Литания двадцать вторая

Свет меча погас, но Кай по-прежнему сжимал рукоятку мёртвой хваткой, и разжать пальцы не смог бы при большом желании. Как и поднять вверх эту руку — она словно приросла к телу. Он поднимался по каменной лестнице вокруг огромных леви-шахт, в которые он, разумеется, не вошёл. Лестница и шахты были просторными, словно предназначались для Стража Тьмы. Свет от кристаллов в стенах был тусклым, пригодным только на то, чтобы не споткнуться о ступень.

Внутренний голос ныл: «Любое безумие можно остановить, пока оно не свершилось». Любопытство был занят попытками починить Кая, симбионт работал на пределе. Сам Кай устал. Просто, по-обычному устал. От физической нагрузки и моральной. Но процесс шагания был примитивной работой, которую тело Кая привычно выполняло. Шаг. Глухой отзвук. Шаг. Глухой отзвук. Шаг. Глухой отзвук… Каждая такая пара отрезала кусочек от бесконечного подъёма, делая его конечным.

Из темноты наверху вышла группа служителей. Увидев Кая, они остановились и, схватившись за амулеты верности, начали шептать Литании дрожащими голосами.

— Спокойно! — сказал Кай и прошёл мимо.

Служители действительно спокойно позволили пройти Каю, лишь напряжённо следя за ним из-под нахмуренных бровей. Они должны знать о присутствии армии на улице, преграждающей путь посторонним. Но этот посторонний всё же прошёл, двигаясь устало и не скрываясь. Умные служители.

Ступени иногда переходили в платформы с дверями в стене, но Кай видел, что духовный поток кристалла исходил из самой вершины. Навстречу ему вышел служитель, на этот раз глупый, и попытался наброситься на Кая. Тому пришлось засунуть его в леви-шахту, и тот с диким воплем унёсся вниз. Через некоторое время этот служитель поднялся на поднимающей шахте, но Кай снова сбросил его в опускающую. Когда он поднялся в третий раз, Кай уже без прежней нежности скинул его. Совсем обезличенный попался. В четвёртый раз служитель передумал кататься в шахтах. Всё-таки понял, что ничего не добьётся, кроме щипания левитацией.

Наконец, Кай достиг верхней платформы, лестница закончилась, и сразу же начались огромные, массивные двери. Он выбил их, и из дверной рамы вылетели острые шипы, но невидимой руке они не повредили. За дверями открылся длинный, чёрный коридор с красным ковром и множеством проёмов по обе стороны.

Кай выдохнул, безрезультатно прогоняя усталость, и ступил в коридор, ведя невидимой рукой по полу на случай ловушек.

— Вы слышали? — донеслось из одной из комнат.

— Это на улице. Там все городские войска Владык собрались. Помню, такое было во время прорыва архидракона пятьдесят первого цикла, — сказал другой голос.

— Так и не понял, кто к нам прорывается.

— Крумбирский бунт недавно был, как и человеческий. Возможно, вермидоны уже забыли последствия своего и вновь подняли головы, — появился ещё один голос.

— Надеюсь, до утра бунтовщиков уничтожат, не хотелось бы работать в следующую дневную смену. У меня же новенькая обезличенная дома прохлаждается...

— Верь в Славных Владык и Тьму, — успокоил всех новый голос. — Все лжегерои обречены. Помните, что проблема не в их силе, а в самой концепции противостояния с Владыками и враждебной цивилизации идеологии света.

— Я иногда завидую стражам. Они явственней всех служителей помогают Тьме. Хотел бы, чтобы мне попался хоть один еретик...

Кай дошёл до комнаты с голосами и остановился в проходе. Если последний говоривший не собирался закончить фразу словами «… то я бы вскочил и застыл в испуге», он хотел солгать. В центре комнаты стоял круглый стол, за которым только что сидели четверо высших служителей, судя по слишком замысловатым татуировкам. На стене напротив находился еще один проход, в котором появился человек в рваной форме Рассветников и с жуткими белыми волосами.

— Враг! — выкрикнул мужчина и направил руку на Кая, но тот оказался быстрее и ударил беловолосого дальнохватской перчаткой.

Проход вместе с мужчиной разлетелся на осколки. Служители пригнулись, закрывая головы руками, но не издали ни звука. Они были высшими служителями и выжали из себя привычку испуганно вскрикивать в мире, где существует Песнь Тишины.

Кай выбрал одного из них, стоящего разделено столом от коллег, и бросился к нему. Как только проход освободился, остальные служители кинулись в него, оставив своего товарища на растерзание еретику. Но, возможно, он был тем, кто жалел, что не стал стражем, поэтому они позволили ему исполнить его мечту.

— Как пройти к ретранслятору? — спросил Кай, хватая служителя за плечо.

Служитель забился в его хватке, его глаза были полны безумного страха. Вместо ответа он лихорадочно схватил двумя руками свой амулет и начал что-то неразборчиво шептать.

Кай вырвал амулет, бросил на пол и разбил каблуком. Знание считал, что эти амулеты могли записывать звуки. И молодой мужчина станет свободен. Не было смысла не разбить амулет.

Служитель закричал Литанию Противостояния свету, совершенно не заботясь, как его истерические нотки портят её:

— свет — ложь, что режет души в прах,

Тьма нас хранит в своих когтях.

Восстань, о воин, свет разорви,

Владык во мраке вечно зови!

— Аргх! — раздраженно выдохнул Кай. — Ну хорошо, служитель. Тогда думай о пути к ретранслятору.

Кай лбом коснулся лба своего пленника, и они оказались всего пару шагов назад, в коридоре, но теперь в разуме служителя. Кай потащил его через него, и по особо сильным попыткам вырваться узнавал, в каких местах спрятаны ловушки. У закрытых дверей с выгравированными лицами (Кай впервые такое видел: говорящие стены в виде дверей), служитель закрывал рот руками, так Кай понял, что чтобы открыть дверь нужно сказать определённые слова. Служитель не хотел даже думать о них, но чтобы не думать о чём-то, нужно об этом подумать. Запретные образы прорывались в ткань сна, и Кай успел насмотреться на танцующих хороводы чёрных козлов, горящих посланников и затмений маленьких солнц. Лица на дверях разделялись пополам при открытии, не скрывая своё мясное содержимое. Сначала Каю было сложно угадывать нужные слова, но затем он приноровился, лучше узнал своего проводника, и в конце они отлично сработались.

В конце коридора оказался зловещий тёмный проход без дверей. Кай сделал шаг — и не сделал его. Пространство сопротивлялось, не просто не пускало — оно было против его шага. Всё-таки он был гостем в этом разуме. Отрицание его движения могло означать что угодно: служитель не знал, что там, сильно боялся того, что там, наконец нашёл способ закрыть разум. Кай вышел.

Его невольный проводник не вернулся из сна, безвольно повиснув в руке Кая. Возможно, его лобное касание было больше ударом, чем касанием. Кай оставил его спать на столе, а сам подошёл к обломкам, которые создал.

Они были раньше настенным зеркалом. Кай поднял большой осколок и попытался рассмотреть себя со всех возможных углов. Волосы у него по какой-то причине стали белые, даже белее волос Си, только часть у лба почернела и завихрилась от алхимического огня. Любопытство не был уверен, почему произошла эта смена цвета, но на всякий случай покаялся. Кай послал ему тепло: даже если это результат действий слизнекры, то лечение ран гораздо важнее цвета волос. Возможно, это обычный цвет волос людей, а Кай не знал, потому что большинство брилось наголо.

Кроме волос, с ним всё было в порядке. Кожа за разрезами на форме почернела на стыке краёв ран, но Любопытство уже превратил раны в безобидные шрамы.

Башня затряслась. Армия на улице что-то делала, и явно не на благо Кая. Он бросил осколок зеркала, злясь на себя за самолюбование, и поспешил в коридор.

Разум служителя не подвёл, и Кай снова подошёл к тёмному проходу. В реальности он слабо светился тускло-голубым. Теперь никто не остановил шаг Кая внутрь. Когда его глаза привыкли к мраку, перед ним открылся огромный зал, в основном сделанный из темноты. Голубой свет не ослеплял, походил на свет звёзд, если бы они спустились на землю, потравив большую часть своих сил на прорыв сквозь толщу тьмы.

— Мёртвый бог… — прошептал Кай, потрясённо глядя на источник света. Это не было ругательством или восклицанием. Простая констатация факта. Свет исходил из черепа мёртвого титана.

Человекообразный титан лежал спиной вверх, его тело ниже груди терялось во тьме. Он был давно мёртв, его исполинское тело слилось с полом, иссушенная кожа походила на скопище трухлявых канатов. Голова титана покоилась на щеке, смотря прямо на посетителя. Кожи на черепе почти не осталось, и как выглядело лицо при жизни, понять было невозможно. Помимо пустых глазниц и носовой дырки в голове зияли другие огромные отверстия, словно выеденные временем или неведомой силой. Одна из таких дыр, которая разрослась на месте рта, походила на природную пещеру, и через неё можно было пройти внутрь. Через эти отверстия пробивался неземной свет, создавая иллюзию, что титан жив и наблюдает.

Опомнившись от масштаба существа, Кай смог заметить множество артефактов из стали, золота и стекла, соединённых с истлевающим телом. Некоторые выступали прямо из плоти, как болезненные наросты, некоторые стояли рядом, поддерживая другие артефакты, но все тянули свои нити к мертвецу. Любопытство попытался переглянуться с носителем, но это было сложно сделать изнутри.

Перед ними лежал павший в бою с владыками один из богов, имя, разумеется, стёрто из истории. Возможно, он отвечал за связь или послания. Ретранслятор. Его древнее сердце давно угасло, а мёртвый разум теперь служил лишь проводником чужой воли, но в его глубинах всё ещё теплилась искра, которую Кай пришёл разжечь.

Он решительно направился внутрь колоссального черепа. Любопытство возбуждённо забился. Внутри стало легко не думать, что Кай внутри мёртвого бога, а представлять себя в пещере, к тому же он видел их только на иллюстрациях в книгах. По стенкам этой «пещеры» текло что-то густое, золотого оттенка, и пахло приятно. Пока Кай карабкался, башню снова тряхнуло, заставив его спешить.

Идя на источник света, Кай достиг полости, где у людей находится мозг. Здесь же находился огромный кристалл, как будто сплавленный из нескольких прозрачных стержней. Все еще не веря, что добрался до цели, Кай стянул зубами перчатку и коснулся кристалла голой рукой. Уже позабытая благодаря Любопытству, боль от осколка сна пронзила его шею с новой силой, гораздо сильнее, чем при обычном входе в разум.

Сначала он увидел светящийся череп ангела, лопнувший в руках у ребёнка. Затем — как обломки артефактов складываются в слово «ложь». Затем — скоростное гниение и исчезание какого-то пушистого животного. Затем — лицо Матушки с глазами, похожими на перемещенное звездное небо, изнутри которого вырастает Ксавирон, жестоко ломая её череп. Затем — оранжевые кошачьи глаза в бесконечной тьме, которые приближались, в какой-то момент став огненными безднами, и уже Кай начал падать в них.

Видения продолжались бы вечно, и Кай стал бы частью ретранслятора, слившись с этим безумием. Но внутри него что-то появилось. Не зов, не приказ. Объятие. Любопытство. Кай смог нащупать связь с слизнекры и вернул контроль над своей реальностью. Это было странное погружение, словно он попал в собственный сон во время бодрствования, место, которое должно оставаться без наблюдателя. Или это был сплав всеобщих снов, или сон бога, Кай мог лишь гадать.

Вырвавшись из ментальной ловушки, Кай оказался перед чудовищно большими духовными потоками. Невероятно комплексными узорами, невероятно мощными, ослепляющими нитями, если бы Кай смотрел нормальным зрением. И Кай обхватил ядро этих потоков и направил по ним себя. Множеством Каев, каждый из который нашёл на конце каждого потока кристалл связи и стал им, ощутили всех существ рядом. Кто-то спал, кто-то бодрствовал, а у некоторых кристаллов никого не было рядом, вероятно, у уличных.

Кай осознал, что может проникнуть в сны любого существа в Городе, а бодрствующих погрузить в сон. И Кай проник. Не грубо ворвался или забрался скрытно, а медленно приблизился, предлагая разговор. Подсознания всех встретили его настороженно, но в Кае не было вражды, только сострадание, и большинство подсознаний согласилось.

И Кай рассказал всё. Хотя он не был хорошим рассказчиком, но сейчас он словно знал, как говорить, чтобы его поняли. Он сам понимал. Понимал каждого настолько хорошо, насколько может понимать ограниченное сознание, называемое самосознанием, другое самосознание. Его рассказ не был построен из слов, но из чувств и образов. Он полностью перешёл на язык слизнекры.

Ангелы Матушки и её ложный жребий, куклы и содержимое артефактов, война с драконами с помощью едкого дыма, искаженная история и ужасники. Вся ложь владык. Затем Кай показал своих товарищей, павших и живых, их лица, их старания и их уникальные глупости. Их Свет. Закончил Кай Литанией Света и своим прорывом к Цитадели, демонстрируя, как слаба тьма, даже против одного слабого человека. Что будет, если все объединятся?