Глава восьмая, в которой рушатся надежды

Мерцающая голубизной мостовая упиралась в огромный, будто стремящийся достигнуть вершин Абсолюта дворец. Гнутые крыши загадочно сверкали золотом; скалились драконы, будто живые, сновали размытые фигуры Наблюдателей и пользователей, горели бумажные фонарики с загадками. Будто полупрозрачные колонны загораживали резные стены, а над черепичными крышами подмигивали сменяющие друг друга традиционные иероглифы.

Здесь песня Абсолюта казалась ярче; к ней приплетался хрустальный хохот и жемчужный говор на грани слышимости.

— Громоздко, — выдал Алексей, критически рассматривая дворец. — Убили изящество китайской архитектуры. Тебе не кажется?

— Не знаю, — Варвара оторвалась от земли и поплыла вдоль алых стен. Ей не хотелось говорить. Ей было страшно. Мучительно страшно, и даже Абсолют не успокаивал. Ничто не успокаивало. Уже поздний вечер, а мать молчит. Почему она молчит? Что случилось? Была задержка из-за аномально адского дождя, зарядившего в Москве в час прилёта, но самолёт давно уже сел. Так где она, где, где?!

Варвара взлетела к одному из окон, покинув с толпу полупрозрачных пользователей. На неё не обращали внимания — таких здесь сотни.

В базу Мэйлинь она рвалась по нескольким причинам: банальное любопытство мешалось с желанием узнать получше о "продавце" в силу безопасности, да и недоверие, высказанное Валентином относительно заправилы баржи, подстёгивало интерес. Плюс угрозы Паучихи… Кодексы чести здесь особенные, возможно всё.

Они не надолго, нет. Просто заглянут и уйдут… Если их всё устроит.

— Почему ты со мной? — она зависла перед облачённым в пёстрый доспех наблюдателем и приложила палец к губам, заставляя того молчать. Вакуумная тишина рухнула на них, подчиняясь работе локального подавителя тревоги, а она всматривалась в бесполезно бьющего клинком в щит наблюдателя. Сделан по образу страха. Хороший выбор. Они чуткие.

— Тебе будет больно, — она увернулась от клинка. — Ты боишься боли?

Ещё один удар, но она быстра, как свет. А он отвлёкся.

— А может, ты боишься другого. Но боли тоже, верно?

Её рука прошла сквозь доспех, сквозь нематериальную плоть. Выбирала программу, чтобы наверняка — если не боится боли, значит, перестанет существовать. Впрочем, можно ли уничтожить чистое порождение сознания?

— Так что? — Варвара отряхнула руки. Наблюдатель рассеялся. В конце концов, он здесь был всего лишь тревожным маячком.

— То есть? — Алексей с любопытством оглянулся. — Ну, мне интересно, как работают хакеры. У меня раньше не было возможности посмотреть.

— И всё?

— Ещё помочь тебе. А что? Ты против? Я много треплюсь?

— Ты… Рискуешь собой, — Варвара высвободила из-под рукава воображаемую змейку, запуская поиск других Наблюдателей. — Я не могу не думать о тебе совсем. И от этого ты становишься уязвимее.

Она замолчала, подбирая слова.

— У тебя остался кто-то в реале, кроме Валентина? Семья, друзья?

— Незаконченные исследования. До сих пор руки чешутся… Метафора, — беспечно пожал плечами Алексей. Чуть нахмурился. — Невеста. Ждёт меня, наивная, до сих пор, а я даже написать не могу. Да и не зачем. Собственно, поэтому я тут с тобой. Не могу отсиживаться на сервере, понимаешь? Это бессмысленно, — он замолчал. — Смею надеяться, что помогаю тебе. А чем быстрее мы работаем, тем ближе развязка. Я домой хочу. И ты. И Валентин… Заслуживает другой жизни.

Варвара оглянулась, тревожно ища признаки опасности — это крыло не для пользователей. Слова Алексея отзывались тревожным холодком под рёбрами. Как страшно и странно быть призраком, пойманным в сеть голубых глубин...

— Я хочу быть полезен. И уж поверь, меня не так просто деструктурировать. Вам не нужно бояться за меня, есть дела поважнее, — весело заявил Алексей, подлетая к одной из голографических дверей. — Я полезен?

— Ну конечно.

— Тогда и ему так же передай, — он задорно подмигнул Варваре и прижался к двери. — Что там? Я не вижу. И пройти не могу...

— Может, её надо для этого открыть? — усмехнулась Варвара, потянув на себя ручку...

И чуть не упала в кричащую холодом пустоту.

В ней не было ничего.

Лишь чернота.

— Как оно? — добродушно ухмыльнулся Алексей, стоило ей захлопнуть дверь. — Я же и так чувствую. Что это такое?

— Очень хорошая штучка, — Варвара поманила Алексея прочь, подальше от маршрута приближающегося Наблюдателя. — Закрывает массивы данных от непрошенных гостей. Очень плохо поддаётся взлому. Но жрёт слишком много — такие обычно у корпоратов стоят.

Когда-то видела такое, во время работы на "Фелисити-Ин". В то время это так восхитило её, что она ещё неделю мучилась от того, что о такой шикарной вещи никому нельзя рассказать из-за политики конфиденциальности в их компании.

— Откуда у Мэйлинь ресурсы для такой махины?

— Ну, она тут заправляет сетями...

— Этого мало. Такие вещи у простых смертных не водятся, — Варвара выпрыгнула из окна, намереваясь подняться повыше. В процессе чуть не раздавила ползущего по подоконнику нефритового паука, но когда вернулась, его уже не было. Может, это и хорошо — иногда незаметные декорации могут оказаться смертоноснее атакующих Наблюдателей. — Странно.

Варвара взлетела выше...

И испугалась. Дыхание перехватило.

Пространство Абсолюта больше не держало.

Дворец скрутился. Сжался. Ударил цветной волной. Больно! От яркости! Ярче!

Она рухнула вниз. Или вверх?

Неважно.

Его нет!

Внезапно. Будто сердце иглой пустоты кольнуло.

Так сильно, так явно, что упала на колени, свернулась калачиком, не в состоянии дышать, только тихо подвывать.

Как будто она — уже не она.

— Его нет.

— Эй-эй-эй, Варя...

Голос Алексея через пелену. Что он? Его нет, нет, нет, ничего нет, нет, нет...

— Варя!

И Абсолют потерял краски.

Потух, погас, развалился осколками.

Осталась только пустота...

Штекер щёлкнул в черепе.

Варвара откинула голову, судорожно хватая ртом сухой, пахнущий книгами и металлом, воздух. Она — на полу. Над ней — потолок и Колючка. Девочка бледная, в руках — кабель.

— Ты это… Норма? — она осторожно ткнула её в щёку. — Я тут выдернула… У тебя судорога была. Стра-ашная. Ты со стула упала. И кричала.

Варвара посмотрела на неё мутными глазами. Потом дошло.

— Спасибо, — голос не слушался. Перед взором — фотографии. Зачем повесила их над монитором? Чтобы теперь смотреть на него и...

Она с трудом сглотнула. Не может быть так, ну...

— А чё такое? — Колючка нагнулась, повиснув над ней и глядя в глаза вниз головой.

— Там… Даньки нет, — выдавила Варвара, ужасаясь звучанию слов. — В… Абсолюте нет, понимаешь? То есть… Он там всегда был, просто я не знала… А теперь его нет. И я узнала.

— А ты уверена? Вдруг он просто… М-м...

Колючка задумчиво почесала затылок.

— Уверена, — Варвара села и закрыла глаза. Уронила голову на колени. Всё. Это конец. Его нет, зачем тогда всё это, зачем?

Они ведь сказали, что Данька с ними работает. Что он им важен. Так почему?!

А они предупреждали. Угрожали. А она что? Не смогла пойти на убийство. Будто бы это кого-то спасло...

— Э-эй, сестрёнка...

Варвара молчала. Ощущала, как Колючка неловко гладит её по плечу и молчала.

— Может, ты ошиблась. Ну, мало ли… Даже я иногда ошибаюсь. Зачем бы им его того? Он ведь особенный. Ты только не убивайся так… Хочешь конфетку?

Варвара вздохнула. Она ничего не хотела. Ей ничего уже не надо. Всё бесполезно, всё зря...

— Да так не может быть!

— Вот и я говорю...

— Это нечестно, — по-детски отчаянно выдохнула Варвара, и Колючка активно закивала.

— Колючка.

— Н-нг?

— Почему так? Почему, он же Абсолютный!

Будто это могло его спасти...

Девочка свела брови.

— Жизнь такая, сестрёнка, — пожала плечами она, вмиг сделавшись серьёзной, и будто стала старше. — Знаешь, если бы я считала, сколько хороших ребят ушло, повесилась бы сама.

Колючка снова погладила её.

— Поэтому надо просто жить, — девочка легонько ткнула ей лапой обезьянки в нос. — Би-ип.

Варвара оттянула ворот футболки, продолжая молчать и тупо смотреть на фотографии. В комнате стало душно.

— Я… Мне… — она встала, на негнущихся ногах добралась до куртки. — Пойду подышу.

— Топай-топай, — кивнула Колючка. — Это полезно. Хочешь Мо с собой взять? Она понимает всё. Я ей всякое рассказываю.

— Нет, — Варвара выдавила из себя слабую улыбку, зло глотая подкатывающие слёзы. — Спасибо, Колючка.

— Ну мы же сёстры, да? — девочка покосилась на часы. — Только не ходи, где фонарей нет. Поздно уже...

***

Колюче-холодный ветер кусал щёки, трепал волосы, пока она неслась по шумной, утопающей в красном свете улице. Ей было не до её уютного света, не до зазывающих травниц и ведьм, не до яркой рекламы и дурманящих запахов еды, благовоний и холода. Ей нужно было бежать.

Хоть куда. Казалось, это поможет — будто случившееся окажется мифом, если от него убежать. Как глупо.

Как же, ах как же ей хотелось ошибиться, свалить всё на баги, сбои в системе, охрану комплекса, которую она не заметила по невнимательности… Может, так оно и было? Может, зря она паникует?

А потом перед внутренним взором вычертилась фотография, пробирка и смутно похожее лицо.

И вновь отчаяние захлестнуло жгучей волной, погнало неизвестно куда, только бы подальше, подальше от...

Осознания.

Пустоты.

Бессмысленности.

Как она оказалась у той же скамьи, где сидела с Колючкой после возвращения из парка, Варвара не поняла. Да её это и не заботило. Её до бессильной дрожи выводили гудки и сладкий голос автоответчика, общавшегося с ней вместо матери. Это напоминало пропажу тёти Ники, но в два раза хуже. Монотонное кликанье на значок вызова граничило с умопомрачением.

Варвара резко выдернула ноутбук из сумки, лихорадочно подключая провода. Замешкалась перед тем, как вставить штекер в имплант — страшно было вновь нырять в тот неузнаваемо блёклый Абсолют, где нет Даньки. Но… Надо проверить, да? И плевать, что вот так, на улице — кто ей что сделает за пять минут?

Когда Варвара вставляла штекер, рука дрожала. Провалилась на глубину резко, панически, как добрый десяток лет назад, когда только-только знакомилась с нежно-синими пространствами.

В Абсолюте было пусто. Пусто, как там, в левом подреберье. Пусто, как в душе. И блекло. Тихо...

— Данька? — позвала несмело, и слово съела тишина. Облизнулась довольно, мол, что ещё скажешь? Он не услышит. А ты можешь покричать… Позвать ещё и ещё… Давай. Не все такие волшебники, что возвращают из-за грани.

Она досадливо выдернула штекер. Сощурилась от реалистичности вечернего сумрака и сухо кашлянула. Горло саднило от не существовавшего крика.

Найти Валентина. Вот что. Спросить, где этот его чёртов друг, который должен был встретить мать… А потом думать.

И Варвара почти побежала, опять непонятно куда, абсолютно не подумав о том, что ему просто можно написать, когда остановилась, почти парализованная, под насмешливым взглядом ореховых глаз.

Вместо гадалки сидела Ведьма Ву. Морщинистый рот расплылся в беззубой улыбке, и она ленивым движением указала ей налево.

— Больно быть Солнцем, да? — рта она не раскрывала, слова лились сами, и гомон улицы не мог их заглушить. — На твоём месте, бабушка Ву бы бегала быстрее. И посмотрела бы на вещи под другим углом — это его нужно было спасать от врагов, или, может, тебя от друзей?..

***

Валентин с несвойственным ему азартом торговался с тощим, как жердь, китайцем. Хотя, не знай она его, ни за что бы не сказала, что в этих отрывистых, жёстких репликах есть оттенок эмоций.

— Десять, — он едва кивнул ей, демонстрируя продавцу кулак — жестовое обозначение десятки. — Добрый вечер, mon amie.

— Двенадцать, и не меньше! — коверкая шипящие, взвился торговец, размахивая костлявыми пальцами. Судя по его воодушевлению, они тут давно.

Валентин лишь с дежурной улыбкой качал головой, вновь называя цену. Холодные глаза настолько бездушно сверлили несчастного китайца, что тот уже через минуту махнул рукой, соглашаясь со сделкой. Варвара на его месте тоже бы не выдержала.

— Ну вот, — с лёгкими нотками удовольствия заметил он, пряча покупку в бездонный карман светлого пальто и подставляя ей локоть. — Я поставлю завтра на терминал, которым вы пользуетесь, так что можете больше не беспокоиться о "вылетах". Подумать только, я собирался сделать это ещё с приезда...

Он замолчал. Варвара поймала на себе любопытный взгляд и тут же вздрогнула, осознав, что со всех сил вцепилась ему в руку.

— Простите, — она взглянула в сторону, на такие счастливо-уютные неоновые вывески, мигающее изображение чашки с лапшой и палочками, на снующих над головой дракончиков… — Валентин...

— Он не выходит на связь, — ровно отозвался он. Откуда, казалось бы, такая проницательность у настолько безэмоционального человека? — Вы знаете, mon amie, мой друг — не тот человек, который стал бы рисковать своей жизнью ради благополучия не самых близких ему людей. Если бы что-то пошло не так, он бы не стал вмешиваться и сообщил бы мне об этом. Его молчание может значить то, что он пытается скрыться, а значит, они пересеклись...

—… или они уже оба трупы.

— Не исключено, — спокойно подтвердил Валентин, от чего по загривку пробежала волна холода. — Но чуть менее вероятно. Мой друг не рискует своей жизнью просто так. Если он берётся за дело, значит, шансы на выживание довольно велики.

— И когда он объявится? — безнадёжно поинтересовалась Варвара. — Гипотетически?

— Сложно сказать. Через час, а может, через сутки. Я не имею представления об их ситуации. Но, хочу заверить вас, что мы узнаем о любом исходе. Без вести они не пропадут. Потерпите, mon amie.

Варвара лишь глухо рассмеялась. Потерпите. Ах, как легко сказано! Может, ей тоже обзавестись парочкой железных запчастей? Чтобы ненависть к неизвестности поутихла.

— Вас беспокоит что-то ещё? — буднично поинтересовался Валентин через некоторое время. Они незаметно свернули с торгового ряда, и теперь петляли узким лабиринтом улочек, зажатых меж домов, периодически выныривая в кое-где ещё цветущие дворы. — Вы сегодня бледная, mon amie.

— Освещение плохое, — оскалилась она. Тут же досадливо прикусила язык и уже спокойнее выдала: — Данька...

Варвара замолчала, не в силах продолжить. Будто от того, договорит она в слух или нет, зависело то, на сколько это правда. Правда, она чувствовала. Неправда! Потому что не может так всё закончиться, это же глупо, неправильно, противоестественно… Бессмысленно.

Валентин понял. Сомнительное утешение, но хоть не надо говорить это.

— Вы уверены? — его абсолютная бесстрастность вдруг больно задела её. Он ведь знает, он всё понимает! Разве так же бесстрастно воспринимал гибель Алексея? Так почему сейчас не проявить хоть капельку эмоций? Просто из вежливости, он ведь такой воспитанный? — Его могли отлучить от Абсолюта, к примеру...

— Вы хоть раз общались с Абсолютным? — резко возразила Варвара. — С таким, кто хоть чуть-чуть бы заботился о вас? Вы когда-нибудь чувствовали, каково это? И каково потом смотреть в Абсолют и понимать, что там пусто? Совсем, Валентин. Его не просто отлучили от Абсолюта. Он исчез из него. А теперь скажите, когда люди исчезают из виртуального пространства?

— Помните, мы говорили об ограничении способностей?

— Будто это лучше!

— Зато нельзя исключать, то он жив...

— А в чём смысл такой жизни? Без Абсолюта? Вечно тосковать по прошлому, ничего не ощущать, а просто существовать? — она запоздало смолкла.

Валентин едва заметно вздрогнул.

Повисла тяжёлая тишина.

— Жизнь, mon amie, — тихо произнёс он по-русски, — превыше всего. Если живёшь ради кого-то. Или чего-то.

Варвара механическим движением отпустила его руку. Первый раз в жизни побоялась поднять глаза, чтобы не встретиться с этим, теперь уже наверняка ледяным, взглядом. Хотела сказать что-то в оправдание… Да только зачем ему дурацкие слова?

Надо было молчать. Просто молчать, в конце концов, это её проблемы. Это у неё одновременно исчезли два родных человека, ради которых она жила. Это она во всём виновата, тут не успела, там просчиталась. Страшнее только неизвестность… Которая в любом случае не сулит ничего хорошего.

Стало холодно. На что она рассчитывала? Зачем вмешалась во всё это и втянула мать? Ненормальная, ненормальная… Теперь одна. Без места. Без цели. Без жизни. Без них.

Смешно.

Она даже не знала, что сделать. Разрыдаться или тупо смотреть в одну точку? Слишком прагматична, чтобы уступать эмоциям, что душили за горло. Что-то предпринять? Варвара не понимала, что. Уйти бы просто. Исчезнуть, чтобы забыли. И всё. И всё...

— Варвара.

Стоило сделать шаг в сторону, чтобы оказаться пришпиленной к месту холодным бездушным голосом. Ну конечно, кому нужно дурацкое "Простите"? Зачем было намеренно ранить другого из-за своих проблем?

— Посмотрите на меня.

Зачем? Варвара подняла голову, уставилась на лацкан. Не хотела смотреть в эти глаза — ледяные, чужие, бесстрастные. Не хотела говорить, чтобы не было слёз.

Ей показалось, они стояли так вечность. И тогда она зло вскинула голову, — на, получи, что тебе ещё нужно, — и замерла, подавившись своей же злостью.

Потому что ещё ни разу не видела столько жизни в серьёзном, открытом взгляде.

— Когда теряешь веру, начинаешь не замечать очевидные вещи, — он говорил негромко, но звуки улицы не могли заглушить голос. — Когда полдесятилетия преследуешь мираж, так хочется всё бросить. Но, чаще всего, у человека есть шанс что-то изменить. Абсолютно всё находится в наших руках.

Он задумчиво пожал плечами.

— Это я к тому, что вам рано отчаиваться. У вас всё впереди, мой друг.

Варвара лишь кивнула, прикусывая щёку, чтобы отвлечься на боль.

— Простите меня, Валентин. Я не хотела.

— Не стоит. Вы имеете право на собственное мнение, — вдруг спокойно возразил он. — И, не исключено, что вы правы.

— Нет. Вы зря так думаете.

Впервые не выдержала взгляда. Уставилась на серую пятиэтажку, отчаянно щурясь. Рано отчаиваться. Рано, рано...

Она не хотела понимать, почему потом стояла, ткнувшись лицом в его левое плечо и глотая запахи тепла и металла вперемешку с одинокими непрошенными слезинками. Извлекала квадратные корни, сбивалась, считала ровное дыхание, едва щекотавшее макушку, снова сбивалась, и так до победного, пока не отпустило, пока не извлёкся с округлением корень из десяти тысяч двухсот пятидесяти четырёх...

И осталась пустота. Жуткая, холодная, безнадёжная.

— Как вы это пережили? — едва прошептала Варвара, но он услышал.

Вот только ничего не ответил — вместо этого они вновь углубились в лабиринт улочек, и лишь фонарики грустно шуршали им в след на прохладном ветру.

***

На вершине пирамиды лепящихся друг на друга лачуг было ещё холоднее, но их двоих спасала от пронизывающего ветра стена из кусков дюропласта, металла и пары кирпичей.

Отсюда открывался невообразимо странный вид на разрастающиеся ближе к земле скопления лачуг — что муравейник с фонариками. Внизу — люди, неон, крохотные голодракончики. Над головой — хмурое тёмное небо, затянутое смогом, и от того коричневое. А между ними… Пекин, сияющий небоскрёбами, грызущий линзу небосвода грозными шпилями, подмигивающий самолётам пронзительно-красными огнями. Далёкий, холодный, чужой. Как и всё здесь.

Валентин молча набросил тяжёлое пальто ей на плечи.

— Знаете, ваш насморк испортит конспирацию не хуже моего, — попыталась отшутиться Варвара, но он не дал ей вернуть придавливающую к земле вещь. Она скользнула пальцами по борту, и вдруг дошло, почему пальто такое тяжёлое и почему Валентин носит его в любую погоду. Варвара бы тоже не стала расставаться с вещью, элегантно заменяющую бронежилет.

— По известным вам причинам я менее восприимчив к перепадам температур, — отозвался он, вынимая из кармана пальто пачку сигарет. — Вы не против?..

— Не против, — вздохнула Варвара, глядя, как тлеет красным угольком кончик сигареты. Что-то так и подначивало повторить за ним. Вдруг правда помогает?..

— Нет, — вдруг произнёс Валентин, ловя её взгляд. — Не стоит, mon amie.

— Это почему?

— Если помимо аргументов Минздрава, то примите это, как совет из личного опыта, — он чуть нахмурился. Оглядел её с нескрываемым любопытством, потом задумчиво взглянул на подавшегося к нему Сокола… Два лёгких движения рукой — и часы-имплант мёртво погасли. Хотя, стандартно они в принципе не рассчитаны на отключение...

— Забавно, но я никогда не рассказывал Алексею, — Валентин с кривоватой ухмылкой выпустил струйку дыма, — о том, что было до его возвращения.

Где-то вдали затянули что-то протяжное подпитые голоса. Им вторил ветер.

Дрон нежно ткнулся под локоть Валентина.

— Нас было пятеро. Я, Алёшка Крачин, Регина Сорока, ещё Зубов и Красильников, — он тихонько провёл механическим пальцем по ребристой вставке на боку дрона. Странный звук металла о металл слился с тихим скрипом дюропластовой стены. — Иногда с нами работал Евгений Крошкин, я говорил вам о нём. Он тоже погиб в тот день. Евгений работал над проектами, связанными с Абсолютными, но всегда почему-то рвался к нам, несмотря на то, что мы плохо сходились. Он ненавидел меня за то, что я Рождественский. За то, что моими наработками заинтересовались больше, чем его. За то, что отказал ему в присутствии на совместных тестированиях ввиду малого опыта… И ещё за множество вещей, которые я не старался запоминать. Я же раньше мог быть довольно… несдержанным. Так что ничего удивительного в наших взаимоотношениях не было… Но он знал своё дело. Надо сказать, я был искренне разочарован, когда он забросил свой проект по коррекции памяти… Это был бы прорыв, прояви Евгений терпение.

Пальцы резко сжались в кулак, скрипнув по корпусу Сокола. Дрон не шевелился — лишь смотрел сенсорами на Варвару, она была готова поклясться, что видела в их свете тоску хозяина. Но Валентин был обыкновенно бесстрастен, только кровь прилила к бледным щекам.

— Мы работали над оцифровкой сознания. Особым образом обработанный актонит запоминает личность носителя, если простимулировать его через Абсолют. С вашего позволения, я не буду вдаваться в технические подробности — это дело не одного часа. Когда были успешно окончены первые тесты, нам поступила установка сверху: подготовить процедуру для человека. Добровольца. Секретно. Им был Эрнест Серебрянский. Я рассказывал.

Валентин хмыкнул.

— Тогда я научился не спать — когда живёшь на одной волне с Абсолютом, это очень просто. Мы работали для него; после я работал для Алексея. Знаете, mon amie, он слишком бескорыстен для этого мира. Я этого не понимаю. Меня такое раздражало. Но однажды я подумал, что чисто логически должен отплатить ему той же монетой. Подумал, так будет правильно.

Валентин вынул из-за ворота странную подвеску. Маленький прямоугольник, похожий на печатную плату, но будто посеребрённый, с ровно светящимся оранжевым датчиком. Варвара шагнула ближе, не смея даже дышать — так вот он, источник вечной жизни. Шаг за грань. Мечта человечества.

С тихим жужжанием сервоприводов Валентин медленно крутил его перед Варварой, давая рассмотреть со всех сторон, будто гипнотизируя.

— Как видите, он удался. В случае с господином Серебрянским… Процедура переноса была прервана, — Валентин замер. — Я всегда проверял оборудование сам. В тот раз это сделали за меня, пока я готовил пациента. Я много думал, но так и не смог установить причину, понять, где не досмотрел, что не перепроверил.

Валентин неглубоко затянулся. Глаза внезапно засверкали, что-то неуловимо изменилось в лице, сломило маску вежливой прохлады — Варвара никогда не видела его таким… Живым. Эмоциональным. Почему-то даже не думала, что он на такое способен.

— Я помню… Что-то было не так в Абсолюте. К моему позору, я так и не смог осознать, что именно. Ещё был грохот. Я помню их всех — через Абсолют. Их лица, Варвара. Сбой эвакуационных систем. Алексея — я выжил, потому что никогда не верил в бескорыстность дружбы, а для него выдернуть меня из Абсолюта, дать шанс было важнее собственного спасения, — Валентин оскалился. Дышал чаще. — Я ненавижу эту бескорыстность. Останься я точно тем же Рождественским, кем был семь лет назад, я вернул бы его к жизни, чтобы врезать как следует за эту чёртову заботу о ближнем. Сейчас не врежу. Знаете, почему? Планирую обтянуть каркас синтетической кожей, а она слишком дорога, чтобы так просто её портить.

Валентин по-птичьи склонил голову. В тишине выл ветер и жужжали сервоприводы, когда механические пальцы одержимо крутили плату.

Варвара взяла его за руку, и тот резко вздрогнул. Дрон подался чуть вперёд, но замер под внимательным взглядом Валентина. Он криво улыбнулся, и вот перед ней уже тот, знакомый Рождественский — бледный, беспристрастный, чуточку безумный и с вежливой ухмылкой, только глаза горят, обжигают, но уже не льдом.

— Собственно, тогда я и начал курить, — как только выпустили из клиники — поэтому не советую. Не помогает.

Он протянул ей подвеску.

— Видите индикатор? Он не горел два года. Два года я существовал, искренне недоумевая, зачем. А потом он мигнул. Понимаете? Я мог и не заметить. Признаться, страшно думать. Но, это всё лирика.

Валентин убрал плату за ворот и удивлённо глянул на сигарету, будто впервые видел. Потом — на Варвару.

— Я прошу прощения за исповедь. Я просто хочу, чтобы вы не повторяли моих ошибок. Чтобы не ставили крест на себе и своей цели раньше времени. Не обрекали себя на бессмысленное существование, ибо в наши смутные времена нельзя верить лишь одному источнику информации, каким бы надёжным он ни был. И говорю это не только потому что вы нужны мне, как деловой партнёр, но и потому, что мне было бы действительно жаль терять человека, воспринимающего мир так же идеалистично, как вы. Таких мало. Я прошу вас жить и смотреть вперёд.

Он выдохнул вбок облачко и посмотрел на неё открытым, живым взглядом.

— За нами будущее, mon amie.

— Я… — Варвара уставилась на тлеющую сигарету. Она не знала, что ответить. Всегда теряла слова, когда они так нужны. Трясло — не от холода, а от мыслей. — Я...

Но Валентин лишь приложил палец к губам и отвернулся к огням Пекина. Потом бросил сигарету, растёр каблуком и так больше ничего не сказал за всё то время, что они там стояли. Что она думала.

А ведь действительно. Кто она такая, чтобы хоронить Даньку? Какое право имеет? Да, здравый смысл говорит: нет в Абсолюте — нет нигде. Ну а смогла бы она ждать годами, наплевав на этот самый смысл? Выключив прагматизм так же, как человек, для которого это — стиль жизни?

Варвара с силой вцепилась в прядь волос. Чёрта с два она его отпустит. Переживёт. Стерпит. Доведёт до конца, как всегда.

— Валентин.

Он поднял голову, с интересом следя за её мимикой. Будто ждал этих слов. Никогда она не думала, что можно так внимательно молчать.

— Сколько у нас времени до встречи? — тихо, но твердо поинтересовалась Варвара. В голове крутилась навязчивая идея — ещё давно, но словесную оболочку приняла только сейчас.

— Пять часов, mon amie.

— Мы успеем, — Варвара вновь осмелилась взглянуть ему в глаза. Что-то неуловимо изменилось. Лед не растворился, нет, но уступил место чему-то едва теплому, живому. Это был взгляд не киборга, но человека. — К тому небоскрёбу. Пусть Колючка посмотрит ауру Даньки. Если он не там...

—… то, может быть, вы не ошиблись.

Она с трудом сглотнула.

— Я всё меньше в это верю.

— Мы успеем.

Варвара набросила пальто обратно ему на плечо. Растерянно поправила бежевый лацкан.

— Спасибо.

— Зачем? Мы ведь коллеги.

— Но ещё и друзья.

Валентин лукаво усмехнулся.

— Не помните, по каким критериям, mon amie?

— По всем, — серьёзно отозвалась она, — какие могут быть у этого явления.

Потому что перед ней был человек. Человек, которому она вернёт Алексея, даже если это всё — часть расчета, который приведёт ее в тупик. Того, что с ней было сейчас, Варвара не хотела никому.

***

Они поднимались всё выше. С улицы Колючка не могла определить его ауру, поэтому им пришлось зайти внутрь. Брелок Даньки, который Варвара забрала из дому и отдала теперь Колючке, весело болтался у той в руке, и было страшно: вдруг потеряет?

Их путь лежал далеко вверх. Через торговые залы, начинённые людьми, яркими витринами, голографическими дамами, вещающими о новинках моды и бешеных скидках; был и зоопарк, где в стеклянных аквариумах ходили жирафы и метались тигры, не настоящие, но разве в это поверишь, особенно, если за отдельную плату решишься зайти в вольер? Прошли через зал с автоматами, где кричали победители и проигравшие, крутились цветастые вывески, улюлюкали и пищали машины, изредка выдавая призы, а чаще с насмешкой сжирая деньги и предлагая отыграться, ведь в этот раз обязательно повезёт. Потом — через бар, где пахло синталкоголем и вседозволенностью, и Варвара украдкой осматривала столики, где явно не все посетители пришли только получить удовольствие, а Колючка с открытым ртом следила за танцующими у шестов полуобнаженными мужчинами и женщинами, а может, куклами — вкусы у людей разные.

Потом поднялись в тихое и вылизанно-белое фойе капсульного отеля. Выше нельзя — у входа в лифт молчаливые дроны на страже проживающих.

Живых нет, если не принимать в расчёт улыбчивую девушку за стойкой.

— Добро пожаловать в отель "Дигма". Всегда в наличии свободные номера; полная звукоизоляция и абсолютный комфорт. Желаете ознакомиться с предлагаемыми услугами? — отточено звонко спросила, не меняясь в лице — явно проекция. Красивая. Качественная.

— Да, будьте так любезны, — дежурно вежливо улыбнулся Валентин, подходя к стойке и едва махнув им рукой, — могу я ознакомиться с фондом свободных номеров?..

— Колючка, давай, — Варвара взяла со стенда брошюру, на которой плавно двигалась та же улыбчивая девушка, а в облачках над ней сменялись броские фразы — стандартная реклама отеля средней руки.

— Я пы… Пытаюсь, — девочка нервно сглотнула, перебирая в руках Данькин брелок. Медленно пошла по кругу, делая вид, что рассматривает искусственную пальму, изображение ночного мегаполиса за окном, странной формы купольный потолок из перетекающих одна в другую геометрических фигур...

Варвара машинально листнула страницу. Сколько они тут? Вечность или чуть побольше?

—… в стоимость не входит питание, но на сорок пятом этаже для вас открыт панорамный ресторан паназиатской кухни...

— Это последний этаж?

— Последний из тех, что находятся в собственности капсульного отеля "Дигма". Выше — помещения, закрытые для посетителей, если у вас нет золотого пропуска в офисы компании " CIT"...

— В таком случае, меня интересуют номера вашего сорок четвёртого этажа.

— Как раз там у нас наиболее широкий выбор — непредвзятых клиентов не так много, как кажется...

Колючка замерла у дронов. Те признаков активности не подавали.

Варвара подошла к ней через несколько минут — слушать вежливую до зубовного скрежета беседу Валентина и проекции было выше её сил. В груди, казалось, было так свободно, что сердце билось где-то высоко, и успокоить его могли только пара глубоких вдохов. Пальцы заледенели. Да или нет, да или нет, сколько можно тянуть, сколько можно...

Колючка выронила брелок и мягко навалилась на Варвару.

— Ну-ну, милая, не надо… — она быстро посадила шатающуюся девочку на кожаный диван. Та судорожно сцапала её за куртку.

— Автомат с водой прямо напротив вас, — понимающе произнесла девушка из-за стойки и виновато улыбнулась Валентину. — Хотите, я вызову врача?

— Н-не, не надо, — пискнула Колючка. — Всё… Норм.

Варвара вопросительно посмотрела на Колючку.

— Точно? Воды?

— Не-а, — девочка вытерла пот со лба. — Ва-ря...

— Да?

— Его там нет.

Варвара приняла это внезапно спокойно. Так, как воспринимает совпадающие с его теориями мысли человек, глухо уверившийся в своей идее.

Она это знала. Знала, что он не здесь.

Данька в той пробирке.

Её Данька.

В голубеньком бульоне из ужастиков.

Она обернулась к Валентину и покачала головой. Он стоял к ней спиной, но Варвара знала, что будет понята — верный дрон ненавязчиво сверкал сенсорами в их сторону.

Механически подобрала брелок.

Может, не всё потеряно. Он точно жив, просто без сознания. Или даже в коме. Но живой — трупы так не маринуют.

— Благодарю за справку, — Валентин отклонился от стойки. — Могу я забронировать номер 44-32 на двадцатое и двадцать первое?...

***

В метро было людно. Толпа сжимала со всех сторон, гул их речей монотонной рекой бубнил в голове, а запахи пота, приторной сладости, табака, впитанного куртками холода и пластика душили, душили, душили… Она незаметно отвернулась к Валентину, ловя запах одеколона. Эта деталь уже не первый раз давала возможность с комфортом выжить в урагане ароматов метро.

Колючка жалась к ней, подальше от дрона. Пару раз девочка успела поругаться с соседом из-за того, что он отдавил ей ногу, но это происходило настолько молниеносно, а диалект мужчины был Варваре настолько не знаком, что поняла она происходящее лишь по наитию.

А вот новости с растянувшихся у потолка экранов звучали на отменном путунхуа.

Кого-то ограбили; завершился очередной съезд партии; продолжается строительство восьмой кольцевой дороги в Пекине; Лай Гуанмин десять лет утаивал подтверждающие взяточничество документы...

— Слышите? — тихо поинтересовался Валентин, и Варвара лишь кивнула, прижимая палец к губам.

"… Лай Гуанмин, общественный деятель, спонсор выставки "Запад и Восток", держатель благотворительного фонда "Цветы Добра" и режиссёр нашумевшего сериала "Отражения надежды" обвиняется во взяточничестве в особо крупном размере. Ему грозит срок до тридцати лет лишения свободы...".

— Что мы наделали… — тихо пробормотала она. Что она, Варвара Железная, собственноручно сделала? Подвести такого человека… Ради Даньки. Только ради него. Что ещё она сделает, на что ещё пойдёт?

— Это реалии современного мира, mon amie. Если бы это не сделали мы, это бы сделал кто-то другой, — абсолютно спокойно пожал плечами Валентин.

— Но он же не виноват.

— Вы так думаете? — он вдруг мягко усмехнулся и покачал головой. — В любом случае, его не посадят. Деньги, mon amie, порой творят чудеса. Даже здесь.

Она тяжело вздохнула.

— Надеюсь.

***

Крупная круизная баржа сверкала всеми огнями.

Зелёные, желтые, синие, розовые — квадраты окон рябой мозаикой отражались в небесно-чёрной воде. Над горизонтом лениво занималась грязно-коричневая полоска рассвета.

— Краси-иво, — протянула Колючка.

— В темноте ржавчины и плесени не видно, — пожал плечами Валентин, от чего девочка лишь обречённо покачала головой.

Варвара молчала, как обычно. Её воля — она вообще бы не разговаривала чаще, чем пару раз в месяц и по делу, особенно сейчас. Голова неприятно гудела от непролитых слёз и дурных мыслей.

Баржа, по сравнению с замком, что видела она в Абсолюте, казалась маленькой и какой-то… Слишком скромной, несмотря на цветные гирлянды и яркие окна. По палубе сновали какие-то тени, звучала синтезированная музыка, монотонно ударяя по барабанным перепонкам, а надпись над трапом сверкала зеленым неоновым светом:

"Техно-Рай"

— Не тянет на рай, — невесело усмехнулась Варвара.

— А по-моему, тянет, — Колючка подняла Мо повыше, будто показывая ей судно, — Если бы у нас с Мо была такая, мы бы стали пиратами. В Тихом океане — он, говорят, све-етится. Только я воды боюсь. Но Мо — нет. Она храбрая.

— Что там внутри?

— Торговля, — Валентин чуть склонил голову на бок, сверля бездушным взглядом спускающегося китайца в пёстром, не по погоде лёгком наряде. — Софт, какого нет на рынке Шэня, и некое подобие компьютерного клуба.

— Привет из миллениума?

— Именно. Они играют в онлайн игры на машинах без актонита.

— Как мило.

— И бессмысленно.

— С них должны брать неплохие деньги.

— И берут, mon amie, — Валентин криво улыбнулся встречающему. — Да осветит ваш путь Дева.

— Да не отвернётся от вас её светлый лик, — ощерился тот, протягивая руку для рукопожатия. Часы обоих едва сверкнули, обмениваясь информацией, и провожатый довольно кивнул. — Добро пожаловать во дворец Девы! Толкующая её волю ждёт вас!

Колючка ткнула Варвару в бок и изобразила полный недоумения взгляд, но та лишь нахмурилась, мол, подыгрывай.

— При чём тут Дева? — тихо спросила у Валентина, когда китаец засеменил по трапу, приглашая следовать за ним.

— А я не сказал? Она главное божество их игры, — одними губами прошелестел он, вежливо поддерживая её за локоть. — Просто подыгрывайте им. Нам, как иностранцам, простится некоторое невежество… Возможно.

Со стен на них смотрели абстрактные картины, портреты, пейзажи, которые выглядели бы очень неплохо, если бы не аляповатые обои и узкие пространства мрачных коридоров. Яркость мозаичного пола вкупе с лёгкой качкой чертовски располагала к развитию морской болезни, поэтому вниз Варвара не смотрела. Равно как и вверх — низкий потолок с будто позолоченными балками буквально придавливал своей тяжеловесностью.

Здесь, в узких переходах, иногда зияющих арками в прокуренные комнаты, откуда лился неестественный, пьяный смех, крик и клацанье допотопных мышек, всё казалось… Слишком. Чересчур много аляповатых намёков на интерьеры в китайском стиле, сладости курева и отдушек, что не в состоянии задавить запахи плесени, притворных декораций… Будто кто-то стремился навалить всё в кучу, чтобы зарябило в глазах, отключилось внимание...

В это время они наконец подошли к довольно обширному залу с терминалами.

— Не хотите познакомиться с нашими новинками? — сладким голосом пропел китаец, указывая на зависающих у компьютеров посетителей. — Совсем недавно вышел аддон к "Морю цветов"...

— Мы здесь за особым товаром, — холодно возразил Валентин, не переставая вежливо улыбаться.

— Знаю, почтенный господин, — подмигнул провожатый, — но как я мог не предложить вам приобщиться к прекрасному? Все эти люди, — он кивнул на клиентов, — возможно, скоро станут счастливыми. Если сделают правильный выбор...

Китаец взглянул Валентину в глаза. Улыбка тут же исчезла с холёного лица, восторг сменился деловой суровостью.

— Нам наверх, — сухо резанул он, уже без сладости в голосе. Варвара тихо усмехнулась и сцапала залипшую на мониторы Колючку за руку.

— Тут так… Грязно, — поделилась она. — Ну, по ощущениям, в смысле. Тут страдают… Но не понимают этого.

— Здесь не страдают, маленькая красавица, — назидательно погрозил пальцем провожатый. Варвара не ожидала, что он услышит шепот девочки. Каким абсолютным слухом надо обладать? — Здесь радуются, отдавая себя служению богини, и живут играючи. И, кстати говоря...

Он распахнул двери, и взору открылся своеобразный предбанник и ещё одни двери.

— Останься за этим порогом, — в голосе его проскользнули нехорошие нотки.

Колючка покорно остановилась перед дверями.

— Почему? — резко поинтересовалась Варвара. Оставлять девочку среди зависимых геймеров было страшно.

— Встреча рассчитана только на двоих, — пожал плечами китаец. — Дрона тоже придется оставить.

Валентин неожиданно спокойно кивнул, демонстративно переводя дрона в спящий режим. Хотя обычно часами он для управления не пользовался...

— Я её здесь не оставлю, — отрезала Варвара. Довольно глупо спорить в такой ситуации, но куда они отведут Колючку на время их разговора… Черт знает, что они могут.

— Да ла-адно, сестрёнка, — Колючка хлопнула Варвару по плечу и вышла в коридор. — Не съедят.

— Ты...

— Всё это… Тип-топ, — беспечно хихикнула она. — Я и не в таких дырах бывала.

— Выбирай выражения, маленькая принцесса, — назидательно погрозил пальцем провожатый. — Тебе туда.

Он скептически взглянул на Варвару.

— Госпожа Мэйлинь не любит ждать.

— Мы знаем, — бесстрастно-вежливо вмешался Валентин, вновь заставляя провожатого отводить взгляд, и отступил, пропуская Варвару в коридор.

Двери за ними звучно захлопнулись.

У вторых, резных, Варвара остановилась сама. Тщетно пытаясь понять, что в увиденном её пугает.

Валентин вдруг сжал её локоть, молча кивая на косяк. Тоже заметил.

По красному пластику полз нефритовый паук. Такой похожий на...

Не похожий.

Такой же, как в Абсолюте.

"Она здесь", — ответила лишь взглядом. И она говорила о Мэйлинь. И что с того, казалось бы?..

Валентин согласно кивнул, чуть сильнее сжимая пальцы.

Она не просто здесь.

Она...

— Ну привет, сладкие, — томно рассмеялись из-за стола, стоило им вступить в утопающую в полумраке комнату.

Паучиха хищно оскалилась.

— Добро пожаловать к Мэйлинь.