Литания двадцать пятая

Возвращаясь, Кай успокоился, его слёзы высохли на ветру. Не потому, что он слабо любил Любопытство, а потому, что привык к неумолимым потерям. В небе беспорядочно кружились насекомые, будто в смятении, а их рой распался на хаотичные группы.

Тень от цепи, ощетинившаяся шипами, каждая размером со шпиль, накрыла отряд, и землетрясение вновь изменило ландшафт Города. Из раздавленного взбесившейся землёй укрытия между рухнувшими зданиями выскочила группа служителей — в основном люди и крумбиры — и побежала к Рассветникам. Они, скорее всего, не видели, к кому бегут: тень и взвесь в воздухе затемнили всадников. Но они контролировали животных, а значит, и ситуацию.

И тогда великая цепь обрушилась рядом. Рассветников подбросила вверх вспучившаяся мостовая, расколовшись под силой жуткого удара. Кай, вращаясь в воздухе, увидел, как шип проходит по служителям, оставляя за собой лишь кипящую от лавы кровь. Приземление вышло тяжёлым, но оставшиеся Рассветники и двуроги были живучими, выжили и сейчас. Кай потерял способность к умной регенерации, но Любопытство укрепил его мышцы и кости, так что он выжил, хотя и потерял сознание от удара о край улицы.

Милосердная тьма не задержала его надолго, он был совсем потерян для неё. Кай проснулся через пару мгновений, от такого же мощного толчка цепи, вновь взмывшей вверх. Открыв глаза, он глубоко вдохнул расплавленный воздух, полный пыли и гари. Горло сжалось, в нём застрял вкус пепла и крови. Голова гудела, в глазах плавали отблески хаоса, но мир не исчез, и Кай тоже остался. Быстро собравшись, Рассветники отправились искать новый путь.

Отряд стал свидетелем, как ещё несколько групп служителей пришибло камнями и сдвигами Города, но некоторых удалось спасти. Теперь за спиной Кая ехал ангел, удерживая двух вермидонских детей, и из-за этого упёрся лбом в спину Кая и держался рогами за шею, прямо между шейным артефактом. Это создавало неудобства для всех четверых, но Кай был счастлив. Ангел искупил свою расу, оставшись защищать чужих детей, вместо того чтобы сбежать. В непривычной тишине своей головы Кай пообещал себе больше никогда не судить всю расу, если её представители способны на выбор.

Ориентируясь на башни Цитадели, путь их завёл в котлован, бывший до этого дня просторной улицей. Проехав половину пути, они заметили, как одна из меньших цепей, размером с голову Гидры, хлестнула по многоэтажному зданию в конце прохода. С чудовищным грохотом оно послушно начало заваливаться прямо на Рассветников.

— Мастер Кай! — крикнул Ход, будто Кай мог не заметить надвигающуюся угрозу.

Кай оценил расстояние и шансы на выживание и, крикнув «Вперёд!», попытался ускорить двурога. Но здание уже накрыло их, превратив день в кромешную ночь. Кай пробил дальнохватской перчаткой дыру в нависшей стене, и отряд по обломкам в земле вбежал в каменные недра. Невидимый кулак прокладывал путь сквозь поменявшее ориентацию в пространстве помещение, и они мчались по бывшей стене сквозь каменное крошево, разорванные артефакты быта и замолкающие навечно говорящие стены. Осколки резали тело Кая, но он не мог пригнуться к спине двурога, ведь за ним были три живых существа.

Перчатка начала знакомо нагреваться, и Кай без раздумий сорвал её с руки резким движением. Её взрыв прогремел сбоку. Не на его руке, что могло бы похоронить их всех. Артефакт, столько раз спасавший ему жизнь, стал ещё одним обрывком его судьбы, что исчез.

В ушах стоял непрерывный грохот, а глаза почти ничего не видели в погрузившемся во тьму здании. Теперь они пробивались вперёд, используя головы двурогов. Кай заметил мерцание леви-шахты, которая лежала горизонтально, и направил своё ездовое животное и Рассветников прямо в неё. Шахта подхватила их и стремительно понесла к концу разрушающегося туннеля. Все почувствовали, как верхушка здания громоподобно встретилась с землёй.

С силой вылетев из шахты и здания, они проломили бывший пол телами двурогов. Рассветники приземлились на оставшийся этаж сорванного здания. Оттуда они спрыгнули на такой же открытый, но покосившийся этаж соседнего строения, а затем вернулись на землю. Люди покрылись пылью, которую пот надежно удерживал, а крумбиры растеряли в ветру часть своей головной лавы, двое замыкающих людей никогда не вернуться, но остальные выжили.

— Мастер Кай! — донеслось до уставших ушей Кая. — Трясун больше не трясётся! Да я тоже после всего пережитого не буду больше бояться! Ну, если, конечно, не увижу что-то новое. Ах, я же увижу, я ведь следую за вами...

Петляя через новые разломы и скалы Города, отряд неожиданно выскочил прямо на группу стражей.

— Эй, это же сам искупитель! Наслаждаешься видами своих трудов? — закричал один из стражей, его низкий голос был полон тяжёлого сарказма. Остальные стражи выставили перед собой оружие, предупреждая Рассветников. Прервавшись на удержание равновесия от дальнего землетрясения, говоривший страж снял свой шлем и стал держать его между бедром и рукой. — Знаешь, нам нет причины сейчас сражаться. Если только ты не из числа тех воинов, которые считают, что умереть нужно именно в бою.

— А ты почти не изменился, Фок, — ответил ему Кай.

— Служка? — удивился Фок, всматриваясь в лицо Кая, а затем его лицевой артефакт словно плюнул на землю чёрно-зеленоватой жидкостью. — А вот ты изменился, забыл имя. Не признал. Как видишь, теперь я тоже имплантник, как и ты.

Один из стражей, стоявший за спиной Фока, тоже снял шлем, обнажив совсем молодую кожу. Он спросил с интонацией, безумно похожей на интонацию Хода:

— Высший Искупитель (обратился как к высшему служителю, хотя, разумеется, Искупитель не может быть высшим или низшим, он должен быть одним-единственным. Но выбор уважительного обращения у стража был лишь между «высшим» и «Владыкой»), ваш сон — правда? Вы были ужасником?

— Да, правда это. Я его видел среди нас. Такой мальчонка-служка, — шепнул ему страж рядом.

— Я хочу вернуться в ваш культ, Высший Искупитель, — заявил молодой страж и бросил на землю свой меч. — Я был в битве у Цитадели, был вплотную к вам. Вы могли сжечь меня, да и остальных, но пощадили. Сжигали только тех, кто нападал на вас.

— Что за пепельный бред, проклятый дурак? — к нему обернулся разозлённый Фок. — Они нас никогда не простят.

— Кай, не трать на них время, — сказала Юна, подъехав к нему сбоку. — Пощадить — пощади, но принимать ты их не можешь. Нет им доверия.

— Так Мастер Кай же — Искупитель, — вмешался Ход, выехав с другой стороны от Кая. — Логично, что он должен искупить грехи и стражей. Если только наши, то это слишком эгоистично… и… лицемерно… наверное, я не прямо уверен, — Ход сжался под взглядом Юны, но всё равно закончил свою мысль, хоть и растеряв всю уверенность.

Они прервались на землетрясение, а когда всё стихло, Кай наконец сказал:

— Я уже сделал этот выбор. Между отсутствием добра и возможностью добра я выбираю возможное добро. Присоединяйтесь ко мне и посвятите свои жизни служению Свету, и я никогда не пожалею об этом. Но оружие сдайте нам, — добавил он, когда взгляд Юны переместился на него.

Рассветники и стражи заговорили одновременно. Кай услышал и недовольство, и поддержку, и распределялись они, разумеется, неравномерно между двумя группами. Фок внезапно опустился на колени, приставил кончик меча к земле, а рукояткой коснулся лба.

— Клянусь служить тебе, Владыка, — произнёс он.

Все стражи повторили ритуал клятвы верности, и рокот артефактных голосов почти оглушил Кая. Затем они раздали свои мечи Рассветникам, многим пришлось взять по два. Клятва верности служителей тьмы, и ради формальности Кая пришлось назвать владыкой, это не имело большего смысла, но могло кого-нибудь успокоить в каждой группе, и Кай молча кивнул, принимая клятву. Сам он упокоился, поняв, что пощадил Аль не из-за личных чувств, а потому что пощадил бы её в любом случае, как и этих стражей. Из-за любви, но ко всем существам.

Отряд Кая увеличился, к счастью, двуроги легко могли выдержать даже четверых крупных всадников. Когда Кай приблизился к Цитадели, то его встретила толпа, почти как армия до этого. Остальные Рассветники не теряли времени даром, они тоже приводили служителей.

Кай спешился, и к нему подбежал Руф, Кай узнал его по татуировкам.

— Это никакое не убежище, лжегерой (Кай пропустил «лжегероя» мимо ушей, хотя бы потому что согласился с этим определением)! Это открытое пространство, мы здесь уязвимы, как и в любом другом месте!

Кай же разминал натёртую рогами шею и не особо задумался над своими словами:

— Если все места такие же уязвимые, то не важно, где мы.

Он пошёл через толпу, пытаясь найти Гхар’ула, Руф решил не отставать. Кай глянул на него, сорвал его амулет и разбил о мостовую. У служителя глаза почти вылезли из глазниц от ужаса, он упал на зад и выставил руки перед лицом, словно ожидал, что следующим делом Кай оторвёт ему голову.

— Уничтожьте все амулеты верности! — приказал Кай.

Сзади него остались только Ход и стражи, остальные разошлись по своим делам. Фок кивнул и передал это указание своим существам. Кай помог Руфу подняться, тот, поняв, что его голова пока в безопасности, продолжил жаловаться, но уже более смиренным голосом:

— Я ведь архитектор зданий. Если эти башни рухнут, то все мы умрём, — сказал Руф и принялся отряхивать свою мантию.

— Ты прав, — более серьёзно ответил Кай. — Но, думаю, Архитектор уничтожит Цитадель в последнюю очередь. Не только из-за ностальгии по центру их власти, но потому, что Наставник велел Гласу найти здесь какие-то семена.

— Но если Архитектор увидит здесь такую толпу, то одной цепи будет достаточно для полного нашего уничтожения.

— Надеюсь, нет, ведь у неё нет задачи убивать существ, только разрушать Город.

— Надежда… — с разочарованием протянул Руф. — Я ждал большего от искупителя. Но ладно, не Архитектор, так если другой Владыка, кому поручено нас уничтожить, придёт сюда? Так...

— Это Матушка, — прервал его Кай. — И она уже мертва.

Лицо Руфа исказило в равной степени удивление и ужас. Толпа вокруг Кая также повернулась к нему и замолчала, потрясённая новостью. Кай, не обращая на это внимания, положил руки на плечи Руфа.

— Да, Руф. Лишь надежда нас не спасёт. Нужно добавить к ней наши действия. Ты архитектор зданий, вот и создай нам надёжное убежище, хотя бы для детей.

Смятение, неуверенность и злость на сегодняшние радикальные перемены его мира в глазах Руфа потухли, и зажглись уверенность, решительность и идеи. Он обрёл смысл.

— Я… Я всё сделаю, герой. Половина моих крумбиров жива, мы справимся! — крикнул служитель Каю уже на бегу, через плечо.

Толпа в Цитадели была живой, хаотичной и прекрасной в своей импровизированной слаженности, хоть доверия между собой практически не было. Рассветники, стражи и служители, вчерашние враги, теперь были вынуждены работать сообща. Крумбиры копали траншеи на случай атаки сверху и перетаскивали обломки зданий, чтобы укрепить периметр и создать мебель. Вермидоны с слизнекры лечили раненых, не разбирая, кто из какого лагеря. Люди координировали логистику и общение. Обезличенные были на подхвате у всех. Кай заметил и нескольких лилимов, чьи низкие фигуры сновали в ногах толпы, и даже двух ангелов и десяток эфиритов. Да, доверия ещё не было, но было что-то более важное — совместная работа ради выживания. Лучшее, на что мог рассчитывать Кай.

Он снова поискал Гхар’ула, но гигантский лилим был бы легко найден в толпе, если бы был в ней. Насекомые кружились на недосягаемой высоте. Если бы только у Кая остались дальнохватские перчатки, он бы сам попробовал поймать одно из них. По крайней мере, Кай знал, что Архитектор знала о растущей толпе в Цитадели и не атаковала её.

Кай заметил что-то интересное: несколько драконов кружилось в одном из секторов, постоянно пикируя вниз и отлетая обратно. Что могло выдержать такую драконью атаку и не сломаться? Только владыка.