Глава 17. Тени прошлого

Удивительно, но факт — хоббиты, в отличие от людей, никогда не вели календарей. Объяснение тому простое — народец сей обладал несравненным «чувством времени».

Определить на глаз, какое нынче время года, может всякий. А вот сказать, какой именно сегодня месяц и день, далеко не каждому под силу. Хоббиты никогда не страдали по этому поводу. Редко, когда в определении даты эти малыши ошибались на день-два. Видать, сама природа заложила в их организм точные часы, что редко давали сбои. Как так получилось — неизвестно, хоббиты же никогда сей феномен не комментировали (насколько известно), но воспринимали, как нечто естественное и само собой разумеющееся…

25 марта 2493 года по Н.Л. Фридерик проснулся непозволительно поздно. Некоторое время ворочался, вспоминая полуночные сны, да так ничего и не припомнив, кое-как вылез из-под тяжелого одеяла, сладко потянулся и огляделся по сторонам. Опустив ноги с постели и позевывая, он вдруг почувствовал, что в знакомой зале что-то переменилось…

Камин, впрочем, оставался на месте. Шмотки, которые хоббит побросал, как попало, когда, полусонный, раздевался давеча, тоже лежали на своих местах (вроде). Дверь была прикрыта, и единственная свеча на каминной полке сгорела полностью, оставив под подсвечником сальную горку. Что же не так?

— Солнце! — вдруг воскликнул хоббит и, на ходу натягивая штаны, вприпрыжку бросился к окну через сияющий золотистым светом чертог. Взобравшись на высокий подоконник, Фридерик на четвереньках добрался до узорчатого стекла.

Знакомых морозных разводов как не бывало, и вид, открывшийся из окна, не мог не вызвать восхищения. Уткнувшись носом в мокрое стекло, Фридерик долгое время с удивлением взирал на огромную, белоснежную равнину, что простиралась во все стороны. Лишь редкие, темные пики горных вершин где-то вдалеке нарушали однообразный, но, по-своему, очаровательный пейзаж бескрайних снежных полей. И эти бесконечные снега сияли и искрились мириадами искр под лучами столь долгожданного солнца. Дивный, золотистый диск, слепивший глаза, висел совсем низко над горизонтом среди чистого, голубого неба, не тронутого ни малейшей пеленой облачков.

— Фантастика! — воскликнул хоббит, прикрыв глаза ладошкой. — Окна-то мои, оказывается, выходят прямо на восток!

Вновь коснувшись ногами холодного пола, Фридерик радостно потянулся и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Воздух уже не казался ему таким тяжелым и затхлым, как еще вчера вечером. Заскочив ненадолго на кухню, он привычно направился в библиотеку, но уже ступив в залу, остановился и попризадумался

Первое Солнце… Первый чистый, солнечный день… В его родном Залучье это определенно означало приход весны. И пусть ненавистные снега еще лежат на застывших дорогах, но уже задувают теплые, южные ветра; а длинные сосульки, свисающие с крыш, отзываются монотонной, сонной капелью. Малышня с визгом носится по ближайшим холмам, надеясь в последний раз прокатиться с ветерком на санках. Одуревшие от безделья, почтенные главы семейств обходят свои владения да заглядывают в сараи, чтобы проверить, вертятся ли еще колеса их кибиток и возков. А сварливые хозяйки донимают своих мужей, что, мол, сапки, грабли да лопаты совсем уж заржавели за зиму — надо бы почистить или новые купить! Кудахчут куры; блеет, мычит и хрюкает скотина, истомившаяся по сочным лугам да пастбищам. Мяучат под окнами коты, а дворовые псины незлобно облаивают редких перехожих да мочатся в рыхлые сугробы… Хоббитания просыпается после долгой зимы. Просыпается — уж верно! — и Верховный Староста, ворюга окаянный (хоббит даже сжал кулаки), подгоняя своих неповоротливых родственничков…

«И нам просыпаться пора», — подумал Фридерик о себе с приятелями, усевшись в ставшее почти родным кресло у холодного камина в библиотечной зале, и положив на руки голову, ставшую вдруг какой-то тяжелой. Почему-то он вдруг почувствовал себя крайне неуютно посреди этого огромного чертога, наполненного мудрыми, но чужими мыслями.

Весна…

Помнится, пять лет назад, когда и началась вся эта «история», весна пришла в Хоббитанию необычайно рано. Но тогда и Первое Солнце жители Залучья встретили в самом начале марта… Старожилы, впрочем, припоминали, что такое и раньше случалось, хоть и не очень часто. Где-то раз в десять лет… Чаще бывало наоборот. Фридерик припомнил, как еще в середине мая зима никак не хотела выпускать из своих цепких лап затаившуюся в горах сонную долину. Ничего хорошего «поздняя весна» не сулила: за короткое лето трудно было рассчитывать набить доверху амбары да сусеки; а значит, впереди ждала «голодная зима». Цены на товары, особенно на продовольствие, а также вино и пиво, резко взлетали вверх… Многие же хоббиты ближе к осени без зазрения совести шастали по соседским огородам, подметая всё, что под руку попадется. Посему нередко случались и громкие драки, хотя до смертоубийства не доходило.

Весна…

Если здесь, на севере, природа просыпается с той же поспешностью, как и в долине, то недельки через две-три дороги уже очистятся от снега. Хотя липкая грязь еще долго будет сопровождать ранних путников. Лишь на северных склонах холмов да оврагов снег пролежит до самого мая, превратившись в серую, ледяную корку…

Весна…

Хоббит невольно вздохнул. Еще вчера он с нетерпением ждал прихода теплых деньков, но утреннее радостное настроение куда-то вдруг улетучилось… «Остается не так уж много времени, и следует, не откладывая, принять правильное решение…»

Всё время вынужденного затворничества Фридерик придерживался хрупкого нейтралитета в отношении друзей, но теперь ему придется принять чью-либо сторону. Мерик, по-прежнему, горит желанием поскорей вернуться в родные края и жаждет учинить бунт против всего семейства Кролов. Но для этого надо найти дорогу на Выселки (соваться под колья Заставы — верное самоубийство). Поможет ли Арата, подскажет ли, как потаенными тропами добраться незамеченными до Северного удела? «С нами — уж точно — человек не пойдет, — уныло подумал хоббит, — что ему с нами делать-то?»

Принять сторону Томми казалось, вроде, более правильным шагом. Но… Урезонить Мерика будет, ох, как непросто! Конечно же, их приятель не полный олух, и он нередко соглашался с разумными доводами друзей. Но лишь в тех случаях, когда считал их доводы действительно разумными… А ведь Мерик может попросту не захотеть никого слушать — такое не исключено! — рассориться с приятелями, и в одиночку отправиться в опасный поход. Такое уже бывало! Как-то, помниться, года два приятели дулись друг на друга, и даже не разговаривали…

С другой стороны, что делать и куда себя деть ближайшие два-три года (как предполагает Томми), пока не уляжется буча, да Староста с родственничками про них позабудут. Если позабудут… Мысль о том, что можно воспользоваться гостеприимством Палландо и «отсидеться» в Тархан-Соэль пару лет, Фридерик мужественно отбросил: не дело трем хоббитам, привычным к зеленым просторам лугов и перелесков, сиднем сидеть в холодных, каменных чертогах древней твердыни… Куда же податься? На север? Но что делать среди чуждых тебе северных изгнанников?..

Тогда, возможно, в южное княжество?.. Но Мена не зря предупреждала, что жители Хордии недолюбливают пришельцев. А это означает скрываться в потаенных лесных чащобах, вздрагивая от каждого шороха… Брр…

«Я просто пытаюсь найти причины, чтобы оттянуть неизбежное, — признался себе Фридерик. — Я просто боюсь принимать решение, хотя и так ясно: сегодня ли, через месяц или несколько лет, но всё равно придется возвращаться. Так какая разница, когда мы примем это решение, если путь у нас один? К тому же, Староста не дурак. За пару лет он может и замести следы своих преступлений — комар носа не подточит! Или удумает каверзу еще похлеще — с него станется!»

Что еще можно выдумать? «Сесть кому-то на хвост», как говаривал старина Барсукс, когда не мог самостоятельно найти путь домой после очередной лихой попойки? Конечно же, с наступлением весны каждый из теперешних «друзей по несчастью» отправится далее своей дорогой… Может быть, присоединиться к девушке? Но планы Мены, как казалось хоббиту, были крайне туманны. Да и обрадуется ли она такой компании? А вот приятели уж точно будут не в восторге от перспективы плестись неизвестно куда за «мамочкой». Ох, и заговаривать не стоит!

Тогда, может быть, гном? Склонить Чачу отправиться в поход к далекому, таинственному Мунблату казалось вполне реальным. В пути они проведут год, не меньше. «Глядишь, если повезет и таки отыщутся сокровища, разбогатеем — не с пустыми руками вернемся!» Если затем разыскать верховья Туны, можно было бы соорудить плот, и, не торопясь, достичь Южного удела, где Верховного Старосту любят едва более, чем на Выселках. Так можно было бы и время скоротать, и не сидеть сиднем на одном месте…

— Надо с кем-то посоветоваться… — произнес Фридерик. И добавил про себя: «Желательно до того, как сюда примчатся приятели… А ведь примчатся — нет никаких сомнений»! Хоббит подозрительно покосился на единственный в зале дверной проем и представил себе, как дверь со стуком растворяется настежь, и в библиотеку врывается Мерик (что бойцовский петух — перья дыбом, хвост распушен!), а за ним уныло плетется Томми, виновато разводя руками и как-то непонятно подмигивая…

«Надо мотать отсюда, да поскорей, — подумал Фридерик. — А то Мерик из меня мелкую нарезку сделает…» Бросив взгляд на раскрытую книгу на столе (так и оставил ее вчера, отправляясь спать), хоббит решительно захлопнул толстый переплет и направился к двери.

— Время еще есть… — прошептал молодой человек. — Еще успею дочитать…

Кубарем скатившись вниз по винтовой лестнице, Фридерик достиг неширокого коридора, что плавной дугой охватывал внутренний «колодец» башни. Немного ниже, у самого подножья лестницы, он заприметил знакомое темное пятно с рыжеватыми подпалинами. Псина, знать, вновь приплелась вслед за «хозяином», но, как и прежде, не соизволив подняться вверх по винтовой, скрипучей лестнице, грустно разлеглась в самом низу. У Фридерика вдруг защемило сердце: следовало бы хотя бы погладить собаку, хотя бы потрепать по холке, сказать несколько утешительных слов… Но хоббит не хотел случайно попасться на глаза приятелям.

Метнувшись вбок по узкому коридору, он вскоре наткнулся на еще одну знакомую лестницу и, стремглав взлетев вверх, оказался в небольшом, полутемном помещенице. Только тогда хоббит перевел дух и прислушался. Откуда-то снизу доносились приглушенные голоса, но кому они принадлежали, догадаться было трудно.

Фридерик присел на корточки рядом с лестницей и задумался. «Легко сказать — посоветоваться… Но с кем?» Поразмышляв немного, хоббит пришел к выводу, что куда с большим удовольствием поделился бы своими сомнениями с Аратой. Но где его искать? Наверняка, придется спуститься на самые нижние ярусы да повыспрашивать у гнома и Мены… А следовательно, есть возможность налететь на приятелей, что никак не входило в его ближайшие планы…

Остается Палландо… Не делиться же, в самом деле, своими сомнениями с девушкой? Впрочем, Мена наверняка отнеслась бы к этому серьезно…

«Нет, — решил Фридерик, — если уж советоваться, то лишь с магом! В конце концов, он лицо незаинтересованное, и быстрее других что-либо дельное присоветует… Что там сказал Странник: маг не может превратить снег в хлеб, но может дать мудрый совет! Где ж его искать?»

Хоббит, невольно, оглянулся по сторонам. Из небольшой залы, где он очутился, вели лишь два пути — один вверх, второй вниз — туда, откуда и заявился молодой человек. «Мне следует подыматься только вверх и вверх, — напомнил себе Фридерик. — Если верить Арате, покои мага расположены где-то на вершине башни… Что там еще сказал человек? Ах, да: эти стены имеют глаза и уши! Может статься, волшебник заметит несчастного хоббита и подскажет (намекнет!), как найти дорогу в свои секретные покои…»

«Если захочет заметить», — тут же поправил себя молодой человек. Но иного выхода Фридерик не видел, а потому отправился блуждать полутемными переходами загадочного эльфийского сооружения…

Прошло несколько часов… Перед глазами хоббита, словно в сказочном калейдоскопе мелькали незатейливые металлические винтовые лестнички, похожие одна на другую, как две капли воды; время от времени он попадал в обширные, холодные и пустынные чертоги; но большую часть времени Фридерик проводил среди узких, каменных переходов, которые каждый раз заканчивались схожими тупиками…

Со временем Фридерик с удивлением обнаружил, что продолжает блуждать по уже виденным ранее коридорам и залам. «Наверное, я заплутал», — подумал хоббит. Что случится, если он не найдет выхода из этого лабиринта? Сколько еще дней придется ему провести среди этих холодных стен? Ах, ну почему же он не додумался прежде чем отправляться в этот поход заскочить на кухню?

— Только без паники! — воскликнул хоббит. Звук собственного голоса почему-то вселил в душу отчаявшегося молодого человека новую волну решимости… — Мы, хоббиты, никогда еще не умирали от голода… Главное, перестать блуждать и двигаться в определенном направлении…

Но очередная скрипучая лесенка опять привела его, казалось, в уже знакомый тупик…

Если бы хоббит не устал так, если бы ноги его не дрожали столь предательски (ах, сколько еще «но» можно было бы высказать по сему поводу)… Так или иначе, но уже понимая, что и эта лестница привела его опять-таки в никуда, Фридерик мужественно преодолел последние футы утомительного пути наверх и, тяжело дыша, растянулся навзничь на полу небольшой залы… Так отдыхать всё же приятнее, чем сидеть, скрючившись, на узкой ступеньке…

— Идиотизм! — воскликнул разочарованный хоббит. — Сколько же можно надо мной вот так-то издеваться!? Я же вам не кролик подопытный!

Фридерик рассердился. И рассердился не на шутку…

Отдышавшись немного, хоббит неуверенно поднялся на ноги.

— А-а… Чтоб вас всех! — произнес он, и неуверенно опершись на выступ гранитного камня… рухнул на спину. Только в последний момент, повинуясь древнему инстинкту, хоббит свернулся калачиком и приземлился на руки, удивленно глядя по сторонам.

Там, где еще мгновение до того покоилась незыблемая кладка из черных, гранитных каменьев (базальт, кажется, если верить гному), ныне высился невысокий сводчатый проем… Озадаченный донельзя хоббит, почесывая ушибленный локоть, даже прогулялся неторопливо до начала лестнички и вернулся назад (ради интереса). Всё — как есть!

— Как же я его раньше-то не заприметил? — произнес в раздумье молодой человек. И тут же Фридерик припомнил слова гнома: в камнях сей твердыни сокрыта древняя эльфийская магия…

— Вот уж точно, — потирая затылок, помолвил хоббит. — Как же я сразу не сообразил-то?

В конце таинственного, сводчатого коридора оказалась знакомая винтовая лестничка, что вела еще выше. Фридерик попереминался было с ноги на ногу — уж очень не хотелось молодому человеку вновь подыматься по неуклюжим ступенькам — но делать нечего. Коль уж полез, куда не следует (а в этом хоббит почему-то не сомневался!), то, как говорится, незачем на приятелей кивать. Особенно, если приятелей рядом нет!

Хоббит вздохнул и принялся неторопливо подыматься вверх по скрипящим, узким ступеням. Прошло немного времени, и он понял, что неприятный подъем закончился…

Молодой человек очутился в очередном полутемном коридоре. Синеватое сияние, заполнявшее центральные залы древней твердыни, сюда почти не проникало, а потому вокруг царила странная, напряженная полутьма. Впрочем, глаза хоббитов прекрасно видят даже во тьме кромешной! Посему Фридерик нисколько не испугался, но наоборот, почувствовал себя куда уверенней.

Коридор, в котором оказался незадачливый «исследователь», заметной дугой искривлялся в разные стороны. Фридерик, касаясь одной рукой грубых камней, что и составляли стены коридора, медленно последовал в правую сторону. Но, не пройдя и двадцати шагов, он уперся в очередную винтовую лестничку, что вела вверх. Повздыхав немного еще, хоббит отправился в противоположном направлении. Миновав лестницу, что вела вниз (отсюда хоббит и проник в загадочный коридор), Фридерик уже через очередные двадцать шажков (а может быть и тридцать — кто ж их считает!) вновь уперся в похожую лестничку, что, опять-таки, вела вверх.

— Проклятье! — воскликнул Фридерик. — Вот уж и думай тут, какой лестницей воспользоваться!

Впрочем, чутье подсказывало хоббиту, что это не имело особенного значения. Потому, возможно, молодой человек, глубоко вздохнув, ухватился за ближайший поручень и стал, медленно переставляя утомленные ноги, подыматься вверх по крутым, скрипящим сходням.

— Ничего особенного не происходит! — громко заявил Фридерик, остановившись на минуту. — Сейчас мы подымимся на самый верх, а там и передохнем… — Звук собственного голоса добавил хоббиту толику уверенности. Он вновь двинулся наверх, сопя, нарочито громко разговаривая вслух и прислушиваясь к эху собственного голоса.

— Еще немного… Ах! — И Фридерик внезапно оказался на ровной площадке… Несносная лестница закончилась, и перед хоббитом из полутьмы возникла сводчатая, темная, деревянная дверь.

Фридерик застыл неподвижно на некоторое время, прислушиваясь; но из-за закрытой двери не доносилось ни единого звука.

Хоббит уж набрался было храбрости открыть тяжелую дверь, но в последнее мгновение отдернул руку, что легла на дверную ручку, и негромко постучал (так учила его матушка). На стук, естественно, никто не откликнулся. Выждав еще некоторое время (для приличия) он, наконец-то, толкнул дверь, и та на удивление легко открылась, даже не скрипнув…

— Чёрт! — невольно воскликнул Фридерик, инстинктивно прикрыв глаза от разящего, яркого света.

Он стоял на пороге округлой залы ярдов десять-двенадцать в диаметре. Потолком залы служил высокий, сводчатый купол, от которого по всему помещению струился ровный, молочный свет… Впрочем, глаза хоббита быстро приспособились к неожиданно ослепительному освещению (особенно ослепительному после полутьмы узких коридоров).

По всему периметру странного, пустынного зала располагались закрытые двери. Светлые, холодные стены (Фридерик не решился определить их цвет) были сплошь покрыты витиеватым серебряным узором. Вдоль стен в беспорядке стояли кресла с высокими спинками (пять или шесть, может быть). Но не это более всего привлекло внимание хоббита...

В самом центре залы покоился невысокий, округлый постамент. На нем возлежало нечто, напоминающее формой обыкновенный шар, задернутое полупрозрачной, узорчатой вуалью…

Помимо воли Фридерик сделал шажок-другой в сторону постамента… Из-под вуали отчетливо просматривались редкие искорки, что пробегали по поверхности непонятного предмета…

Хоббит и не понял, как оказался вблизи притягательного сооруженица. Однако, приблизившись к постаменту на расстояние вытянутой руки, он вдруг почувствовал, что его неестественно сильно влечет к себе эта загадочная вещица. Воровато оглядевшись по сторонам (ничего подозрительного!) Фридерик протянул дрожащую руку и сдернул полупрозрачное покрывало. Шаль беззвучно упала на пол залы…

— Ах! — только и произнес завороженный хоббит.

Взору застывшего, как изваяние, хоббита предстала небольшая (не более фута в диаметре), матово-темная, полупрозрачная сфера, центр которой переливался таинственными огнями. Вернее сказать, таинственные, разноцветные огни искрами вытекали из центра самой сферы… Удивительно, но Фридерик сразу понял, что это такое, хотя и не сразу вспомнил название…

— Палантир! — негромко произнес он, не в состоянии отвести глаз от завораживающего сияния камня.

— Хм… Кхе! — раздалось совсем рядом, и Фридерик, невольно вздрогнув, втянул голову в плечи и затравленно обернулся. На пороге одного из дверных проемов, стоял Палландо. Плечи мага сутулились, но угрюмый взгляд исподлобья не предвещал ничего хорошего.

— И что ты делаешь здесь? — грозно спросил волшебник. Под тяжелым взглядом мага Фридерику вдруг захотелось уменьшиться ростом до высоты половой доски…

— Ох… Нижайше прошу извинить за мое внезапное вторжение… Я и не знал, на ведал… — залепетал хоббит первое, что пришло на ум. — Вы же сами сказали… Сами разрешили…

— Что такого я разрешал? — угрюмо осведомился маг. — Вламываться без спросу в мои покои, отрывать меня от важных дел?

— Но я же не знал! — в отчаянье воскликнул Фридерик. — Здесь что, табличка висит на двери с надписью «посторонним вход воспрещен»?

— Хм… — маг хмуро глянул на сжавшегося в комок молодого человека. — Как ты сюда попал? — спросил он минуту спустя более спокойным тоном.

— Сам не знаю, — честно признался Фридерик. — Там, — хоббит указал пальцем на одну из дверей, — винтовая лестница, что ведет в полукруглый коридор… А в него я попал по другой лестнице… А перед тем была странная стена… Я на нее оперся, а она вдруг исчезла! Я упал, головой ударился, кажется… До сих пор болит! И спина болит, и ноги болят…

— Не скули! — хмуро отозвался волшебник. — Ишь, принялся здесь канючить да жаловаться! Никто тебя не заставлял шляться где ни попадя!

— Я уж испугался, что заплутал… — уныло сообщил хоббит.

— Ничего, — проворчал Палландо, — день-другой поплутал бы да выбрался… Чего заявился, говори уже!

Хоть маг и продолжал ворчать, но прежней угрозы в его голосе уже не было.

— Я собственно… — промолвил хоббит. — Я спросить хотел… И попросить совета…

Фридерик немного успокоился; по крайней мере, излишняя нервозность отпустила хоббита, и он вновь, помимо воли, скосил глаза на искрящийся шар в центре залы.

— Хотел спросить… — пробормотал маг. Повернув ближайшее кресло и усевшись к хоббиту спиной, он достал трубку и принялся неспешно набивать ее заморским, душистым табачком. Фридерик только взглотнул, припомнив давно опустевший кисет на своей каминной полке...

— Можно и мне тоже?

— Курить вредно! — отрезал маг, раскуривая трубку. — Как ты догадался, что это палантир?

— Как догадался? — невольно повторил озадаченный Фридерик. — Он, вроде, подходит под описания из книг, что я читал в библиотеке…

— Не ври! — повысил голос волшебник, по-прежнему не оборачиваясь в сторону хоббита. — В летописях нет точного описания «зрячих камней»!

— Ах, не знаю, право же, — признался хоббит. — Просто мне так показалось…

— Показалось… — передразнил маг. — Зачем он тебе был нужен?

— Нужен? — искренне удивился Фридерик. — Совсем он мне не нужен! Я вошел в эту залу и первое, что увидел, был этот постамент… Я подумал, что неспроста вот так кто-то поместил эту вещицу в самый центр залы… Мне просто стало интересно… Я ж не знал…

— Хм… — маг проскрежетал зубами. — Ну, как с тобой можно нормально разговаривать, Фридо!? Что ты всё юлишь да отнекиваешься?

— Я отнекиваюсь? — еще более удивился хоббит. — Ничего я не отнекиваюсь! И не юлю! Что мне толку врать-то? Просто… Не знаю, как объяснить, но этот камень чем-то меня притягивает…

— Притягивает? — уточнил маг.

— Чем-то влечет к себе… Право, не могу объяснить!

Некоторое время Палландо сидел в кресле почти неподвижно, лишь колечки сизого дыма время от времени медленно уплывали под купол залы. Наконец, маг глубоко вздохнул (видимо, приняв какое-то решение) и, полуобернувшись к донельзя расстроенному молодому человеку, серьезно спросил:

— Что тебе известно про палантиры, Фридо? Только коротко! У меня нет времени на долгие пересуды…

Хоббит непроизвольно напрягся. Он тут же припомнил, как совсем недавно маг откровенно насмехался над ним, когда он пытался крайне неуклюже рассказать, что ему известно про «мудрых». «Нет уж, — подумал молодой человек, — второй раз ты меня на мякине не проведешь!» Тем более, прочитанные книги были столь свежи в памяти хоббита, что, казалось, отдельные фрагменты он мог бы продекламировать наизусть. Потому, подбоченясь (внутренне) и приняв самый серьезный вид, хоббит стал излагать, что ему известно…

— Палантиры, коих еще часто называют «зрячими камнями», были подарены эльдарами нуменорцам в знак долгой дружбы меж людьми и эльфами. Долгое время они были достоянием рода Элендила… Когда же Нуменор пал, немногие Верные, чудом избежав гибели от великого крушения, высадились на западных берегах Средиземья и образовали два великих княжества — Арнор и Гондор. Вот…

Хоббит перевел дух и продолжил, не глядя в сторону волшебника:

— Камни эти, то бишь палантиры, обладали удивительным свойством: через них вожди людей могли общаться друг с другом, и даже видеть, что происходит в пределах княжеств. Однако не все могли подчинить себе эти камни, но только те, кто обладал сильной силой воли… — Фридерик непроизвольно икнул и прервался. «Что это я такое сморозил?» — подумал он и, внутренне содрогнувшись, продолжил:

— Но только тот, кто обладал сильной волей, мог подчинить себе палантир и заглядывать в него, когда и где пожелает… В Средиземье Элендил разместил палантиры в следующих местах: главный находился в Осгилиате, что был тогда столицей княжества Гондор, а прочие — в крепостях Минас-Итиль, Минас-Анор, Ортханке, а также в Аннуминасе и башнях Амон-Сул и Эмин-Берайд…

Фридерик, невольно, покосился на мага — что еще нужно? Словно читая мысли молодого человека, Палландо откликнулся:

— И каковой же оказалась судьба «зрячих камней»?

— Мм… — Фридерик слегка нахмурился, припоминая. — Палантир Осгилиата был утерян в Распре Родичей… Э-э… Так я и не понял, честно сказать, что это за распря такая…

— Не отвлекайся! Дальше!

— Палантир Минас-Итиля попал в руки Черного Властелина, когда назгулы захватили восточную крепость гондорцев, — послушно продолжил хоббит. — С того момента все прочие палантиры оказались в опасности, и ими старались не пользоваться… Было это, кажется, в 2002 году по тогдашнему летоисчислению…

— Даты можешь опустить… — проворчал маг.

— Захваченный Сауроном палантир был погребен под руинами крепости Барад-Дур… Но до того Властелин успел поработить при помощи этого камня мага Сарумана и лишить рассудка наместника Гондора Дэнетора… Вот! Палантир Ортханка перешел в руки Государя Элессара, то есть Арагорна Великого, и с его помощью Государь мог узнавать всё, что делалось в объединенном княжестве…

— Следует кое-что уточнить, — внезапно вмешался Палландо. — Камень Дэнетора до сих пор хранится в подвалах Минас-Тирита, насколько мне известно. Но он утратил связь с иными камнями… Палантир же Арагорна Великого перешел по наследству к его сыну Эльдариону. Однако со временем на камень снизошло замутнение. Он также утратил свои первозданные способности, хотя по-прежнему стоит на схожем постаменте по правую руку от трона Великого князя в главном чертоге Златоглавого Дворца в Аннуминасе… Продолжай!

— Два камня — палантиры Аннуминаса и Амон-Сул — сгинули в море вместе с последним правителем Арнора Арведуи… — покорно продолжил Фридерик. — На севере оставался только один палантир — в башне Эмин-Берайд. Но его забрали с собой Гэндальф и Элронд, когда покидали Средиземье…

— Всё верно, — удовлетворенно кивнул маг. — Всё верно… Кстати сказать, существовали еще два палантира, но они никогда не покидали пределов Амана… И вот — вопрос! Так чей же палантир возлежит на этом убогом постаменте?

Фридерик поневоле подсчитал в уме: четыре камня из семи пропали при разных, но чем-то схожих, обстоятельствах… Два камня до сих пор хранятся в княжеских дворцах как реликвии прошлого, хоть и толку от них никакого… Один отправился к запредельным берегам вместе с последними эльфами…

— Ума не приложу! — откровенно воскликнул хоббит.

— Действительно, догадаться сложно… — Маг, меж тем, внимательно разглядывал молодого человека, словно что-то прикидывал в уме.

— Не хочешь ли заглянуть в палантир? — наконец, произнес Палландо, не отрывая задумчивого взгляда от хоббита. Тот только вздрогнул и поежился. — Может статься, тебе удастся разглядеть в камне нечто, что поможет решить эту непростую задачу…

— А это не опасно? — негромко осведомился Фридерик, попеременно бросая настороженные взгляды то на мага, то на таинственную мерцающую сферу.

— Думаю, нет… Кроме того, я ведь буду под боком, — промолвил маг, и хоббиту показалось, что в темных глазах волшебника мелькнула веселая искорка.

— Откровенно говоря, я не против, вроде бы… — промолвил Фридерик. Кстати, откровенно говоря, хоббит не на шутку перепугался, но палантир, действительно, каким-то необъяснимым образом его притягивал. Разум подсказывал — не следует даже прикасаться к камню, но природное любопытство всё же взяло верх, и он смело ступил к постаменту.

Впрочем, как показалось хоббиту, так — практически снизу вверх — смотреть в камень было неправильно. Потому он подтянул к центру залы одно из кресел и, решительно взобравшись на него, оперся на постамент двумя руками, мучительно всматриваясь в мерцающую глубь диковинной сферы. Долгое время, однако, ничего особенного не происходило; лишь бесчисленные, яркие искорки проносились перед глазами озадаченного хоббита. Фридерик уж и вовсе отчаялся что-либо увидеть (даже отстранился от камня), когда вдруг сообразил, что искры танцуют уже рядом с камнем, а свет в зале странным образом померк! Центр сферы был чист и прозрачен, и там что-то двигалось! Хоббит нахмурился и склонился еще ниже, почти касаясь шара лицом, пытаясь разглядеть расплывчатое видение…

— Волны! — удивленно воскликнул он мгновение спустя. — Такие огромные…

Конечно же, Фридерику приходилось видеть волнующееся под осенними ветрами Муторное озеро, и пенные барашки, что неслись по Туне ранней весной, когда только сошел прошлогодний снег. Но ничего подобного он себе даже представить не мог!

…Огромные, темные горы воды неслись к нему с разных сторон, гонимые неистовым ветром; они сталкивались друг с другом, круша сами себя; хлопья серой пены срывались с острых гребней и, подхваченные бурей, исчезали вдали… Хоббит невольно напрягся, пытаясь в вихре стихии разглядеть хоть что-то еще… «Небо! Где же небо, — подумал молодой человек, — почему я его не вижу?» И в тот же миг всё переменилось! Уже не бушующие воды неслись навстречу Фридерику — он сам устремился вперед над самыми гребнями волн, ловко лавируя меж гор воды, обходя беснующиеся водовороты и избегая встреч с предательскими пенными потоками. Избежав гибельного столкновения с очередной исполинской волной, он поднял голову вверх и увидел глубокое, черное небо, не отмеченное даже следами звезд… Разум хоббита метнулся в сторону, избегая очередной гибельной волны, и в этот самый момент, когда столкнувшиеся громадины вод на миг отступили, образуя странное, пенное ущелье, он увидел вдалеке устремленную ввысь стройную, белоснежную, сверкающую башню, возвышающуюся над океаном безумия… И от этой светлой башни во все стороны расходились ослепительные лучи света, отражаясь в черных, беснующихся водах…

Перед глазами хоббита на миг мелькнула узорчатая вуаль, и в следующее мгновение удивительное видение прервалось.

— Достаточно! — услышал Фридерик над самым своим ухом… Голос был удивительно знакомым, но хоббит не сразу сообразил, кому он принадлежит.

— Палландо! Как вы меня напугали! Я чуть с кресла не сверзился!

— Ты и так бы «сверзился»… — сообщил волшебник. — Смертным не следует подолгу заглядывать в палантир! И особенно — неподготовленным смертным.

— Но вы же сказали, что мне ничего не грозит? — удивленно откликнулся Фридерик.

— Твоему телу ничего не грозило — это верно! — но твой разум не готов к подобным испытаниям — я это вижу!

— Какие испытания? — вновь удивился хоббит. — Я лишь на мгновение…

— Твое «мгновение» длилось никак ни меньше часа! — откликнулся маг. — Я уж начал беспокоиться…

— Час?.. — глаза Фридерика, поневоле, округлились. — Не может быть!

— Не будем отвлекаться! — заявил Палландо. — Что ты видел?

— Что видел?.. — негромко повторил Фридерик, покосившись на покрытую вуалью сферу. — Волны… Очень высокие волны, даже представить себе не мог… Неужели, так и выглядит море?

— Море выглядит по-разному, — проворчал маг.

— И еще — совершенно черное небо…

— Неудивительно, — проворчал маг. — Нынче там непроглядная ночь…

Хоббит собрался было сообщить о дивном видении белой башни, но Палландо (казалось, ушедший полностью в свои думы) продолжил:

— Это — палантир Эмин-Берайд, безусловно! Лишь один он обладал столь странным свойством…

— Каким? — осторожно спросил Фридерик.

— Внутренний взор сего камня всегда был обращен на то место Моря, где некогда канул в бездну Великий Нуменор… Видимо, с камнем в тот момент что-то произошло. Оттого он и показывает постоянно лишь пучину моря, что сомкнулась над величайшим царством древних людей. Предания гласят, что эльфы часто вглядывались в него, надеясь увидеть величественную, белоснежную башню-маяк Аваллонэ, что указывает путь к восточным берегам Тол-Эрессеи. Насколько мне известно, увидеть маяк так и не удалось никому…

Фридерик невольно вздрогнул, и скосил глаза на волшебника. Тот, впрочем, не торопясь, раскуривал трубку, и, казалось, не обращал ни малейшего внимания на хоббита.

«Маяк Тол-Эрессеи, — подумал Фридерик. — Никому не удавалось его увидеть…» Впрочем, не видение таинственной, сияющей башни занимало воображение хоббита. Что-то другое… Но что? Это видение казалось очень знакомым, но молодой человек никак не мог сосредоточиться после столь удивительных происшествий… «Позже, когда отдохну — обязательно вспомню», — решил про себя Фридерик.

— Ты хотел меня о чем-то спросить, — напомнил волшебник.

— Спросить? — После дивного приключения с камнем хоббит уж и позабыл вовсе, зачем именно отправился в это странное путешествие по полупустым залам и коридорам. Но, стоило волшебнику задать этот невинный (с виду) вопрос, Фридерик встрепенулся…

— Да, действительно… — промямлил он. — Я хотел спросить совета…

— Вначале вопросы! — угрюмо произнес Палландо. — Советы останутся на потом…

Фридерик, скосив глаза на волшебника (тот упрямо глядел в сторону, покуривая витиеватую трубку), вдруг понял, что маг знает, о чем хочет спросить хоббит и, наверняка, заранее подготовился к ответу. «И ведь, наверняка, соврет что-нибудь…»

Фридерик уж начал в уме составлять ядовитую фразу в ответ, но неожиданно Палландо продолжил:

— Тебе, Фридо, следует знать, что между мной и Аратой нет места для всяческих тайн и умолчаний… Нет-нет, мы далеко не друзья — этому нет места в отношениях простых смертных и магов! Но мы достаточно долго — с вашей точки зрения — знаем друг друга, и в наших отношениях превалирует определенная степень доверия… Именно доверия! Всё, о чем становится известно Арате, тут же становится известным мне. И наоборот… Вспомни, я предупреждал тебя, что северяне — очень подозрительный народ…

— Ясно… — невесело усмехнувшись, промолвил хоббит и припомнил: «эти стены имеют глаза и уши» — так, кажется, выразился Странник. Теперь, по крайней мере, понятно, кто является «глазами и ушами» мага… — Зачем же тогда задавать вопросы, если они и так вам известны?

— Я хочу услышать, — промолвил маг, обернувшись к хоббиту, — как ты этот вопрос сформулируешь! От этого будет зависеть ответ…

«Проклятье, — подумал Фридерик. — Что он от меня еще хочет?»

— Ну, хорошо, — неспешно произнес молодой человек. — Вопрос мой выглядит следующим образом: чем на самом деле вы, маги, занимались в Средиземье? И не говорите, что прибыли сюда лишь затем, чтобы помочь свободным народам «завалить» Черного Властелина!

— Вопрос прямой, следует заметить, — откинувшись в кресле, удовлетворенно (как показалось хоббиту) произнес маг. — Что ж… Мой ответ будет тоже откровенным! Хотя… Не знаю, Фридо, понравится ли он тебе…

Фридерик лишь исподлобья глянул на мага (закурить хотелось неимоверно!). Меж тем, Палландо продолжил:

— Ты, Фридо, прочел последнее время множество интересных и содержательных книг. Потому, думаю, тебе прекрасно известно, что именно явилось причиной гибели великого и непобедимого Нуменора.

Фридерик неуверенно кивнул, наблюдая за магом. «Что это — продолжение экзамена?»Впрочем, волшебник продолжил, не дожидаясь ответа:

— Потерявшие разум правители древнего царства вознамерились силой отнять у Западных Владык право на вечную жизнь… Но в тот момент, когда огромный флот Нуменора достиг берегов бессмертия, валары призвали Единого, и его волей лик Арды изменился! Огромный флот поглотила разверзшаяся морская пучина. В ней же сгинул и прекрасный остров, который предки дунедайнов называли Эленна или «земля, обращенная к звездам» на всеобщем языке… Не будем вдаваться в подробности и обсуждать, правильно ли поступили Силы Мира сего, но следует заметить, что выбор был не из легких… Расплата также была тяжкой: Валинор удалился в пределы, недостижимые для простых смертных, валары же утратили свою извечную власть над миром… Никогда более Оромэ, Аулэ, Йаванне или Манвэ — никому из валаров! — не позволялось появляться в землях смертных, и взор их не достигал пределов Средиземья! При этом никто и не снял с плеч Западных Владык груза ответственности за будущее Мира, что возложил на них Создатель… Но!.. Мыслимо ли нести такую ношу, оставаясь слепыми и глухими?

— Вас, магов, послали в Средиземье, чтобы вы докладывали валарам обо всем, что… — догадался Фридерик.

— Вздор! — возмущенно воскликнул Палландо, гневным взглядом прерывая хоббита на полуслове. — Ты что, думаешь, мы были обыкновенными шпионами? Нет! Мы были «глазами Валаров» в этом мире…

— Глазами Валаров? — глаза самого хоббита округлились. — Как это?

— Владыки Запада могли, когда пожелают, видеть то, что видят наши глаза, — терпеливо пояснил Палландо. — Каких усилий это стоило им — дотянуться до нас сквозь мрак и стихии, разделившие земли простых смертных и блаженные берега — я могу лишь догадываться…

— Вы были палантирами валаров… — произнес изумленный Фридерик.

— Палантирами? — Маг нахмурился и бросил на хоббита удивленный взгляд. — Странно… Подобная мысль мне как-то не приходила в голову. Впрочем, не будем отвлекаться! Теперь, думаю, тебе многое стало ясным, Фридо! Именно по этой причине мы, мудрые, много путешествовали, и наши глаза не закрывались даже во время недолгого сна…

— Но ведь это… — глаза хоббита еще более округлилась, когда очень простая мыслишка пришла, наконец, ему в голову. — Но ведь это — страшная тайна! Об этом ведь никто не знает, никто даже не догадывается! Почему вы мне это рассказали? Зачем?

— Ах… — Палландо откинулся в кресле, небрежно закинув ногу на ногу и сложив руки на коленях. — Собственно говоря, никакой тайной это не являлось. Тем более страшной… Об этом прекрасно знали эльфы Средиземья. Возможно, поэтому они принимали магов в своих тайных чертогах с пышностью и должным уважением, оставаясь всегда настороже… От эльфов — надо понимать! — эти сведения просочились к правителям людей… Арагорн Великий и его супруга Арвен, их сын Эльдарион, правители Ристании и наследники Арнора… Список можно продолжить, но все они были прекрасно осведомлены об этом… Многие другие догадывались… Лишь простой люд ни о чем не подозревал. Впрочем, сказать с уверенностью я не берусь…

— Но летописи? — воскликнул донельзя удивленный Фридерик. — В них нет и слова…

— В летописных изданиях Третьей Эпохи — верно! — об этом не упоминается вовсе. Но во многих книгах, увидевших свет позже, вопрос этот муссируется достаточно часто. Просто, думаю, эти книги тебе не попадались еще на глаза.

— «Новейшая История» Марата Тиссенского! — воскликнул хоббит, хлопнув рукой по лбу.

— И многие другие… — согласно кивнул Палландо. — Впрочем, не будем отвлекаться! Ты, Фридо — не маленький мальчик, и должен понимать, что есть вещи, о которых не принято говорить вслух, а тем более трепаться где ни попадя…

— Не принято говорить… — невольно повторил хоббит.

— Именно! Даже величайшие правители из людей не скрывали от нас, мудрых, естественного недоверия, смешанного с подозрительностью. Народ же нас просто побаивался, большей частью… Если бы сведения, которыми я с тобой только что поделился, стали достоянием толпы, возникли бы бунты, пролилась кровь… Кому это надобно!? Так что, умалчивая некоторые обстоятельства, связанные с присутствием магов в их землях, правители поступали по-своему мудро и дальновидно.

— Ох… — только и вымолвил несчастный хоббит. Лавина неожиданных открытий ошеломляла, поток ранее неизвестных сведений буквально переполнял голову молодого человека. «Еще немного, — подумал он, — и моя бедная головушка лопнет, и мозги разлетятся по стенам залы». Но было еще нечто, на что Фридерик не мог не обратить внимания…

— Вы говорите об этом в прошедшем времени…

Палландо лишь усмехнулся. Кривая ухмылка мага показалась Фридерику почему-то натянутой и вымученной.

— Следует признать, что с тобой, Фридо, надо быть настороже… — покачав головой, промолвил маг. — Ты подмечаешь в разговоредаже такие мелочи? Бьюсь о заклад, никто другой и не обратил бы внимания на столь незначительные оговорки… Действительно, всё это закончилось многие годы назад…

— Закончилось? Как вас понимать? — невольно откликнулся хоббит.

— Уже долгие века я не ощущаю прикосновения Стихий… — устало произнес Палландо.

— Прикосновение… Вы это чувствовали? Как это?

— Как это?.. — невесело усмехнувшись, промолвил маг. — Странное чувство, признаться… И кстати говоря, не очень приятное. Всё выглядело — для меня, по крайней мере — следующим образом: вдруг мой взор становился каким-то мутным, время останавливалось, а звуки и свет покидали мое сознание; я ощущал, вдруг, как некто касается самых глубин моего разума… Оч-чень неприятно, следует признаться! И главное, что зачастую это происходило в самое неподходящее время… Вначале это случалось со мной достаточно часто, но со временем стало происходить всё реже и реже… И, наконец, прекратилось вовсе…

— И как давно?.. — только и произнес ошарашенный хоббит.

— Уж много веков… Не знаю, что является причиной странных изменений, но мне известно, что и с другими мудрыми дела обстоят так же… Многие — Саруман, к примеру — потеряли эту связь намного раньше… Возможно, Западные Берега медленно, но неумолимо отдаляются от земель простых смертных, и валарам трудно дотянуться до нас — магов, застрявших в этих землях. Впрочем, могут быть и другие причины… Десятки причин…

Фридерик припомнил недавние слова волшебника: «с каждым годом мои надежды вернуться в родные края становятся всё призрачнее… Похоже, их не осталось уж и вовсе». И, поневоле, хоббиту стало жаль мага.

— Однако не будем отвлекаться! — громогласно воскликнул Палландо. — Есть еще ряд вещей, о которых тебе следует знать. И не только тебе! Поэтому… А это что такое!? Что это за свинство!?

Фридерик съежился, глянув на мага. Впрочем, испепеляющий взгляд мага был направлен не на скукожившегося молодого человека, а куда-то мимо него… Проследив за взором волшебника, хоббит обернулся и тут же обнаружил источник гнева хозяина тайного чертога. В проеме одной из дверей застыли его приятели Мерик и Томми с широко раскрытыми глазами. За их спинами маячила знакомая фигура гнома…

— Уже и в собственных покоях я не могу ни от кого укрыться! — негодующе произнес маг, но в его голосе было больше притворного гнева, чем истинного негодования. Похоже, приятели это прекрасно поняли.

— Мы только на минуточку! — воскликнул Мерик. — Собственно говоря, мы искали Фридо…

— Мы испереживались, знаете ли, — пробасил Чача. — Думали, потерялся наш приятель, заплутал…

— Вот-вот, — добавил Томми. — Никто его с самого утра не видел…

— Так что, если позволите… — продолжил Мерик, нахально протискиваясь в залу.

— Позволю!? — прогремел голос мага. И приятели, вздрогнув, замерли на месте. — И не думайте! Забирайте своего сотоварища, и брысь отсюда!

— Но как же?..

— Брысь, я сказал!

Фридерик лишь с сожалением подумал: «Как же не вовремя вы заявились!» И, подгоняемый легкими шлепками мага, последовал к двери, проклиная (про себя, естественно) приятелей и гнома.

— И вот еще! — проворчал маг напоследок. — Разыщите девушку и Странника… Нет, только девушку! Арату я сам найду… Завтра, ровно в девять часов поутру, я буду ждать вас всех в библиотеке — надеюсь, вы не забыли, где она находиться?

Все дружно закивали. Маг же только нахмурился.

— Я собираюсь сделать сообщение… Мм… Вернее сказать, я должен кое-что вам рассказать… Хм… Короче говоря — ровно в девять… И не опаздывайте!

С этими словами Палландо захлопнул тяжелую дверь прямо перед носом оторопевших «приятелей по несчастью».