Марб и вуды, Зима Ольга

Этот марб был странным. Худым, как вуд, у которого срубили дерево. Шел, вернее, брел, не разбирая дороги. Свалившись в овраг, вскрикнул коротко и замолчал. Ива зашелестела высохшими волосами, прося старого вяза о милости. Тот, видевший время, когда на всей земле жили одни вуды, долго молчал. Нехорошо это, вмешиваться в жизнь марбов. Умер, и ладно. Хотя… немного жизни в марбе было.

Вяз молчал так долго, что упавший марб захолодел. Ива поникла, перестав плескаться в быстром ручье… и вяз разрешил. Длинные гибкие ветки ивы потянулись, обвили упавшего. Напоили зеленым соком, вернули жизнь, научили языку…

— Одежду верните, — прошептал марб, ставший наполовину вудом.

Глупый марб, усмехнулся вяз. Где он видел дерево, обернутое в то, что марбы называют одеждой?

— Что это? — отшатнулся марб. Головой потряс. — Что за звуки?

Не привыкли марбы слушать мир. Как звонко проклевывается трава, с каким нежным звоном звуком распускаются цветы, с каким скрипом ползут корни, как ветер ласкает волосы вудов.

Ива прошелестела что-то. Про новое зрение и новую жизнь.

— Да зачем я вас сдался?! — отчаянно пробормотал марб. — Поход на два дня, называется! И на работе потеряли! Уволили наверняка… Домой верните!

Вяз проскрипел самой сердцевиной:

— Что хорошего у тебя дома? Дети выросли, жена ушла. На работу ты ходишь, как на каторгу. А ведь когда-то рисовал.

Пригорюнился — вспомнил…

Кисти и краски у вудов были такие, что всегда нравились марбам. В том случае, когда вуды ими делились. В них была чистота вечного неба и изумрудная зелень вечно возрождающейся листвы, легкость падения листьев и мудрость веков.

А новые глаза марба были куда ярче старых.

— Выставить картины? Сможем, — ответил на несказанное вяз. — Пусть тебя не увидят, но ты прославишься. А нас, глядишь, убивать станут меньше.

Марб рисовал и рисовал.

Слушал лес, чувствовал ветер.

Но вяз видел — душа у него ожила, а сердце — все еще мертво.

— Зеркало, да? — бурчал временами. — Нашли себе зеркало и любуются, гады. Нет, постоял на солнышке — и сыт, это хорошо…

— Не гады, вуды, — поправила ива. Она почти всегда была рядом с марбом, но молчала. А теперь попросила: — Себя нарисуй?

— Я некрасивый.

Подняла упавший лист с осины, положила на руку марба:

— Красивый. Просто видеть не хочешь. Посмотри, как похоже!

Прожилки и впрямь были одни и те же: что на зеленой ладони, что на белой.

Когда марб нарисовал так, что была видна душа, ива зазеленела вновь. И опять спросила. Вяз вновь разрешил.

Кора лопнула, из ствола ивы вышла марба. Вернее, ива в облике марбы, но разве это так важно? Ожило сердце не только марба, но и ивы. А для вудов жизнь всегда была главным смыслом…

…в Гуггенхайме с недавнего времени больше всего посетителей собиралось вокруг новой работы неизвестного художника. Посмотришь с одной стороны — два переплетенных дерева. С другой — два обнявших человека.