Глава одиннадцатая, в которой льётся кровь, а ночной Пекин отражается в реке - Часть вторая

Варвара смотрела на потолок. Потолок не неё — нет, его скрывал тягучий полумрак. Потолок плакал: кап, кап — стучала вода о дно кастрюли. А она не плакала. Она же Железная.

— Ма-ама-а… — голос звучал хрипло. Язык прилип к нёбу, губа треснула.

— Ма-ама-а… — слизнула каплю крови. Солёная. — Ма-ам...

Никто не отвечал.

Потому что никого нет!

Никого! Ничего!

Данька? Исчез!

Мама? Молчит!

Колючка? Обезьяна на помойке, чётки в кармане, а больше ничего нет, привет!

Валентин?..

— Мёртв! — отчаянно крикнула, борясь с приступом хохота. — Мёртв! Финиш, Варёк!

И она рассмеялась. Нет, заржала смехом ненормального, вцепившись в волосы, катаясь по вонючему матрасу, холодному полу, пнула что-то во мраке, да кому какая разница, что там грохочет?

В хрипах своего смеха слышала Валентина. Перед глазами — бледное лицо, расцарапанная в кровь шея, судорожно впивающиеся в землю механические пальцы. Задыхалась. Нечем дышать, но она глотала воздух, глотала, за себя, за него, за двоих… А он не знал. Он не дышал.

За что?! Что они все сделали?! Может, это она виновата. Не может, а точно, тут просчиталась, там не успела. Нужно было не рыпаться. Сидела бы дома, глотала обиды и улыбалась на проказы брата, потакала бы ему, и ничего бы не случилось, никто бы его не забрал, Колючка бы пряталась в коробках, а Валентин выкрутился — иначе и быть бы не могло… "Жизнь — превыше всего, mon amie". Говорил, а потом взял и отдал за неё, просто так, безвозмездно, почти напрасно! А она позволила им всем уйти.

Варвара вскочила. Рычала, выла, с упоением и алой злобой била стену до кровавых костяшек, до мышечных судорог, до физического изнеможения, духовного иссушения, пока не выжрала кромешная пустота остатки эмоций.

И тогда она улыбнулась. Спокойно, ровно, широко.

Она знала, что делать.

Зря Тэцюань оставил её в живых.

***

В тёмной клетушке, где её заперли, не было ничего, кроме разваленного ею шкафа и матраса с подозрительными жёлтыми пятнами. Железная дверь сверкала новеньким магнитным замком — и то, и то явно было установлено недавно.

Отвёртки у нее, конечно, не было. Зато была щепка — правда, подбирала она её долго и сбила в кровь все пальцы, выдирая нужную… Но боли не чувствовала. Ничего не чувствовала.

Запустила пальцы в провода, как это делал Валентин. Никогда ей не сделать этого так изящно и легко, и обернуться со щелчком замка с той неповторимой улыбкой, что касается лишь одного краешка губ, не получится ни у неё, ни у кого-то другого. Никогда.

Как-то же он выживал до встречи с ней. Выжил бы, если бы был один?..

— Бы, — бесстрастно хмыкнула Варвара. В китайском нет сослагательного наклонения. А Валентин не использовал его и в русском. Потому что "бы" ещё никого не возвращало.

Замок обречённо щёлкнул. В конце концов, он был всего лишь дешёвой копией "стар гвардиана", доказавшего свою уязвимость.

За дверью оказался коридор, освещённый желтой лампой со старым плафоном. Серый цвет стен, казалось, поглощал свет хлеще чёрного. Слева — проход, справа — лифт, не рабочий, судя по вырванной с мясом кнопке. Под ногами — лоснящийся ковёр. Сколько ног по нему ходило? Сколько обуви отполировало его до такого блеска? Видел он наверняка и кроссовки, и шпильки, и байкерские сапоги… Право, стоило думать не об этом. А, например, о тускло сверкающей панели на стене… И камере, глядящей прямо на неё.

Варвара больше не думала. Просто делала то, что нужно.

Вернулась в клетушку, чувствуя себя машинным мозгом, пилотирующим мешок костей, но никак не живым человеком, и механически принялась перебирать доски. Эта короткая. Вот эта тяжёлая. Вон та… Упс, сломалась. Странно, что никто ещё не пришёл на грохот.

Казалось, делов-то — слегка повернуть камеру от панели. Может, не заметят, а потом она перехватит управление. Почему та с треском дёрнулась в сторону и повисла на проводах? Варвара бы предложила оторвать голову монтировщику, если бы её волновало. Но ей было плевать. В отличие от того, кто затопал в коридоре.

Панель управления была несговорчивой. Система выбрасывала ошибки и отказывалась принимать код, с недоверием прогибаясь под подавители тревоги, которые методически скармливала ей Варвара. Шаги ближе. Панель упрямая — ладно, на тебе доступ пользователя, подавись. Не больше! Никаких прав администратора! Никакого доступа к электроснабжению! И нет, ты не разберёшь меня! Не вывернешь внутренности!..

Уже почти за поворотом.

Пароль-отзыв, пароль отзыв.

Мурашки по телу — но и не более. Всё, на что она способна.

Гордости панели надолго не хватило. Когда Варвара скользнула за дверь, та с тоскливой покорностью пикнула ей в след.

— И чё за хрень? — басом спросили из коридора, где мановением руки Варвары погас свет. Умный дом делал последние попытки сопротивляться, но капитуляция его неизбежна. Не спорить домашней технике с той, кто выжила после атаки ИИ.

Больше из коридора не говорили. Интерфейс умного дома, теперь покоившийся у неё на часах, прискорбно сообщил об аварийном отключении электричества в восточном крыле. Услужливо очертил причину — короткое замыкание в панели управления №5. Ах, какая жалость, что кто-то не заметил оголённые провода.

Когда Варвара выходила, человек лежал поперёк коридора, не шевелясь.

Он без сознания.

А может, умер. А он мог?..

"Это ты сделала, Варя".

— Это я, — глухо отозвалась она, перешагивая через тело.

А она ли?

***

На полпути по обшарпанному, но добротному зданию Варвару вдруг посетила идея. Простая, гениальная, вдруг пробудившая в заместителе отсутствующей более души некое подобие страха.

Варвара набрала адрес. Приникла к часам.

— Алексей?

Тишина.

— Алексей… Алёшка?

Никого.

— Жаль, — вырвалось у неё. А мог он… Вместе с Валентином?..

Прикусила губу до крови.

Не думай, Варя. Иди. Сделай шаг, другой, третий, доведи до конца. А потом… Потом уже такое бессмысленное.

Западное крыло всё ещё освещалось. Проход туда лежал через полукруглый зал, где уютно трещал искусственный камин и жадно лапал пошло-роскошную картину худощавый мужчина. Насвистывал песню.

"Что это?" — поинтересовалась у дома, наводя камеру на картину. Мужчина не оборачивался. Да и зачем? Она за софой, а у него перед глазами золотая рама.

"Портрет Луизы Лю, автор — Ши Е, 2035 год, — услужливо просветил дом. — За картину вмонтирован сейф "Секьюрити-Тех АС-500"

"Открой", — скомандовала Варвара, наблюдая, как мужчина склонился к раме.

"Введите пароль".

— Да подавись, — бесстрастно отрезала она, быстро вводя команды.

— Э, Сяо Мэй, это ты? — хрипло поинтересовался мужчина. — Хватит пря...

Глухой удар двери картины в раме сменился едва слышным звоном пружины внутри сейфа.

"Сейф открыт. Рекомендуется сменить пароль: пароль не был обновлён семьдесят два дня".

— Смени, — пожала плечами Варвара, подходя к сейфу. Пачка кредиток, даже бумажные деньги — редкость нынче — часы, видимо, золотые, и кинжал с непрактичной, аляповато усыпанной драгоценными камнями рукоятью.

Она скептически окинула взглядом сейф. Потом завалившегося с открытым ртом мужчину — вроде бы дышал и портил ковёр кровью с разбитого лба.

"Продиктуйте новый пароль", — попросила программа.

— Да плевать мне.

"Принято".

Кинжал незаметно перекочевал к ней в руки. Варвара не думала, зачем — просто так надо.

Потом она осторожно прикрыла сейф. Пожалела, что у неё нет перчаток — оставлять отпечатки пальцев всегда чревато. Кто пойдёт сюда снимать её отпечатки пальцев? Не важно. Важно, что работать надо в перчатках, а у неё их нет. Это вызывало какое-то слабое беспокойство внутри, но такое назойливое, что Варвара вынула носовой платок и протёрла раму. Пока она шагала по коридору, тщетно пыталась вспомнить все поверхности, которых касалась.

А куда она идёт?

Варвара резко остановилась, удивлённо глядя на роскошную вазу в нише с облупившейся краской.

"Сколько людей в здании?"

"Подождите, идёт обработка данных… Десять".

"Найди мне Тэцюаня".

"Запрашиваемый объект не найден. Перефразируйте запрос".

А может ли он быть не здесь?..

"Найди человека с бионическим протезом левой руки".

"Подождите… Обнаружено два совпадения. Местоположение… Холл Луизы Лю и западная оранжерея".

Варвара обернулась, оценивающе окинув взглядом пустой холл. Ах, как мило расслабиться в обществе цветов после трудного дня, а, Тэцюань?

Варвара глупо хмыкнула. Ну надо же, всех убил, можно и розочку посадить. Какой лёгкий переход!

— Покажи путь к оранжерее, — пальцы мягко сжали неудобную рукоять. Интересно, какие цветы любят убийцы?..

***

Фиалки. Тёмно-фиолетовые, обыкновенные фиалки. Варвара ждала кроваво-красных роз.

Камер на этаже не было, видимо, это были личные покои Тэцюаня, защищённые лишь хромированной дверью, которую она вскрыла. После пришлось вслепую пройти по широкому коридору с зияющими пустотой нишами в стенах и подняться по лестнице, чтобы это увидеть...

Свет заливал помещение, но в коридоре оставлял место для полумрака. Влажный воздух, пахнущий вином и прелыми листьями, затруднял дыхание, и опять, и опять заставлял проваливаться в видения произошедшего в крысиных норах. Будто не по коридору крадётся, а по грязным проулкам; будто где-то на краю звука слышит тихий болезненный хрип, и сердце стучит, как бешенное, и...

— Валентин?!

Варвара зажала рот, прижалась лбом к едва сохранившей прохладу стене. Вдох, выдох. Тихо. Их нет, их нет, их больше нет… Она осталась почему-то. А кто она? Чёрт его знает. Зачем здесь? Мстить. Как тот астматик, на которого писали проекцию. Как тот безымянный информатор, что умер прежде, чем успел встретиться с ней. Похоже на эстафету. Теперь палочка у неё. И финиш в двух шагах. Сейчас. Сейчас… Выглянула из-за стены. Рукоять кинжала скользила во влажных ладонях.

—… Налей ещё, — Тэцюань говорил хрипло и медленно, наслаждаясь каждым словом. Стоял боком к проходу и осторожно пересаживал фиалку. — Сегодня можно праздновать.

Цветы, цветы, вокруг него много цветов. В её нише тоже. Спрятаться, свернуться в тени, ждать. Хоть бы не увидели...

— Никогда не понимал нездорового интереса Вильгельма к этому жуткому русскому, — фыркнул второй, и Варвара без особых эмоций узнала в нём того крысоподобного Ван Цзинлуна, танцевавшего с ней на балу господина Лая. — Он же толком ничего не делал.

— Господина Вирта. Соблюдай субординацию, — пророкотал Тэцюань. — Ты знаешь, кто чуть не положил систему электроснабжения в офисе? Угробил твою группу в метро? Кто вывел полицию на нашего поставщика? Перетравил половину "Жёлтого Кольца", навесив на нас ещё долгов? Он, сяо Ван, он. Два обиженных друг на друга гения — что дети в песочнице, вот только вместо лопаты и ведра у них технологии. И мы, — Тэцюань бархатно рассмеялся. — И всё же я бы грохнул его и без господина Вирта.

Рука дрогнула. Ти-ише, Варя, не слушай его. Надо просто вывести из оранжереи второго… Например, в дверь позвонить. Может, сработает. Подключиться, для начала...

— Нахрена?

— Ты видишь это? — Тэцюань отложил лопатку и медленно провёл рукой перед собой. Варвара замерла, растеряно следя за движениями. Только сейчас заметила — рука, часть шеи, обе босые ноги, обрамленные широкими бриджами — металл. Резких форм, усиленной конструкции — никакого изящества, ещё меньше, чем в памяти капсулы, просто функциональные вещи… Но было в них что-то не то. Будто он специально подбирал самые старые модели.

— Э, избавь меня...

— Смотри, — и крыс замер, забыв наливать вино, от бесстрастности голоса. Варвара зажала рот рукой. Вдруг стало горячо стыдно от былых мыслей о Валентине как о киборге — вот он, настоящий не-человек, и отзвуки души в словах не просто отсутствовали, а стремились к минусу. — Это всё сделано по его коммерческим разработкам. Ты думаешь, он сам жил с этим? Прилагал нечеловеческие усилия просто чтобы встать с постели утром? Жрал пачками обезболивающее в ответ на изменения погоды? Каждый чёртов месяц ложился в клинику для калибровки? Нет, Сяо Ван, ничего подобного. Его личные чертежи только в его пользовании. То, что он собирался презентовать — костыль, рассчитанный на выживание, не более. Это не мало, но таков его умысел. Никогда не получишь ты большего, не тряхнув кошельком. Он, — Тэцюань капнул в горшок с фиалкой оранжевой жидкости, — дал надежду и с триумфальной улыбкой пропустил её через мясорубку.

Варвара зло скрипнула зубами. Ван издал скорбный вздох.

"соединение установлено".

— Н-ну… Теперь он сдох, а ты жив.

Из глубины коридора тонко пропел звонок.

Тэцюань повёл плечами.

— Я же просил меня не беспокоить.

Звонок раздался вновь.

— Э, я пойду гляну, — с излишним энтузиазмом заявил крыс.

Варвара вжалась в стену. Забыла дышать, когда тень пронеслась мимо, топая тяжелыми сапогами.

Тэцюань поставил горшок. Отвернулся.

— Зло возвращается бумерангом, Рождественский, — пожал плечами Тэцюань, нежно касаясь цветка, и Варвару передёрнуло от слов.

— Возвращается, тварь, — прошипела она, выскальзывая из ниши.

Кинжал вспарывал воздух, будто вату.

Блестел в свете цветными искрами — она помнила это в мельчайших подробностях. Даже чувствовала, как входит в плоть сверкающее лезвие.

Фиалка испуганно дрогнула.

После — звон!

Сталь!

Высверк!

Медленно. Словно покадрово. Поворачивается грузная фигура.

Шлёп-клац.

Забыла, как дышать.

Глаза — перед ней. Рыбьи, бесцветные.

Дракон скалится с руки.

Почему?!

Так невозможно, так нечестно, так...

— Нет-нет-нет-нет!.. — отчаянно шепчет, пятясь.

Нет, нет, мама, нет...

Бросается к лестнице, запинается, падает на колено.

Шлёп-клац.

Барахтается, не может встать. Ползёт назад. Не в силах отвести взгляд.

А он идёт за ней, молча, медленно, как парализованный. Отсекает собой пятно света. Отсекает собой всё...

Шлёп-клац.

Шлёп-клац.

Железными ступнями по полу. Блики на металлических икрах — в глаза.

Шлёп-клац.

— Маленькая с-сучка, — голос хриплый, неестественный, как синтезированный.

Не может быть, не может быть, она же целилась, ощутила, не промахнулась! Нет?.. Показалось?!

— Чего ты этим добьёшься? Чего ты вообще хотела добиться своей жалкой авантюрой?

Сердце колотится в ушах. Есть только голос, пусто-холодный, и стук.

Тварь. Машина. Чудовище, почему, почему он жив?! Она же всё рассчитала, рассчитала! Не могла ошибиться, нет!

Варвара вскочила. Бросилась в коридор, во тьму, снова запнулась, спряталась в нишу. Тихо, сердце, не так громко, а то выдашь нас. Тут темно, он не заметил.

Мрак пульсирует перед глазами.

Шлёп-клац.

Команда умному дому — двери распахнулись и с хлопком закрылись. Нет её тут, убежала, убежала...

— Беги, дурочка, — смех ближе. — Я тебя учую...

Учует...

Дыхание кончилось. Делала вдох, но не могла набрать воздуха, да что там, не могла пальцем шевельнуть. Почему ты не сдох?! Ну почему?!

Ничего нет в руках.

Шлёп-клац.

Мама, мама, мамочка...

Он её убьёт? Да, да, всенепременно! Нет, нет, не надо, пожалуйста… Впрочем, не всё равно ли теперь?

Нет, пока он жив!

Бух-бух-бух — сердце о рёбра.

Она не хотела. Не хотела. Не хотела! Она жить хотела!

Клац.

Остановился.

— Сказал же, учую, — и фигура из мрака протянула к ней руку.

Визгливый, животный, пронзающий сотней иголок вопль отразился от стен.

Её вопль.

Ногти полоснули по чему-то мягкому.

Темнота укусила себя за хвост, свернувшись вокруг головы плотным кольцом.

Мамочки.

Мама...

… это конец?