Литания двадцать первая

Цитадель стояла в самой сердцевине Города. Её башни впивались в землю и небо, словно удерживая их вместе, как цепи удерживают чудовищ. Шпили походили на пальцы колоссальной руки, контролирующей жизнь всех. Цитадель была воплощением власти Славных Владык, как и насмешкой над павшими богами: владыки захватили даже проклятые небеса, бывшие божьи угодья. Защитных стен не было, ведь не существовало врага, способного дойти сюда. Во всяком случае, Кай рассчитывал, что так думали владыки из-за высокомерия, а не из-за разумной уверенности.

Он быстро добрался до Цитадели и теперь рассматривал из-за угла армию, заполняющую всё пространство между башен. Несколько тысяч стражей стояли в боевом построении, среди них возвышались неподвижные эфириты. На крышах ближайших зданий вились головы двух Гидр, под которыми дрожала и осыпалась архитектура.

Внезапно на здание сзади прыгнуло огромное существо с чёрным кошачьим телом и получеловеческим лицом. Должно быть, Мантикора. На фоне последней красной полоски солнца чудовище легко и плавно начало течь по неровным крышам.

В тылу этой армии алхимики прямо на мостовой выжгли огненными жезлами круги призыва владык, но пока не призывали их. Они ждали врага, чтобы не вызывать своих хозяев напрасно. Среди башен выделялась одна, к которой стекались стражи плотным кольцом, и её дверь была запечатана цепями. Кай вернулся в своё убогое укрытие.

Любопытство защищал его разум от эфиритов, а стена — его вид от посторонних глаз. Это давало возможность спокойно подумать, прежде чем действовать. Было очевидно, что они не хотят, чтобы в зацепованную башню проникли. Или же это ловушка. У него были догадки, слова предательницы и действия служителей — не то, чему следует безоговорочно доверять. Но если это подставная башня, то где ретранслятор? В башне рядом? В другом здании? Спрятан в земле за Городом?

Он мог уйти и попытаться найти городской архив, но, учитывая, как переполошились служители для обмана или от истиной паники, владыки вряд ли так просто оставят местоположение ретранслятора так доступно.

Но позволить себе гадать Кай не мог. Он обошёл несколько улиц и нашёл слабо мерцающий уличный кристалл. Коснувшись его голой рукой, Кай внутренним зрением увидел мощный духовный поток, направленный к кристаллу. Он то затухал, то импульсно пробуждался. Кай смог отследить его источник — вершина той самой башни.

Он почувствовал себя обезличенным. Какие архивы, какие догадки? Он мог видеть духовные потоки от душ и тел существ внутри артефактов, а значит, мог отследить их. Поэтому служители и были уверены, что Кай точно знает местоположение ретранслятора. И боялись этого. Его слизнекры предложил разделить вину за эту глупость на двоих.

Кай прислонился к стене и взял рукоять меча Аэлиселиса двумя руками. Кай не умел сражаться мечом, но даже если бы умел, то это было бы бесполезно перед лицом армии. Этот артефакт должен оказаться могущественным, иначе ничто не спасёт Рассветников. Если он сейчас уйдёт, то владыки точно уберут эту лазейку для связи разумов, они уже должны работать над этим. Призыватели зари уйдут в оссуарий под Городом, где сгинут без ресурсов и надежды, повторяя судьбу ужасников. Или среди них останутся шпионы владык, и тогда каждый Рассветник повторит судьбу Аура.

Кай попытался активировать артефакт, прикоснувшись к его драгоценному камню и проведя пальцами по золотым граням. Он и не рассчитывал на успех, но должен был попытаться поискать лёгкий способ вначале. Аур сказал, что меч черпает силу из души владельца. Кай сосредоточился, вспоминая лица оставшихся Рассветников. «Давай же. Ради них», — Кай отправил мысли мечу, словно Си. Любопытство зашевелился в нетерпении, но рукоятка разочаровала их обоих. Артефакт едва нагрелся, или это Кай просто согрел его своими руками.

Тогда Кай представил и павших товарищей: Аура, Торина, Си… Гера. Рин. Арна. Родителей… Аль… Кай до крови закусил губы. Из них потекла кровь, а затем смешалась со слезами. Он всё ещё любит Аль. Меч молчал.

Кай представил других служителей: несчастных полуживых кукол, детей, радостно скачущих под кровавой радугой, верных служителей, испуганно сжимающих амулеты верности и шепчущих Мантры. Люди, крумбиры, вермидоны, слизнекры, эфириты, лилимы… Драконы. Даже на стражей распространилась жалость Кая. Они такие же жертвы владык, что и все остальные. Любопытство словно обнял Кая изнутри, теперь они вместе держали меч Света через границу между Каем и миром.

Говорящие стены запели Песнь Тишины. Его обнаружили эфириты, стоило Любопытству полностью отдаться поддержке Кая. Он выдохнул и, не скрываясь, выступил перед армией жертв владык. Армия стражей, две Гидры и Мантикора замерли перед ним.

«Я хочу помочь всем», — отчаянно подумал Кай. — «Остановить боль. Для всех. Пожалуйста, помоги мне».

И меч, наконец, ответил.

Рукоятка дрогнула в его руке, словно сердце, которое только начало биться впервые. Столб света поднялся из неё выше многоэтажных зданий. Кай чуть не ослеп от яркости своего артефакта. Вместо зашедшего солнца из его рук взошло маленькое, вытянутое солнце.

Крики первых рядов обезглавили их. Их тела и дым поглотили часть внезапного Света, и остальные сдержали крики. Однако свечение артефакта не было милосердно для существ тьмы: они роняли оружие, сгибались, разворачивались, закрывали решётки в шлемах, но Свет уже проник в их искусственные глаза.

Кай бросился в их ряды, раскидывая стражей перед собой перчаткой и держа меч Света прямо, как факел. Он и был факелом души, рассеивающим мрак. В его голове лилась Литания, новая, мощная, нестерпимая:

«Встань, дитя, распахни крылья — ввысь взлетай,

Свет зовёт, в нём свободы нашей вечный край.

Тьма лжёт, её сапог нас в пропасть давит,

Свет в груди, как буря, сердце не обманет».

Лейся, Литания.

Он не знал, сама ли его душа рождает эти строчки, или он вспоминает истинную колыбельную родителей, которую его тень исказила в памяти. Кай почувствовал, как меч заглянул в него. Глубоко, до самых сокровенных слов, которые он боялся произнести вслух. До его вины. И принял её, как свет принимает тень.

Стражи корчились в агонии. Кто-то не выдерживал боли и вскрикивал, и боль уходила вместе с жизнью. Песнь Тишины не останавливалась.

«Встань, дитя, разорви цепи, что горло жмут,

Владык хвалы — лишь яд, что души жгут».

Лейся, Литания, лейся...

Голос разума Кая скрылся, опалённый, а Любопытство защищал его разум от ментальных атак эфиритов. Их глаза были закрыты сросшимися ушами, и Свет им так сильно не вредил, но они всё равно казались оглушёнными и дезориентированными. Возможно, они тоже слышали Литанию в голове Кая.

«Свет сияет, он правду в нас несёт,

В бунте нашем надежда вечно живёт.»

Лейся, Литания, лейся...

Гидры пришли в себя, и несколько полузмеиных голов полетели в Кая, но он отбил их силой перчатки. Мантикора подошла к краю крыши и прижалась к ней всем телом, готовясь к прыжку прямо на Кая. Однако одна из голов ближайшей Гидры, с крупным ожогом, та самая, в чей разум Кай проник, внезапно бросилась на Мантикору и вцепилась ей в шею. Она не ожидала удара от союзника, но моментально ответила агрессору зубами и когтями. Другие головы той Гидры застыли в замешательстве, а затем набросились на Мантикору, разрывая её плоть со всех сторон. Чудовища сплелись в клубок ярости и боли, и, упав на землю, принялись кататься по земле, давя стражей.

«Если шёпот в ночи услышишь — то наш зов,

Светлый глас, что разбудить твой огонь готов».

Лейся, Литания, лейся...

Кай отбил брошенный в него меч, перчатка нагрелась от перегрузки.

«Тьма шипит, но её мы в прах сотрём,

Восстаём, и во Свете мы тьму убъём.»

Лейся, Литания, лейся...

Один страж бросился, или его толкнули, на меч Света. Кай опустил руку, и руки стража прошли сквозь световой поток. Из его рукавиц пошёл чёрный дым, страж закричал, за что был убит Песнью. Отлетевший шлем поцарапал бедро Кая.

«Если слёзы на камне увидишь — то наш знак,

Свет в них горит, он памяти вечный маяк».

Лейся, Литания, лейся...

Кай шёл через море корчащихся служителей тьмы, отбивая редкие слепые атаки. Ему было так легко, словно он первый раз открыл глаза и пошёл. Душа его была полна.

Земля затряслась от Гидры и Мантикоры, которые пронеслись рядом. На мгновение Кай увидел окровавленную морду Мантикоры с безумными глазами навыкате и клыками размером с крумбира, впившимися в мёртвую голову Гидры. Другая Гидра кружилась рядом, пытаясь укусить Мантикору.

Кай почувствовал острую боль в спине — одна из атак стражей настигла его.

«Встань, дитя, с нами в бой, где тьма падёт,

Свет — наш меч, он свободу в сердцах зажжёт».

Лейся, Литания, лейся...

Сразу три атаки обрушились на Кая. Он отбил две, но одна разрезала кожу от плеча до бока. Кай раскидал стражей, не останавливаясь. Ещё одна боль разлилась по его спине. Но раскалённые мечи сразу же прижигают раны, и Кай не терял кровь.

«За юность, за смех, за отвагу дотла,

И тьма поредеет, рассеется мгла».

Лейся, Литания Света. Лейся...

И Литания лилась, заглушая Песнь владык. Кай не заметил, как прошёл сквозь всю армию и оказался у запечатанной башни. Вокруг кругов призыва нервно раскачивались служители. Кай вырвал кусок мостовой и кинул в призывателей. Он легко раскидал их, за этой группой последовали остальные четыре. Один алхимик, лёжа под камнями, поднял огненный жезл, и струя огня полетела в сторону Кая. К счастью для него, Свет меча также ослеплял алхимиков, и струя лишь чуть задела его голову, опалив волосы и брови. Он почувствовал знакомый запах гари.

В Кая прилетел ещё один меч, задев его руку с мечом, и та сразу же опала, парализованная болью. Кай с трудом поднял её и, развернувшись к оставленной позади армии, превратил разворот в круговой взмах меча. Световой поток прошёл сквозь доспехи ближайших служителей, из всех их щелей пошёл густой дым, и они безжизненно рухнули на разрушенную мостовую.

Кай мог бы изначально махать мечом, проходя через стражей, но тогда бы он убил многих. Но это не соответствовало намерениям меча, да и Кая. Выйдя к башне, он выбил с неё дверь, а забежав в раскрывшийся проход, и обрушил его, завалив камнями.

«Если тьма тебе скажет: "Ты — ничто",

Отвечай: "Я пламя, я — всё".

Если крикнет: "Сдавайся, нет пути",

Меч подними — и начни ты идти.

Если голос в тебе шепнёт: "Ты сломлен",

Помни: Свет всегда непреклонен».