Часть 2. Пролог

Черные, гнетущие облака, наполненные ядовитыми газами, серными испарениями и раскаленным пеплом, что низвергал древний вулкан, нависали над мрачной, безжизненной равниной Мордора. Время от времени потоки лавы перехлестывали через край кальдеры и стекали вниз по склону Роковой горы, а яркие молнии пронизывали небеса. И тогда облака, как по мановению волшебных сил, приходили в движение. Подхваченные порывистыми восточными ветрами, они, словно могучая, бурлящая река, устремлялись в сторону Эфель-Дуат. Легко перевалив невысокие хребты Черных гор, смертоносное месиво некоторое время кружило над Итилией, покрывая некогда плодородные долины зловонной коркой из шлака и сернистой пыли. Затем, преодолев неширокую равнину Андуина, оно, лениво огибая отвесные уступы Белых гор, устремлялось на запад, к равнинам Анориэна. Постепенно освобождаясь от тяжелого пепла, тая и смешиваясь с легкими, перистыми облаками, плывущими со стороны Великого Моря, лишь ближе к степям Рохана черные облака рассеивались, предоставляя возможность солнцу — извечному другу людей — хоть немного согреть землю, травы и деревья….

Белые стены легендарного Минас-Тирита находились как раз в центре обширной, мрачной облачности, застлавшей берега Великой реки. Потому последние годы солнечный свет редко достигал иссушенной поверхности некогда цветущих и благоухающих земель Пеленнора. Не менее редко гостили солнечные лучи и в покоях некогда грозной цитадели. Возможно, поэтому Великая княгиня Эллейн уж и призабыла, когда в последний раз просыпалась в хорошем настроении. Может быть, лет семь назад, когда на троне Гондора еще восседал покойный ныне супруг — князь Аристар из Эарнилов… А может статься, и того раньше, когда сын ее был еще совсем мальцом и постоянно докучал родителям своими нехитрыми забавами и капризами. Последние же годы, особенно после того, как ожила проклятая гора, настроение княгини чаще всего балансировало меж скверным и прескверным…

Было раннее, осеннее утро. За высокими, стрельчатыми окнами княжеской опочивальни лишь оживала серая мгла, но княгиня уже проснулась; вернее сказать — уж давно не спала. Когда-то она сама выбрала эти покои для спальни: окна выходили на восток, и юной спутнице князя нравилось просыпаться с первыми лучами восходящего солнца. Ныне княгиня корила себя за столь опрометчивый поступок, но менять покои правителям южного княжества было ни к лицу, да и не ко времени. Лишь ненужные слухи поползут меж простолюдинов, а значит, еще невесть сколько народу покинут и так опустевшую твердыню…

Княгиня некоторое время предавалась невеселым размышлениям, ворочаясь на высоких подушках, и, наконец, решительно откинув полу тяжелого одеяла, потянулась к витому шелковому шнуру у изголовья ложа. Где-то в недрах дворца прозвучал мелодичный звон серебряных колоколец. «Ну, — подумала Эллейн, — только попробуйте мне дрыхнуть, мерзавки! Я вам задам!»

Впрочем, дверь опочивальни почти сразу отворилась, и на пороге показались три служанки. Молодая прислужница, слегка скосив глаза, присела в неглубоком поклоне. Две же престарелые женщины только кивнули, считая, видимо, что заведенный этикет соблюден полностью. Еще несколько лет назад княгиня не простила бы подобной неучтивости домашней челяди и ха-арашо отчитала бы негодную прислугу, отправив их надолго мыть полы на кухне. Но времена изменились. Раньше утренний подъем госпожи встречали никак не менее двенадцати пригожих служанок (было на ком оторваться!), но последнее время ей прислуживали только эти две доходяги-старухи да косоглазая девица с внешностью подгулявшей кобылы. Если сбегут и эти… Ах, об этом и думать не хотелось. Оттого Эллейн только нахмурилась, но промолчала.

Привычный утренний ритуал омовения, расчесывания, макияжа, одевания и переодевания занял никак не меньше часа (раньше вдвое скорее управлялись!). Покинув, наконец, свои покои, княгиня молча проследовала вдоль широкого, длинного, пустынного коридора и остановилась у высокой дубовой двери. Стражник, дежуривший у покоя, уже давно заприметил приближающуюся правительницу и, застыв по стойке «смирно», важно надул губы, звеня доспехом. Глаза его были красными и выпученными. «И этот дрых всю ночь, — подумала Эллейн, — предварительно надравшись пивом. Никакого порядку! Все до единого распустились! Что-то ответит на это мой Старший Советник Константин!?»

Княгиня толкнула тяжелую дверь — та протяжно заскрипела — и оказалась в небольшой опочивальне. Во многом покой напоминал ее же комнату, лишь окна выходили на запад. Оттого, возможно, опочивальня все еще была окутана предрассветной мглой. На широком ложе под ажурным балдахином сладко спал, раскинув руки в стороны, златокудрый юноша — наследник Трона Гондора, Всеслав из Эарнилов, единственный сын Аристара и Эллейн.

Осторожно присев на кушетку рядом с изголовьем, Эллейн некоторое время любовалась безмятежным обликом своего спящего отпрыска. «Ах, — подумала она, — если бы я могла так расслабиться и сладко заснуть! Ему лишь недавно исполнилось пятнадцать, хотя, следует признать, что более, чем на двенадцать лет он не выглядит… Ну, ничего! На Трон он взойдет только в двадцать один год, а к тому времени у него есть еще время возмужать — не будем торопить события. Пусть пока отсыпается всласть, после-то врядли получится… Впрочем, мальчика совсем не интересуют ни воинские занятия, ни труды известных летописцев, посвященные доблестным подвигам его предков, ему бы всё более сказочки читать да никчемные древние повествования… Это надо исправить, и в самое ближайшее время!»

Княгине вдруг припомнилось, как пылко она возражала супругу, когда тот объявил, что хочет дать сыну старое, уж порядком подзабытое имя — Всеслав. Но князь оказался непреклонен в своем решении. «Это хорошее, доброе, древнее имя, — сказал он. — Когда наш сын взойдет на Трон, народ будет любить его. Оно вернет Гондору славу и былое могущество…»

Вздохнув, Эллейн поправила присползшее одеяло, хотела было поцеловать сына в лоб, но передумала: вдруг да прервет невзначай сладкий утренний сон ребенка. «Моя единственная радость», — подумала она и, бросив еще один взгляд на сына, тихо прикрыла за собой дверь. «Надо бы уже сейчас начать подыскивать ему невесту», — решила княгиня, возвращаясь в свои покои, где ее уже ожидал утренний стол.

У дверей покоев переминался с ноги на ногу младший советник Олбэйни. Эллейн его терпеть не могла. «Рыхлый слизняк, — подумала в очередной раз она. — Ему нет еще и тридцати годков, а вот, гляди — пузо распустил, лысина — во всё темечко, зубы гнилые, из подмышек воняет…» Советник отвесил глубокий поклон.

— Прекрасное утро, Государыня…

— Прекрасное? — Княгиня лишь фыркнула. — Ты хочешь сказать, у тебя добрые вести? — Олбэйни лишь еще ниже поклонился. — Где Старший Советник? Он еще вчера должен был возвратиться…

— Советник Константин прибыл лишь под самое утро…

— Что!? — прошипела Эллейн. «Вот на ком я оторвусь!» — Я же приказала поднять меня в любой час ночи…

— Мы не хотели вас тревожить…

— Мы!? — сорвалась на крик княгиня. — С каких это пор делами — здесь! — заправляют негодные советники? С каких это пор с моими наказами никто не считается?

— Но… — Советник втянул голову в плечи.

— Вон с моих глаз! Не желаю тебя видеть! И пошлите немедленно за Константином! Если спит — разбудите. Я жду…

Эллейн уже покончила с утренней трапезой и, вытирая руки не очень-то свежим полотенцем — и это приходилось сносить! — готовилась приступить к сладкому, когда дверь повоев отворилась, и ее хмурому взгляду предстала фигура Старшего Советника.

Советник Константин был уже немолод. Седина давно покрыла его длинные, редеющие волосы. Но аккуратно подстриженная бородка была, по-прежнему, черна, спокойный взгляд серых глаз казался глубоким и внимательным. Приблизившись к столу на три шага (как положено), он склонился в неглубоком поклоне.

— Ну-с, и чем-то ты меня порадуешь, мой верный советник? — промолвила княгиня, протягивая руку за пирожком с корицей. Тот лишь еще ниже поклонился и, бросив быстрый взгляд на переминающуюся за спиной правительницы прислугу, произнес хрипловатым голосом:

— Я всего лишь ваш покорный слуга…

— Выйдите все! — немедленно распорядилась Эллейн. Пока служанки торопливо покидали покои, плотно прикрывая за собой двери, она неторопливо разглядывала Советника, замершего в почтительном поклоне у ее ног. «Да, немолод уж, немолод…» Княгиня презрительно поджала губы, припомнив вдруг, как еще лет двадцать назад взгляд этих глубоких, серых глаз заставлял учащенно биться ее молодое сердце. Впрочем, всё проходит… В свое время ее стараниями Константин получил высокий пост Старшего Советника при Троне Гондора. А нынче, пожалуй, он почти перерос свою полезность. Скоро его придется заменить. Но кем, не этим же кретином Олбэйни? «Ах, — в который раз подумала княгиня, — как же я нуждаюсь именно сейчас в достойном советчике!»

— Говори, Константин! Почему ты не разбудил меня посреди ночи, как я велела?

— Не гневайся на Олбэйни, госпожа Эллейн, — промолвил Советник (так повелось издавна, что, оставшись с глазу на глаз, старые знакомые обходились без пышных титулов). — Это я распорядился не тревожить ваш сон! Вести, с коими я прибыл, не столь радостные, чтобы ради них подыматься среди ночи…

— Почему-то я и не удивлена вовсе, — процедила сквозь зубы княгиня. — Мерзавцы! Что же они выдумали на этот раз?

— Ах, ничего нового… — Советник лишь горестно развел руками. — Правители Поморья были вежливы со мной, но непреклонны. Они дали понять, что, по-прежнему, куда более обеспокоены своими заботами, чем нуждами государства. Впрочем, в частном разговоре один из знатных вельмож упомянул, что…

— Знаю! — прервала его княгиня. — Не смей мне лишний раз об этом напоминать!

Конечно же, Эллейн всё понимала. Знатные роды Запада и Юга давно рвались к власти, надеясь выдать своих дочерей за молодого князя. Но покойный ныне Аристар вопреки здравому смыслу и политическим интересам женился на златокудрой красавице из небогатого северного рода, чем вызвал небывалый гнев многих могучих семейств Гондора. Впрочем, до недавнего времени князю удавалось таки держать в узде своих вассалов. Теперь же у многих старых завистников появился шанс отыграться сполна!

Формальным поводом для недовольства являлся сам факт, что вопреки давней традиции страной правила женщина, хоть и временно — до этого только мужчины восседали на золоченом троне Гондора.

Константин советовал не упрямиться, и назначить Наместником Государя в Гондоре одного из уважаемых вельмож Поморья. Тогда, возможно, удалось бы хоть как-то сгладить сложившуюся взрывоопасную ситуацию. Но Эллейн боялась, что этим признает свою слабость и только подтолкнет знатные семейства к неприкрытому неповиновению, а возможно, и к мятежу… Куда разумнее, возможно, было бы после года траура скрепить союз с западными родами официальными брачными узами. В Гондоре появился бы новый правитель, многие межусобные конфликты, наверняка, прекратились бы сами собой. А там, гляди, удалось бы поприжать и несговорчивого, своенравного южного соседа — Умбар. Но подобный шаг лишил бы ее единственного сына возможности претендовать на Престол, чего княгиня позволить не могла…

Поэтому Эллейн оставалось только тянуть время, дожидаясь, когда Всеслав достигнет совершеннолетия. И всё, вроде, складывалось удовлетворительно, когда б не эта напасть, пришедшая с востока…

— Мерзавцы… — Княгиня в очередной раз сжала кулаки. — Их следует проучить! Мы не имеем права прощать подобной наглости! Разве у нас недостаточно сил, чтобы призвать к порядку этих выскочек?

— Это лишь приведет к гражданской войне, — покачав головой, промолвил Советник. — А любая война ослабляет государство и делает его уязвимым для внешних врагов… Прольется много крови… Разумно ли доставлять подобную радость вашим ближайшим завистникам?

— Ты предлагаешь по-прежнему сидеть тихо, поджав хвост? И это в то время, когда тысячи беженцев покидают наши земли? Мы и так слабеем с каждым днем на радость ближайшим соседям и завистникам! — воскликнула Эллейн, сверля Советника недобрым взглядом. — Тебе известно, что еще одна дружина наших доблестных воинов дезертировала?

— Это не так, госпожа! — поспешно возразил Советник. — Известно лишь, что дружина под командованием Ильтена была послана на разведку в Мордор, но ни один воин так и не вернулся в Минал-Итил. Я уверен, что они погибли, как и другие до них…

— А я уверена, что они попросту сбежали! — взвизгнула Эллейн. — Как и другие до них! Ряды наших врагов растут с каждым днем, а ты предлагаешь сидеть, сложа руки? Бездарь! Трус! Предатель…

Старший Советник Константин нередко, последнее время, становился свидетелем неприглядных истерик, что внезапно закатывала его госпожа (к счастью, без свидетелей). Он не обижался на Эллейн: княгиня была всего лишь слабой женщиной, и тяжкое бремя, что взвалила она на свои хрупкие плечи, давило на нее непомерным грузом. Чему тут удивляться? Покорно склонив голову, Советник безмолвно дожидался, когда же княгиня успокоится…

— Оставь меня одну, — наконец промолвила Эллейн почти спокойным голосом. — Я должна подумать…

— Мм…

— Ну, что еще?

— К вам явился проситель… — осторожно сообщил Константин, стараясь не глядеть в раскрасневшиеся глаза своей госпожи.

— Какой проситель? О чем ты? — княгиня лишь слабо взмахнула рукой. — Гони его прочь! Мне нужен отдых и хотя бы минута покоя…

— Я всё же рекомендовал бы вам не откладывать и встретиться с просителем в Тронном зале, — настойчиво посоветовал Константин. Эллейн, невольно, вздрогнула и подозрительно уставилась на своего Старшего Советника.

— В Тронном зале? С какой стати? Кто он такой?..

— Думаю, вам лучше самой увидеть, государыня… Я уже распорядился… — с этими словами Советник поклонился и стал поспешно пятиться к двери.

Огромный чертог, что назывался Тронным залом, мало изменился за прошедшие века. Колонны из черного мрамора с причудливыми капителями поддерживали высокий мозаичный свод, отливавший тусклым золотом. За арками виднелись узкие, стрельчатые окна. Свет, пробивающийся сквозь затейливые витражи, с трудом наполнял центральный неф зала; оттого, видать, Старший Советник распорядился зажечь свечи вдоль стен и факелы в нишах. Красноватые отблески пламени играли в мраморе белоснежных изваяний, что располагались по обе стороны широкого прохода. Все давным-давно умершие Государи Гондора безмолвно взирали на кажущиеся ничтожными фигуры людей, пересекавших ныне огромную залу.

Приблизившись к многоступенчатому возвышению в самом конце залы, Эллейн, невольно, остановилась и огляделась. Под мраморным навесом в виде увенчанного короной шлема, стоял трон из темно-зеленого мрамора. Рядом с ним находились еще два трона поменьше. Правый принадлежал сыну Правителя Гондора, на левом же неоднократно восседала она сама — о, как давно это было!

Эллейн покосилась на укоризненно глядящие на нее пустые глазницы древних правителей Гондора — Арагорна Великого и его сына Эльдариона, и молча направилась к левому трону. Кое-как усевшись на неудобном сидении (ноги почему-то болтались в воздухе), она окинула взглядом редких стражей в нишах вдоль стен (все как один в черных плащах с вытканным белоснежным древом во цвету) и лишь тогда промолвила:

— Зовите!..

Высокие врата со скрипом отворились, и Эллейн увидела в глубине залы одинокую фигуру старца в серой, покрытой дорожной пылью хламиде. Тот неспешно шествовал в сторону трона по бело-черным, отполированным до блеска плитам чертога, опираясь на длинный посох, который венчала семиконечная звезда, отблескивающая красноватым пламенем в свете факелов. Не дойдя нескольких шагов до подножия тронного возвышения, старец остановился. Но не преклонил голову, как было принято, а лишь снял с головы высокую, островерхую шляпу. Длинные, седые волосы тут же рассыпались по его плечам. Темные глаза смотрели на княгиню спокойно и внимательно.

— Я рад приветствовать тебя, великая княгиня Эллейн, спутницу Аристара из Эарнилов! — произнес он торжественно. — В тяжкий час пришел я к тебе с добрыми вестями и готов дать совет!

Старик слегка склонил голову, прижав островерхую шляпу к груди. Эллейн же еще минуту молча разглядывала старца, не в силах произнести и слова… Лишь капризно скривила губы.

— Маг! Вот как… — наконец, проговорила она, и сказанные слова звучали, скорее всего, осуждающе. — Действительно — кому неизвестно! — любите вы, маги, являться в час роковой… Только не припомню я что-то, когда же последний раз приходили вы с добрыми вестями?

Маг лишь покивал, скосив взгляд на неподвижного Константина.

— Это мой Старший Советник! — голосом, не терпящим возражений, заявила княгиня. — Будем говорить в его присутствии. — Старец вновь покорно склонил голову.

— Итак, сударь… Запамятовала я, что-то, твое имя…

— Зовите меня Меллон! — скромно, потупив взор, произнес маг.

— Меллон означает «друг» по-эльфийски, — негромко промолвил Константин над самым ухом княгини.

— Знаю — не дурочка… — раздраженно прошипела та, и уже во весь голос спросила:

— Меллон, говоришь… Что же привело тебя в наши края?..

— Время, государыня… Время настало…

— Что ты лепечешь, волшебник? — воскликнула Эллейн и нервно передернула плечами. — При чем здесь время? Время свое ты уже упустил! Не зря тебя изгнали в свое время со Двора…

— Меня ли? — тихо спросил маг, понуря голову. — Неужели спустя века мой облик остался столь уж узнаваемым в землях, подвластных правителями Гондора? Неужели ты, княгиня, станешь утверждать, что десятки раз являлся я тебе во сне?

— Не играй словами, маг! — строго прикрикнул Старший Советник.

— Верно! — подхватила Эллейн. — Для меня вы, маги — все на одно лицо! Но историю своего государства я знаю, и не думай, что имя твое позабыто! Нет более, и не может быть в Средиземье магов, кроме тебя одного! Один ты остался! Тебя изгнали за подлую измену и заточили в самой дальней башне, что на восточной границе Мордора!

Лицо волшебника на мгновение посерело и, словно превозмогая внутреннюю боль, он промолвил:

— Это ложь… Подлая ложь! Я никого не предавал… Либо речь идет не обо мне!

— Ложь!? — воскликнула Эллейн, привстав (стражники покрепче ухватились за древки копий и даже сдвинулись в сторону трона), и осуждающе продолжила:

— Не твои ли уста нашептали величайшему из всех правителей южного королевства, Наориону, предательский план: ударить в спину союзника — Арнора в свое время? Не твоими ли усилиями величайшая держава Средиземья превратилась лишь в жалкое подобие некогда гордого и непобедимого Гондора? Не благодаря ли тебе извечные наши союзники — ристанийцы навсегда покинули пределы Рохана? И ты смеешь являться пред моими очами и предлагать мне совет!?

Лицо княгини воспылало таким гневом, что, казалось, займется и камень. Даже Старший Советник Константин отпрянул. Но маг лишь устало вздохнул, проведя рукой по своей окладистой бороде.

— Ах, — промолвил он, и голос его звучал устало и укоризненно. — Чего только не писано в древних летописях…

— Летописи не лгут… — неуверенно заметил Советник Константин, исподлобья наблюдая за магом.

— Летописи не лгут, — покорно согласился старик. — Лгут летописцы! Ибо пишутся те манускрипты под диктовку правителей! Ты говоришь, — обратился маг к княгине, — что я предал величайшего правителя Гондора, подтолкнув его к бессмысленной войне с Государем? Но известно ли тебе, что лишь я один из десятка его «советников» возражал против этого безумного шага!? Наорион был глупым, упрямым, не понимающим что делает, мальчишкой! Я — только я один! — выступил против его безумных планов! И что же?.. Он меня и слушать не пожелал!.. — Маг некоторое время помолчал, раздумывая. — Признаюсь, и я был хорош! Вместо того, чтобы остаться рядом с зарвавшимся юнцом, возжелавшим власти и славы, чтобы наставлять его и обуздывать непомерное тщеславие, я лишь затаил обиду… А после — бросил всё, и сам отправился в изгнание… О!.. Это, поверьте, было задолго до того, как пал златоглавый Эдорас… Ах, мне есть за что себя корить… Но за что меня корите вы, живущие полной жизнью столько веков спустя?

Настало недолгое молчание. Эллейн покосилась на Константина, но тот, словно завороженный, не отводил напряженного взгляда от мага.

— Возможно, ты и прав, маг, — нарушила тишину Тронного зала княгиня. — Дела давно минувших дней — тайна за семью печатями… Что же тебе надо от нас, живущих сегодня?

— Надо? — искренне удивился маг. — Разве я выдвигал какие-либо требования? Что вы!

— Не юли! — воскликнул Константин. — Ведь ты не для того явился в Минас-Тирит, чтобы восстановить историческую справедливость!

— Верно… — согласился старик. — Не для этого…

— Что тебе от нас надо, маг? — еще более громко воскликнула Эллейн. «Еще немного, — подумал советник, — и княгиня сорвется в истерику».

— Всё очень просто… — миролюбиво подняв руки, помолвил маг. — Вам следует только меня выслушать… Покинув не по своей воле пределы Гондора и поселившись на крайнем востоке смертной юдоли, я, от нечего делать, стал наблюдать за движением небесных светил и принялся разгадывать величайшие загадки древности — старые пророчества и предсказания… И невольно мне открылось то, что долгое время было сокрыто от простых смертных…

— Оч-чень интересно… — презрительно фыркнула Эллейн.

— Мне открылось, — продолжал волшебник, не обращая внимания на замечание княгини, — что вскоре должен явиться Правитель, который объединит под своей властью все раздробленные межусобицами нынешние княжества Средиземья… И вновь Великий Нуменор восстанет из бездны забвения! Я пришел, чтобы возвестить о его проходе!

Эллейн вновь покосилась на Константина.

— Что нам до этого? — хрипло произнес Старший Советник.

— До прихода Нового Правителя остается не так уж много времени, — рассудительно молвил маг. — Лет пять… Шесть от силы… Неужто ЕМУ достанется в наследство столь слабое, погрязшее в бедах царство?..

Эллейн вздрогнула и словно пробудилась после долгого сна. «Он говорит о моем сыне!» — чуть не воскликнула она и глянула на стоящего рядом Старшего Советника. (Тот, впрочем, продолжал подозрительно сверлить взглядом старика.) «Мой сын! Как это прекрасно», — подумала уже немолодая женщина…

— Поэтому надобно решаться, ведь предстоит многое сделать… — продолжал, меж тем, маг. — Надо призвать к порядку зарвавшихся вельмож Поморья — в первую очередь! Навести порядок на границах… Разобраться с беженцами… Напомнить союзникам, правителям Умбара и Харада, о их священном долге… Я готов всё это взвалить на свои плечи, поверьте! И без каких-либо условий…

— Есть еще одна проблема — Роковая гора… — промолвил Старший Советник, но его слова Эллейн восприняла, как во сне…

— Это лишь временное неудобство — уверяю вас! — повысил голос волшебник, и глаза его на миг блеснули алым пламенем. — Скоро всё изменится! Властителям Темных Сил не вырваться из застенков Безвременной Бездны! По крайней мере, не сейчас… Всё решится гораздо раньше на полях доблестных сражений! А после… После мы и Темные силы приберем к рукам!

«…Мой сын! Неужто, это правда!? — Эллейн, казалось, и не слышала последних слов мага. — Мой сын! Ах, как это чудесно! Я так и знала, что моего мальчика ждет великое будущее…»

Глубоко вздохнув и, обратив взгляд своих очаровательных глаз на Старшего Советника, она негромко промолвила:

— Константин! Ты веришь магу? Что ты посоветуешь?..

Но тот лишь потупил взор и глухо произнес:

— Из меня — нынче — плохой советчик, государыня…

Эллейн лишь глубоко вздохнула в очередной раз, поневоле предаваясь дивным мечтам… Лишь глупая — не ко времени — мыслишка (так себе — вопросик) портила сиюминутную идиллию: «Почему верный Константин до сих пор так и не женился, почему так и не нашел себе достойную супругу?..»