Агенты Н.И.Щ.Е.Т.А.

Номинация: Реальный юмор

В зале красноватым отблеском зажегся свет, и на сцене появился усатый пожилой мужчина ярко-выраженной южной внешности. Он был облачен в военный китель, сплошь покрытый орденами. Несмотря на очевидные заслуги перед отечеством, зрительская аудитория, судя по реакции, совсем его не жаловала. Несчастному только и оставалось, что бегать по сцене туда-сюда в безуспешной попытке увернуться от летящей в него тухлятины. Наконец, рог мусорного изобилия слегка оскудел, и ведущий решил перехватить инициативу у зрителей:

— Благодарю вас, дорогие друзья! Спасибо за овощи и фрукты! И за прочие продукты тоже спасибо, — устало повторял он, тщетно пытаясь соскрести яичный развод с бежевого лацкана.

— Но мне кажется, что ваша гуманитарная помощь слегка преждевременна. Программа только началась, так что приберегите свой энтузиазм для наших гостей.

После этих слов ведущий тяжело бухнулся на кожаный диван, вытащил из нагрудного кармана платок и в изнеможении утер со лба остатки томатного пюре. Отдышавшись, он потянулся к костяной шкатулке, стоявшей на круглом мраморном столике. Миг спустя он чиркнул спичкой и в наслаждении затянулся.

Через некоторое время свист и улюлюканье прекратились окончательно, и навстречу к ведущему, щелкая каблуками, из-за кулис вышла блондинка в строгом костюме.

— Классная по… походка! — не скрывая восхищения, пробормотал усатый курильщик вслед поравнявшейся с его головой соблазнительно обтянутой женской юбке.

— Старый похотливый козел! — обернувшись, презрительно бросила блондинка и уселась рядом.

— Да как ты смеешь, женщина?! Унижать меня на собственной передаче! — чуть не выронил от возмущения сигару ведущий. — Не понимаю, почему я так непопулярен? Вот одному шоумену достаточно было выйти на сцену, пустить ветра в микрофон, а потом послать всех куда подальше. И зал лежал!

Как же его звали? Фредди Мерфи? Да нет, Мерфи — это пародист, а Фредди — он наоборот… Да какая разница? Что один комик, что другой! Чем я хуже их? Может, у меня недостаточно темная кожа?

— А может, у тебя недостаточно таланта? — сердито перебила соведущая.

— Это ты мне говоришь? Да у меня его побольше, чем у любого тупого ни…!

При последнем слове аудитория вновь уподобилась сердитому улью, и на незадачливого ведущего посыпалась очередная, хоть и не столь щедрая, порция «даров природы».

— Корректно говорить «афропридурок»! — хмыкнула блондинка, а потерпевший лишь молча снял банановую кожуру, осьминогом усевшуюся на голове, и вернулся к своим прямым обязанностям:

— Наш следующий участник должен быть хорошо знаком тебе на протяжении долгого времени, дорогая моя.

После этих слов спутница заметно насторожилась, а ведущий с нескрываемым злорадством растянул губы:

— Практически до самого конца, можно сказать. Вы встретитесь с ним сразу после короткого перерыва!

На экране появилась совсем другая картина — загорелый парень в шароварах и жилетке медленно переходил дорогу.

— Ты что, совсем сдурел?! А ну побежал отсюда! — донеслось из взвизгнувшего тормозами автомобиля.

— Как ты смеешь, презренный, нарушать мою прогулку? Ты разве не знаешь, кто я такой? — поправляя экзотический головной убор, важно ответил каким-то чудом не попавший под колеса прохожий.

— Да? И кто ты такой?!!

— Я пешеход! Король дороги! Но все знают меня как… — в этот момент зазвучала тревожная музыка, и носитель громкого титула пристально уставился прямо в объектив.

— Синдбад-пешеход!

— В новом сезоне! Кто соблюдает скоростные режимы? Синдбад-пешеход! Красная феска, жилет из сафьяна! Синдбад-пешеход! Величайший герой Ближнего Востока! Почему не Дальнего? Не торопите его, друзья мои! Ведь он… Синдбад-пешеход! — прозвучал анонс за кадром.

— Скорее! Здание сейчас обрушится! Почему вы не убегаете?!

— Потому что я… Синдбад-пешеход! — вновь представился герой видеоролика перед тем, как камеры вернулись в студию:

— Дамы и господа! Вы что и впрямь считали, что ВСЕ собаки попадают в рай?

Тут же на сцену из-за кулис выбежала немецкая овчарка и, весело вертясь и виляя хвостом, начала обнюхивать коленки ведущих.

— Халва, да с вишнею! — обрадовался усатый ведущий. — Да это просто замечательная собака! Я буду звать его Джорджем! Или Жоржеттой, — пригляделся он и попытался почесать овчарку за ухом.

— Дурацкая псина! Из двух блонд он всегда предпочитал ее! — тщетно пыталась лягнуть овчарку женщина. — Этот напыщенный придурок только и делал, что бросал палку этой тупой блохоноске!

— А где он сам, твой бывший? — вкрадчиво поинтересовался ведущий.

— Скажем так, мы теперь с ним из разных кругов, — уклончиво ответила блондинка.

— Кругов общения? — любезно уточнил собеседник.

— Можно сказать и так, — неопределенно пожала плечами женщина.

Тут овчарка, глухо зарычав, вырвала сигару из рук ведущего и убежала за кулисы.

— Неверная собака! — незлобно погрозил тот вслед и повернул голову. — Подруга, чего такая сердитая, а? Даже не справишься, как у меня, убогого, здоровье? Может, я и не совсем старый пес, но капелька заботы мне точно не помешает.

Блондинка на это лишь закатила глаза и недовольно осклабилась, но ведущий не собирался отступать так просто.

— Серьезно, милая моя. Неужели тебе совсем ни чуточки не интересно, как поживает моя нога?

— Ну и как же, дьявол ты усатый, поживает твоя нога? — сдалась в раздражении женщина.

— Предыдущая мне нравилась больше!

Тут ведущий закатал правую брючину, постучал по дереву и самодовольно захохотал.

— Но и в такой ноге таланта больше, чем у всех собравшихся в этом зале вместе взятых!

Услышав эти слова, аудитория осуждающе загудела, и Ева сразу же забилась в угол дивана, по-шустрому раскрыв загодя припрятанный зонт. Ведущему вновь пришлось принять на себя мусорный шквал из скомканных бумажек, пластиковых бутылок и пустых консервных банок.

— Перерыв! — закричал он, и зрители увидели велосипедные соревнования.

— Впереди «номер семнадцатый», слегка приотстал «номер двадцать третий», «шестнадцатый» — тоже числится среди фаворитов гонки, а позади всех плетется номер «семь». Седьмой, вы что тут делаете? Почему вы вообще без велосипеда?!

— Как почему? Я Синдбад-пешеход! — обернулся участник гонки, и закадровый анонс повторился, пока действо снова не возвратилось в студию.

— Может, в следующий раз найдешь местечко для двоих под своим зонтом? — с надеждой поинтересовался ведущий после того, как мусорный ливень наконец истощился.

— Может, в следующей жизни не будешь лишний раз присваивать не принадлежащие тебе соседние территории? — парировала Ева и сердито захлопнула зонтик. — Сколько ни прибирай — на тот свет не унесешь!

— Истинная правда! Ты представляешь, каково было мое разочарование, когда я попал сюда и узнал, что все мои счета заблокированы! — посетовал усач и замолчал, понапрасну понадеявшись на сочувствие.

— Но кое-что мне удалось протащить. Вообще-то я берег это для лучших времен, чтобы отпраздновать свой побег… Но мне кажется, что момент настал, — загадочно прищурился ведущий. Тут он поднял свою левую ногу и начал усиленно ее выкручивать, пока не оторвал полностью и жадно приложился к ней.

— Дохлебаешься, и будет тебе пересадка печени из правого бока — и прямо в мусорное ведро, — брезгливо сморщилась блондинка.

— Завидуешь? На-ка, глотни! — протянул ведущий свой деревянный протез. — Видишь? Я заботлив как пеликан. Да не стесняйся — оно прямиком из самого виноградного солнцепека!

А ты знаешь, что Роберт де Ниро, для того чтобы сыграть уголовника и взять третий Оскар, каждое утро чистил зубы… Нет, не зубной щеткой. Напильником! Чтобы были как после двадцати лет тюрьмы!

А Оскара потом дали его злейшему врагу Пачино. У него роль слепого была. Так вот, Аль, чтобы сыграть незрячего, не стал себе глаза выбивать, а просто разводил их в разные стороны.

Вот такая паскудная мораль: притворись инвалидом — получи награду. Так что хорошо я тут устроился…

Ты представляешь, как Де Ниро было обидно без третьего Оскара? Они с Пачино видеть друг друга не могли. Даром, что только один из них был слепой — и тот невзаправдашний! В одном фильме снимались — играли в разных комнатах, а потом склеивали! Но мы-то с тобой поладим, поладим, — снова потянулся усач к своей напарнице. — Как говорили друг другу шпионы при встрече — пока «СМЕРШ» не разлучит нас!

— Везет же мне на всяких извращенцев… всяких содомитов! — едва успев отшатнуться, пробормотала она, с нескрываемым омерзением наблюдая, как ведущий хлебает пойло из собственной же конечности.

— Что-что? Ты это про моих преследователей… то есть последователей? — не расслышал сластолюбец, опустошив деревяшку до дна.

— Каков предводитель, такие и последователи! — вновь осудила блондинка.

— Как будто до этого у тебя был спутник получше?! — взорвался ведущий. — Да у него был огрызок какой-то, а у меня — как у гиганта! — самодовольно похвалился он, поглаживая свои огромные усищи, разросшиеся чуть ли не от носа до губы.

— Зато у тебя под конец была лишь крохотная дырка в одном месте, а у моего туда входила вся политическая верхушка целиком!

— Нашла чем хвалиться! И что, спасла тебя эта кроличья нора?! Неужели ты пришла ко мне только с тем, чтобы донести до меня вот эту ерунду? Да как он только терпел тебя все эти годы? Твой бывший — он просто святоша по сравнению с тобой! — уже не обращал внимания на сыплющиеся из толпы помои ведущий. — Интересно, что же это вообще могло случиться, чтобы такие как мы — и вдруг оказались вместе!

— Сдохнуть можно, как интересно! — отрезала блондинка.

— На что ты намекаешь? — насторожился ведущий.

— Ад? Что же еще? — невозмутимо ответила она.

— А теперь — самая знаменательная часть шоу! — раздался голос из репродукторов. — Зрительское голосование! Сбежать диктатору в теплые страны или застрелиться — выбор всегда ваш!

— Неужели опять?! Не-е-ет!!! — в отчаянии закричал бывший тиран.

— Да тебя-то кто спрашивает, мертвый ты похотливый козел? — бросила уже из-за кулис его спутница, но ее слова заглушил новый анонс:

— Первый мужчина Ирака и первая леди Германии! Они такие непохожие — будто бы из разных эпох! Что же может свести вместе фигур столь отличных друг от друга? Что еще, как не огненная геенна!

Бог сказал: А ну, Саддам! Забирай свою мадам!

Быть может, по одиночке они не самые худшие люди, проживавшие когда-то на Земле, но вместе они — самая ненавистная пара во вселенной. Не скрывайте своего презрения! Свистите! Негодуйте! Это Саддам и Ева! Самое ненавистное шоу в мире! Ну а самое интересное — как всегда после небольшого перерыва!

— Поверить не могу, что вы сделали с героем моей юности! Не будет никакого перерыва. Как и самого шоу, — раздался мрачный голос из дальнего угла, и студия быстро наполнилась людьми в строгих черных костюмах.

— Всем ни с места! Это агенты Национального Института Щепетильного Единообразного Творческого Анализа! Отдел по борьбе с некомпетентностью! У народа в холодильниках пусто, а вы тут едой кидаетесь!

— Это не еда — это мусор! — попытался защититься «диктатор».

— А что, по-вашему, мусорить уже разрешили? — упорствовал агент Н.И.Щ.Е.Т.А.

— Так я же не из окна кидал! Сейчас подберу! — пообещал «Саддам».

— Раньше надо было думать. Вы арестованы за преступления перед человечеством. По-другому ваши передачи и назвать нельзя!

— Подождите, я еще не успел записать этот выпуск до конца!

— Это может послужить вам на суде смягчающим обстоятельством.

— Но вы не можете меня задерживать! Я еще и десяти эпизодов не отснял!

— Это обстоятельство тоже может облегчить ваш приговор! — заверил главный агент и «диктатора» схватили за руки с обеих сторон.

— Постойте! У меня есть сценарий на духовную высокоморальную тему! — взмолился арестованный.

В этот момент человек в штатском сделал неясный знак рукой. Сопровождающие не отпустили ведущего, но и волочь к выходу тоже не стали.

— Основанный на реальных событиях, — сбивчиво поведал задержанный «диктатор». — Душераздирающая история! Про одного монаха-отшельника, отгородившегося от мирской суеты в тесной хижине без окон и щелей. Который питался одной чечевичной похлебкой с черным хлебом. Называется… «Запуканый до смерти»!

— Ты бы еще «Хроники «пукирующего» бомбардировщика» предложил, — разочарованно вздохнул главный агент и махнул остальным команду «увести».

— Но сценарий уже награжден премией Дарвина! — в отчаянии заверил автор.

— Как бы тебе самому вскорости не пришлось ее получить, — недвусмысленно намекнул агент Н.И.Щ.Е.Т.А.

— Может, вы не правильно поняли суть передачи? Такое случалось! Например, песню «Надежда — мой компас земной» тоже чуть не запретили из-за неуместного контекста. Будто бы речь в ней шла про Крупскую, а сама песня — от лица Ленина.

Кто-то придрался, будто там есть фраза «Ну а дача — награда за смелость». Разве Владимир Ильич устраивал революцию из-за дачи? Да его устраивал и шалаш! Но потом авторам удалось доказать, что там другие слова стоят. Я тоже могу показать сценарий!

Но мольбы ведущего остались без ответа.

— Я готов на правки! Все переписать! — не сдавался тот. — Был же другой случай! Песня «Учкудук» была запрещена, потому что одноименный объект был засекречен. И музыкантов вызвали на самый верх и предложили поменять строчки на:

«Любой в Волгограде расскажет старик,

Как город в осаде фашисткой стоит,

Когда мессершмиты бомбили дома,

И как опустилась на немцев зима…»

Но сомнительные вокальные данные «диктатора», у которого от судорожного пения начал отклеиваться ус, произвели скорее обратное впечатление.

— Писать будете позже, а сейчас уже ничего не попишешь, — закрыл тему спецагент.

— Вот что бывает с теми, кто, не имея должной компетенции, пишет и снимает аморальные телепередачи. Развелось тут… квазиспециалистов!

— К Васе… кого? — переспросил один из сотрудников помладше.

— Его самого! Если будет упорствовать — только и останется, что к нему и отправить! А то порасплодилось правдорубов — топоров на всех не напасешься, — ткнул самый главный в спину понурившегося ведущего, на запястьях которого уже защелкнулись наручники.