмотрел на неё:

— И ты его не боишься?

— Конечно, нет. Он — мой. Я его вырастила. Его зовут Остронюх.

— Ну, если твой… — пробормотал парень, опасливо покосившись на чёрного волка, привычно развалившегося у ног Роксивы. — Но, видно, ты не такая простая, как кажешься.

Она ласково потрепала волка по загривку: беги, дружище, мне ничего не грозит! И усмехнулась, глядя Эмилю в глаза.

— А если я колдунья?.. Боишься?

Он беспечно засмеялся.

— Шутишь?

— Хочешь, покажу кое-что?..

В синих глазах Эмиля зажёгся интерес.

— А что такое?

— Ступай за мной, к реке, — решительно сказала она. И пошла по тропинке вниз, осторожно ступая и стараясь не оскользнуться.

На самом деле Роксива не ощущала той уверенности, которую на себя напускала. Где-то внутри дрожала тонкая струнка тревожности: а вдруг не выйдет?.. До сих пор ей эта вещь не удавалась. Да, мачеха была права, когда ругала её за леность. И за повадку учиться лишь тем вещам, которые нравились, а остальное пропускать мимо ушей. Вот ежели теперь она осрамится?..

Стараясь не выдать подступившего к горлу волнения, она поставила ведро на песок. Рядом, негромко журча, несла свои воды речка. Роксива закусила губы и, подняв над ведром дрожащую руку, зажмурилась… Сейчас… Как же там говорится?

Спиной она чувствовала любопытный взгляд Эмиля. И этот взгляд не давал отступить.

— Вода, вода, водица… — голос предательски дрогнул на первых словах заклинания.

Роксива упрямо мотнула головой и, откашлявшись, начала снова:

— Вода, вода, водица!

Ты всем даёшь напиться.

Журчишь, не уставая,

Поля, леса питая.

Ты дружбу со мной вспомни,

Ведро моё наполни!

Студёною водою,

Как силою живою!

Медленно открыла глаза… И опустошенно присела на корягу рядом. Не получилось… Так и знала… Не выйдет из неё колдуньи, никогда!

— Да ты плачешь?.. Что случилось-то? — Эмиль присел на корточки перед ней и растерянно заглянул в лицо. — И ведь красиво так говорила! Мне понравилось. Зачем же плакать?

Роксива обречённо махнула рукой:

— Тебе не понять!.. Я должна была наполнить ведро, не зачерпывая. А у меня не вышло… Я плохая ученица.

Он посмотрел на неё озадаченно.

— Послушай… Но ведь так не бывает!

— Бывает, — сердито ответила она. — Думаешь, я для тебя представление устроила?.. У меня заданье такое! А я вот...

— Ну, попробуй ещё… Только не плачь. А лучше покажи мне дорогу к моей усадьбе. А то вон тучи какие чёрные собираются...

Роксива поспешно вытерла глаза. Как она могла забыть о своей связи с погодой!

— Сейчас… Погоди маленько...

Она снова встала возле ведра и, протянув руку, попыталась представить, как оно наполняется водой.

— Вода, вода, водица! Ты всем даёшь напиться. Журчишь, не уставая...

— Вот это да! — восхищённо прошептал рядом Эмиль — Выходит, ты и вправду колдунья!

Роксива открыла глаза. Ведро было полным до краёв.

Надо же!.. У неё получилось!

Взволнованно и благодарно она подняла глаза к небу, на котором поспешно исчезали последние тучи.

Глава 2. Тесто для пирога

 — Слушай, Роксива… А как у тебя получается колдовать? — спросил Эмиль. — Где ты этому научилась?

— Сама не знаю, просто иногда получается, — Роксива немного слукавила, боясь отпугнуть парня. Мало ли, люди, они насчет всего волшебного боязливые. — Просто дар у меня такой, понимаешь?

Они сидели на обрыве; внизу желтел песок и торопливо бежала река. Было тихо и до того хорошо, что не хотелось никуда идти. Шелестела под ветром трава, зависали на прозрачных крыльях стрекозы, радовали глаз пёстрые яркие бабочки...

— А откуда он у тебя взялся, этот дар? Кто-то из родни колдовал, наверное?

Вот ведь дотошный, всё-то ему выложи!

Роксива усмехнулась, отрицательно мотнув головой.

— Не рождалось у нас в роду колдунов. Это я такая… странная. — И тихо добавила: Это, наверное, проклятие лесной феи. Мне рассказывали, моя мать, когда меня носила, однажды уснула под старым деревом утт. А феи любят эти деревья, и недолюбливают людей. Может, та фея прокляла меня?.. Кто знает...

Они замолчали. Однако просто сидеть и молчать было неинтересно.

Эмиль снова заговорил первый:

— А порчу напускать умеешь, как все ведьмы?

— Да нет, зачем это мне?.. — пожала плечами Роксива. — Вот зверей могу приручать.

— Волков, да? — В его голосе послышалась боязливость.

Она засмеялась его страху перед волками.

— Нет, волков у меня больше нет. Зато есть Белянка.

— А кто это?

— Белая лань. А ещё единорог есть, — с гордостью сообщила Роксива.

— Вот это да!.. — Эмиль задумался. — А что ты ещё можешь? Желание исполнить сумеешь?

— Смотря какое.

Роксива задумалась. В голову ей пришла неожиданная, как озарение, мысль. Эмиль выглядел таким трогательно наивным, но пока чужим. Как будет забавно приручить этого красавца, словно дикого зверя! Чтобы бежал на её зов, подобно Остронюху или Белянке!.. Для этого его нужно заинтересовать, увлечь чем-то интересным… Чтоб захотел встречаться снова и снова… Вот-то будет веселье!.. А ещё лучше, если он её полюбит… Тогда она точно станет вертеть им, как хочет.

И она весело предложила:

— А давай играть?.. Один день я исполняю твои желания, а другой — мои. Хочешь?

Эмиль приободрился. В синих глазах заплясали искорки.

— А кто первый будет загадывать?

Роксива посмотрела лукаво, склонив голову к плечу.

— Давай, ты. Только чур, неисполнимого не говори!

— Неисполнимого — это какого?

— Ну, например, не смогу изменить тебя самого, дать тебе ловкость и силу небывалую, но зато могу показать всякие волшебные места. Которые никто из людей не видит. Понимаешь?

Эмиль на минуту задумался. Потом оживился.

— Вот говорят, есть в наших краях такая гора, куда ещё ни один человек не поднимался… Можешь ты отнести меня туда?

Роксива насмешливо подняла брови.

— Вот прямо сейчас?.. Или, может, подождёшь до завтра?

Он посмотрел на неё озадаченно.

— А почему? Снова неисполнимое?

— Не в том дело. Просто такое с маху не сотворишь. Надо придумать, на чём лететь. Рассветная Гора неприступна, лезть на неё без пользы.

Он почесал затылок.

— А метла? Вы же, ведьмы, вроде на мётлах летаете.

В ответ она гордо вздёрнула подбородок:

— Я не ведьма, а колдунья! Это разные вещи.

— Разве? — сказал он сконфуженно. — А мне думалось, это одно и то же.

Роксива взглянула на него покровительственно.

— Колдунья выше рангом, чем ведьма. Запомни: настоящая колдунья никогда не сядет на метлу!

— На чём же ты летаешь?

Она пожала плечами.

— Ну, например, на огненных лошадях.

Эмиль непритворно ахнул.

— И у тебя они есть?!

— Есть парочка. Только навряд ли они согласятся нести чужака… Надо раздобыть повозку для них.

— А ты сумеешь?

— Уж тут положись на меня, — сказала Роксива уверенным тоном. — Завтра приходи к полудню на это же самое место. Я буду тебя ждать.

С этими словами она встала и, кокетливо взглянув, пошла прочь. Не забыв по пути, конечно, прихватить ведро с водой.

***

Всю дорогу ей очень хотелось оглянуться, но гордость, а пуще того наставления мачехи не позволили этого сделать. Нельзя оглядываться, учила Эльвина, тот, кто оглядывается — слаб душой. Колдунья должна быть сильной. Так Роксива и не узнала, смотрел ли тогда Эмиль ей вслед или же не смотрел. Впрочем, суть от этого не менялась: синие очи его глубоко запали ей в душу...

Поэтому, придя домой, она первым делом кинулась к зеркалу.

Оттуда на неё привычно глянули зелёные, упрямые глаза на бледном лице, обрамлённом распущенными рыжеватыми волосами. К образу колдуньи это подходило как нельзя лучше, но любить такое лицо вряд ли кому захочется… Чуть смягчить бы эти упрямые, гордые глаза, дать им чуточку нежности и ласки!.. Да и волосы бы чуть поярче, пусть бы отливали золотом, а не ржавчиной… И сменить бы старое платье на красивый и богатый наряд!..

Но как это сделать? До сих пор Роксиву не тревожила её внешность, и она не пыталась что-то в себе изменить с помощью колдовства. Однако мачеха чарами красоты иногда пользовалась. Может, подскажет хорошее заклинание?

С этой мыслью она переступила порог мачехиной комнаты.

Комната выглядела просто и незатейливо: у дальней стены — низкая кровать, застеленная тёмным покрывалом, у окна — стол с узорчатой вязаной скатертью. Два невысоких табурета, сундук в углу и зеркало на стене, — вот и всё богатство.

Войдя, Роксива увидела мачеху за столом, та шила себе новую юбку. Иголка в ловких руках так и мелькала, творя стежок за стежком… Эльвина была необычной колдуньей: прибегала к волшебству, лишь в особых случаях. И то, когда просили. Даже лечила только травами. В повседневной же жизни всё делала сама, хотя Роксиве это казалось глупостью несусветной.

Как-то она мачеху так и спросила: "Зачем же учиться волшебным чарам, если всё равно ими не пользуешься?"

На что Эльвина строго ответила: "Колдовство — это суть сакральное знание, оно баловства не любит. Да и людям нечего напоминать о нём лишний раз. Меньше будут помнить о твоем даре — лучше станут относиться к тебе. С людьми ужиться — это тоже наука, девочка."

Вот и теперь Эльвина прилежно изображала из себя обычную поселянку. Услышав Роксивины шаги, она даже не подняла головы. Лишь ворчливо проговорила, не отрывая глаз от шитья:

— Тебя не за водой, а за смертью посылать!.. Но хоть не черпала из реки ведром?

— Я всё сделала, как ты велела, — Роксива подошла ближе и осторожно потянула со стола толстую, потрёпанную книгу в кожаном переплёте. Она старалась сделать это незаметно, но мачеха каким-то образом замечала всё. Ни дать, ни взять, имела сто глаз.

— Положи книгу!.. Зачем она тебе? Ты и от простых заданий отлыниваешь.

— Но я хочу поучиться! — возразила Роксива, не выпуская книгу из пальцев.

— Чему это? — в голосе мачехи послышалась обидная усмешка. — Как вазы разбивать? Ты и так это отлично делаешь.

Ну и злопамятная же!

Роксива сжала зубы и чуть не ответила резкостью, однако удержалась. Не следует отвлекаться на мелочи, есть дела поважнее, чем мачехины шпильки...

— Я хочу стать самой красивой, пусть любой потеряет голову от моей красоты! — выпалила она одним духом.

— Ого! Это что-то новое! — удивлённо проговорила Эльвина, поправляя на носу очки. Хоть и молодая, она была близорука. — Уж не влюбилась ли ты, случаем?

— Может, и влюбилась, — буркнула Роксива. — Так ты поможешь или нет?.. Какие слова надо сказать, чтобы стать красивой?

Мачеха добродушно улыбнулась в ответ.

— Сначала полюби себя сама, прими свою красоту такой, какая она есть. Потом сядь к зеркалу, и скажи… Да не просто так говори, а с любовью к себе!

— А что сказать-то? — нетерпеливо перебила Роксива.

— Говори: "Я красивая да счастливая, я желанная и любимая! Не увянуть мне даже в старости, а в судьбе моей — только радости!"

— И это всё?

— А после взгляни на себя пристально в зеркало, и представь себя такой, какою хочешь быть. Поняла?

— Поняла, спасибо, Эльвина!.. — просияла Роксива. — А ещё в одном деле не поможешь?

— В каком это? — насторожилась мачеха.

Роксива слегка замялась. Как объяснить всё мачехе, и поймёт ли она? Но всё же решилась.

— Понимаешь ли… я обещала отвезти Эмиля на Рассветную гору...

Эльвина пытливо взглянула поверх очков.

— А кто это — Эмиль?

— Это… Сын нашего графа. Эмиль де Мариак. Может, слышала?

— Слышать-то слышала, — усмехнулась мачеха. — Уж не его ли ты собралась в себя влюбить?

— Почему бы и нет? — вскинула подбородок Роксива.

Эльвина погрозила ей пальцем.

— Потому. У каждого человека своя судьба. И у тебя с сыном графа судьбы разные. Он тебя никогда не полюбит.

— Почём ты знаешь?! — возмутилась Роксива. — Может, как раз наоборот?

Мачеха устало вздохнула.

— Что ж, поступай, как хочешь. Сейчас ты, конечно, не веришь мне… Но поживешь с моё — поймёшь… Что там тебе нужно?

— Повозку — запрячь огненных лошадей.

Эльвина призадумалась, сняв очки и почесывая нос.

— Хм… Пожалуй, с таким-то тебе не справиться. Придётся уж мне самой. Обычную повозку сделает любой мастер. Но способную летать… Тут уж нужна помощь русалок.

Глаза Роксивы изумленно расширились.

— А они захотят помогать?

Мачеха по-доброму улыбнулась.

— Захотят, если их задобрить. Вот скажи, какое подношение им больше всего по вкусу?

— Ну… — Роксива задумалась. С русалками ей общаться не доводилось, и она плохо представляла себе их нравы. Вспомнилось лишь немногое, где-то услышанное. — Жертвы… Кровь, кажется…

Эльвина фыркнула, словно большая кошка.

— Стыдно, Роксива!.. Мямлишь тут несуразное. Веришь во всякую дурь, как деревенская баба!.. Запомни накрепко: больше всего на свете русалкам нравятся яства. Хлеб свежий, мёд пчелиный, а мужчины их и от вина не откажутся… Так что нам нужно сделать?.. — Не дожидаясь ответа, она торжественно объявила: Ну, конечно, тесто. Пышное, сдобное тесто для пирога.

— Тесто? — удивилась Роксива. — С помощью волшебства?

Мачеха, шутя, погрозила:

— Никакого волшебства. Пирогом займусь я, ты ещё, пожалуй, его испортишь. Сходи лучше на пасеку за свежим мёдом, и в лавку — за хорошим вином!

Глава 3. Игра в желания

Эльвина не обманула, хотя какая ей была корысть исполнять Роксивины прихоти? Боги ведают. Однако уже утром следующего дня во дворе стояла новенькая плетёная повозка. Любо-дорого поглядеть, хоть сейчас запрягай!

Роксива бросилась благодарить, хоть и отроду скупилась на всякого рода любезности.

Но мачеха отмахнулась от благодарности. Только повторила своё недавнее предостережение:

— Будь осторожна, милая. Не заглядывайся шибко на графского сынка, тебе с ним не судьба… Да и не пара вы друг другу. Не нажить бы беды...

Роксива молча дёрнула плечом, пропуская эти слова мимо ушей. Её заботило сейчас другое. Подойдя к зеркалу, она устремила в него угрюмый взгляд. Как же говорила вчера Эльвина? Полюбить себя? Да разве можно полюбить эту уродину в зеркале?! Да и времени канителиться уже нет… Может, получится, как с ведром?

Закрыв глаза, Роксива быстро зашептала:

— Я красивая и счастливая, я желанная и любимая! Не увянуть мне даже в старости… А в судьбе моей… А в судьбе моей… — Она слегка замялась, призабыв слова заклинания, и закончила по-своему: Я хочу себе много радости.

Потом представила себя другой, как придумалось уже давно: золотисто-рыжие волосы спускаются на плечи мягкими волнами, глаза сияют кротостью и добротой… Да и сам цвет глаз пусть изменится, золотисто-карий как раз подойдёт. И длинные красивые ресницы. А кожа пусть станет нежно-загорелой. А губы… Ну, конечно, прекрасного розового цвета!

Так она представляла всё, до малейшей мелочи, вплоть до цвета и формы ногтей.

Потом открыла глаза. И улыбнулась своему отражению.

Из зеркала на Роксиву, светло улыбаясь, смотрела очаровательная незнакомка. Не совсем такая, как придумалось, черты лица остались те же, но лицо посвежело, и взгляд стал мягче и выразительнее. Золотисто-рыжие волосы отливали на солнце золотом. Только глаза остались почему-то зелёными, однако уже не казались такими противными, как раньше… Только вот платье портило вид: старое, поношенное… Ну, это легко исправить!

Она вновь прикрыла глаза… А когда снова взглянула в зеркало, уже была в нарядном белом платье, и длинная зелёная накидка красиво ниспадала с полуоткрытых плеч. Полупрозрачные рукава подчёркивали изящную форму рук, юбка мягкими складками спускалась до самого пола… А волосы теперь украшала сетка с зеленоватыми переливчатыми камнями. Вот теперь не стыдно и графскому сыну показаться!

***

Эмиль уже ждал в условленном месте.

— Ну, и где твои огненные лошади? — протянул он разочарованно.

Роксива рассмеялась.

— Сейчас увидишь!

Щелкнув пальцами, она сдернула с лошадей и повозки пелену невидимости. Вообще-то это не разрешалось, но ей так хотелось поразить воображение парня, чтобы ахнул и восхитился её мастерством! Хотя она-то всего лишь запрягла коней в повозку, не больше...

Он и в самом деле ахнул. И было от чего!..

Два горделивых красавца, выгнув шеи, стояли, как вкопанные. Шерсть их испускала свет, при солнце казавшийся бледным, а по гриве и хвосту словно перебегало пламя. У одного — рыжее, у другого — серебряное.

— Вот это кони! Таких и в королевской конюшне не найти!

Роксива легко вскочила в повозку.

— Садись, чего стоишь! — крикнула она Эмилю — Время не ждёт, а после заката на Рассветную Гору лучше не соваться!

Он поспешно сел рядом. Роксива легонько хлестнула лошадей вожжами:

— Н-но, мои хорошие!

Кони резко прянули вверх, и ровно понеслись, словно по гладкой дороге, разметав огненные гривы и хвосты… На удивление и ужас всем, глядевшим снизу.

***

Рассветная Гора находилась не близко, но по воздуху путь оказался намного короче, чем по земле. Скоро стали видны Зубы — острые вертикальные скалы, загораживающие все дороги к Горе. Говорили, что через них могут пройти только самые храбрые, но дальше и им путь закрыт.

Сама Гора показалась чуть позже. Сперва стала видна ослепительно-белая вершина, сияющая, будто второе солнце. Со всех сторон её окружал лес, темный и дикий даже при свете дня. Потом понемногу появились склоны, всё испещренные загадочными письменами. Каждая черточка вблизи оказывалась пропастью, уходящей куда-то внутрь Горы. И наконец, стал виден туман, испокон веков плавающий у подножия.

Роксива направила коней точно на плоскую вершину.

— Ну, вот, ты и ступил на Рассветную Гору, — заметила она, выбираясь из повозки.

— Да, — отозвался он, оглядываясь по сторонам. — Теперь понятно, почему Гора светится. Она же вся из гладкого белого камня. Как же он называется?.. А, белосвет! Кстати, ты знаешь, сама Гора — вовсе не связана с рассветом. Я читал, название первоначально звучало как Раз-ветная. Разветать в старину было то же, что разметать, развеять… Гора расставания, разлуки — вот это как звучит!

Роксива насмешливо фыркнула. Книжник, всё-то он знает!

— На эту Гору по ночам нечисть слетается, потому то люди её не любят, — сказала она, как бы невзначай. — Ну что, будем дальше играть? Теперь моя очередь загадывать. Я хочу… Я хочу провести тебя по мосту из лунного серебра!

— А где это? — заинтересованно спросил Эмиль.

— На реке. Только жди меня вечером, на закате солнца.

Глава 4. Звёзды в ладонях.

Всю неделю она играла с Эмилем в эту игру. Где они только не побывали! Сначала Роксива провела его по лунной дорожке на поверхности реки — это и есть мост из лунного серебра. В колдовстве ей тогда помогала призрачная Серебряная лань. Правда, их заметили рыбаки, с перепугу сиганувшие в воду при виде светящегося животного… Вот было смеху!

Потом показала Мост танцующих душ, который пожелал видеть Эмиль. Взобраться на него нечего даже и думать, только поглядеть со стороны. Перекинутый со скалы на скалу, Мост казался совершенно невесомым, а на нём виднелись скользящие в сложном танце полупрозрачные фигуры...

Правда, после каждого нового колдовства она приходила домой совершенно измученная, и бросалась на кровать, желая хоть немного прийти в себя. Мачеха Эльвина всякий раз качала головой, мол, не доведёт это тебя до добра. И верно: Роксива с каждым днём худела и бледнела, почти не прикасалась к еде, а ночью от бессонницы ворочалась с боку на бок. Мир потускнел, и больше не возникало никаких желаний и чувств… Кроме одного: она по-прежнему хотела добиться любви Эмиля!

Чтобы оставаться для него красивой, ей поневоле приходилось прибегать к помощи чар красоты. Иначе было не скрыть чёрных кругов под запавшими глазами и осунувшегося, как после долгой болезни, лица. А ещё — лихорадочно блестевших глаз, чей взгляд порою мог напугать… Каждый раз перед встречей с Эмилем Роксива садилась перед зеркалом и старательно представляла себя прелестной и доброй. Хотя ни той, ни другой себя уже не чувствовала...

И всё чаще к мачехе приходили из деревни — жаловаться на неё, Роксиву. Дескать, распустила ты, Эльвина, свою падчерицу. То мельник бранился, мол, видел девчонку на реке с призраком, после такого люди за мукой побоятся ездить. А то вдруг бабы прибежали: огненные лошади в небе летали — дурное это знамение, быть беде!

"Глупые деревенские люди, — думала со злостью Роксива, — Ничего-то они не понимают!.. И лезут, куда их не просят!"

***

— Здесь, пожалуй, красиво… Ну, а вдруг вынырнет кто-нибудь из воды? — проговорил Эмиль, с любопытством озираясь по сторонам.

Они сидели в лодке, которая, мерно покачиваясь, плыла по старому пруду с кувшинками.

Место это ей очень нравилось своей живописностью. Развесистые деревья склонялись над водой, причудливые коряги торчали у берега. Не зная, в темноте примешь за водяных чудищ… Роксива любила здесь бывать, а вот местные жители ходили сюда с опаской: крепко верили, будто в этом пруду живут русалки. Ну, а встречаться с ними даже у самых смелых не находилось охоты...

Эмиль и то согласился пойти на пруд лишь после долгих уговоров. Хоть он-то привык теперь к волшебству. Сама же Роксива русалок не страшилась. Знала: они не могут причинить вред человеку, пока он сам не нарушит какой-либо запрет. Например, срубит священное дерево… А без причины русалки не станут показываться на глаза. Людей они опасаются, а любопытничать — не в их обычае.

Поэтому на вопрос Эмиля она лишь рассмеялась. И откинула назад густые золотисто-рыжие волосы, то и дело падавшие на грудь. Собираясь на это свидание, она с особенной тщательностью продумала перед зеркалом образ красавицы, и теперь ждала от Эмиля если не признания, то хотя бы похвалы своей внешности.

Однако на него её красота словно бы не действовала. Он тихонько зевнул, прикрыв рот рукой, и спросил скучающе:

— Ну и зачем ты притащила меня сюда?.. Опять загадывать желание?

— Да. Ведь сегодня моя очередь.

— И чего же ты хочешь?

— Зажечь звёзды.

— Ничего себе желание!.. — присвистнув он, — Как ты собираешься это сделать?

— Очень просто, — усмехнулась Роксива. Усевшись в лодке поудобнее, она немного помолчала для торжественности… И тихо, проникновенно запела. Её голос, нарушив сонную тишину, словно бы вплёлся в окружающую ночь, и стало ясно, что именно этой мелодии и не хватало.

— Росные капли блистают на листьях медвяные,

Месяц в темнеющем небе неярко засветился...

Ночь колдовская — волшебная, чудная, странная...

То ль наяву она, то ли обоим нам грезится?

О, наклонись, зачерпни из пруда ты ладонями...

И полюбуйся, какое с водой превращение:

Звёзды ли это, упавшие с неба бездонного,

Или небесных светил то дрожит отражение?

Брось же их вверх, пусть летят они искрами яркими,

Мир украшая сверкающей россыпью звёздною...

Пусть же мечты, исполняясь, нам станут подарками

В жизни, где грусти немало и много серьёзного...

Звёзды летят, осыпаясь цветами прекрасными...

Счастье даря нам на миг, даже пусть невозможное..

Сказка двоих не должна оказаться напрасною,

Счастье должно быть, хотя бы дорогой и сложною...

Она пела, а лодка тихо покачивалась на волнах… Завороженный пением, Эмиль сидел, не отрывая взгляда от лица Роксивы. И незаметно, неуловимо между ними протянулась какая-то нить. Тонкая, готовая оборваться...

Даже когда отзвучала последняя нота песни, оба сидели молча, не смея спугнуть нечто, таинственное и неповторимое.

Потом Роксива словно очнулась.

— А ну-ка, давай, зачерпни воду пригоршней, — предложила она Эмилю.

Тот посмотрел удивлённо, но послушался.

— Посмотри… видишь — звёзды в ладонях… — Важность момента заставляла говорить вполголоса.

— Это отражение неба, — в голосе Эмиля слышалось легкое недоумение.

— Нет, — прошептала Роксива. — Это не вода, это звёзды. Не те, что на небе, а просто волшебные. Бросай их к небу!.. Скорее!

Он послушно подбросил ладони вверх… И в тёмное небо взлетели не то разноцветные брызги, не то искорки, и засияли, повиснув в воздухе, как настоящие звёзды.

— Вот это да! — изумился Эмиль. — А почему они не падают?

Роксива рассмеялась от радости, как всегда, когда у неё получалось.

— Они упадут потом, ближе к рассвету. Хочешь — зачерпни ещё. Они снова взлетят.

И с лёгкой улыбкой смотрела, как он, будто ребёнок, бросал в небо блестящие, трепетавшие звёздочки… Они танцевали и подмигивали, а некоторые, срываясь с места, падали на Роксиву, на лету превращаясь в белые, голубые и розовые цветы.

Наконец, ему это наскучило, и он снова уселся в лодке, обхватив колени руками.

Потом неожиданно придвинулся и взял Роксиву за руку.

— Ты волшебница… — проговорил он. И голос его звучал немного хрипловато. — Чаровница… Я давно хотел тебе сказать… Никогда не встречал такой красивой девушки, как ты.

Роксива кокетливо усмехнулась.

— Это признание в любви?

— Да… То есть… Ну, да, ты мне очень нравишься, — В наступивших сумерках не видно было лица, но Эмиль наверняка покраснел. — Только раньше я боялся это сказать… Ведь ты такая… необыкновенная.

— Ты меня любишь? — продолжала она, — А за что?

— Смешная… Это ненавидят за что-то, а любят — просто так...

Он наклонился к ней, и губы их слились в поцелуе.

Глава 5. Облетевшие лепестки

Прошло два дня. Эмиль больше не появлялся. Роксива ходила по избе хмурая, и небо за окном в тон её настроению заволокло унылыми серыми облаками. Не раз и не два она бегала на берег реки, надеясь, что Эмиль появится. Но вместо него к ней выходили лесные друзья: единорог Ветер, волк Остронюх и лань Белянка… Роксива гладила любимцев и ласково разговаривала с ними, но они не могли заменить ей любимого. Смешного, бесхитростного Эмиля. Его синие, как морская волна, глаза, снились ей даже во сне...

Он пришёл на третий день. Виновато улыбнулся — и смущённо сказал:

— Роксива, ты прости… Мои родители не хотят, чтобы я встречался с тобой. Особенно матушка… Она даже, представь, провела надо мной какой-то обряд. Водила над моей головой зажжённой свечкой. А после сказала, мол, я не должен с тобой встречаться...

Сердце Роксивы упало. В отличие от Эмиля, она сразу поняла, что её чары разрушены. Однако дальше пришлось услышать ещё худшее.

— Ты прости, но матушка вчера привезла к нам свою подругу, соседку по имению. Меня обручили с её дочерью, Розой.

Роксиве понадобилось некоторое время, чтобы осознать сказанное.

— Как обручили?!.. Ведь ты же любишь меня!

— Да, конечно, люблю, — краснея, ответил Эмиль, — но… понимаешь, я не могу пойти против воли родителей… Наша свадьба с Розой уже через неделю.

Роксива в отчаянии схватила его за руку.

— Но ты же любишь меня! Давай убежим и поженимся!.. А родителям придётся смириться с твоим выбором...

— Нет, — неожиданно твёрдо ответил Эмиль, поднеся её руку к губам. — Видят боги, я не могу так поступить с родными. Да и с этой девушкой, Розой. Она ведь, оказывается, давно меня любит. И… и я её тоже...

— Как — тоже?! — негодующе воскликнула Роксива. — Как ты можешь любить её, если увидел только вчера?!

Он вздохнул, разведя руками.

— Что поделать… Так, говорят, бывает… Как только я посмотрел ей глаза, сразу понял: именно она мне и нужна!..

Роксива подавленно молчала.

А Эмиль продолжал объяснять, словно не понимая ненужность этого:

— Я люблю вас обеих. Ты — волшебница, чудесная девушка… но я тебя не стою. Да и жениться на тебе не могу, потому что… Прости, но на колдуньях у нас не женятся. А Роза — она простая, обычная, добрая. И станет мне хорошей женой...

— Но ты же… Меня любишь? — прошептала она, в последней мольбе вскинув на него глаза.

Он растерянно, виновато заморгал, не выдержав взгляда в упор. И отвёл глаза в сторону.

— Да, конечно… Прости меня, пожалуйста...

С этими словами он развернулся и быстро пошёл по тропе.

Ни дать, ни взять — убегал от неё...

К другой.

***

Роксива не могла смириться с поражением. Медленно, но верно в ней поднималась тёмная, всё сметающая сила. Сила, чьё название она не знала, но которая подхватила и закружила всё её существо. Повинуясь ей, Роксива тайком листала мачехину книгу, пытаясь найти нечто, способное ей помочь...

— А ну-ка, что это ты тут ищешь?.. — внезапно раздался за её спиной сердитый голос. — Сколько тебе твердить: не трогай мою книгу!

Мачеха!.. Ну не могла войти немного позже?

Роксива повернулась к ней, не выпуская книгу из рук. Может, и на этот раз поможет советом?

— Эльвина, помоги… Мне… надо одно заклятие.

Та бросила на неё внимательный взгляд.

— Говори, в чём дело. Какое это заклятие тебе понадобилось?

Роксива собралась с духом — и ответила, словно бросившись в омут:

— Убивающее на расстоянии.

Она увидела, как брови мачехи взлетели вверх, а глаза в ужасе расширились. Потом выражение её лица стало суровым.

— Ты что такое болтаешь, негодная?!.. Это — чёрное заклятие, чёрная магия!

Роксива пожала плечами.

— Мне всё равно, какая магия, чёрная или белая. Я хочу отомстить!

— Не смей так говорить! — рассердилась Эльвина. — Это тебя не доведёт до добра!.. Чёрная магия — проклятое колдовство, я им никогда не занималась. Содеянное зло мстит человеку, возвращаясь через года. Запомни это!.. Пройдёт время — и ты станешь горько сожалеть о своей мести, да только все слёзы будут втуне.

***

Однако никакие доводы рассудка не действовали на Роксиву. Она по-прежнему была тверда в своём намерении убить Розу.

Но как?.. Где узнать нужные колдовские слова?

Она мучилась этой мыслью даже во сне, и оттого ей стали сниться странные места, какие она ни разу не видела наяву. Тёмной жутью веяло от них, и страшные, уродливые лица с хохотом гримасничали и кривлялись… Роксива пыталась бежать, вскрикивала — и просыпалась...

В одном из таких кошмаров она оказалась в тенистом прохладном саду, где в мертвенном свете Луны белели камни чьих-то надгробий. Куда бы ни бросила она взгляд — либо замшелые, рассыпающиеся, либо совсем новые, из чёрного и белого мрамора, но всюду — надгробные плиты… С выбитыми на них именами и короткими скорбными изречениями.

"Кладбище!.." — мгновенно поняла Роксива. Ей стало не по себе. Захотелось проснуться или выбраться из этого страшного места… Но, сколько ни пыталась представить себя на цветущем лугу или возле речки, неведомая сила неизменно возвращала её сюда.

Внезапно из-за ближайшего куста появилась безобразная, горбатая старуха. Такой дряхлой и отвратительной Роксиве ещё не доводилось встречать. Седые волосы торчали из-под тёмного платка грязными космами, а ветхое платье и передник пестрели бесчисленными заплатами. Опираясь на суковатую палку, она заковыляла навстречу Роксиве и жутковато заулыбалась беззубым ртом.

— Здравствуй, красавица! Давно тебя поджидала. Ненавидишь, драгоценная?.. Чёрное заклятие ищешь, соперницу извести?.. Ай, ну как не помочь такой лапушке!.. Слушай внимательно и запоминай крепко...

Тут старуха завертелась на месте, притопывая и бормоча; старое морщинистое лицо её омерзительно исказилось.

"Чёрная ведьма!.." — догадалась во сне Роксива, и бросилась прочь. Куда угодно, только подальше от жуткой старухи!.. Ей не приходилось встречать прислужниц демона наяву, но вещи, которые о них рассказывали, заставляли пугаться любого шороха за окном. И уж точно не располагали к близкому знакомству с силами тьмы...

Но старуха быстро догнала её, проявив неожиданную прыть, и властно загородила дорогу.

— Куда же ты, красавица?.. Слушай-ка, что скажу!.. Нужно пойти ночью в сад, и сорвать там белую розу. Крепко намотать на неё волосы той, которую извести думаешь. Прядь волос я тебе дам, милая… вот, держи!.. А опосля надо наговорить такие слова: "Роза молодая, моя соперница злая..."

… Роксива вздрогнула, пробудившись ото сна. Облегчённо вздохнула: слава богам, это только сон!..

"Верно говорит Эльвина: наши мысли — суть зов во вселенную. — прошептала она. — А кого призовёшь — боги ведают… И как эта ведьма узнала о моём желании убить Розу?.."

Она отняла руку, прижатую к бешено колотящемуся сердцу. И внезапно ощутила в кулаке что-то мягкое. Разжала ладонь — и увидела мягкую каштановую прядку… "Ой… Неужели это… Волосы Розы?"

Стало ясно: это совершится сегодня. Прямо сейчас!

В окно ярко светила Луна; видно, до утра было ещё не близко. И тёмная сила, которая не давала Роксиве покоя, повлекла её вон из избы — в залитый лунным светом сад Эльвины!

Тихонько вышла через заднюю дверь...

Сад утопал в цветах. Тут рядом росли гвоздики и циннии, флоксы и настурции, астры и львиный зев… И, конечно, розы! Много роз. Красные, жёлтые, розовые, белые… Бордовые, алые, шафранные, кремовые.

Роксива несколько раз прошла вдоль кустов белых роз, выбирая самый красивый цветок. Осторожно срезала его маленьким острым ножом. Огляделась.

"Здесь творить заклинание нельзя: Эльвина обязательно почует. Надо идти в лес...", — подумалось ей.

Вернувшись на цыпочках в избу, натянула шерстяное платье и набросила на плечи тёплую шаль. Потом, всё так же стараясь не скрипеть половицами, прокралась во двор. А дальше ноги сами понесли её через поле в лес, к заветной поляне...

Там, встав возле старого пня, она повернулась лицом к полной Луне. Подняла розу повыше… В неверном ночном свете та казалась голубоватой.

И одно за другим с губ Роксивы сорвались слова чёрного заклинания, поведанного горбатой старухой из сна:

— Роза молодая, моя соперница злая!

Обрываю три лепестка — мучит, сушит её тоска!

Лепестки облетают — красота её увядает!

Наземь лепестки летят — в сердце ей струится яд!

Вот последний лепесток — наступил злодейке срок!

Роза сохнет, как увянет — сердце биться перестанет!

Слово будь моё крепко, запираю его замком,

Бросаю ключ через левое плечо.

Кто тот ключ поднимет — от злой хвори сгинет!

Взяв двумя пальцами крайний лепесток, она оторвала его, следя, как он кружится, опускаясь к земле. За первым полетел второй лепесток… За ним — третий… Четвёртый… Вот уже множество белых лепестков усеяли землю около Роксивы.

Но этого ей показалось мало. Вынув из поясного кармашка маленький пузырёк, открыла его — и брызнула несколько капель на розу. Бедный цветок почернел и сморщился, и в нём уже нельзя было узнать прежнюю красавицу розу.

Роксива глубоко вздохнула, представив, как где-то там умирает её соперница...

Вот той неожиданно становится тоскливо и страшно… Вот она бледнеет, хватается за грудь… Ей трудно дышать, слабеет с каждой минутой… Вот лежит в постели, а возле суетятся родные. Но они не помогут ей, не спасут!.. Ибо к сердцу Розы подступает тёмный яд колдовства, и оно бьётся всё слабее… тише… замирает. И голова девушки безвольно откидывается на подушки, а глаза закрываются. Чтобы больше никогда не открыться.

Глава 6. Дух огня

— Роксива, кто-то стучит, иди открой! — крикнула из кухни мачеха Эльвина. — Открой, слышишь!.. Я не могу отойти от плиты, пирожки сгорят!

По избе разносился захватывающе вкусный аромат жареных пирожков с мясом. Из дальней поездки вернулся Роксивин отец, и Эльвина вся расцвела. Повесила чистые занавески на окна, готовила, мурлыкая любимую песенку.

Роксива же в это утро поднялась поздно. Голова раскалывалась от боли, глаза резало, всё тело ломило, как от простуды. Происходившее вчера вспоминалось смутно, будто сквозь сон… Никуда не хотелось идти, ничего не желалось. Да и запах свежих пирожков только раздражал. Впрочем и всякая мысль о пище вызывала тошноту.

Медленно и неохотно она вышла из комнаты. Подождала в надежде, вдруг незваный гость уйдёт восвояси… Проходя мимо, мельком взглянула на себя в зеркало. Увиденное поразило. Из зеркала на Роксиву глянуло чужое, страшное лицо: мертвенно-бледное, без кровинки, глаза из тёмных глазниц смотрели почти безумно.

"Вот, стало быть, какая плата за чёрное заклятие!"

Настойчивый стук между тем становился всё сильнее. Дверь уже дрожала от ударов ногой.

— Ты что там, заснула?! — раздался сердитый окрик мачехи. — Говорят тебе, иди открывай!

Стряхнув оцепенение, Роксива решительно направилась к двери.

"Должно быть, опять эти, из деревни. Вот сейчас им задам!.. Узнают, как ходить жаловаться на меня!"

Отперев дверь, она резко распахнула её… И застыла в растерянности: на пороге, потирая лоб, стоял Эмиль. Зачем его сюда принесло? Вид у него был странный, ни дать, ни взять, случилось нечто недоброе.

Увидев её, он изумлённо приподнял брови, при этом в синих глазах что-то мелькнуло. Тихо присвистнув, он кивнул головой каким-то своим мыслям.

Роксиве, правда, было не до того. Раздосадованная своей ошибкой, и смущаясь, что он видит её в простом домашнем платье, она смогла лишь пролепетать:

— Ой, это ты… Извини… Проходи в избу.

Эмиль, качнув головой, поморщился, как от зубной боли.

— Пойдём, мне нужно с тобой поговорить.

Он повернулся и пошёл, сутулясь и смотря куда-то себе под ноги.

Роксива пошла за ним, недоумевая, что бы это могло означать.

Они вышли к реке. Остановившись над самым обрывом, Эмиль круто обернулся. Синие глаза его смотрели строго и обвиняюще.

— Это ты убила Розу? — он спрашивал и одновременно утверждал.

Роксива хотела ответить "нет", но глаза выдали её раньше. И Эмиль всё понял...

— Выходит, я верно догадался. Это ты!.. Ты! А ещё врала, мол, порчу наводить не умеешь… Недаром бедная Роза всё твердила о рыжей ведьме, которая её душит!.. Зачем ты это сделала?!.. — крикнул он. — Чем она помешала тебе?

Она вскинула голову. И, набравшись духу, ответила, глядя ему в глаза:

— Роза стояла между нами… Мешала нашей любви.

Эмиль нехорошо рассмеялся.

— Нашей любви?.. Да посмотри на себя, — он окинул её уничтожающим взглядом, — кто станет любить такое чучело, как ты? Славно ты морочила мне голову… А я-то верил, что ты красавица… Ты и в этом меня обманывала!.. Лживая, бесстыжая тварь!

Роксива закусила губы: всё пропало, он увидел её лицо без чар красоты. И, конечно, заметил всё: и чёрные синяки под глазами, и худое, болезненное лицо, даже волосы сегодня забыла причесать...

— Эмиль… Подожди… — Она моляще протянула к нему руки. Хотелось оправдаться, объяснить… Но что? Она и сама не знала.

Эмиль, не слушая, отступил назад.

— Не произноси моего имени!.. Вот уж правду говаривает моя матушка: " Коли лживы уста, так не впрок и красота". — В его взгляде было презрение и гадливость; так смотрят на поганое насекомое, брезгуя его раздавить… — Ступай отсюда, убийца… пока цела. И убирайся из здешних мест!.. А не то… Донесу, куда надо… там тебя научат, как колдовать!

Руки Роксивы безвольно упали, а её саму охватило ощущение безнадёжности и непоправимости происходящего. Она молча смотрела, как Эмиль, резко развернувшись, быстро зашагал прочь. Постояла, ожидая, пока знакомая фигура не скроется за поворотом дороги. И медленно пошла назад, к дому… Всё было кончено.

***

Но оказалось — не всё.

Она поняла это, поднявшись по тропинке между колючих зарослей. У старой развесистой черёмухи заросли кончались, отсюда виднелась их изба: красноватая черепица и белые стены, утопающие в зелени сада. Здесь Роксива остановилась, почуяв неладное: возле избы гомонила пёстрая толпа. Люди размахивали руками, кричали, перебивая друг друга… Отдельных слов нельзя было разобрать, всё сливалось в разноголосый, угрожающий гул.

Потом вперёд выбежала женская фигура, Роксива узнала мачеху Эльвину. Она что-то кричала, видимо, пытаясь уговорить и образумить людей. Тщетно! Кто-то грубо толкнул её в грудь, и она, не удержавшись на ногах, упала.

К Эльвине кинулась мужская фигура.

" Отец!.. — поняла Роксива, — Он-то не знает ничего..."

Он попытался защитить жену, уберечь… Какое там!

Люди бушевали, потрясая кулаками и кольями. Обоих, мачеху и отца, схватили и поволокли к избе, награждая по дороге ударами и пинками. Вот втолкнули их в раскрытую дверь, вот дверь захлопнулась, словно ловушка. Вот снаружи торопливо подперли не то поленом, не то деревянным обрубком. Толпа жужжала, как растревоженный улей. Кто-то принёс охапку соломы, кинув под дверь избы… Другой склонился над соломой, должно быть, ударил кресалом о кремень… Миг — и показался дымок, а за ним — бледное при свете дня, пока ещё слабое пламя...

Роксива смотрела на происходящее с двойным чувством. Ей казалось всё это кошмарным сном, и одновременно чем-то давно знакомым, уже когда-то, где-то виденным. Будто во сне, она знала, предвидела ужасный конец этого действа: отчаянные крики о помощи, ярость огня, падающие балки...

Могла ли она помешать? Могла ли спасти тех, единственных, кто по-настоящему её любил? Или ей только оставалось беспомощно смотреть, не в силах ничего изменить? А потом — молча, неслышно уйти, унося в сердце боль невосполнимой утраты?

"Ну, это мы ещё поглядим, кто тут главный… " — проворчала она себе под нос. Сил, конечно, оставалось немного, но достаточно для малого колдовства. Много тут и не требовалось, огонь-то люди разожгли сами. Себе на погибель!

Роксива не была сильна в колдовстве, но сила, данная при рождении, необъяснимым образом связывала её с силами природы. Дождь, конечно, не повиновался, но вот огонь… Этот спутник человека представлялся ей в виде зверя, покорного и послушного лишь до поры. Но сейчас люди сами его выпустили на свободу. Остаётся лишь придать огню тот образ, который ей виделся...

Уже не таясь, вышла из-под прикрытия черёмуховых ветвей. Взмахнула руками, намеренно привлекая к себе внимание, и крикнула:

— Э-эй!

Люди, увидав Роксиву, завопили на разные голоса и побежали навстречу.

— Девчонка!.. Убийца!

— Колдунья проклятая!..

— Змея!.. Ведьма!

— Лови её!.. Окружай!

— В огонь её тоже!.. В огонь!

Только сейчас она заметила среди них нескольких человек из челяди графа де Мариака.

"Значит, это они собрали народ. — мелькнула быстрая мысль. — А может, сам граф отдал такой приказ — выдать зловредных колдуний на расправу честному люду? И сам при этом вроде бы ни при чём… Ну, погодите же..."

Роксива вызывающе подбоченилась.

— Огонь, говорите?.. Так будет же вам огонь!

Она протянула руки к избе и протяжно, ласково позвала:

— Огненный мой выйди!.. Свирепый мой, выйди!.. Зову тебя! Зову тебя!

На самом деле слова эти предназначались для людей: чем больше испугаются, тем лучше. Стихии же слова не требовались, только мысленный зов.

У неё получилось, это она увидела сразу. Часть горящей стены избы внезапно рухнула, и перед толпой предстал огромный диковинный зверь. То был дух огня, свирепый огненный тигр. Весь чёрный, будто обгоревшая головня, с горящими, тлеющими золотом полосами… Зверь рыкнул — и, разинув чудовищную пасть, показал людям бушевавший в глотке живой огонь. Потом медленно шагнул вперёд, тяжело ступая и поджигая под собой всё, на что пришлось наступить… Шаг, другой, третий...

Люди закричали и, не выдержав, бросились врассыпную. Древний ужас перед огнём и хищным зверем гнал их прочь, тем самым открывая Роксиве дорогу к дому.

Она подбежала к задней двери, выходившей в сад. Ту, конечно, тоже успели подпереть. Выбила державший колышек и рывком распахнула дверь. Здесь плавал дым, но огонь пока не успел сюда добраться… И самое главное, здесь были отец и мачеха Эльвина. Живые и невредимые!

— Уходим отсюда! Скорее! — крикнула она, схватив отца за руку.

Мачеха взглянула на неё, сурово поджав губы.

— Они обвиняют тебя в убийстве девушки.

Но Роксива перебила:

— Неважно, они больше не осмелятся подойти близко. Эльвина, отец… Возьмите мою повозку, огненные лошади умчат вас далеко, где никто не знает и не тронет.

— А ты, дитя? — спросил отец. — Мы не можем тебя оставить.

— Обо мне не беспокойтесь. Я ускачу на Ветре. И со мной Остронюх.

— Зачем ты всё-таки это сделала? — спросила с горьким укором Эльвина. — Ведь я же предупреждала!.. Что теперь с тобой будет? Куда ты пойдёшь?

Роксива пожала плечами.

— Не знаю ещё. Но я уйду отсюда, не бойся. И обещаю, больше никому не причиню зла. Прощайте!.. Уходите скорее!

Глава 7. Безутешный дождь

 Она подождала, пока повозка с мачехой и отцом не скроется из вида. В деревне на этот раз не смогут ничего увидеть, на повозку снова положили пелену невидимости от обычных людей. Но сама Роксива могла видеть, пока крошечная точка не исчезла за дальними горами...

Потом она свистнула, подзывая Остронюха, и пропела несколько тактов мелодии без слов, чтобы позвать Ветра.

Раздался топот, из кустов выскочил Ветер, и за ним следом — Белянка.

Роксива обняла шею единорога, проведя рукой по шелковистой блестящей шерсти. Погладила Белянку. Потом вскочила на Ветра — и поскакала прочь...

Далеко за деревней, миновав поля и холмы, там, где начинался чужой, незнакомый лес, она слезла.

Погладила и обняла всех по очереди: сначала Ветра, потом Белянку, и наконец, Остронюха.

— Прощайте, мои хорошие! Живите долго, и будьте счастливы!

Она поцеловала волка в морду, потом так же поцеловала лань. Прижалась лицом к гриве единорога. Постояла так некоторое время… И вдруг, вытерев слёзы, хлопнула рукой по крутой шее:

— Скачи отсюда! Прощай навсегда!

Потом обернулась к лани. Погладила и тоже хлопнула рукой.

— Прощай, хорошая! Не поминай лихом!

Присела, погладила Остронюха.

— И ты прощай!.. Не смотри так, уходи!.. Слышишь?

Волк заскулил, и потянулся к ней мордой. Лизнул в лицо.

Но Роксива оттолкнула его.

— Уходи!

Она развернулась и пошла по дороге в лес. Теперь ей вполне стало понятно выражение "куда глаза глядят". Ибо никакой цели, никакого плана, куда идти и что делать, она сейчас не знала.

А на душе стало пусто и тоскливо. И ничего не хотелось.

Она шла, и сами собой на глаза наворачивались слёзы. Как мало нужно, чтобы быть счастливым!.. Почему она прежде не видела своего счастья? Существовал уютный прекрасный мир, где она жила хозяйкой и госпожой. Мир полей и трав, где жили весёлые маленькие духи и милые друзья… Чего ей захотелось? Любви? Да, любви… Нет, поклонения.

Зачем она убила Розу?.. Правду говорила Эльвина: чёрная магия — проклятое колдовство. Оно — само зло, а зло не обернётся добром, ибо оно мертво.

На лицо упали капли дождя. Тихий, безутешный дождь, который будет идти теперь долго-долго… И слёзы на щеках… Слёзы обо всём ушедшем, об Эмиле и о себе. О безвинно убитой девушке, которая никогда не увидит солнце и радугу в небе. Не услышит пение птиц и не засмеётся — просто так, от счастья.

Нет Розы. И нет счастья для Роксивы. Есть только дождь. Безутешный дождь.

Эти дикие, ах, дикие дожди...

Будто слёзы о невозвратимом.

И кричать напрасно "подожди!"

Счастью, что уже промчалось мимо...

Эти дикие, ах, дикие дожди!..

Был так чист и ярок небосклон,

О любви душа, взлетая, пела.

Сердце с сердцем билось в унисон...

Миг — и кувырком всё полетело!

А ведь был так ярок небосклон!..

Да, конечно, наломала дров...

Осудить меня сейчас так просто.

Путь лежит, и труден, и суров, —

Под дождём, в неведомую росстань...

Эх, конечно, наломала дров!..

Эти дикие, ах, дикие дожди...

Это капли на лице иль это слёзы?

И кричать напрасно "подожди!"

Лепесткам, летящим с нежной розы...

Эти дикие, ах, дикие дожди...

Сзади раздался протяжный, тоскливый вой.

Роксива оглянулась.

Опустив хвост и морду к земле, за ней плёлся Остронюх.

Единственный друг, который ей остался.

Февраль, 2017 г.