Глава 3.

В собственный дом он ворвался вихрем и тут же бросился в лабораторию, по дороге отдав строгий приказ управляющему, что беспокоить его можно только в случае войны. От обеда и ужина он тоже сразу же отказался. Теперь не до того. Его слуги знали своего хозяина достаточно хорошо, чтобы ни на чем не наставить. Ларс, поглощенный работой, совершенно забывал о голоде и прочих несущественных мелочах, таких как сон и имеющая свойство накапливаться усталость.

Ничего кроме цели, бывшей теперь на расстоянии вытянутой руки, для него не существовало. Вестнице не было нужды спрашивать с него обязательство. Он сам во что бы то ни стало желает победить. Если ему не удастся избавить Бертена от его недуга, это будет означать поражение. Проигрывать Ларс не любил. Ненавидел. Это была не чрезмерная гордыня, а какое-то странное, почти физическое отторжение. Нечто столь противоречивое всей его натуре, что он запрещал себе ошибаться.

Поэтому он считался хорошим солдатом. Поэтому он был лучшим в том деле, которое ему доверили на войне.

Здесь тоже была война, но другая. И даже ради спасения одной-единственной жизни он был готов приложить все возможные усилия. Ведь старания в настоящем окупятся в будущем, если успех будет достигнут.

Очередная победа. Очередной прорыв.

Ларс плотно запер дверь лаборатории. Магия не позволит никому сюда проникнуть, даже лишний шорох не отвлечет его. Он на ходу сбросил сюртук и швырнул его в сторону, привычным жестом закатал рукава рубашки. На полке одного из множества шкафов отыскал эфир, вынул его и поставил перед собой на стол. Немного потускневший от времени, с «уснувшим» энергопотоком внутри из-за долгого неиспользования, он выглядел невзрачным.

Ларс вынул пластину из небольшой стальной коробки, в которой она хранилась на специальной подставке. Повертел в руках, вспоминая все детали и особенности эфира. Требовалось подправить некоторые линии и, пожалуй, можно добавить пару новых элементов. Когда он создавал его несколько лет назад, эти идеи не посещали его голову. Но имея Бертена как образец, считав его энергию и увидев ауру, Ларс знал, что нужно сделать, чтобы улучшить свойства эфира. Вооружившись всеми необходимыми приборами, он приступил к работе.

Эрнесса знала, к кому обращаться. Откуда? Дошли слухи? До нее? До жительницы скромного квартала, лекаря подпольной больницы? Ларс был знаменит в очень узком кругу, и этот круг ревностно охранял его. Не имея отношения к высшим сословиям этого города и страны в целом, о нем невозможно ничего узнать. Но даже если эта загадка останется нерешенной, Ларс сможет с этим смириться. Значение имеет только просьба Эрнессы. Такой шанс нельзя упускать.

Эти исследования он отложил по нелепейшей из причин. Он не имел под рукой подходящего материала для заключительного эксперимента. Никто из тех, до кого он мог дотянуться, не подходил по характеристикам. А заниматься поисками подходящего ему было запрещено, в успех этого мероприятия не верили. Сумасшедшим ученым, который идет всем наперекор ради своего дела, он никогда не был. А терять очень комфортные условия, в которых он жил и работал, Ларс не хотел. Один эфир такого не стоил.

Опасность была в том, что у этого опыта однозначный результат. К нему нельзя подступиться осторожно, не будет этапа проб и ошибок. Его можно либо провести, либо нет. Либо успех, либо неудача.

То, о чем Эрнессе знать не стоит. Судя по всему, она была уверена в том, что Ларс способен помочь ее пациенту. Знай призрак о ровно такой же вероятности сгубить парня, был бы куда осторожнее в своих стремлениях.

Ларс внимательно следил за изменениями в эфире с помощью магического зрения, делавшего глаза любого мага синими. Потоки силы и энергии ложились гладко, безукоризненно, насыщая предмет особыми свойствами.

От предвкушения холодило позвоночник и покалывало кончики пальцев, из-за чего даже пришлось отложить тончайшие приборы, которыми он работал, и размять руки. Его поглощало странное всеобъемлющее безумие, присущее столь малому количеству людей. Тем, кто способен отстраняться от мира, чтобы проникать в самую глубину собственных идей. Его отличал безумный азарт, превращавший его в гончую. Это чувство не отпускало и гнало его до самого конца, словно щелкавший над головой кнут.

Во время этого бешеного бега не успеваешь ни в чем сомневаться. Решения принимались столь молниеносно, что их невозможно было обдумать. Он поступал в соответствии с собственными инстинктами. Подобный способ мышления перенесся на всю его жизнь.

Неожиданно пришла Оленна и принялась топтаться у порога. Проникнуть внутрь драгоценной лаборатории ей было не суждено. Ларс никого и никогда сюда не пускал. Эта часть дома была объявлена священной и имела такой уровень магической защиты, с которой спорить мог только тронный зал королевского дворца в столице. Он бы не заметил присутствия любовницы, если бы защитные заклинания не ощетинились сильнее обычного.

Ларс скупо ухмыльнулся. Охранная магия, имеющая тесную связь с ним самим, в некоторой степени отражала его собственное отношение к тому или иному человеку. Когда слуги крутились неподалеку от лаборатории, защита оставалась такой же сильной, но спокойной. Появление же Оленны вызвало в магии отторжение. Девушка ничем не заслужила такого недоверия, но Ларс ничего не мог поделать с собственными ощущениями.

До него докатилась волна ее эмоций — разочарование и немного злости. С ними она и ушла. Он тут же выбросил лишние мысли из головы.

Предмет, который он держал в руках, мог многое изменить. Для таких, как Бертен. Человеческое тело слабо и порой разрушается от одного удара. Во множестве случаев вернуть ему прежнюю силу практически невозможно. Мальчишка станет первым. У него была специфическая травма, поэтому он так хорошо подходил.

Как только эфир соприкоснется с искалеченным телом, Ларс сумеет выявить именно те свойства, что пока мешают предмету стать универсальным.

Хорошо, что у пациента Эрнессы нет семьи и близких. Нужно уговорить лишь его. Потому что существовал риск потерять больше, чем приобрести.

Может быть, стоит скрыть это от мальчишки? В случае неудачи он все равно не сможет отомстить. Его состояние ухудшится настолько, что он и на человека-то будет походить лишь отчасти.

Перед внутренним взором всплыл укоризненный взгляд вестницы. Ларс недовольно поморщился. Нет, он не выжил еще из ума, чтобы зверствовать над испытуемыми, закрывая глаза на все последствия. Поэтому не нужно совести так уж усердствовать. Что это еще за фокусы со сменой ипостаси? Всегда был просто внутренний голос его самого, а не какие-то там барышни с невероятными глазами.

Вот же напасть!

Рассердившись на себя за лишние мысли, Ларс еще больше погрузился в работу. Так прошла вся ночь. Он очнулся только утром, когда свет солнца затмил собой искусственное магическое освещение. В его руке был готовый эфир.

Согласно древней истории, эфиром именовалась сила богов. Такое громкое название этим предметам он дал сам. Именовать их артефактами маг отказывался наотрез. Разница между ними была принципиальная. Подобный акцент прибавил ему славы и преумножил слухи. Люди, которым он представлял свои работы, считали его избалованным, надменным, презирающим всех на свете гением.

Ларс не считал себя достойным этого звания, но и не оспаривал его.

Маг придирчиво осматривал свою работу. Пластина была еще теплой и приятно грела ладонь. При всех стараниях изъяны обнаружить не удалось. Все свои работы он превращал в совершенство. Именно из-за своей безупречности эфир мог не подойти человеческому телу. Магическому предмету легко сломать и без того надтреснутую оболочку. Дефектов в человеке и без всяких повреждений более чем достаточно.

Чувствуя прилив сил из-за хорошо выполненной работы, Ларс вырвался из лаборатории. В кои-то веки ему было с кем разделить собственный успех. Интересно, вестница удивится?

Приятное течение мыслей было прервано чужим появлением на пороге его собственных комнат, куда Ларс только успел войти.

— Наконец-то! — Оленна кошкой бросилась к нему. — Я начала сомневаться, живой ли ты там? Выглядишь бледным.

Она потянулась рукой к его щеке, но Ларс не позволил ей себя коснуться. Присутствие девушки показалось навязчивым, чего он терпеть не мог. Наличие чужих людей в своей жизни он строго дозировал. Любовница точно была из «чужих». Круг «своих» у Ларса был ограничен.

Она до сих пор в этом доме, потому что он не нашел время для «серьезного» разговора, конец которого можно предсказать заранее.

— Я могу о себе позаботиться, — бросил Ларс холодно. Серо-зеленые глаза стали абсолютно непроницаемы.

— Конечно, я просто беспокоюсь о тебе, — заговорила она быстро. — Эти твои непонятные увлечения магией…

— Оленна.

Она вздрогнула от его голоса. Экранируя эмпатию, Ларс еле слышал ее эмоции. Из-за одного лишь его тона, они все смешались.

— Не рассуждай о том, о чем не имеешь ни малейшего представления.

Девушка смотрела на хозяина дома с опаской, ощущая, что за тихо сказанными словами кроется слишком многое.

— Ты ведь не рассказываешь, — сегодня она была безрассуднее обычного. В ней давно зрело желание узнать правду. Ведь она прекрасно понимала, что пока Ларс ей не откроется, ее положение в жизни аристократа не изменится.

— Я и не расскажу, — с ледяной усмешкой произнес маг.

— Ларс! Я…

Он молниеносным движением прихватил ее за подбородок, чуть приподнял голову, не позволяя избегать своего взгляда. Оленна напряглась всем телом. Ларс не причинял ей боли, просто отчего-то она не могла двигаться, пригвожденная к месту тяжелым взором мужчины, которого, как ей казалось, она успела неплохо изучить.

Оленна понятия не имела, чем он занимается на самом деле. Ей это было неважно, она считала, что разберется потом, когда подберется куда ближе, чем постель. По очевидным причинам ее положение в обществе было далеко от почетного. Но ее стал утомлять шепоток за спиной, содержащий в себе насмешку. Ей постоянно повторяли, что она выбрала не того. Ларс ван дер Саарк не был героем каких-то невероятных историй, которыми порой так гордились богатые аристократы, но лишь потому, что он сам ни о чем не рассказывал. Однако высшее общество знало про него простую истину: у всех его развлечений один итог. Его никто еще не поймал.

Оленна, вступившая в дом мага, у которого было положение и вся сопутствующая атрибутика, была не прочь здесь и остаться, чтобы доказать себе подобным, что поймать можно любого. И вот в одну секунду все изменилось.

— А что, моя дорогая? Ты чем-то недовольна? — тон Ларса был приторным до такой степени, что сводило скулы.

Девушка вырвалась из состояния оцепенения, которое вызвали эти странные глаза и неожиданно проявившаяся сила. Оленна мгновенно разозлилась на неподобающее поведение мужчины. Она оттолкнула от себя его руку и отступила, гневно сверкая глазами.

— Не переходи границы!

— Это мой дом. Не говори мне о границах, — теперь Ларс усмехался, от сковывающей все нутро холодности ничего не осталось. Промелькнуло и ушло. Как кинжал в умелых руках.

— Не смей так вести себя со мной. Кто я, по-твоему? — Оленна почувствовала, что теряет всяческий контроль над происходящим.

— Лгать я не собираюсь, а любая правда прозвучит так, что ты посчитаешь ее грубостью.

— Скотина.

Она вознамерилась ударить его, но Ларс увернулся.

— Оленна, не переигрывай. Я знаю твои мысли. Ничего страшного не случится, если ты узнаешь о моих. Это поможет принять тебе правильное решение.

Точно подобранные слова были сродни удару. Девушка вздрогнула и отвела взгляд.

Прокололась. Не только фальшивой игрой, но и неумением контролировать свои мысли. А когда-то ей казалось, что она вполне может справиться с этим.

— У меня совсем нет времени для этих сцен. Мне нужно еще привести себя в порядок и переодеться. Будь добра, — Ларс указал ей на дверь.

Не найдя ни достойного ответа, ни повода остаться, Оленна была вынуждена признать проигрыш и уйти.

Через некоторое время, когда он вышел из ванной комнаты, в его дверь постучал управляющий. Он передал хозяину дома письмо и удалился. Ларс повертел в руке конверт. Непроницаемо черный, без единой подписи и даже штампа. Защищен магией так, что вскрыть его мог только получатель.

Можно было не сомневаться, что содержимое никакой радости не принесет. Потому что такое письмо Ларсу мог прислать лишь один человек. А все, кто связан с короной, не имеют привычки вести переписку по пустякам.

Ларс вскрыл конверт, вынул письмо, сложенное вдвое, раскрыл его и быстро пробежал глазами по строчкам. Раздражение вспыхнуло в нем мгновенно. Стоит только упустить что-то из-под своего пристального внимания, обязательно случаются неприятности.

Ларс прошел из спальни в свой кабинет, сел за стол и взял в руки магическую почту. Процедура связи с вице-канцлером королевства заняла некоторое время. Закрытую линию проверяла магия, только после всех соответствующих мер она позволила обеим сторонам связаться друг с другом.

«Что значит поставка сорвана?», — Ларс решил обойтись без приветствий.

Вице-канцлер королевства Эшевур Гиванд дер Немарк не обратил на это никакого внимания. К манерам мага давно все привыкли. Надо отдать должное, что в таком несоблюдении этикета была своя польза, время не тратилось на пустые формальности.

«Совершено нападение на колонну во время ее движения. Вся партия уничтожена».

«Вы подтвердили уничтожение?».

Ларс знал разницу в атаках. На военную колонну, движение которой строго засекречено, не могли напасть случайные мародеры. Это спланировано. Теперь весь вопрос в том, какие цели преследовала сторона, осмелившаяся нанести такой дерзкий удар. Уничтожение лучше, чем грабеж. Уничтожение значило бы то, что дело вовсе не в том, что среди разномастного оружия, поставляемого на границы государства военным гарнизонам, затесалась небольшая партия эфиров, отличавшаяся особыми свойствами.

«Подтвердили».

В случае кражи Ларс заподозрил бы охоту именно на свои творения.

«Мы понесли существенные потери», — пожаловался собеседник.

«Меня это совершенно не волнует».

Не нужно было слышать и видеть Ларса, чтобы понять, сколько яда в этой фразе. Вице-канцлер был знаком с магом с давних времен и лишь покачал головой, никому другому такой тон не сошел бы с рук. Никто другой бы и не посмел так разговаривать с Гивандом дер Немарком, представителем высшей аристократии, одним из самых влиятельных людей в их стране.

«Постарайся бушевать недолго. Я хочу обговорить с тобой сроки новой поставки».

Ларс фыркнул. Драгоценные эфиры пропали зря, потому что кто-то из верхов не сумел предвидеть нападение, а солдаты не смогли его отразить. Он, как единственный создатель, мог позволить себе быть в гневе.

«У меня имеется запас, но это лишь треть от необходимого».

«Какой срок, Ларс?».

«Три недели».

Весьма самонадеянно отмерять столь крошечный кусочек времени. Но факт того, что его работы уничтожены, Ларс воспринимал как вызов. А война приучила его на любой удар отвечать молниеносно. Пусть те, кто выступил против него, как следует запомнят, что любые их усилия он способен свести на нет.

«Хорошо. Я прибуду лично, чтобы забрать эфиры», — пришел ответ от вице-канцлера.

«Господин дер Немарк, имеются зацепки, кто это сделал?».

«А вот это тебя не должно волновать».

Тон полон ехидства. Один — один.

Отказавшись от военной карьеры, Ларс лишился доступа к таким тайнам. Впрочем, ему хватает собственной власти, он вполне ею доволен.

Связь прекратилась. Ларс резко поднялся из-за стола. Прежде чем приступить к новому делу, нужно покончить со старым. Времени теперь было не так уж много, поэтому следовало поторопиться.

Через пару часов он нагло и бесцеремонно заявился в дом вестницы. Ашара лишь беспомощно развела руками, потому что и слова сказать не успела, как Ларс осторожно отодвинул ее в сторону и пересек порог.

— Сами открываете двери? — спросил он как ни в чем не бывало.

— Попробуйте как-нибудь, это не сложно, — прозвучало за спиной, и входная дверь закрылась с громким хлопком.

Ларс усмехнулся. Ему нравилось, что вестница всегда находилась с ответом. Они в этом были с ней похожи.

Хозяйка дома, соблюдая положенный этикет, обогнала наглого гостя и пошла вперед, ведя его за собой. Однако дальше гостиной не пустила, однозначно очертив для аристократа границы пребывания.

— Я не держу прислуги, — что-то подтолкнуло Ашару пуститься в разъяснения. — Ко мне приходят убирать и порой готовят, а со всем остальным я справляюсь сама.

— Похвальная самостоятельность.

Если это и был комплимент, вестница не приняла его. Должно быть, аристократы с трудом себе представляют, как живут те, кто намного ниже их по положению. Она сама занимала середину, то есть не имела родового имени и титула. Таких, как она, было много, обычные люди. Хотя здесь Ашара немного лукавила, все же ее жизнь была благоустроена лучше прочих. Ее родители имели неплохое состояние. Оно-то и позволяло им жить за границей. Они уехали на острова, ближе к океану, но Ашара предпочла остаться на родине. Бескрайний горизонт, утопающий в воде, ее не прельщал. Она была не из тех, кто считал подобные виды верхом блаженства. Асандор ей нравился, красивый город, в котором много жизни. Смерти тоже много, но с ее даром иначе не будет. Свой быт она благоустроила только под себя, никем не обремененная, полностью свободная. Но жила вестница в основном на ту сумму, что оставили ей родители. Ее магической когорте много не платили. Точнее, не платили вообще. Все остальные маги зарабатывали с помощью своей силы, но вестники были обмануты собственным даром. Он позволял им входить в любые двери, но они были гонцами, принесшими горькие вести. Они не могли требовать плату за свою работу, потому что не выполнять они ее тоже не могли. В итоге все шло на откуп третьей стороны. Платить или не платить решал клиент. Выходило по-разному. Ашара, располагавшая собственным капиталом, очень часто отдавала попадавшие ей в руки суммы другим своим соратникам. Тем, кто не обладал никакой сокровищницей.

— Вы выглядите бледным, — отметила Ашара, приглядываясь к аристократу. Кроме этого, весь его внешний облик был, как всегда, безупречным.

Ларс заподозрил, что вид у него должен быть до сих пор довольно взбудораженный. Он поскреб ногтями щеку. Побриться он забыл.

— Я сделаю вам чай, — как-то очень категорично заявила вестница и удалилась вглубь дома.

Ларс подумал о том, что неплохо было бы еще и поесть. Адреналин из крови испарялся, и все жизненные потребности возвращались, он вновь становился человеком. Но посчитал, что при первом визите в дом не следует требовать слишком многого.

Особняк вестницы магу понравился. Здесь было красиво. Мебель, которой было много, удивительным образом не загромождала дом. Все было подобрано друг к другу, как части мозаики. Резкие контрастные цвета в оформлении, темные и светлые, смотрелись приятно. Высокие потолки, множество окон, почти полное отсутствие углов. Довольно необычная внутренняя архитектура. Жаль, что кроме холла, гостиной и ведущего из нее коридора, все остальное оставалось скрыто от его глаз.

— У вас красивый дом, — сказал Ларс, когда Ашара вернулась. Пусть увидел он и мало, но комплимент особняк точно заслужил.

— Спасибо, это проект моего отца, — улыбнулась его собеседница. Улыбка была мимолетной и красивой, такая появляется у людей, в чьем сознании мелькают приятные воспоминания.

Вестница поставила перед ним большую чашку, наполненную ароматным янтарным напитком, от которого шел пар, и множество миниатюрных розеточек со всем, что полагается потреблять вместе с чаем. Ларс был не большим любителем сладкого, но пустой желудок устроит сейчас все что угодно.

— Он архитектор? — поинтересовался маг, рассматривая кружку.

Посуда, выставленная хозяйкой дома на стол, была тоже очень красивой. Видимо, вкус у вестницы проявлялся во всем. Даже ее наряд, свободное домашнее платье, отличался причудливым кроем, привлекающим взгляд. А ведь Ларс преследовал коварную мысль, чтобы застать Ашару врасплох. Он даже представлял ее смущение. Он рассчитывал на то, что ей придется краснеть и убегать приводить себя в порядок. Этого времени ему бы хватило рассмотреть ее. В домашней обстановке люди совсем другие. Ему была интересна эта ее сторона. Но вышло все иначе. Ашара была такой же, как всегда. Это не разочаровывало, но не решало загадку. В этой женщине было что-то необычное, и Ларс подумывал о том, чтобы всерьез взяться за ее решение.

Он тут же скривился, вспомнив, что работа на вице-канцлера отнимет у него все свободное время. Посвящать свое внимание красивой вестнице ему просто некогда.

— Да, создатель Зимнего театра, — ответила Ашара на его вопрос.

— Тогда я понимаю, где раньше слышал вашу фамилию.

Она кивнула. Ее отец был знаменит хотя бы тем, что воплотил в жизнь всего два проекта — Зимний театр и дворцово-парковый ансамбль в пригороде Асандора. После чего пожелал завершить свою карьеру. Такой талант городские власти не хотели терять, да и столица уже как следует к нему присматривалась, но отец заявил, что желает жить в свое удовольствие, накопленных средств у него для этого оказалось достаточно. С тех пор ее родители покинули родной город.

— Здесь сейчас есть призраки? — спросил Ларс, исследуя гостиную внимательным взглядом.

— Конечно, они есть всегда, — ответила Ашара.

Было бы интересно увидеть их хоть раз. Но вестники передать свой взгляд на мир никому не могли. Поэтому им всегда верили на слово. По примеру тех же призраков, эта когорта магов никогда не лгала. Для них в этом не было смысла. Душа, с которой существует связь, может разозлиться за очевидную ложь, или же расстроиться из-за нее, или вовсе причинить вред вестнику. Шансов на это у него будет больше, чем даже у опасных темных душ. Потому что при наличии контракта вестник не может отгородиться от призрака.

— Я почти не слышу ваши мысли, — отметил Ларс, одновременно думая о том, что проглотил уже половину тех сладостей, которыми его так любезно угощали, и прикидывал, будет ли прилично съесть и вторую их часть.

— А у вас и в тот раз, и сегодня нормальный голос.

Ашара точно не могла читать мысли своего гостя, но заметив его голодный взгляд, подвинула розетки ближе к нему. Наверное, мужчине требовалось что-то более существенное, но предлагать она не будет. У них не дружеский обед. Вообще непонятно, почему они вот так сидя и говорят о какой-то ерунде, вместо того чтобы идти заканчивать работу. Аристократ ведь явился сюда именно за этим.

Но так как беседа нравилась ей самой, а Эрнесса до сих пор не появилась и не выказала своего стремления быстрее идти к Бертену, вестница решила оставить все как есть.

— Все пришло в норму, — пожал Ларс плечами. — Артефакт?

Ашара показала кольцо.

— А что значит «почти»? — она не пропустила этот важный акцент.

— Значит, оно вас полностью не загораживает, — ответил аристократ, отставив от себя пустую чашку и удовлетворенно вздохнув.

— Вы чертовски сильный маг, — заявила вестница недовольно.

Ларс улыбнулся краешками губ.

А хозяйка дома вдруг вся напряглась, по ее лицу пробежали тени, а губы сжались в тонкую нитку.

— Что-то случилось? — все эти изменения не скрылись от внимания гостя.

— Она опять плачет, — вздохнула Ашара, устало потирая лоб.

— Кто?

— Да есть тут у меня одна… Никак не могу с ней сладить. Ее просьба оказалась сложнее, чем я себе представляла.

— И часто вам проблемные подопечные попадаются? — Ларс поймал себя на том, что никогда не задумывался, есть ли у призраков характер. Все знали, что души лишаются эмоций, но не только из них состоит человеческая суть. Эрнесса, например, не желала ни о чем говорить и ничего объяснять. Но наверняка есть ей противоположные.

Выходит, что вестникам постоянно приходится подстраиваться.

— Как и всем, — пожала Ашара плечами. — Время от времени.

В доме вдруг задрожали окна, и до Ларса донесся странный вой. Он воззрился на вестницу с немым вопросом в глазах.

— Вот же, зараза, развела тут… — зашипела девушка, но тут же взяла себя в руки, покосившись на аристократа, — извините. Скоро это закончится.

— У призрака истерика? — предположил он.

— О да, эта барышня весьма необычна, — заговорила Ашара с явным недовольством. Ей было в радость поделиться своими эмоциями хоть с кем-нибудь. — Дело в том, что она помешана на ведущем артисте королевской театральной труппы. А сегодня у него как раз спектакль. И она во чтобы то ни было хочет увидеть его. Но это не так легко, даже для призрака. Ей к нему не пробиться. Когда я заключала с ней контракт, она говорила, что главное — хотя бы издалека его увидеть, а выяснилось, что она желает лицезреть его прямо перед собой. А я… не имею такой власти. Попытаюсь, конечно…

— Вы о Назше Иргане? — перебил ее Ларс.

Вестница кивнула. Артист имел такое необычное имя, потому как был уроженцем другой страны. Он действительно был знаменит своей красотой и талантом. Женщины по нему с ума сходили. Видимо, даже после жизни расстаться с кумиром некоторые были не в силах.

— Я отведу вас к нему, — небрежно бросил аристократ.

Ашара вытянулась в струну перед ним, и ее глаза наполнились невероятной надеждой. Прекрасные глаза, кстати. Нереальные. Как у всех вестников. Но все же более нереальные, чем у всех остальных.

— Правда? — даже в голосе девушки скользило упование на чудо.

— Да, — ответил Ларс, скрывая улыбку. Такое «чудо» ему было осуществить очень легко, — после того, как мы с вами закончим.

Он сказал об этом так, что у нее даже сомнений не возникло. Для аристократии, имевшей особые связи в любой области, подобная услуга — мелочь. Возможно, Ларс ван дер Саарк даже бывает при дворе и вхож в особый круг, несмотря на то что «младший». Кто их там разберет, небожителей.

— Что ж… спасибо, — Ашара не нашлась, что еще ответить.

— Потом поблагодарите, я еще ничего не сделал.

— Надо полагать, раз вы здесь…

— Да, мы можем отправляться туда снова, — голос мага приобрел деловой тон.

— Вы все подготовили?

— Да.

Ашара понятия не имела, о чем может идти речь, но ее это и не касалось.

Ларс отметил про себя, что она действительно не так уж и любопытна. Редкое качество для женщины, особенно ее лет. Его это даже немного расстроило. Ему было и стыдно, и страшно признаваться в том, что он может часами говорить о собственных творениях. Отличительная черта всех создателей. О том, что появилось на свет благодаря упорству и труду, хотелось порой кричать, но ничего подобного он позволить себе не мог. И все же, если бы вестница спросила, он бы с ней поделился парой секретов. Совсем немного, чтобы увидеть удивление в красивых глазах.

— Подождите немного, я быстро соберусь.

Она снова скрылась в недрах своего удивительного дома.

Ларс попробовал незаметно прочувствовать его магию. Она оказалась необычной. Всякая магия имеет свою личную энергетическую ауру. У вестников она напоминала непрозрачное стекло. Ровная, гладкая, не имеющая изъянов, сквозь нее ничего нельзя рассмотреть. Отражение особенности этих магов.

Надо отдать должное хозяйке дома, она была верна своим словам и вернулась быстро, переодетая в удобный легкий костюм, с небрежно накинутым на плечи палантином. Она на ходу перешептывалась с кем-то из призраков, внимательно слушая, что тот ей отвечает. То была не Эрнесса. Ларс еле удержал себя, чтобы сквозь артефакт не подслушать ее мысли. Кольцо на изящной женской руке не было для него преградой. Конечно, оно защищало свою хозяйку, но как она сама и подметила, Ларс чертовски сильный маг, поэтому смести такую защиту ему труда не представляет. Оставалось напоминать себе, что хотя бы иногда стоит соблюдать границы.

Они вернулись в дом Эрнессы на заказанном Ларсом наемном экипаже. Душа окончательно преобразилась. Она не металась и больше ни о чем не переживала, выглядела спокойной, точнее равнодушной. Она помнила о том, зачем они здесь, но вот какие эмоции ее должны сейчас одолевать, припомнить не могла.

Их снова встретила Ирма. Женщина обладала прекрасными чертами характера. Она была неболтлива и вела себя тихо, никаких вопросов гостям больше не задавала. Ей было важно, чтобы Эрнесса обрела покой, а Бертен получил помощь. По каким-то своим причинам хозяйка этого дома прониклась к мальчику почти материнскими чувствами. Может быть от того, что собственными детьми так и не обзавелась. Так вот и сложилось, что две одинокие судьбы переплелись.

На этот раз пациент Эрнессы был в сознании. И, по всей видимости, очень ждал гостей. При их появлении юноша побледнел и почти слился по цвету с простыней, на которой лежал. А еще его терзал страх. Пугали незнакомцы, их цели и происходящее в целом. Ларс чувствовал его эмоции. Ирма никаких объяснений дать ему не могла, вот он и метался все это время.

— Я — вестница, — Ашара привыкла брать на себя обязанность первого слова, поэтому сама нарушила звенящую тишину, что окутала небольшую комнатку на секунду, — Эрнесса попросила нас позаботиться о тебе.

— Госпожа и правда мертва? — вскрикнул парень, по его телу пробежала судорога. Если бы он мог, то непременно вскочил, но собственное бессилие заставляло лишь сжимать руки в кулаки.

— Да.

Он прикрыл ладонями лицо, по щекам полились слезы. До последнего он тешил себя пустой и глупой, очень детской надеждой на то, что дурное окажется вымыслом или жестокой шуткой. Не сбылось.

Эрнесса присела на его кровать. В прошлый раз она еще помнила о том, что нужно хотя бы попробовать коснуться человека рукой, проявить этот обыкновенный жест поддержки и понимания, но сейчас уже забыла. Поэтому просто смотрела на мальчика, которого терзала боль от утраты.

— Она не хочет, чтобы ты расстраивался, — передала ему Ашара те слова Эрнессы, что она успела ей когда-то сказать. Душа знала, что не проявит никакой заботы, как только окончательно утратит связь с материальным миром.

— Но она заботилась обо мне, — сквозь всхлипы проговорил Бертен, — так много для меня сделала, а я даже не поблагодарил ее.

— Она слышит тебя и все знает.

— Я могу поговорить с ней? — он с помощью рук подтянул себя и сел на кровати. В его светлых глазах сверкала безумная надежда. Он хотел иметь шанс хотя бы на последнее чудо.

— Она ничего тебе не ответит, — тихо и спокойно произнесла Ашара. — Эрнесса полностью отстранилась от жизни. Она помнит о тебе и обо всем, но ничего больше не чувствует.

Ему понадобится время, чтобы примириться с этой мыслью.

— Госпожа прислала вас? — наконец он догадался спросить о главном. Ведь вестница пришла в сопровождении неизвестного высокородного не просто так.

— Она обратилась ко мне, чтобы я привела к тебе этого господина, — Ашара указала на аристократа.

Мальчишка посмотрел на Ларса почти со злобой. В силу своей юности, он не умел скрывать своих эмоций даже внешне. Должно быть, он знал только плохое от тех, кто так хорошо выглядел и был дорого одет. Жизнь вообще не дала ему шанса научиться доверять кому-то. Лишь Эрнесса проявила заботу и ласку по отношению к нему. Она взяла его к себе, как берут бездомных котят, долго выхаживала, помогала во всем и приучала к себе. И вот, когда он к ней привык, когда вместо постоянного ледяного недоверия к миру в его сердце зародилось доброе и уютное чувство, ее сразу же не стало. Жизнь полна подлостей.

— А вы кто? — Бертен, как рассерженный щенок, смотрел на аристократа исподлобья и разве что не скалился.

— Твой шанс на выздоровление, — Ларс не обращал внимания ни на его тон, ни на внешний вид. Пусть он этому мальчишке хоть три раза не нравится. Не это главное.

— Не понимаю, — фыркнул тот.

— Я заставлю твои ноги двигаться.

Ларс знал, какая реакция за этим последует, и убедился в своей правоте, по очереди осмотрев мальчишку и свою спутницу.

Да, все как положено.

У парня глаза полезли на лоб, приоткрылся рот. Ашара же выказала удивление молниеносным взглядом в сторону аристократа, но быстро взяла себя в руки и вернула себе хладнокровный вид. Вмешиваться она, конечно же, не станет, хотя внутри у нее было далеко не так все спокойно. Но, по ее мнению, аристократ должен сам нести ответственность за свои слова. Она лишь на всякий случай убедилась в реакции Эрнессы. Призрак никак не реагировал.

Ларс все же скользнул краем сознания по самой поверхности мыслей вестницы. Одновременно с тем, что ее одолевала небольшая печаль из-за надежды, которая может оказаться напрасной, она сильно сомневалась в том, что аристократ растрачивает себя на пустые обещания.

Что ж, Ларса порадовал факт того, что на вестницу он произвел положительное впечатление.

— Вы что-то перепутали, господин, — отстраненным голосом произнес Бертен, откидываясь обратно на подушки, — я уже никогда не смогу ходить.

Комнату буквально затопило эмоциями парня. Он злился на то, что неизвестный позволяет себе нести всякий бред, а он не в силах вышвырнуть за порог непрошеного гостя и тревожился из-за того, что Эрнесса прислала к нему каких-то ненормальных. Бертен очень хотел, чтобы все закончилось, чтобы его оставили в покое и никогда больше не тревожили.

Ларс отстранил от себя чувства и мысли юноши. Его отчаяние он понимал, но именно сквозь него и нужно пробиться. Поэтому никакого сострадания аристократ проявлять не собирался.

— Самостоятельно нет, но тебе поможет магия.

— Что же это за магия такая? — процедил Бертен сквозь зубы.

Ему было наплевать на то, что его тон невежлив. В той, другой, жизни, когда он еще не был калекой, он бы может и подумал, прежде чем так отвечать. Ведь можно поплатиться. Аристократу ничего не стоит уничтожить его жизнь. Но от нее и так осталось немного. Со смертью Эрнессы все станет хуже. Помогать ему больше некому. Не может повезти дважды. Предателям вообще не должно везти. А он предал своих хозяев. Те заставили его дорого расплатиться. Он бы умер еще тогда, полгода назад, в той сточной канаве, где валялся с переломанными ногами, но чудо привело к нему Эрнессу. Она не прошла мимо, не позволила ему сойти с ума. Он не понимал, зачем ей это. Женщина грустно улыбалась и говорила, что на ее душе лежат грехи, что она просила судьбу послать испытание, чтобы искупить их. И она рада, что ее испытанием стал он, ведь она может спасти чью-то жизнь.

— Тебе будут непонятны подробности, мы лишь потратим время, — вмешался в его горькие мысли уверенный голос Ларса.

— Вы хотите, чтобы я поверил вам на слово? — зыркнул на него мальчишка.

— Не мне, Эрнессе, — маг умел манипулировать словами, когда это было нужно. — Она все еще здесь из-за тебя, и она привела меня.

Юноша вздрогнул от его слов.

Ларс провел рукой над столиком, что стоял возле кровати, и на его поверхности появилась металлическая коробка. Аристократ открыл ее, внутри оказалась пластина овальной формы.

— Этот предмет называется «эфир», в нем заключен сплав семи магий. Я прикреплю его к твоей спине, он срастется с твоим телом и станет заменой тех нервов, что когда-то заставляли твои ноги двигаться.

Взгляд у Бертена был ошалевший. Эмоции вестницы снова наполнились недоверием. Видимо, озвученные слова произвели на всех слишком сильное впечатление.

— Это невозможно, — прошептал непослушными губами пациент Эрнессы, но его взгляд то и дело возвращался к таинственному предмету, лежавшему недалеко от него.

— Да. Это эксперимент, — как ни в чем не бывало произнес Ларс, разводя руками. — И ты первый испытуемый. Может, ничего не получится. Более того, как только я применю эфир, он либо поможет тебе и все восстановит, либо убьет твое тело совсем — ты не сможешь не только ходить, но и двигаться вообще.

— Погодите, — раздался за спиной дрожащий голос вестницы. Она не смогла остаться равнодушной.

Ларс жестом остановил ее, прося не вмешиваться. Не хватало, чтобы она внесла еще большую сумятицу в мысли мальчишки. Он и без того в положении, которому не позавидуешь. Притом что слова аристократа звучали как безумный вымысел, нельзя было отрицать факт того, что он пришел сюда по воли души, которая лгать не могла. От подобного противоречия кого угодно начнет наизнанку выворачивать.

Бертена до самых костей продирал страх. Даже в той канаве было не так страшно.

— А что это вообще такое? — юноша проглотил ком в горле.

— Чистая магия, которую я сделал материальной и придал форму, — ответил Ларс тем самым тоном, которым сообщают вполне очевидные для всех вещи.

— Не понимаю, — прошептал Бертен с отчаянием.

— Послушайте, — Ашара не удержалась и даже приблизилась к аристократу, — такие решения не принимаются за одну секунду…

— Именно так и принимаются, — перебил ее Ларс, и в его голосе звенела сталь, взгляд был и того хуже, придавливал к месту намертво, — чем дольше он будет размышлять, тем больше будет путаться в мыслях. Он обратился к мальчишке. — Представь, что ты на войне. У тебя есть примерно секунда на одно-единственное решение. Некогда взвешивать, некогда размышлять. Ты не знаешь, будет оно правильным или нет. Ты просто все ставишь на кон.

— Я…

Взгляд Бертена заметался, и в конце концов у него закружилась голова, на лбу выступили капельки пота. Он сильно зажмурил глаза и быстро произнес:

— Хорошо, если госпожа Эрнесса вам верит, я тоже поверю.

Ашара оценила выдержку аристократа. Ей еще нужно такому научиться. Вестница подозревала, что согласие мальчишки было главным во всем этом спектакле, и вряд ли Ларс ван дер Саарк не переживал за него. Но внешне он оставался бесстрастен.

— Садись и поворачивайся ко мне спиной, — отдал аристократ команду, вынимая эфир из коробки. Предмет в его руках засветился.

— А разве не нужна какая-то подготовка или предварительный осмотр? — Ашара сомневалась, что можно вот так просто совершить чудо.

— Ничего не нужно. Все, что требовалось, я сделал, теперь мы можем лишь поставить опыт.

Ничего себе. Это либо уверенность, либо сумасшествие. Либо сумасшедшая уверенность. Конечно, он могущественный маг, но неужели он способен манипулировать такими силами? Разве вообще кто-нибудь может? Вестница с огромным сомнением посмотрела на Эрнессу. Но та не отрывала взгляда от Ларса. И он не был наполнен непониманием или ужасом. Она просто ждала.

— Это быстро? — задал свой последний вопрос Бертен.

— Очень быстро, — честно ответил Ларс, глядя ему в глаза.

Парень с помощью рук пересел на край кровати и повернулся к магу спиной. Аристократ сжал пальцами овальный предмет посередине, и тот выпустил четыре тонких когтя. Ашара поморщилась. Она поняла, о чем умолчал аристократ. Стоило предмету расположиться на позвоночнике юноши, как когти впились в него, вонзились в тело. Парень вскрикнул и вцепился пальцами в край постели с такой силой, что костяшки побелели. Предмет наливался светом все больше. Вестница была уверена, что он обжигает, ей даже показалось, что она почувствовала запах горелой плоти. Пациент хрипел от боли и кусал губы до крови, стараясь вытерпеть пытку.

Ларс внимательно наблюдал с помощью магического зрения, позволяющего видеть силовые потоки и ауру человека. Он запоминал их взаимодействие с эфиром, улавливал каждую мимолетную перемену в своем творении, которое раскрывало свою силу шаг за шагом. Теперь для него был очевиден тот самый, единственный недочет, который не позволял сделать эфир универсальным. На губах аристократа промелькнула улыбка. Увиденное его радовало. Он уже знал, что эксперимент прошел успешно. Если бы их постигла неудача, парню не пришлось бы корчиться от боли, эфир бы за секунду выжег все нервные окончания в нем и убил чувствительность. А боль была хорошим признаком. Наградой за все пережитое.

Спустя несколько минут Бертена перестало жечь, и когти, которые теперь навсегда в нем останутся, уже почти не чувствовались. Они стали частью его самого.

Он отер пот со лба и обернулся к аристократу, глядя на него безумными глазами.

— Вы…

Наверное, он был намерен его оскорбить или просто выругаться как следует за то, что пришлось пережить, но Ларс отвел от себя его внимание.

— Пробуй пошевелить ногой.

Мальчишка тупо уставился на свои конечности. Те выглядели по-прежнему бесполезными. Он совсем ничего не чувствовал.

Верно. Не бывает никаких чудес. Все это бред.

— Боль у тебя в голове, выбрось ее, — рыкнул Ларс.

Если пациент Эрнессы будет и дальше тонуть в отчаянии и жалости к себе, он ему еще и хороший подзатыльник отвесит.

Парень от его грозного рыка вздрогнул всем телом и попробовал отстраниться от пережитой пытки. Он сосредоточился и попытался пошевелиться. Все его старания закончились лишь тем, что он почувствовал упадок сил и головокружение.

— Нет, ничего, — произнес Бертен вяло, готовый сдаться.

— Плохо стараешься.

Ларс пригвоздил его тяжелым взглядом, стало понятно, что аристократу больше неважно, как и почему он оказался здесь. Его старания должны были вернуть человека к жизни. Теперь он видел в пациенте цель своих интересов. И, судя по всему, он с места не сдвинется, пока не увидит результат.

Бертену пришлось снова пробовать. На этот раз он закрыл глаза. Ощущения были странными, он все еще чувствовал эфир на своей спине и теплые волны, которые расходились по кровеносным сосудам от этого предмета. Юноша вдруг понял, что эти самые волны доходят вплоть до кончиков пальцев на ногах. Ощущение было схоже с тем, как если пробыть очень долго на морозе. Конечности теряют чувствительность, но она быстро возвращается, стоит только зайти в тепло. И вот сейчас его ноги, которые он не ощущал целых полгода, чувствовали это самое тепло.

Он согнул и разогнул колено. Легко, без усилий. Так же естественно, как это делает любой полноценный человек.

— Да!

Ашара вздрогнула от выкрика Ларса, подскочившего на месте. Приложив руку к груди, вестница резко выдохнула, успокаивая сердцебиение. На лице аристократа она неожиданно увидела абсолютно счастливую мальчишескую улыбку и сама тоже неуверенно улыбнулась в ответ.

Бертен ошарашенно смотрел на свои ноги. Он никак не мог поверить, что это его собственные конечности снова двигаются.

— Как? — выдохнул он.

Ему был поставлен однозначный диагноз. Шесть месяцев он чувствовал себя уродом, от которого осталась половина, бесполезным существом, ни на что больше не годным. А теперь за какие-то десять минут жизнь к нему снова вернулась.

— Это навсегда? — тупо спросил он.

— Конечно, навсегда, — самодовольно заявил Ларс. — Стал бы я тут время тратить на что-то непостоянное.

Ашара посмотрела на Эрнессу. Призрак улыбался. Должно быть, это было последнее чувство, о котором смогла вспомнить душа. Вестница была рада увидеть эти эмоции. Значит, все произошедшее действительно оправдано.

— Это еще что! — вдохновенно говорил Ларс, наслаждаясь моментом своего триумфа. — Ты не то что ходить, бегать быстрее зайца сможешь. И не надо плакать.

— Я не…

Бертен провел руками по щекам и почувствовал влагу. Надо же, и правда плачет. Даже не заметил.

Ашара вышла из комнаты вместе с Эрнессой. Их присутствие точно больше не требовалось. Призрак сделал для живого человека все, что было в его силах. Ларс задержался, что-то объясняя мальчишке.

— Что происходит? — спросила Ирма у вестницы, взволнованная тем шумом, что творился в комнате за закрытой для нее дверью.

— Чудеса, — развела руками та.

Женщина, увидев, как Бертен через пару минут выходит из комнаты на своих ногах, испуганно вскрикнула, пошатнулась и тяжело осела на стул.

— Как же так? Что же это? — бормотала она, мотая головой.

Вестница улыбалась, слыша возбужденный голос мальчишки. Он пытался рассказать своей сиделке о том, что произошло. Ашаре было приятно думать, что она тоже имеет отношение к свершившемуся чуду.

— Разве это не потрясающе? — произнесла Эрнесса тихо, чтобы только она ее слышала. — Мне всегда казалось, что способности Ларса за гранью реального.

— Всегда? — вестницу позабавило это слово.

Призрак понял, что оговорку мимо ушей не пропустят.

— Почему вы скрываете, что знаете его? — Ашара не стала ждать пояснений от своей подопечной.

— Потому что все, что я делала половину своей жизни, это скрывала правду. Я привыкла к этому.

— Не расскажете? Ни мне, ни ему?

— Никому.

Вестница вздохнула. Но с душами спорить невозможно, они не меняют своих убеждений. А жаль. Если бы удалось вывести Эрнессу на откровенный разговор, то может быть получилось бы передать Ларсу что-то важное. В качестве награды за то, что он сделал. За такую работу награду он точно заслужил.

Маг очень долго не мог отойти от Бертена, который не знал, как передать и выразить всю свою бесконечную благодарность. Но, в конце концов, кажется, понял, что аристократу сказанных слов и увиденного вполне достаточно. Он подошел к вестнице. В серо-зеленых глазах все еще был шальной блеск, который бывает у человека, выигравшего в лотерею миллион золотых.

— Вы артефактор? — прищурившись, спросила Ашара.

— Нет, — со смехом ответил Ларс.

— Не врач, не артефактор. Кто же вы?

Даже самый пристальный взгляд ей не помог и не позволил разгадать секрет.

— Эрнесса еще здесь? — вместо каких-либо ответов спросил маг.

— Да.

— Я хочу поблагодарить ее.

— Подождите, она говорит, что осталось еще кое-что.

— Надо же, у призраков и правда очень много неоконченных дел, — удивился аристократ.

Вестница, как никто другой, знала, что так оно и есть.

— Но, я надеюсь, что больше пациентов в доме не прячется, — пробормотал Ларс.

Оставив мальчишку и Ирму, которая даже прикасаться к нему боялась, они поднялись наверх, на второй этаж небольшого дома. Эрнесса привела их в собственную спальню — единственную комнату здесь. Без хозяйки она выглядела пустой. У нее не было родных, поэтому никто не спешил занимать эти стены.

Придя сюда, душа невольно замедлила шаг. Воспоминания вернулись, простые картинки из жизни, которая ушла. Странное ощущение: понимаешь, что эта самая жизнь — твоя, но уже нет никакой связи.

— Нужно время? — спросила вестница, подметив ее реакцию.

— Нет, — покачала головой ее подопечная.

Ашара по ее указке залезла в скрытый ящик комода, сиротливо жавшегося в углу, и достала шкатулку, после чего передала ее Ларсу.

— Она просит открыть.

Аристократ выполнил просьбу. Увидев содержимое, он воззрился на вестницу вопросительно.

— Эрнесса говорит, чтобы вы забрали его себе.

Ларс извлек на свет кровавый опал, чтобы как следует его рассмотреть. Точно не подделка. По внешнему виду и весу понятно, что камень тот самый. Очень редкий предмет. Даже у Фарха такой достать было невозможно. Слишком дорогой. Для этого дома он никак не подходил.

Ларс выставил его против солнечного света. Камень заиграл завораживающим блеском. Прекрасный ингредиент для эфиров. Такие камни хранят в себе силу любого уровня.

— Это очень ценный дар, — произнес аристократ, пряча опал обратно в шкатулку, — боюсь, мне нечем ответить.

— Господин ван дер Саарк, — строго произнесла Ашара, — Эрнесса призрак, ее не волнуют… сантименты. Она сейчас действует исходя из практической стороны. Если она хочет передать это вам, просто примите. Ваша благодарность ей не нужна.

Ларс покосился на вестницу. Та немного смутилась своего резкого тона, но взгляд не отвела.

— Почему не расскажет, как мы связаны с ней? — спросил он.

Ашара пожала плечами.

— Я что-то еще могу для нее сделать?

Ашара посмотрела на призрака. Эрнесса больше не проявляла эмоций. Все ушло. Теперь ее взгляд был направлен очень далеко.

— Я думаю, что это конец пути.

Ларс опустил крышку шкатулки с громким хлопком так, что вестница вздрогнула. Как будто подвели резкую черту всему, что произошло за эти недолгие дни.

Через минуту они покинули дом, в скромных стенах которого изменилось сразу несколько судеб.

— Она прощается с вами, — передала вестница.

Ларс в ответ коротко поклонился тому месту, на которое указала Ашара. Вряд ли голова этого человека перед многими склонялась. Эрнесса приняла благодарность и исчезла, покинула материальный мир навсегда. Монета, в тот же момент появившаяся на ладони вестницы, растаяла, разрывая контракт.

— Все? — на всякий случай уточнил Ларс.

Он не думал, что все может закончиться так… тихо.

— Да, — мягко улыбнулась ему вестница.

Многие из живых, становясь свидетелями, испытывали недоверие к этому мгновению. Но так уж сложилось, что всякое живое существо очень громко врывается в жизнь, а покидает ее почти незаметно. Словно ничего и не было.

— Спасибо вам, — Ларс был искренен в своей благодарности.

Ашара кивнула.

— При прощании принято обещать снова увидеться, — заметил он.

— Только не со мной, — произнесла вестница, ощутив внутри легкую печаль. — Я желаю вам более никогда не встречаться с вестниками.

Такая встреча, даже если в конце и приносит благо, является печальным событием. Поэтому Ашара ушла первой, переборов в себе это странное чувство, которое заставляло медлить.

Ларс смотрел ей вслед лишь пару секунд. Потом вспомнил о том, что его собственная жизнь требует от него внимания. И он вернулся к ней, навсегда расставаясь с мыслью о том, что для него самого встреча с вестником оказалась очень даже удачной.