На медок

Дом у Кузмича был знатный — в 16 окон. С правой стороны его покрывал лимонник и от него шел пряный запах. Здесь Кузмич оборудовал место для чаепития. Глеб Седьмица, развалившись, сидел за дубовым столом, ожидая, когда Кузмич накроет. Самовар с чашками и литровая пиала меда уже были водружены. Хозяин пообещал принести еще сыра и крендельков. Глеб понимал, — Кузмич старательно играл роль радушного хозяина, ведь съесть все за раз — к чаю, было не реально

— Что, летишь? — с улыбкой спросил Кузмич, ставя блюдо с сыром и стилизованную под плетеную корзинку посуду с выпечкой.

— Да, завтра — Седьмица ехидно прищурил зеленые глаза — Может со мной?

— Что я там не видел, — парировал Кузмич, — Здесь дел хватает

— Это же космос. Неведомый. Непознанный.

Дед знакомо прищурил хитрый зеленый глаз и огладил начавшую седеть бороду

— Ой, ли. Космос. Безответственное дело.

— Почему?

— Да что ты как юнец, простых вещей не понимаешь, ей богу.

— Нет, ты объясни.

Кузмич налил чаю и сунул чашку в квадратные ладони гостя. С иронией посмотрел на Глеба.

— А за что ты там отвечаешь?

— За корабль.

— За груду железа.

— За выполнение миссии.

— Какой?

— Добывать поеду.

— Добывать! — Кузмич усмехнулся — Вот-вот. Ни за что не отвечаешь.

Глеб насупился. В один глоток выпил чай.

— Не обижайся. Раз уж так, привези мне из космоса что-то невиданное. Тогда поговорим.

Седьмица улыбнулся, сразу забыв обиду. Деда он обожал.

Они сидели и дули чай до самого вечера, обсуждая самые разные темы и, наблюдая как солнышко неспешно движется по небосклону. Кузмич иногда отлучался по своим хозяйственным делам, но неизменно возвращался с новой темой.

«Уютно — думал Глеб — завтра все будет иначе. Старт, перегрузка, полет» Мысли его уносились в завтрашний день. Несколько дней полета до Марса, а там до роя астероидов рукой подать.

Маневрирование в астероидном поясе — задача не из легких. Во-первых, лететь приходилось по ходу движения всего кольца, а это значит, что наиболее шустрые камни могли догнать катер сзади. Глеб Седьмица взмок от напряжения. Управляя грузовым космокатером «Индеец», он чертыхался и матерился так, что некоторые мелкие камни шарахались от судна, как от прокаженного. Наконец сквозь завесу «пустых» астероидов показался тот, что Глеб искал. Это небесное тело сильно отличалось от окружающей серости. Давая в лучах Солнца золотистые отблески, оно завораживало необычными переливами.

Только на этом камне было редчайшее ископаемое из группы платиновых металлов. Так как названия им еще не придумали — металл, который впервые доставил китайский робот из астероидного кольца, назвали «сироп». Когда же выяснилось, что при контакте с водой металл становится тверже алмаза, не теряя гибкости, — к астероидному кольцу устремились как авантюристы, так и флотилии земных предприятий, развивающих космос. Седьмица полетел в это опасное путешествие не по доброй воле. Год назад он задолжал кругленькую сумму за отремонтированный корабль владельцу крупнейшей корпорации «АстроДжамп» Дику Феррису. За несколько килограмм «сиропа» «проклятый капиталист» готов был простить все долги. Дик отлично знал «дурного русского», который бредил космосом. «Ты получишь все — топливо, двух новейших роботов для добычи, навигационное сопровождение — вкрадчиво говорил Феррис — и я забуду пятнадцать миллионов которые ты задолжал. Или заберу «Индейца»

Лишить себя полетов Глеб не мог.

Темная масса астероида с золотыми проблесками надвигалась. Седьмице приходилось подтормаживать, чтобы катер приближался к нему не слишком быстро. Висеть над астероидом, вяло вращающимся в рое камней, было опасно. Разумнее сделать посадку, благо масса небесного тела это позволяла. Сажать катер лучше было в какую-нибудь ложбину, чтобы прикрыть больше тело «Индейца» от метеоритов. С остальными должен был справиться ракетный щит.

Сквозь стекло астероид выглядел, как черное непроницаемое пятно, поэтому полагаться приходилось на приборы, которые и подыскали для «Индейца» подходящее место. Рассчитав посадку, Глеб, отдал управление навигационнойт системе. Пристегнулся и согласно инструкции опустил забрало скафандра. «Нужно на всякий случай зацепить катер за грунт, — встревожено подумал Седьмица — слишком мало притяжение».

Астероид закрыл собой все панорамное стекло. За несколько секунд до посадки катер развернуло днищем вниз — в стекле мелькнул звездный небосклон частично закрытый метеоритным роем. На мгновенье, зависнув, «Индеец» со скрежетом упал на астероид.

Глеб прислушался — «аварийка» не верещала, утечек воздуха так же не было слышно. «Неплохо, неплохо — мысленно похвалил он систему навигации».

Отстегнувшись, Седьмица выбрался из кресла, посмотрел, нормально ли работает скафандр, и вышел из кабины пилота в грузовой отсек, который одновременно служил и тамбуром. Критично оглядев двух роботов, он с опаской включил режим активации. Русские космонавты не любили роботов из Англосаксонского Содружества — из-за их недобросовестного отношения к делу.

Зеленые огоньки на обеих машинах благополучно замигали, давая понять, — скоро оживут.

Захватив трос и автоматический молотобой, Глеб встал в вакуумный переход. Тут пол был обычный пластиковый, и магнитные подошвы скафандра не работали. Ощущалось, что сила притяжения ничтожна — на астероиде достаточно было оттолкнуться посильнее и улетишь в далекий космос. Согнув ноги в коленях, Глеб, дождавшись, когда из отсека насосы откачают кислород, вышел во тьму астероида.

Колючие звезды холодно взирали откуда-то снизу. Катер оказался в подбрюшье небесного тела, поэтому казалось, что Седьмица стоит вниз головой по отношению к окружающему ландшафту и небосклону. Но камень медленно поворачивался, еле различимый горизонт быстро открывал новую картину. Космонавт осторожно, делая каждый шаг с нежностью балерины, закрепил трос за «ушко» катера и, отойдя немного вбил первый костыль. Завязал морским. То же он сделал и с другой стороны катера. На этом его работа в общем-то заканчивалась. Машины должны были самостоятельно найти месторождение, разведать и извлечь из него полезные ископаемые. Вернувшись в тамбур, Седьмица увидел, что оба робота расправили все свои ноги-руки, и терпеливо ожидали, когда их отстегнут от борта. Сбросив зажимы, Глеб проводил взглядом двух механических существ напоминающих пауков, устремившихся на добычу.

Наступали любимейшие минуты Седьмицы. Он никогда не дожидался окончания работы в кабине пилота, неизменно выходя наружу, чтобы со священным трепетом полюбоваться неизведанной красотой нового мира. И в этот раз он не изменил себе.

Сев со стороны мерно работающего двигателя, у теплого бока «Индейца», Глеб с удовольствием обнаружил обеих «англосаксов» в нескольких метрах справа старательно разрабатывающих породу. В темноте их хромированные силуэты различались сносно. Но космонавт все же включил налобный фонарь, разорвав тьму астероида ярким лучом. Понаблюдав десять минут, за тем, как трудятся роботы, Седьмица включил косморадио «Мирослав» — единственное, которое транслировало на всю Солнечную систему, используя свет вместо воздуха.

Передавали «Шмеля»…

Когда космонавту надоело смотреть на добычу ископаемых, он отключил фонарь. Глаза привыкли к темноте быстро. Далекое солнце делало мир контрастным, словно в театре теней. В крутящихся над головой камнях угадывался объем и … ритм. Массивные — летели лениво, более мелкие, явно не по своей вол. Несмотря на то, что звуков не было, — ощущалось необыкновенное умиротворение от упорядоченности движения. Глеб почувствовал, как устал за полет. Расслабленная спина наслаждалась покоем, и глаза смыкались сами собой.

Сквозь надвигающийся теплый сон усталого человека Седьмица ощутил смутное беспокойство. По шлему скользнула неясная тень. Он открыл глаза. К многовековому ритму движения небесных тел примешалось еще что-то. Вглядываясь в серо-черную тьму космонавт различил на ближайшем крупном камне размытый силуэт какого-то странного существа, невероятным стокилометровым прыжком преодолевшим расстояние до крупного астероида. Справа и сверху Глеб уловил похожее движение. И вдруг «его» астероид содрогнулся.

Оба робота заверещали в уши космонавта об опасности землетрясения и трусливо побежали к катеру. И тут Седьмица увидел иссини черного жука размером в два «Индейца». Жук оказался вполоборота к Глебу и одна из его лап разметав в пыль ближайшую скалу «вгрызлась» в камень. Холодея от ужаса, Глеб нажал кнопку видеозаписи и замер. Жук не обращал никакого внимания, — он запустил длинный хобот в то место где недавно трудились роботы.

«Добытчик!» — осенило Глеба.

В два «глотка» жук исчерпал месторождение и, оттолкнувшись от астероида, взмыл… Последнее Седьмица мог только додумать. Толчок гиганта с силой качнул астероид. Космонавту повезло, что астероид закрутило вниз, — и центробежная сила прижала его к борту катера. Астероид едва не сошел со своей орбиты. К счастью его массы хватило, чтобы через полчаса выровняться. Дрожа в коленях, Седьмица встал и тут же опустился на корточки — кружилась голова. На четвереньках он заполз в вакуумный отсек, включил закачку кислорода и затем открыл забрало шлема. Прислушавшись к организму, он понял, что цел и невредим. Только кровь стучала в висках.

Но видимо тот, кто ведает судьбой, Седьмицы был недоволен произведенным эффектом. Когда космонавт, проверив контейнеры роботов (у обоих трусливых механизмов они были заполнены наполовину), уселся на кресло пилота, сквозь панорамное окно он увидел нечто чудовищных размеров. Расталкивая астероидное кольцо, словно ледоход, плыл неведомый корабль. А вокруг него точками вились те самые жуки-добытчики.

«Словно пчелы на медок» — с неуместной иронией подумал Седьмица. На всякий случай все, записав, Глеб, оглушенный новыми впечатлениями, подождал час. Несколько раз пересмотрел обе видеозаписи. Вспомнил про трос. Пришлось снова выйти на астероид и отстегнуть катер от грунта.

Сворачивая бухту, Глеб с опаской посмотрел туда, где видел громадину. О том, что она прошла там говорила невероятных размеров колея среди каменного роя.

Удивленно присвистнув, космонавт зашел в катер.

Спустя еще десять минут он нажал старт.

Выйдя из эклиптики астероидного кольца «Индеец» взял курс на Землю. «Сразу к Феррису» — подумал Глеб. Доверив системе навигации свой корабль, Глеб задрав ноги на панель управления принялся смотреть личную подборку фильмов про космос. Земля показалась когда космонавт досматривал киноремикс "Пути на Амальтею"

У кредитора кроме десятка разных космических посудин был личный космодром и по слухам даже нуль-т кабина с выходом на лунную базу. "Гнездо" Ферриса распологалось на одном из филлипинских островов.

В резиденции «проклятого капиталиста» роскоши было чересчур. Золоченые инкрустированные столики, с гнутыми ножками, персидские ковры, высокие троны-кресла, картины в тяжелых золоченых багетах. Глеб недоумевал «Зачем весь этот хлам». Сам он привык жить по-спартански

— Всего три килограмма — недовольно бурчал Дик. По полному лицу его трудно было прочитать, о чем он думает.

«Вот сквалыга», — внутренне усмехаясь, подумал Глеб.

— Ты просил хотя бы килограмм, — напомнил должник.

— Ладно, твоя взяла. Давай «сироп».

— Расписку!

Феррис протянул долговую бумагу, заверенную печатью. Обменялись.

— Видел «Багратиона»? — вкрадчиво спросил Дик

— Что это?

— Ваши построили космический корвет. Я прикупил. Мечта, а не корабль.

Под «вашими» капиталист подразумевал какое-либо конструкторское бюро из славянских стран. Невдомек Дику было, что продавали, как правило, уже устаревшие модели. Правда, романтиков и авантюристов вроде Глеба и такой корабль мог несказанно осчастливить.

— Покажешь?

— Еще бы.

Седьмица видел англосакса насквозь. В мечтах торгаша было поставить столь проворного и добросовестного работника себе на службу. Чтобы таскал «сироп», летал на Луну, обустраивая базу, сопровождал караваны с ценными грузами к Юпитеру и Сатурну. Мог ли торгаш понять красоту астероидного кольца, если он даже обычному рассвету не обрадуется?

— Дик, — проникновенно сказал Глеб, взяв его за локоть.

Тот недоверчиво вскинул карие настороженные глаза, словно боясь удара.

— Вот смотри. — И Глеб показал ему запись с жуком.

— Продай, — выдохнул Феррис.

Глеб печально посмотрел на торгаша и подумал — «Эх ты. Зачем тебе видео? Детей в Паутине пугать?»

— Нет, Дик. Это подарок Кузьмичу. Есть у нас в деревне один Фома неверующий.

— Фома?

Глеб не ответил. Он уже видел в своих грезах как придет к Кузьмичу, сядет за дубовый стол и возьмет в квадратные ладони чашку чая, заваренного на земляничном листе.