Записки при свете луны, Свиньин Игорь

Часть первая

Темный зал, голливудский блокбастер, и вдруг крик: «Волки!»

Сердце инстинктивно сжимается от ужаса. Серый хищник для нас — олицетворение смертельной опасности. Казалось бы — почему? Мы, городские жители сталкивается с природой только на пикнике, на вытоптанном сотнями ног берегу речки. В крайнем случае, в ближайшем лесу, на грибной охоте, где и белка то редкость.

Конечно, некоторые видели живого Canis lupus за решеткой зоопарка и испытали огромное разочарование. Назвать волком это подобие дворняжки со скверным нравом вряд ли возможно.

Почему же он остается в нашем «коллективном бессознательном» главным страхом ночи? (Если не считать разную мистическую братию).

Серые появились на планете около полумиллиона лет назад и заселили почти все континенты, степи, леса и тундру. Наши предки тысяч на триста годков моложе и явились на просторы, давно поделенные стаями на охотничьи угодья.

Если отставим в сторону рыболовство и собирательство, увидим, что люди неолита — не более чем разумные хищники. На мелкую дичь охотились поодиночке, но на среднюю и особенно крупную — вроде носорога или мамонта, только толпой. При этом активно пользовались речью для согласованных действий, перекрикиваясь. Резвых стадных копытных брали загонным методом, измором, преследуя их сутками без отдыха или отбивая от стада молодых и слабых особей. Мясо заготавливали впрок.

Ничего не напоминает? Посмотрите на образ жизни волков.

Хомо сапиенс неолитический и канус лупус — естественные конкуренты и занимали одну и ту же нишу стайного хищника. И должны были, следуя за своей добычей, постоянно сталкиваться на путях кочевки стад. Даже жилье у них одинаковое: норы-землянки или пещеры. Словом, логово.

Война длились тысячелетиями, въедаясь в родовую память. В процессе часть охотников и волков решила, что выгоднее сотрудничать. Бывшие враги стали союзниками. Так появилась собака, возможно, единственный друг человека в животном царстве.

Иные хищники были быстро истреблены. В силу своего индивидуализма бесчисленные пещерные медведи, львы и тигры надеялись на грубую силу, что было ошибкой. Противостоять целой стае слабых, но хитрых и сплоченных человеков они не могли.

Волк такой ошибки не делал и выжил. В одиночку даже вооруженный до зубов средневековый воин проигрывал десятку голодных и ловких серых.

Время шло, человек прогрессировал, охотники уступали место пастухам и земледельцам. И конфликт приобрел новую форму.

Леса вырубали под поля и пастбища, дикие стада скудели, а добывать тупую домашнюю скотину куда как проще. Тучные стада под охраной ленивого пастуха — с точки зрения волка это же просто шведский стол. И хомо сапиенс измельчал: пастух — это не охотник, который может наравне с хищником сутками бежать, не уставая.

Запираясь ночью в домах, люди с ужасом вслушиваясь в ночь, где волки переговаривались, собираясь на охоту, отыскивая брешь в ограде загона или стене хлева, чтобы собрать свою жатву.

И снова все изменилось, когда родилось огнестрельное оружие. Человек, платя сторицей за свои страхи, пошел в жестокое наступление. В прошлом веке за шкуру волка платили вознаграждение, как за вредителя охотничьих угодий. Серых загнали в безлюдные углы. Теперь они окончательно превратились в абстрактный ночной страх.

Часть вторая

Кого вы представляете, когда слышите слово оборотень? Конечно, человека, который в полнолуние или просто по желанию может оборачиваться некоторым гибридом гуманоида и хищника из семейства псовых. Или же полным канус лупус, правда, крупнее обычного, без признаков разума и с неуемной жаждой убийства. В основном это проклятие или заразная болезнь, которая передается через укус ликантропа. Иногда от него даже можно излечиться.

Голливудские блокбастеры растиражировали этот штамп сознания просто в невозможных количествах, черпая образы в позднем западноевропейском фольклоре, который теперь превратился в детские сказки, такие как «Три поросенка» или «Красная шапочка».

Вы же уже поняли, что Волк, который умеет разговаривать, умело обращается с человеческими вещами и переодевается, это именно ликан? К тому же самый старый, непричесанный сюжет этой истории включал еще и сексуальные мотивы, когда девочка ложится в постель к мнимой бабушке. И никаких лесорубов в нем не было. Полный дэд-энд.

Вспомним, что переставляла собой Европа среднего и позднего средневековья? Хотя населена она была не слишком густо, но сельское хозяйство постоянно требовало новых земель взамен истощенных. Основным материалом строительства было дерево, да и отапливались им же. В результате изначальных лесов почти не осталось, недаром охота в уцелевших чащобах стала привилегией. Такие хищники как рыси, леопарды, медведи практически исчезли. Из опасных животных остались волки, лисы да кабаны.

Лиса на воплощение зла как-то не тянет (хотя японцы думают иначе). Кабан, при всей своей свирепости, это скорее добыча, чем охотник.

Иное дело волки. На обширных пустошах, превращенных в пастбища, им было раздолье. Умные сильные звери отлично приспособились к новым реалиям, успешно собирая дань с владельцев домашней скотины.

В загоне, среди беззащитных жертв, которым и бежать-то некуда, серых часто охватывало охотничье безумие. Они давили всех, до кого смогли дотянуться, бросая на месте расправы. Что мог подумать крестьянин, увидев подобную бессмысленную, инфернальную жестокость?

Есть еще одна примечательная версия. Возможно, что появлением оборотней мы обязаны нашему другу — собаке.

История Европы изобилует опустошительными войнами и эпидемиями. Когда города и деревни безлюдели, оставалось много бездомных собак. Они сбивались в стаи, уходили в лес, скрещиваясь с волками.

Серые, наученные горьким опытом, держатся от человека подальше, не нападая на него без крайней нужды. Опасение впечатано в их наследственную память.

Но одичавшие собаки и гибриды его лишены. К тому же они, в силу гистерезиса, часто получаются крупнее, сильнее и сообразительнее и собак, и даже волков. Среди них довольно часто встречаются и альбиносы.

Раз нет запрета, почему бы не поохотиться на двуногую дичь? Главное, выбрать беззащитный объект: женщину, ребенка, старика. Кем еще может быть седой убийца с красными глазами, как не зловредным оборотнем?

В детстве мне попадалась книга о подобном гибриде, (сори, не припомню точного названия), воспоминания бывалого охотника. Отправляясь домой в соседнее село через лес, он, по настоянию знакомого, взял с собой ружье с единственным патроном, которым и застрелил «оборотня». Будь он простым селянином, наверняка бы стал очередной жертвой людоеда. Только наметанный глаз заметил притаившегося за кустом зверя.

История произошла вскоре после окончания второй мировой войны, а волк был куда крупнее обычного, к тому же частичным альбиносом.

Примечательно, что в патроне было тринадцать картечин, и пыж был из козьей шерсти. Помните балладу А.К. Толстого «Волки»?

Но здесь мы уже вступаем в царство славянского фольклора, о нем в другой раз.

Часть третья

Сумрачный еловый лес, большой пень с воткнутым ножом. Из чащи появляется человек, по виду обычный крестьянин, крадучись выходит на поляну, мажет грудь, руки и лицо мазью, бормоча под нос заговор, прыгает через пень и еще на лету начинает обрастать шерстью, становясь матерым волком.

Примерно так наши предки-славяне представляли процесс перекидывания деревенского колдуна в волкодлака, оборотня. Символика действа вполне понятна. Пень, как символ смерти, потустороннего мира, нож, рассекающий, отделяющий разумную суть души от бессознательной, звериной, и переход через эту границу. Чтобы снова стать человеком, нужно перепрыгнуть в обратном направлении.

Проходя ритуал, зооморфом становились добровольно, чтобы получить силы и власть. Но у южных славян были известны и врожденные оборотни, с волчьей шерстью на загривке. Видимо, потомки древних героев-ведунов.

Надо заметить, что в славянском фольклоре волк был фигурой весьма неоднозначной, как, впрочем, и в других языческих верованиях. Некогда он был родовым тотемом, прародителем племен и целых наций, (вспомним Капитолийскую Волчицу), а также личным хранителем, пожирателем злых духов — бесов. Потому встреча с ним в пути считалась доброй приметой.

С годами все менялось. Все меньше было охотников и больше скотоводов, для которых хищники — воплощение чистого зла. Проповедники старательно загоняли старых идолов в резервацию демонов и нечистой силы, но еще долго волка не только боялись, но и уважали, считая исполнителем воли богов. Считали, что серый зря скотинку не зарежет. Даже в христианскую мифологию проникло поверие, что сам Сатана боится волков, которые гонят его по земле.

Славяне дольше сохраняли родовую память предков-охотников. Вспомним сказку — «Иван царевич и серый волк». Там зверь помогает герою совершать свои подвиги, можно сказать, делает все за него. Причем волк волшебный, говорящий, всезнающий, да еще владеет магией и искусством превращений. На злобного оборотня это совершенно не похоже. Здесь лупус выступает в ипостаси проводника по иному миру, нижнему, потустороннему. Но работает не бесплатно. Если воспользовался его услугами, то заплати сполна: отдай коня своего ему на пропитание. Помните: «налево пойдешь — коня потеряешь».

Волк неразрывно связан с войной. Он неизменный спутник верховного бога-громовержца, Одина, Марса, Перуна, Ильи-пророка, покровителей воинов.

Охотники, позже воители, отождествляли свое братство с волчьей стаей, соблюдая столь же жесткую иерархию, взаимопомощь в бою и на охоте. Преклонялись перед бесстрашием и силой зверя. Амулеты из зубов волка — распространенный мужской атрибут.

Еще охотники неолита исполняли различные ритуалы, чтобы стать подобными своему тотему. Мы хорошо знаем берсерков — воинов, одетых в медвежьи шкуры. Наверняка были и воины-волки, даже слово волкодлак буквально означает: одетый в волчью длаку, меховую накидку. Память об этом сохранили и наши былины, где славянские богатыри, владея боевой магией, летят по небу соколом или вороном, бегут серым волком по земле. Например, Волх Всеславьевич, или Огненный Волк. Помянем и скандинавского Беовульфа. Наверняка вид воинов, выходящих на брань в шкурах и шлемах из волчьих черепов, производил на противников неизгладимое впечатление.

Но подобные практики разрушительны для психики, темная сторона постепенно брала верх. Берсерки, выходя на покой, не могли остепениться, часто становились преступниками и насильниками. Тогда их изгоняли или казнили их же сородичи.

Потому и считали, что оборотня нужно как можно скорее расколдовать, иначе он так и останется зверем. Сдернуть заколдованную шкуру, зачарованный пояс или, когда он обернется человеком, выдернуть нож из пня.

В общем, волк и его отражение — оборотень, теперь стали персонажами отрицательными, злобными демонами, бесстыжими соблазнителями (для красной шапки), хотя раньше были охранниками и защитниками.

Была у них и более древняя ипостась — хтонические герои, участники эпических событий первотворения. Таковы воины-оборотни из свиты Велеса-Волоса, бога нижнего мира.

Часть четвертая

Оборотень и вампир на киноэкране, оскалив клыки, растопырив когти, несутся навстречу друг другу, чтобы слиться в танце смертельной схватки. К тому же по сюжету они часто родственники, потомки общего предка, а то и братья.

Расхожий штамп, но так ли он фантастичен?

Ничуть, на самом деле Дракула и вервольф не просто родственники, а одно и то же существо, по-разному отраженное в кривых зеркалах фольклора.

Никакой мистики, чистая наука.

В 1963 году доктор Ли Иллис представил в медицинское королевское общество свою работу «О порфирии и этиологии оборотней», где описывались его исследования странной болезни. Огромное количество материалов: документов, хроник, историй болезни изученных дипломированными врачами могут убедить любого скептика: оборотни существуют, живут среди нас, дремлют до поры в темном ящике человеческого генома.

Жертва этой болезни со временем приобретала поистине ужасающий облик. Везикулярная эритема рождала особую кожную чувствительность к свету. Больной вынужден скрываться в тени и вести ночной образ жизни, иначе получал ужасные ожоги. Но и темнота не спасала, рано или поздно тело покрывали язвы, уродуя его до неузнаваемости. Потом воспаление переходит на хрящи и кости, разрушая нос, уши и пальцы. В результате бунта гормональной системы кожа покрывается темными пятнами, а на зубах откладывается красный налет. Разрушенные десны делают улыбку звериным оскалом.

Ужасные боли и извращенный обмен веществ сводят человека с ума, превращая в животное. Но самое главное — разрушается гемоглобин крови, образуя тот самый порфирин. Организм, испытывая кислородное голодание, пытается восполнить недостающие запасы железа. А самый доступный его источник — кровь и мясо, к которому многие больные испытывают неодолимую тягу.

Вот мы и нарисовали классический образ вампира или оборотня, кому что больше нравиться. Можно представить, что рассказывала выжившая жертва подобного существа, и как это воспринимали суеверные средневековые обыватели. До сих пор в мире десятки тысяч больных порфирией, а от их нападений, например в 1990 году только в Бразилии, Испании и Великобритании пострадали 46 человек.

Так что вероятность встретить наяву оборотня или вампира не так уж и мала.

Наибольшее распространение болезнь имеет на севере Европы, в Швеции, Швейцарии, «волчье безумие» временами охватывало целые селения. А к югу она сходит на нет. Видимо, свою роль играют климат и питание. На том же Цейлоне о ней никогда не слышали.

Конечно, укус перевертыша никого ликантропией заразить не может. Порфирию вызывают различные генные сбои, и проявления ее тоже многообразны, в некоторых случаях малозаметны, в других просто ужасающи, но самой загадочной остается врожденная форма, та, что передается по наследству, затаиваясь на многие поколения и вновь проявляясь, возрождая веру в «детей ночи».

Может быть, и в вас дремлет частичка оборотня?

Часть пятая

Лисичка сестричка со скалочкой подмышкой. Все мы с детства помним эту плутовку, промышлявшую в русских деревнях, обворовывая доверчивых жителей. Ходит она на задних лапах, наряжается в одежду, умеет говорить, отлично разбирается в психологии, прикидывается то странницей, то лекаркой. Вряд ли даже самые подслеповатые старики пустят дикого зверя в дом на постой, значит, в селениях Патрикевна разгуливала в человечьем облике.

Все признаки оборотня налицо.

Но в защиту ее нужно сказать, что в отличии от своего серого родственника, дикого и необузданного в яростном исступлении, грубого насилия она по возможности избегает, предпочитая действовать хитростью и обманом.

Как и ее братец, ведет Патрикевна свой род от древних племенных тотемов, и наверняка, в седой древности была куда более опасной, жестокой и злокозненной особой. Века сосуществования бок обок с человеком ее сильно изменили.

Если волки обитали в глухих и диких местах, выбираясь из них лишь в бескормицу, то одинокой лисе приходилось жить по окраинам человечьих угодий. Будь она слишком ненасытной и опасной, селяне не стали бы терпеть ее рядом.

Кстати, ее братец-Волчек, которым она в сказках вертит, как хочет, на самом деле терпеть не может Рыжую. Там, где живет волчья стая, лис вы не найдете. Серые передушат их в первую очередь.

Уж не от родни ли бежала разговорчивая длиннохвостая хитрюга далеко на восток, в иных странах обретая новые имена, хули-дзинами в Китае, кумико в Корее и кицуна в Японии.

Новые места дали им и новые возможности. Восточные лисы-оборотни могут принимать облик любого пола, и все же по старой памяти предпочитают вид молодой девушки. Иногда они проявляют свой истинный нрав первобытного демона, природной необузданной стихии, огненного лиса, почти всемогущего.

Еще во времена китайских императоров рыжехвостые обольстительницы втирались в доверие к чиновникам и правителям, стремясь к высшей власти, а получив ее, губили целые империи. Действовать, как и раньше, предпочитали хитростью, используя чары и непревзойденное искусство обольщения. Если же этого было недостаточно, в ход шли разные зелья, способные мгновенно убить или свести с ума.

Возможно, что яды они вырабатывали в собственном организме, словно в алхимическом котле. Даже побежденные, убитые или обращенные в камень хули-дзинами оставались чрезвычайно токсичными, убивая вокруг себя все живое на десятки метров.

Но восток всегда был богат мудрецами и волшебниками. Со временем лисы-оборотни были побеждены более могущественными противниками и стали выступать в качестве их слуг и посланников, часто занимаясь благими делами. Но и тогда с ними ухо нужно было держать востро, от своей сущности не уйдешь.

Прошли века. Вступая в браки со смертными, кицуна подрастеряли свой злокозненный норов. Теперь рыжие обольстительницы куда покладистей, или, может быть, мудрее. Мирно живут среди людей.

Судя по свидетельствам современной молодежной культуры, по крайней мере, одно искусство своих предков — обольщения, они сохранили до сих пор, с большой охотой вступая в романтические отношения со смертными. Потому, если вы вдруг увлечетесь девушкой с рыжими волосами, проверьте на всякий случай, не растет ли у нее лисий хвостик.