Литания восемнадцатая

Возвращаясь в Нижнюю башню, Ход снова и снова расспрашивал оперативников о том, что случилось. Он только менял слова, словно пытаясь найти правильную комбинацию, после которой ему бы рассказали «правду». Аль и рассказывала ему правду, но он не верил. Кай догадывался почему: с точки зрения Хода, на землю рухнул мертвый дракон, за ним голова другого, а сразу следом сошёл с небес Кай с Аль на руке.

Только в Нижней башне расспросы прекратились, Кай был уверен, если бы не она, то Ход бы пошёл на четвёртый круг вопросов. Гхар’ул принял измученного червя, и Ход, наконец, отправился в столовую, чтобы рассказывать друзьям, как Кай безжалостно расправился с армией драконов, приукрашивая каждое мгновение. Аль пошла докладывать Ауру, а Кай направился в свою комнату.

На перекрестке Кай встретил Торина, но тот предпочёл отвести взгляд. В своей комнате Кай, не снимая одежды, упал на кровать. Его комната была не больше предыдущей, но он также редко бывал здесь. Он смотрел в одну точку (картину рассвета, но он бы даже не сказал, какого она цвета), и погрузился в глубокие размышления. Любопытство попробовал запустить тепло в его разум, но Кай не отвечал. Тогда слизнекры сдался и затих где-то под рёбрами.

Время для Кая в таком состоянии словно сжалось, и он не заметил, как Аль осторожно вошла в комнату. Она вернула хозяина комнаты в реальность, когда присела на кровать, создав легкий скрип.

— Аль...? — Кай обозначил своё осознание её присутствия.

— Прости, что потревожила, — её голос был тихим, почти несмелым, что было на него не похоже. Она села на край кровати, скрестив руки на коленях. — Просто проверяю, что ты делаешь. А ты делаешь вот это, — она кивнула на его неподвижное тело. — Тебя раздеть? — предложила она неожиданно, с невозмутимой серьёзностью, но это не значило, что она не шутит.

— Брось, Аль.

— Я серьёзно. Я ведь твоя жена. А у тебя все признаки болезни разума, — произнесла она мягко и твердо одновременно. — Ты перестал наслаждаться едой. Ни с кем не разговариваешь. Теперь твоё главное развлечение — лежать и следить, чтобы стена не рассыпалась от времени. Потери всегда сказываются. Особенно… — она замолчала, ведь не только Кай потерял.

Он лежал и смотрел на свою жену.

— Мне страшно, Кай, — её голос дрогнул. — Я вижу, как ты уходишь. Не во Тьму — нет. В себя. Ты думаешь, что все наши миссии провалились, — она положила руку ему на колено. — Но у тебя есть мы. Аур с нами, Торин… он всё равно с нами. У тебя есть целая башня. Я… У нас ещё будут миссии. С Ходом, с другим новичком. Ты… ты не закончился. Понимаешь?

Кай медленно ответил:

— Я не думаю, что наши миссии провалились.

— Нет? — Аль нахмурилась, удивлённая.

— Мы пытаемся победить владык своими силами, и теперь я понимаю, что это невозможно, — продолжил Кай. — Герои прошлого тоже объединялись, но владыки слишком сильны. Архитектор права — они в фундаменте.

— Кай… — хотела прервать мужа Аль, но он поднял руку, предупреждая, что ещё не закончил.

— Ты была со мной, видела то же, что и я, — сказал он, не отводя взгляда. — Думаешь, мы сможем убить хотя бы одного из них? Есть сильные противники, а есть невозможные. Но миссии также привели меня к альтернативе.

Альтеария вздрогнула, её взгляд стал ещё более внимательным.

— Я и не хочу просто победить владык. У меня есть план. — Кай сел, посмотрел прямо в её глаза. — Я хочу, чтобы служители сами отвернулись от них. Чтобы они увидели — по-настоящему увидели — кто ими правит. Что скрывается за Литаниями, за зеркалами, за этими проклятыми стенами. Один Кай проиграет, множество Каев откажутся играть в игру владык, — он провёл рукой по виску, словно проверяя, всё ли ещё в порядке с его разумом.

— Они тоже могут потерпеть поражение...

—… но и проснуться. А проснувшихся уже не вернуть во тьму.

— Как… Как ты планируешь это делать?

— С артефактом Арна я могу влиять на сны. Кристаллы связи повсюду, в каждом доме, на каждой улице, они передают сообщения откуда-то. Ретранслятор. Я прочитал о таких артефактах в книге, спасибо тебе за умение читать. Если я смогу подключиться к ретранслятору владык, хотя бы на мгновение, я покажу свои воспоминания всем через их сны, уверен, что смогу. Всё, что я видел: злодеяния владык, всю их ложь, — он замолчал, наблюдая, как Аль это переваривает. Он и сам, после того как озвучил свой план вслух, заново его переваривал.

— Ты серьёзно? — прошептала она. — Ты хочешь… вторгнуться в их головы? Всем?

— Не вторгнуться. Показать. Чтобы они пережили то же, что и я. Верь мне, жена. Они уже сомневаются, я был таким же. Если они получат чёткие ответы на невысказанные догадки, то примут нашу ересь. И узнают, что нас больше.

Как верная жена, Аль поверила ему. Её взгляд стал задумчивым, почти далёким. Она медленно кивнула, принимая его новый образ:

— Ты знаешь, где этот ретранслятор?

— Попробую найти его вместе со Знанием. Мы также можем обыскать городские архивы. Если ничего не найдём, у меня есть одно предположение: сердце цитадели, где нет духовных потоков.

— Аур знает о твоём плане?

— Да. И уже одобрил.

Аль опустила голову, её длинные волосы закрыли её лицо. Жена Кая задумалась.

— Давай не спешить, — сказала она наконец. — Слишком серьёзно. Если владыки как-то узнают о твоём плане, то бросят все силы, чтобы остановить тебя. Даже ты вряд ли выживешь.

Кай не стал говорить, что, даже если его замысел увенчается успехом, то он вряд ли выживет. Но только он мог исполнить задуманное, не из-за непонятного уникального подарка соседа, но из-за моральной невозможности отправить кого-то на смерть вместо себя.

— Праздник Отречения через несколько дней, — Аль заложила руки за спину и встала напротив картины рассвета, отвернувшись от мужа. — Ты знаешь, о чём я?

Кай знал. Именно в тот день он ступил на путь ереси. С тех пор прошёл целый цикл… Кай тоже поднялся и подошёл к ней, встав рядом.

— Разведка? — с усмешкой спросил он, в голосе прозвучала тень прежней иронии. — Или тебе просто хочется попробовать драконьей крови?

— Разведка, — серьёзно ответила Аль. — И, может быть, немного крови. Ты заслужил хотя бы день отдыха, герой. Перед последней миссией.

Кай посмотрел на неё и впервые за долгое время — по-настоящему — и улыбнулся.

Дни до праздника Кай провёл в библиотеке, заваленный свитками и книгами. Читал он медленно, спотыкаясь, но решительно. Даже с помощью Знания не нашёл ничего про ретранслятор кристаллов связи. Тогда он решил искать информацию о городских архивах. Нашёл несколько возможных мест, но Знание предупредило, что данные могут быть устаревшими. Аль не было рядом, хотя он бы не отказался провести с ней его последние дни на Ноктаэре. Однако это было к лучшему — никаких внешних отвлечений. Он и без неё отвлекал сам себя размышлениями: он думал о Сиарелли, потерях и своей новой, грандиозной цели.

Они пропустили первый день разрыва дракона, чтобы избежать встречи с владыками. А также потому, что Каю хватило крови до конца жизни. Он сильнее изменил свою внешность, помня встречу с Ори. Аль лишь добавила своему облику осеней и, как всегда, выглядела прекрасно.

Пара пришла на ту же площадь, что и служитель Кай цикл назад. Погода была ужасной: плотные облака закрывали слабое солнце на оранжевом небе. Шпили цитадели, казалось, стояли длинными тенями от Города в небесах. Кровь от дракона уже стёрли с мостовой — это владыки умели хорошо.

Кай шёл через толпу, крепко держа Аль за руку. В толпе он встречал довольных людей, крумбиров, вермидонов и, конечно, одного эфирита. Кай доверял слизнекры в защите от него. Глядя на служителей, Кай испытывал жалость — они казались ему обманутыми детьми. Скоро он попытается научить их смотреть прямо на своих злых родителей. Придёт время взрослеть.

К ангелам в толпе он не испытывал жалости — лишь тошнотворный ком подступал к горлу. Но Кай отказался доверять телу в данном отношении. Он не должен относиться так предвзято к существам, не зная их стремлений, испытаний и боли.

Кай огляделся. Улицы, вымощенные чёрным камнем, подметали обезличенные, потому что им приказали. Стражи гармонии следили за празднующей толпой, их пересобранные лица скрывали шлемы. Кристаллы пульсировали, словно воспалённые души, которые они связывали, говорящие стены тревожно шептали Литании и Мантры, посланники сновали в небесах, а статуи ужаса вселяли еретическую дерзость в сердце Кая. Один из прохожих внезапно встал на колени и начал читать Литанию Благодарного страха. За ним последовали ещё несколько. Кай знал эту Литанию наизусть, но впервые в жизни она показалась ему чужой.

Развлечениями на второй день праздника Отречения служили уличные спектакли о «подвигах» владык, но Кая такое перестало интересовать. Никто не решался изображать самих владык, и те появлялись лишь в виде голосов, а актёры смотрели вверх на пустое место, даже в сценах с Архитектором Счастья. Всем раздавали сладкие кубы, и Аль взяла один. Кай не предупредил её, что кубы сделаны из жуков, чем заработал локтевой тычок под рёбра. Аль скривилась от отвращения после первого укуса, но проглотила угощение, чтобы не привлекать внимания.

Здесь также были артефакты испытаний. Кай подошёл к одному из них и проверил свою силу удара. Артефакт показал высшее значение.

— Это силомер для крумбиров, человек, — сказал стоящий рядом крумбир, подозрительно глядя на Кая. — Для вас артефакты испытаний вон там.

Крумбир указал направление и проводил Кая взглядом, полным недоумения. Аль взяла Кая под руку с выражением лица, которое одновременно говорило «Сохраняй бдительность, оперативник» и «Мой муж такой сильный». Кай перенаправил часть «Сохраняй бдительность, оперативник» на Любопытство, который пристыженно затих, осознав свою ошибку. Но большую часть вины Кай возлагал на себя — он должен был предвидеть, что слизнекры усилит его до предела, дорвавшись до игры.

Аль внезапно отстала. Когда Кай оглянулся, она уже держала на руках ребёнка-лилима. Малыш даже не достиг возраста, когда ему нужен защитный костюм. Вместо ног у него висело множество щупалец, а глаза были огромными.

— Потеряшка. И зачем таких маленьких на праздник приводить? — возмутилась Аль, неосознанно покачивая ребёнка.

Внезапная боль пронзила сердце Кая. «Никогда. Никогда Аль не будет так стоять с нашим общим ребёнком», — внутренний голос и его мысли переплелись до неразличимости. Но Любопытство как-то смог растворить эту боль, превратив её в пустоту. Кай подошёл и осторожно забрал ребёнка у Аль, усадив его на свои плечи. Лицо Аль на мгновение заострилось, глаза словно потемнели. Возможно, и в её голову пробралось «Никогда», но Обжорство спас её душу от терзаний. «Интересно, есть ли у Аль внутренний тоже теневой голос?» — в голове Кая пронеслась шальная мысль.

Через несколько шагов Кая осторожно потянули за подол мантии. Это взрослый лилим очень скромно привлёк его внимание. При передаче ребёнка родителю, они протянули друг другу руки, и Кай вспомнил разрушенную статую ужаса «Мать».

— Не зря мы пришли. Его бы затоптали или, что ещё хуже, отнесли стражам, — сказала Аль, вставая рядом с Каем. Вместе они наблюдали, как лилимы растворяются в толпе празднующих.

Аль внезапно нервно дёрнулась и резко повернулась к Каю. По её выражению, по напряжению в теле, по тому, как её руки медленно сжались в кулаки, он понял — сейчас она скажет что-то важное. Слишком важное, но именно здесь и сейчас она собиралась сделать это.

— Кай, помни, что я… А-а-а, в небеса всё. Я люблю тебя, Кай, — сказала Альтеария и ткнулась губами в губы Кая. Прямо посреди улицы и толпы, среди кристаллов, Мантр и Литаний, бормотаний мимо проходящих, не подготовив Кая, она поцеловала его.

Её губы были тёплыми и неожиданно мягкими валиками. Она положила ладони ему на грудь — сначала осторожно, затем с дрожащим усилием, будто хотела удержать его здесь, в этом мгновении, в этой реальности, из которой они оба соскальзывали. Любопытство вежливо спрятался, оставив их наедине.

Кай замер, но лишь на мгновение. Он обнял её за талию, прижал крепко, как будто в нём проснулась первобытная тоска по тому, чего у него никогда не будет — спокойная жизнь, дом, дети, мир без тьмы. Внутри Кая переворачивалась вселенная. Его сердце билось быстрее, горячее, чем должно было, он чувствовал каждый вдох Аль, каждое дрожание её плеч. Чувствовал, как весь его страх, вся боль, все его сны, потерянные и будущие, сливаются в этом поцелуе. «Ты не знал, что можно так сильно хотеть жить», — подумал он. — «Но именно поэтому это так опасно. Что же ты наделала, Аль?»

Внезапно Кай ощутил влагу на своих горящих без слизнекры щеках. Аль плакала, её слёзы омывали их лица. «Я не могу быть настолько плох», — от поцелуя и эта глупая мысль Каю показалась здравой.

— Прости меня, Кай. Прости… — осипшим голосом прошептала Аль, едва отнимая свои губы от его. — Но он мой отец.

Не успел Кай осознать слов любимой, как его грубо схватили за плечи. Голос стража гармонии прозвучал совсем близко:

— Гомункул Альтернатива, рассветник Кай идентифицирован.

Кая окружили шестеро стражей, вынырнувших из толпы. Они подошли, когда он был поглощён поцелуем. Он не сразу сообразил, что страж обращался к Аль.

— Что это значит, Аль? Какой гомункул? Какой отец? За… — он осёкся. Он не смог спросить главное. «Зачем?» было слишком тяжёлым и страшным.

Его крепко держали за руки и плечи. Служители вокруг разбегались. Аль не могла остановиться в плаче, Обжорство почему-то не мог её остановить. Жена Кая встала между стражами, словно они были заодно. «Нет, они действительно заодно», — наконец осознал Кай.

— Предательница! — вырвалось у него, голос дрожал от ярости и боли.

Аль вздрогнула, будто он ударил её со всей силы, но затем кивнула, молча соглашаясь с новой характеристикой. Её лицо исказилось от горя.

— Гомункул Альтернатива, ждём указаний к новой цели, — продолжил страж своим обезличенным артефактным голосом. — Нижняя башня.

Аль кивнула и скрылась за доспехами стражей. Кая силой потащили в другую сторону, и он не мог сопротивляться, хотя Любопытство отчаянно бился в истерике. «Ты любишь меня. Но ты выбрала их». Он не закричал, он закрыл глаза.