Глава одиннадцатая, в которой льётся кровь, а ночной Пекин отражается в реке - Часть первая

Она проснулась и не увидела книжной полки над головой, не услышала шума кипящего чайника. Зато заметила длинный силуэт в тёмном покрывале. Потом дошло.

В мастерской было темно, даже вечно сияющий диаграммами компьютер дремал, только тихо гудел. Пахло кофе. Ещё металлом и немного машинным маслом.

Ноутбук лежал рядом, на импровизированном ночном столике рядом с чашкой кофе, закрытый, с аккуратно свёрнутым кабелем на крышке.

Варвара сцапала его, удостовериться, всё ли в порядке — ах, как она не любила, когда трогали её вещи!

Потом замерла, глядя на не тронутый с ночи рабочий стол. Не мог он ничего сделать. Не теперь. И незачем.

—… Значит, теперь ты тоже уязвим, — голос Валентина приглушенно звучал из-за дверей. А Варвара верила в её звукоизоляцию...

— Зато у нас больше шансов, — Алексей отвечал задорно, как всегда. — Будь оптимистом.

—… В момент, когда вы собираетесь рисковать собой из-за моих провальных планов? Мой друг, я так не могу. Так что, если всё-таки снова попробовать вирус Клемма?

— Мы же обосновали невозможность воздействия подобного рода программ на нас, ты ведь сам записывал. Знаешь, Валентин… Я тебя удивлю, но иногда бывают такие моменты, когда ты не можешь сделать всё сам, и тебе надо просто положиться на других...

Что-то резко звякнуло.

— Когда я последний раз так сделал, ты умер, — вдруг зло бросил Валентин. Потом наступила тишина, прерванная лишь шорохом входной двери.

Варвара положила ноутбук на кровать. Он умер.

И он умрет ещё раз, если появится перед тем существом. Потому что программа выполняет то, что у неё в приоритете, а из них двоих выбор очевиден.

Впрочем, Варвара уже знала, что делать.

***

В комнате было пусто. Колючка куда-то исчезла, внезапно оставив за собой лишь заправленную постель — обычно она над этим даже не задумывалась. Было тут как-то… Пусто. Почему? Варвара не могла объяснить. Вчерашняя теплота утекла, что песок сквозь пальцы, оставив лишь глухое гудение терминала и устало горящую лампочку.

На столе — ворох мятых бумаг. Чертежи, рисунки, подписи — где по-русски, где иероглифами, ровным, витиеватым почерком. Красивым.

Она подняла с пола карандаш с обломленным грифелем. Взяла нож.

Стружка вкусно пахла настоящим деревом.

— Ma chere, — на порог ступил Валентин, неся с собой запахи холодной осени и сигаретного дыма. За ним едва слышно скользнул дрон. — Как спалось?

— Нормально, — рассеяно отозвалась она, пробуя остроту карандаша и вглядываясь в его теплые, сияюще-серые глаза, чья яркость ещё сильнее подчёркивалась тёмными кругами под веками. — Ты сам ложился?

— Я не нуждаюсь в регулярном сне, — едва усмехнулся Валентин.

— Заметно.

Он поймал её взгляд и коснулся пальцами щеки.

— Это наследственное. Доводилось видеть Рождественского-старшего?

— Ну, он… Выглядит довольно молодо для него.

— Регулярное спонсирование пластических хирургов даёт ошеломляющие результаты, неправда ли? — он тихо рассмеялся.

— Почему ты не исправил нос? — она легонько скользнула пальцем по острой горбинке — давно хотела — и Валентин смешно зажмурился.

— К тому времени, когда можно было задуматься о косметической коррекции, я уже содрогался от одного упоминания клиники, — легко пожал плечами он. — Какой смысл исправлять то, что не мешает жить?

Варвара ничего не ответила, лишь задумчиво поправила безупречно выглаженный ворот его рубашки. Она уже давно привыкла к его внешности, перестала испытывать подспудный страх, смело смотрела в глаза… В этой его философии тоже была своя честность. Ей так казалось.

Она только вдохнула, чтобы спросить, но Валентин отрицательно покачал головой, мгновенно став серьёзным. Пальцы сами сжались до боли в костяшках. Когда наконец хоть что-нибудь всплывёт?!

— Я не знаю, — отозвался он, мягко отстраняя её руку и привлекая к себе.

— Почему так долго?

— Ma chere. Может быть, он пытается сбросить преследование. Может, это перестраховка — тоже часто ключ к выживанию. Масса предположений, — от него пахло теплом и одеколоном. Ещё немного табаком и молочным чаем. И он больше ничего не сказал, потому что любое утешение было бы ложью. Такой, что рассыпалась горьким пеплом вчера вечером и больше не существовала между ними.

Собственно, она в этой лжи и не нуждалась — было тепло рук и спокойствие дыхания. И эта странная надежда, что всё будет хорошо — с Данькой, с мамой, с ним… Со всеми. Да, Данька жив. Варвара не верила, но упорствовала. Не перестанет, пока не увидит явных доказательств.

И Варвара продолжала обнимать его, крепко, с любопытством ощущая сквозь тонкую рубашку разницу между титановым сплавом и живым телом. Прижимаясь ещё крепче — чтобы он тоже знал.

Правдивое чувство, которое портят слова.

А потом Варвара скользнула рукой ниже, тихонько вкладывая чип в карман его брюк.

— Что это? — едва слышно поинтересовался он.

— Личное. Если я не вернусь. Но только тогда.

— Забери, ma chere. У нас есть шанс.

— Может быть. Но ты прибери всё равно. Знаешь, я так часто теряю чипы… А ты не потеряешь.

Они замолчали вновь. Так было понятнее.

— Мы с Алексеем просмотрели данные, которые извлекли вчера, — через какое-то время произнёс Валентин. — Мы с тобой… Не совсем верно оценили планы Вирта. Впрочем, сейчас это мало на что влияет.

— Вы смотрели видео про Тэцюаня? — поинтересовалась Варвара, отстраняясь. Она запомнила всё до секунды, записала воспоминания… Но они всё равно очень ярко вставали перед глазами. Теперь она понимала, что его сломало. Ей даже почти было его жаль.

— Я не предполагал, что кому-то придёт в голову так извратить мою работу, — губы Валентина едва дрогнули в ассиметричном презрительном оскале. — Это то, к чему я стремился, но с точностью наоборот.

— Он был здоров как бык, до всех этих событий, — заговорил Алексей. — По медицинским данным Сю Ваньфу из проекции.

— Почему было не убить его? Если он покушался на "Фелисити", которая заведует "Дублем"...

— Любопытство? — предположил Валентин. — Возможно, Вирт хотел экспериментов. Применить полученные знания, посмотреть результаты...

— Так?!

— В том числе. Может, доказывал какую-то собственную гипотезу. Зачем расходовать хороший материал?

— Это не этично.

— Безусловно, ma chere amie. Но эффективно.

— Расщеплять сознания тоже не этично, — хмыкнул Алексей. — Что, собственно, и есть проект "Феникс". А наивный мистер Лай думал, что спонсирует проект по продлению жизни.

— Почему же "Дубль" не остановил нас, если Лай их финансировал? — Варвара поморщилась, вспомнив крыса на балу.

— Может, хотели избавиться? Не могли же они вечно водить его за нос. А денежки уже у них, — фыркнул Алексей. — А теперь мы всё сделали за них, и ему некогда предъявлять "Дублю" претензии и возиться со счетами?

— Я не думаю, что он понесёт наказание в полной мере, — буднично заметил Валентин в ответ на тихий вздох Варвары. — С его связями он может выкрутиться даже здесь.

Она лишь покачала головой.

— То есть, то, что было в лаборатории, это и есть...

— Ага. Они… Хм, по данным "Дубль" пытался… "Расслоить" сознание. Насильно. Одна часть всегда и осознанно там, другая всегда и осознанно — здесь.

— Когда я имел доступ к Абсолюту, я мог намеренно добиваться такого состояния. Однако подобный процесс естественен и контролируется волей контактирующего с Абсолютом, — произнес Валентин. — Здесь то же самое, но против их воли. Они не имеют навыка, не имеют возможностей, не подготовлены, а потому… Не самый удачный эксперимент.

— Зато если приплести сюда оцифровку сознания… — протянул Алексей.

— Частичную. Что сложно.

— То будет аналог Валентина семилетней давности. Только без права полного возврата в реальность.

— Теоретически.

— Больше шансов выжить.

— Да, но не намного, к сожалению.

— А если ещё добавить эксперимент над крысами, — кивнула Варвара.

— Связать их вместе?

— И управлять, как Колючка...

— В принципе, выбор Абсолютных даже оправдан — они будут более устойчивы к подобным манипуляциям. Если только найти к ним подход… — Валентин ощутимо вздрогнул.

Варвара молча подняла голову, и он объяснил.

— Вирт обладает любопытным набором навыков и знаний, — медленно произнес он, бесстрастно глядя в никуда.

— Ты его знаешь?

— Не уверен. Вряд ли, — Валентин взглянул на веб-камеру, откуда совершенно точно на них смотрел Алексей. — Но мне любопытно посмотреть ему в глаза.

Часы испуганно пикнули. Варвара рванулась посмотреть… Но это было совсем не то, что она ожидала.

— А где Колючка? — тихо поинтересовалась она, почему-то предчувствуя нехорошее.

— Пару часов назад её уже не было, — отозвался Валентин.

"Сестрёнка.

Я плохая, извини. Мо тоже извиняется. Не ищи нас. И не ходи по Шуньши — там Тэцюань.

Скажи Инженеру, что его уродский нос не такой уродский, как я говорила.

Колючка и Мо".

— Чёрт, — только и смогла выдать Варвара. Это сговор, да? Мастер-класс, как сделать ужасную, нервозную до дрожи в коленях ситуацию ещё хуже?

— Странно, — равнодушно выдал Валентин, — что она не попыталась никого убить.

— Она не смогла бы… — в отчаянии выдохнула Варвара. Нет! У неё ведь был шанс, не один...

Он покосился на Варвару.

— Меня она могла побояться. А вот ты явно нужна им живой, ma chere.

— Зачем?.. — они же явно намекнули, что легко могут убрать её, откажись Варвара от сделки… И пытались! Что-то не сходится.

Валентин пожал плечами.

— Почему с ней ничего не сделал Шэнь? Он следит за чистотой квартала. За связями. "Дубль" не числится в его списке дружественных компаний.

— Ты знаешь этот список? — усмехнулся Алексей. — По-моему, он у него… Не постоянный.

Варвара вскинула голову.

— Надо её найти. Вдруг она ещё здесь… Вдруг она что-то с собой сделает?

— Например, переместится подальше отсюда на полученные деньги.

— Она просит прощения!

— Ma chere, что ещё она может сказать тебе?

— А вдруг она ошиблась, — выдохнула Варвара. — Как я. Как ты. Валентин...

Он вдруг мягко убрал прядь с её лица.

— Я не перестаю удивляться твоему любопытнейшему мировоззрению. Откуда оно? Что ты читала в детстве, к примеру?

— Крапивина. Папа любил, — Варвара посерьёзнела. — Проводи меня к Ву, пожалуйста.

— Бессмысленно, — отозвался Валентин. — Она не у неё, а Ведьма просто так не говорит.

Варвара нервно сглотнула. Поймала его ровный, удивительно человеческий взгляд.

Валентин чуть прищурился. А потом кивнул на дверь.

***

— Где она?

— Де-еточка, — Ву лениво возлежала на софе, куря длинную причудливую сигариллу. Пахло жгучим перцем, кошками и презрением. От дряхлой бабули не осталось и следа — перед ними была жестокая, привыкшая повелевать женщина преклонного возраста, и тяжестью взгляда едва уступала Валентину. Брошь-солнце на её груди сменилась нефритовой луной. — Удивлена я, почему ты до сих пор жива и щебечешь? Мало того, что ты не знаешь этикета, так ещё и грязного изгоя в мою обитель тащишь.

Ву сплюнула на пол. Коты сверлили их глазами. Гостям они рады тоже не были.

— Вряд ли она ничего не сказала вам перед уходом, — Валентин стоял за спиной Варвары, склонив голову и изучая Ведьму чуть безумным взглядом.

Старуха улыбнулась, внезапно демонстрируя жёлтые острые зубы.

— Вас это не касается. Девочка выбор свой сделала. Поняла наконец, в чём жизни суть, — хмыкнула Ву. — Я предупреждала, деточка. Львёнок разевает рот на слишком большой кусок. Попытайся удержать то, что у тебя есть.

Ведьма хохотнула.

— Пока не осталась совсем ни с чем.

— Я разберусь сама, — спокойно отрезала она. — Скажите мне, где её найти. Пожалуйста.

— Ах, какие манеры. Тронула ты старушку, ласточка. Но, вот что я тебе скажу, — Ву указала сигариллой на дверь. — Выход там, детки мои.

И Варвару потянула назад дикая, необузданная сила. Честно пыталась сопротивляться, но ноги сами сделали шаг назад, другой, и будто ветер дул в лицо, норовя сорвать кожу, и даже волосы всколыхнулись… И рот не могла открыть от ужаса. А потом натолкнулась на Валентина, и наваждение спало. А его, казалось, и не коснулось — он лишь криво улыбнулся, и больше ни один мускул не дрогнул.

— А ты был хорош, — сладко проворковала Ву. — Больно терять Абсолют, а, Инженер?

— Пережитые потери делают нас сильнее, — вкрадчиво отозвался он.

— Калека. Такое жалкое зрелище, — фыркнула Ву. Вдруг молниеносным движением бросила в него что-то.

Варвара не успела вздрогнуть.

Он поймал.

Красные чётки.

— Возьмёшь её след — будет ваша, — улыбнулась ведьма. — О, я бы посмотрела на это. Старушка любит смеяться над уродцами.

Варвара стиснула зубы. Запах перца сгущался, не давал дышать. Вдруг как никогда захотелось ударить её, чтобы заткнулась, перестала бередить раны, а та как чуяла, и от того скалилась ещё шире. Валентин спокойно и страшно улыбался.

— Благодарю, — он нежно сжал локоть Варвары. — Теперь всего доброго.

— А знаешь… У тебя такая благородная, сильная шея, Инженер, — вдруг усмехнулась Ву, плотоядно облизываясь. Сложила пятерню пистолетиком и шутливо выстрелила в него. — Пух!.. Чтоб ты сдох, ничтожество. Земле легче станет.

— Чтоб у тебя язык отсох, ведьма старая, — взвилась Варвара, не обращая внимания на то, как пальцы сильнее сжимают локоть. Никто не смеет издеваться над родными! Она была готова выцарапать ей издевательски смеющиеся глаза, но Валентин почти силой вытащил её из душной квартиры под скрипучий смех старой карги.

Чёрно-белый кот провожал её укоризненным взглядом.

***

— Тварь, — её трясло. Не только от Ву, не только от странного, необузданного приступа ярости, прошедшего, стоило лишь ступить за порог и глотнуть свежего воздуха, — от всего, просто ведьма стала последней каплей.

— Она рассчитывала вывести кого-то из нас из себя, психологически и через Абсолют, — спокойно пожал плечами Валентин. — На теряющих самоконтроль людей легче воздействовать, только и всего.

— Должны же быть границы разумного! Не могу, — удрученно тряхнула головой она, — быть такой сдержанной, как ты.

— И не надо, — чуть улыбнулся он. — Каждому своё, ma chere.

Они сидели на той самой скамье, напротив пустующего нынче павильончика гадалки, и холодный ветер трепал их волосы.

Валентин расслаблено откинулся на спинку скамьи, поигрывая чётками. Варвара уверенно разжала его пальцы, забирая браслет.

— Оставь, — просипела, ловя его заинтересованный взгляд. — Нам ещё к Вирту идти.

И она больше не хотела видеть его таким отрешённым. Как она жить будет, если?..

— Мне хватит времени, — он легко отобрал чётки — лишь мимолётное касание запястья, и она сама разжала пальцы, будто они и не подчинялись ей вовсе. — Варвара Железная не отступает, верно? Доводит начатое до конца?

Он улыбнулся, едва заметно, но ровно, теплее обычного.

— Так позволь и мне.

— Я не хочу...

— Я вернусь к тебе, ma chere. Я всегда возвращаюсь, — Валентин подмигнул ей и прикрыл глаза. — Верь в меня.

Варвара глубоко вдохнула, давя в себе страх, дрожь, внезапно накатившие глупые слёзы дурацкого отчаяния.

— Всегда.

***

Несколько мгновений спустя они всё так же сидели на скамье — рука об руку, и ныряющее за неожиданно чистый горизонт солнце устало подкрашивало мир в малиновый. Район и не думал отходить ко сну — жизнь только начиналась.

Но Варвара её не слышала. Был только тихий стук красных четок.

— Любопытно… — Валентин говорил глухо. Бледный лоб покрылся испариной.

— Дом… Старый, ветхий, с красной крышей.

Он едва вздрогнул. Чётки выскользнули в подставленную ей ладонь.

— Я видел его однажды, — безжизненно прошелестел Валентин, едва шевеля обескровленными губами. — Относительно недалеко от нашего маршрута, но если пойдем, потеряем непростительно много времени.

Он потянулся за сигаретой, но вдруг передумал, и рука безвольно упала на колено.

— Я не вижу смысла рисковать ради того, кто тебя предал.

— Валентин, — она обняла его, прижалась губами к виску, будто так могла растопить лёд отрешённости в глазах цвета стали и неба. — Мы сами...

—… не смогли, ma chere, — тихо хохотнул он, доверчиво роняя голову ей на плечо. — Забавно, не находишь?..

***

Они пришли домой ненадолго — забрать кое-что да выключить вечно горящие терминалы. Так странно не слышать их голосов.

"Они вернутся".

Так Варвара решила, глядя на развешанные по стене фотографии. Снимет их — и что останется, чтобы ждать возвращения?

Приступ суеверного страха заставил почти отдёрнуть руки.

Когда они уходили, фотографии понятливо смотрели им в след.

Ждали.

Солнце медленно катилось к кромке горизонта.

***

— Пойдём здесь? — она открыла перед Валентином карту. Параллельно улице, о которой говорила Колючка, шла другая — чуть более извилистая.

— Ma chere, — взгляду его безумно медленно возвращалась та несвойственная теплота, что была вчера. — Доверять ей сейчас было бы неразумно. Нас могут ждать именно там.

Варвара удрученно покачала головой. Не верила. До последнего не верила в её предательство… Хотя, Колючку могли использовать.

— А вдруг они ждут, что мы как раз перестанем ей доверять? — она провела ногтем по голограмме, и та весело зарябила, пропуская палец сквозь себя. — А что здесь?

Кое-где между улицами — дворы, но, может, они сквозные?

— Крысиные норы, — кивнул Валентин и объяснил, ловя её вопросительный взгляд. — Узкие проулки между домами, а в некоторых местах действительно норы. Ими здесь, чаще всего, пользуются юные слухачи.

Валентин задумчиво посмотрел на дрона.

— В принципе, можем и мы.

— А там сможет пробраться взрослый?

— Не везде, скорее всего. Я плохо их знаю. Впрочем...

—… Вряд ли они ожидают, что лаоваи полезут в такое специфическое место.

— Именно.

***

"Крысиные норы" — переулки в метр, а то и меньше, шириной, не имевшие ни адреса, ни места на карте, заваленные хламом, а кое-где поросшие пожухшими от холода пасленовыми, приняли равнодушно.

Где-то справа кипела и гомонила жизнь — звонки велосипедов, выкрики зазывал, шум голорекламы и бесконечный поток голосов звучали приглушённо, чуть обижено, спрашивая, вы что, не поверили Колючке? Ведь вы могли бы затеряться в этой пёстрой толпе!

Улица слева молчала. Да и не было там улицы — лишь понурые серые дворы, откуда пахло костром и мясом, кровью и пылью. Они усмехались. Прекрасно знали, как легко устранить в толпе, если уметь не суетиться И, в то же время, как приятно устроить засаду в одном из многочисленных хутунов...

А норы не говорили ничего. Иногда, правда, сменялись стенами, но всегда была щерящаяся арматурой дыра, что вела бы в обшарпанный двор… Нет, правда, кто будет искать их среди сплетений помоек, сточных канав и засохших помидоров?

Единственное, чего Варвара на данный момент боялась больше всего — зацепиться за ржавую арматуру или наступить на такой же гвоздь. Или вообще коснуться чего-нибудь без надобности — по объёмам грязи и площади покрытия ржавчиной эти переулки били все мыслимые рекорды. Только Валентин шел уверено, будто всю жизнь тут шнырял, хотя напряжённые плечи говорили об обратном. Он, сам того не зная, внушал ей веру.

Варвара даже не заметила, как случайно пнула мягкую игрушку, похороненную посреди грязи и мусора.

Дошло только потом.

Этот пуговичный взгляд с бельмом на левом стеклянном глазу преследовал её ночами. Как она боялась таких игрушек… Потому лишний раз не заходила в комнату Даньки, где на столе сидел плюшевый лев с глазами-пуговицами.

— Валентин, там была Мо! — Варвара судорожно вцепилась в его руку. Значит, Колючка была здесь? Когда? Зачем?

— Кто это, ma chere?

— Игрушка Колючки, плюшевая обезьянка...

Она вскинула голову и встретилась с его обыкновенно-спокойным взглядом. Валентин начал было говорить...

А потом всё было кадрами.

Варвара помнила звуки. Как он сбил её с ног, как затрещал забор под их общим весом, как закричала какая-то женщина и зарычал Сокол, извергая пули.

Помнила до мельчайших подробностей цветной дротик, что Валентин вырвал из шеи.

Кадр!

Женщина уже не кричит. Сокол стих. Звуки поглотил хрип — сухой, безвоздушный, выворачивающий на изнанку душу. Валентина тяжело удержать — доски разъезжаются под ногами.

Резкий удар в грудину. У неё на руках человек бьётся в судорогах, а она не знает что делать.

И тогда Варвара достаёт револьвер и стреляет.

В грузную чёрную тень, шагающую в проулок.

Раз, два, три, четыре, пять.

Шесть.

Следом летит револьвер, хотя три из шести в яблочко — нутром чуяла. Валентин ведь её учил.

А после — земля ударила в спину.

— Неплохо стреляешь, — Тэцюань склоняется к ней, демонстрируя железную руку уродливой конструкции. — для той, кто не держал оружия в руках. Я бы поаплодировал, но эта штука рассчитана только на пули.

На периферии зрения металлические пальцы Валентина судорожно цепляются за землю. С его протяжным хрипом становится тяжелее дышать. Будто это с ней. Да лучше б с ней.

— Я бы не стал вас тут искать, — щёлкает пистолет-игольник. — Лаоваи обычно не знают о норах. Хоть чем-то попрошайка с макакой оказалась полезна… Скорее даже макака. Впрочем, её это не спасло. Была девчонка без совести — угораздило встретиться с тобой. Сдохла. И ты теперь виновата.

Дотянуться до него. Вдох срывается на болезненное не-дыхание, а какие-то вшивых пара сантиметров между ними — что пропасть, которую надо преодолеть, чтобы выжить. Чёрный ботинок давит на грудь сильнее, но боли нет. Воздуха тоже.

— И опять ты виновата в его собачьей смерти, — дуло пистолета смотрит ей в лицо. — Я крайне удивлён, что моя ничтожная догадка оказалась верна. Умный ведь был мужик. Хитрый. Никогда бы не бросился под пули. Но чёрт дёрнул найти женщину… Даже скучно как-то. Запомни эти звуки. Почти мелодично, не находишь?

Варвара глухо взвыла. Схватило что-то — мусору в земле полно — вонзила в ногу, под колено.

Она хотела его убить.

Она смогла бы, будь возможность.

Тяжёлым по затылку, задушить, плевать — она била снова.

— Сука!

И всё сожрала кромешная тьма. Остался только хрип — он то приближался, то отдалялся, иногда она ощущала его дыхание, пыталась что-то сделать, но конечности не слушались, и тогда дышала, с ним в такт, будто этим могла помочь, но всё шло прахом… А потом он замолчал.

И тогда не было ничего.

Совсем.