Глава 13. Знакомые лица

Первое, что увидел Фридерик, очнувшись, были темные потолочные балки, украшенные дивной резьбой. Ему показалось, вначале, что он вновь очутился в родном матушкином доме, но иллюзия была лишь мимолетной. Он сообразил, что это не так… «Этого просто быть не может! Матушка давно умерла, и ее дом заколочен…»

Голова раскалывалась, как с доброго похмелья, руки-ноги ныли, а ослепительный свет резал глаза. Хоббит невольно заворочался.

— Лежи спокойно! Сейчас я принесу воды, — услышал он знакомый голос. Скосив глаза, Фридерик разглядел неясную фигуру…

— Мена? — удивился он. — Что вы здесь делаете?

— Дежурю… — с кривой ухмылочкой сообщила девушка. — Мы нынче все по очереди подле тебя дежурим. Прямо, как принц какой-то… Полчаса назад смену сдал Томми…

— И мои приятели тоже здесь? — Фридерик нахмурился. Мысли пока не очень складно шевелились в его голове. — Но где мы?

— Выпей-ка вначале… — Одной рукой Мена поднесла к губам хоббита черпачок с холодной и чистой водой. В другой руке она держала трехглавый подсвечник. Фридерик глотнул и, чуть не захлебнувшись, промолвил:

— Лучше я сам… — Пить, действительно, хотелось.

Малыми глоточками попивая удивительно вкусную водичку, хоббит незаметно (так он думал) оглядывал окружавшее его помещенице. Оказалось, что возлежал он на высоком ложе под белоснежными простынями посреди огромной — казалось — залы. Темные, массивные балки свода покоились на каменных стенах. К одной стене невиданного чертога примыкал огромный камин, в котором мерцали догорающие угли. В противоположной стене виднелась массивная дубовая дверь. Высокая, стрельчатая арка, похоже, скрывала окно. Два чадящих факела отбрасывали многочисленные тени по углам…

— Глаза режет… — пожаловался хоббит. Мена лишь вздохнула и поставила подсвечник на пол.

— Теперь лучше?..

— Лучше, — кивнул Фридерик. И действительно, глазам стало как-то привычнее в наступившей полумгле…

— Где мы? — прошептал хоббит, продолжая вертеть головой из стороны в сторону. Про себя он отметил, что одет в накрахмаленную, белоснежную, ночную сорочку.

— Мы в Тархан-Соэль… Может быть, слыхал? — негромко откликнулась Мена.

— Где!? — У Фридерика всё внутри так и перевернулось…

— Башня это… Говорят, эльфийская… Впрочем, кто ее разберет… Эй! Ты чего побледнел-то так!

— Быть не может… — тихо простонал хоббит. — Как же так? Ведь ходу до нее от перевала дней шесть, не меньше! Так, кажется, говорил Странник… Что же это получается? Я, что ль, столько-то дней в беспамятстве провалялся…

— Провалялся? — фыркнула девушка. — Мне бы так поваляться…

— Ох… — пролепетал Фридерик, — голова-то как болит… Ничего-то и сообразить не могу, пожалуй…

— Болит? — девушка лишь криво усмехнулась. — Это хорошо, что болит… Может статься, иной раз и попризадумаешься, прежде чем учудить нечто подобное…

— Что ж я учудил такого? — невольно откликнулся хоббит.

— Это у тебя узнать не помешало бы… Мы все сидели у костра, грелись, и вдруг — на тебе! И как ты сумел втихаря смыться?

— Ничего не помню, — промямлил Фридерик.

— Мы искали тебя, но лишь битый час спустя обнаружили в глубоченной трещине во льду…

— Ох, — несчастный хоббит даже глаза закрыл, и тут же неясные воспоминания нахлынули на него. — Значит, я вам обязан жизнью?..

— Не нам, пожалуй, — серьезно ответила девушка. — Вот ей! — И она указала куда-то в угол залы. Скосив глаза и приглядевшись повнимательней, Фридерик распознал в сгустках теней знакомые рыжие подпалины. — Она тебя нашла! А вернее сказать, трещину, куда ты свалился…

— Альфа! — воскликнул он. — Псинка моя любимая… Что ж она лежит, не встает-то?

— Странник сказал, что лапы отморозила, — сообщила Мена. — От тебя, дурня, кстати, все последние дни ни на шаг не отходит и к себе никого не подпускает… Так и лежит в углу…

— Последние дни… — поневоле повторил хоббит. — Это — сколько ж дней, если не секрет?

— Это — смотря, как считать, — фыркнула Мена.

— Альфа! — позвал Фридерик. Даже присвистнул, но собака лишь на мгновение приподняла голову, сверкнув красными глазами, и вновь положила грустную морду на лапы.

— Значит, ей я жизнью обязан… — промолвил хоббит, откинувшись на подушку.

— Как по мне, — негромко заметила девушка, — все мы обязаны Страннику… Кабы не он, тяжко нам пришлось бы…

Фридерик лишь взглотнул, но промолчал, надеясь, что Мена продолжит.

— Должна признаться, — промолвила девушка минуту спустя, — что проводник из меня получился никудышный… Зря я, видать, подслушивала россказни обозных людишек этих. Тьфу! Похоже, и сами они ничего-то толком не знают — только и надеются на удачу… Короче говоря, если б не Странник… Ах! Ты, действительно не помнишь ничего?

Фридерик лишь покачал головой.

— И неудивительно… Всю дорогу до башни ты так и не открывал глаз! Думали, не помер ли уж… Да, ладно! Короче говоря, на следующее утро после твоего счастливого спасения задул северный ветер, а час спустя навалилась такая пурга, что и носа своего не разглядеть! Я такого и представить себе не могла; даже в рассказах обозных людишек ни о чем подобном не слыхивала! Не метель — ураган настоящий! Если бы нас не сдуло ветром с перевала, то уж точно — замело снегом не в один рост! Ух, испугалась я, надо признаться — никогда со мной такого ранее не бывало… Если б не Странник…

Девушка вздохнула, на миг остановив взгляд на мерцающих угольях.

— Он вел нас — гнал! — по каким-то тайным тропам… То по дну ущелий, то по гребням скал… Даже сейчас, когда всё, казалось бы, позади, мурашки по коже бегут… Странно, как же мы таки умудрились такое выдержать? Может быть, жить очень хотелось… — закончила Мена свой недолгий рассказ.

— Знать, именно ему обязан я… — прошептал Хоббит. Но Мена лишь руками вплеснула:

— Вот-те, заладил! Обязан да обязан! Жив остался — и слава Создателю! Если тебе интересно знать — гном тебя на себе волок чуть ли не всю дорогу…

— Чача? — изумился Фридерик.

— Именно Чача! И друзья твои тебя же, оболтуса, на привалах отогревали. Был-то ты ледышка-ледышкой…

— Ох, — в очередной раз вздохнул хоббит. — Ну, ничегошеньки не помню… И голова болит…

— Врешь ты всё, — вдруг промолвила Мена, пристально глядя на молодого, разнесчастного человека. Фридерик невольно поежился. — Знаю, что не просто так ушел ты от костра… Кто-то или что-то завлекло тебя в эту убийственную расщелину…

Девушка собиралась еще что-то сказать, но в этот момент собака в углу негромко заворчала; тяжелая же дверь чертога отворилась, и с криками «Ур-р-а-а-а!» в залу влетели верные приятели — Мерик и Томми… Не долго думая, хоббиты взобрались на просторную кровать и крепко обняли своего друга.

— Фридо! Дружище! — лишь и произнес Мерик.

— Как же мы рады, что ты живехонек и здоровый, — добавил Томми.

— А как я сам рад, вы и представить не можете… — произнес полуживой Фридерик, пытаясь высвободиться из цепких объятий друзей.

— Эй, вы, полегче! — прикрикнула Мена, направляясь к дверям. — Ему покой нужен…

— Да уж мы разберемся, мы его быстро на ноги поставим! — пообещал Мерик.

— Это точно… — добавил Томми.

— Ага, — согласилась девушка. — Если не уморите окончательно…

С этими словами она скрылась за тяжелой дверью чертога. Но Фридерик всё же отметил про себя, что, покидая залу, Мена на миг приостановилась и смерила его напоследок тяжелым, недоверчивым взглядом.

— Что это с ней? Странная она какая-то… — спросил Фридерик, освободившись, наконец, от объятий друзей.

— Ах, брось! — беспечно махнул рукой Мерик, поудобнее укладываясь на высокой подушке. — Она давно такая… С тех самых пор, как вытащила тебя из той треклятой расщелины…

— Как!? Она-то меня вытащила? — воскликнул Фридерик. — Как же так? Я ни сном, ни духом…

— Нет! — заявил Томми. — Она стала грустной после того, как Странник заявил, что мы все направляемся к эльфийской башне…

— Да нет, куда раньше…

— Уж нет, куда позже…

— Да прекратите вы свои вечные разборочки! — воскликнул Фридерик. — У меня и так голова раскалывается! Лучше уж расскажите, что произошло, что видели… Я ведь, извините уж, — хоббит развел руками и (для убедительности) постучал себя по голове, — ничегошеньки и не помню…

— А что, раньше было по-другому? — хохотнул Мерик.

В изложении приятелей события выглядели следующим образом.

Поздним вечером 28 октября (как запомнилось приятелям — о сей дате упомянула и девушка) усталые путники расположились на привал под скальным карнизом, что хоть как-то защищал их от северного, пренеприятного ветра. Предстоял долгий и трудный спуск к Тракту, и Странник посчитал нужным отдохнуть как следует (пару часиков). Как всегда Северный Страж отлучился куда-то ненадолго и вернулся с охапкой дров — знать, наведался в очередной тайник. Вскоре разожгли костер и приступили к нехитрой трапезе. Гном еще поинтересовался было — не сыщется ли в тайнике пляшка пива. (Это Фридерик помнил.)

Всё шло как обычно. Если можно, конечно же, назвать обычным времяпрепровождение на лютом морозе под скальным карнизом… Закурили трубки, поговорили ни о чем. Впрочем, скоро внимание приятелей привлекли необычайно яркие созвездия над головой (это Фридерик тоже запомнил). Странник некоторое время рассказывал про звезды и прочие небесные светила. Потом разговор сам по себе как-то перешел на горных хищников (этого Фридерик уже припомнить не мог). Страж поведал очень любопытную историю про диких горных кошек — снежных барсов. Приятели, естественно, про таких даже не слыхивали, оттого и завалили Стража уймой вопросов…

В самый разгар оживленной беседы Мена вдруг заявила, что ей как-то не по себе. Странник пытался девушку успокоить, но тут проснувшийся гном, обведя округ себя сонным взором, заявил, что не видит «дружка нашего Фридо»… Собака, кстати, тоже куда-то подевалась, хоть — голову готовы отдать на отсечение! — еще минуту до того дрыхла у самого кострища…

— Как ты умудрился так незаметно смыться, ума не приложу, — заметил Мерик. Фридерик лишь вздохнул в ответ — подобный вопрос совсем недавно задавала и девушка.

…Странник первым вскочил на ноги (за ним Мена) и по отчетливым следам босых ног последовал к восточному краю карниза. И тут начался форменный переполох! Вначале все услышали захлебывающийся лай Альфы. Потом — вроде — негромкий крик о помощи… Мена выхватила лук, Странник обнажил свой меч и, ненадолго вернувшись назад, подскочил уже с выхваченной из костра здоровенной головней. Мена даже выпустила одну стрелу — куда, не понятно (позже приятели так и не добились признания, в кого же она метила)...

Место, где Фридерик сорвался с карниза и катился вниз по скользкому склону, отыскалось сразу. Тем более, что собака, предусмотрительно державшаяся самой кромки опасной наледи, своим лаем точно указала на неширокую, темную щель в, казалось, совершенно ровной поверхности высокогорного ледника…

Очень скоро хоббиты убедились в том, что их голые ступни не годятся для передвижения по леднику. Возможно, поэтому Странник властным голосом «приказал» приятелям не путаться под ногами, а возвращаться к костру, прихватив с собой и псину. Но Мерик и Томми мужественно отказались, пообещав, впрочем, сидеть тихо у самой кромки карниза и не «путаться под ногами».

Странник и Чача спустились к самому краю предательской расселены, но, как ни старались, не смогли «докричаться» до Фридерика. Тогда, похоже, вспомнили, что трещина в леднике может оказаться достаточно глубокой. Тогда же Мена настояла, чтобы именно ее опустили вниз на веревке — она самая легкая, проворная, и прекрасно видит в темноте. Приятели также предлагали себя, но Странник отрезал: «Вы не сможете поднять Фридо — силенок не хватит!» «Это мы еще посмотрим, у кого здесь силенок не хватит», — заявил Мерик, но Страж даже слушать его не пожелал…

После недолгих препирательств девушка, опоясанная веревками, отправилась таки в зияющий ледяной провал. Странник, перекинув веревку через плечи и упершись сапожищами в неровный склон, понемногу спускал ее в глубину предательской трещины, а гном подстраховывал. Однако первая попытка оказалась неудачной — не хватило длины веревки… Час спустя все пришлось повторять заново, связав воедино все веревки, коими запасся Северный Страж. Но и этого оказалось недостаточно! Пропасть казалась почти бездонной…

Только после этого в ход пошли хоббитские веревки. Странник долго их обследовал и, наконец, признал вполне годными при подобных обстоятельствах. Так с третьей попытки (если не с четвертой — кто ж их считал!) Мене удалось дотянуться до безвольного тела, застрявшего меж острыми ледяными стенами.

Всего-то «операция по спасению» заняла около четырех часов. Когда Фридерика подняли на поверхность ледника, никто (кроме друзей, естественно) и не думал, что он еще жив…

— Ты был холоднее, чем ледышка, — сообщил Томми, — а когда тебя отнесли к костру, то даже в свете пламени лицо казалось белой маской. К счастью, Странник первым тебя осмотрел и заявил, что ты еще жив…

— Вот именно — еще! — добавил с жаром Мерик. — Он, кстати, также не забыл пообещать, что шансы на выживание не так уж и велики…

— Ты был без сознания и совсем недвижим… Странник сказал, что в такой мороз даже под ворохом шуб есть вероятность окончательно замерзнуть, ведь твое тело не излучало и крох тепла…

— Вот-вот… Тогда мы и стали тебя растирать и разогревать, как могли. И кое-чего добились таки, — с гордостью заявил Мерик. — По крайней мере, руки твои стали теплыми, да и не выглядел ты уж, как мертвец…

— Ох, спасибо вам, братцы, преогромное, — выдавил из себя Фридерик. — Кабы не вы…

— Да брось ты! — прервал приятеля Томми. — Неужели, ты вел бы себя иначе, случись что-нибудь подобное со мной или Мериком?

— Всё равно, спасибо!

— Одним «спасибо» не отделаешься, приятель, — резонно заметил Мерик.

— А что ж дальше-то было? — поинтересовался Фридерик. — Ничегошеньки не помню…

— И неудивительно! — воскликнули в один голос приятели...

Уже рассвело, когда, вдруг, на затерявшихся в северных горах путников налетел резкий, порывистый ветер, а вскоре занялась и жуткая метель. Даже Странник признался, что ни разу не попадал в подобный переплет. Тогда же, как показалось приятелям, и были произнесены спасительные слова: Тархан-Соэль! «Это единственная наша надежда, — сказал Странник. — Мы-то все, возможно, и схоронимся где-нибудь, и доберемся до северных пределов, да вот для Фридо — это верная погибель!»

— Точно! Так он и сказал, — заявил Мерик. — Тогда-то твоя разлюбезнейшая мазелька Мена и надулась… Тогда-то и погрустнела!

— Не тогда! — поправил Томми. — А после того, как Странник упомянул, что не всякого встречного-поперечного хозяин древней эльфийской башни пустит за порог…

— Тогда-тогда! — настаивал Мерик.

— Я тебе говорю, не тогда!

— Да прекратите вы спорить! — воскликнул Фридерик. — У меня сейчас опять голова разболится! Какая в том разница? Что вы, в самом деле!.. Дальше-то что было?

Дальше было сплошное «веселье», как выразился Мерик. Странник подгонял маленький отряд, что было мочи. Сам нес Фридерика («Странник — меня!?» — остолбенел хоббит), а когда уставал, сдавал ношу на руки гному (о Чаче Фридерик уже слыхивал от девушки). Оказалось, что за время короткого марша (около пяти суток беспрестанного бега) только Альфа ни разу не взваливала немощное тело бедолаги-хоббита на свои плечи. Впрочем, тому было простое, но убедительное объяснение: плеч у псины как-то не наблюдалось…

И надо заметить, именно Альфа более всех тормозила продвижение путешественников к загадочной башне, поскольку постоянно проваливалась глубоко в снег, и всем по очереди приходилось искать под снегом пропавшую псину и вытаскивать ее же за холку на свет белый. Гном и Странник при этом были покусаны. Но, не очень сильно… Можно сказать, так себе — для профилактики…

— Да уж, — заключил Мерик, — рассказывать о наших злоключениях можно долго… Никогда со мной такого не бывало! Прямо так и хочется книгу написать!

— Только кто ж ее читать-то будет? — усомнился Фридерик.

— Верно, приятель! — согласился Томми. — Пожалуй, уж очень скучной история выйдет…

— Ничего, — пообещал Мерик. — Живы останемся — а я в этом уже не сомневаюсь — обязательно всё опишу!

— Ты-то? — в один голос воскликнули хоббиты. — Ты же читать-писать и не умеешь!

— Какая разница, — резонно заметил Мерик. — Сами же сказали: никто и читать не станет!

И приятели дружно расхохотались…

В разговоре наступила неожиданная пауза. Томми раскуривал трубку у камина, Мерик примерял не себе тяжелое одеяло…

— Вы хоть «хозяина» башни видели? — робко поинтересовался Фридерик.

— Видели, а то как же, — тут же откликнулся Мерик.

— Хозяина, ха… — фыркнул Томми. — Какой там «хозяин»? Властелин! Повелитель! Настоящий волшебник из древних сказаний! Высокий, худой, волосы седые ниже плеч спускаются… Плащ синий до самых пят… Глаза темные, как два провала! Взгляд мудрый и спокойной! Смотрит — так и пронизывает тебя взором-то насквозь…

— А еще в темноте у него глаза красным светятся… — шепотом сообщил Мерик. — Уши шевелятся; а еще он чавкает и пришепетывает: ням-ням, ням-ням…

— Прекрати, Мерик, — покрутив пальцем у виска, серьезно произнес Томми. — Не запугивай, без надобности, нашего больного друга. Ты же знаешь, что натура у нашего приятеля очень нежная и крайне впечатлительная… Не светятся у волшебника глаза во тьме!

— Да будет вам надо мной издеваться, — вздохнул Фридерик. — Скажите лучше, он один здесь живет, или как?..

— Похоже, один. К тому же, вроде, немало лет… — Томми пожал плечами. — А что?

— А то, — ответил за приятеля Мерик, — что, похоже, наше удивительное путешествие закончилось… Не сегодня-завтра наш приятель Фридерик вручит эту окаянную Книгу волшебнику Палландо, и мы свободны, как вольный ветер…

— Палландо? — невольно переспросил Фридо. — Значит, так и зовут волшебника…

— Какая разница, как его зовут, — продолжил, меж тем, Мерик. — Надо думать, что делать дальше!

— Ну, уж, приятель, ты и загнул! — возмутился Томми. — А что нам делать-то посреди этой злосчастной метели? Или тебе привиделось, что поутру этот чародей выгонит нас всех из своего замка? Что ж он врата-то раскрыл — не пускал бы вовсе! Нет, я так думаю, что до весны времени у нас вдосталь… Отдохнем, отоспимся, а там и решать будем… И не дави! Без тебя тошно! Всё тело до сих пор ломит от этой свистопляски, пропади все эти горы пропадом… Не-ет, вы уж как хотите, а меня лично вы до самой весны за стены этой окаменелой твердыни не выгоните!

— Да не горячись ты, приятель, — устало сказал Фридерик (хоббит, действительно, подустал и чувствовал себя в край разбитым, мечтая лишь о том, чтобы друзья, наконец-то, оставили его одного). — Сегодня ли, завтра, всё одно придется решать, как нам возвращаться в Залучье, и что делать…

— Лучше уж завтра, — буркнул Томми. — А еще лучше послезавтра…

В этот момент дверь чертога распахнулась и перед друзьями предстала разгневанная Мена.

— Может быть, вы угомонитесь на сегодня, молодые люди? — осведомилась девушка. Одной рукой она уперлась в собственный бок, другой небрежно оперлась о косяк двери.

— Ну вот, мамочка пожаловала… — негромко прошипел Мерик. — Целыми днями за нами следит… Что ж мы, в самом деле, дети малые?

— Вы куда хуже малых детей! — откликнулась та. — А ну, брысь отсюда!

Хоббиты поворчали (для приличия), и понуря головы отправились восвояси, по очереди проныривая под рукой девушки.

— Спокойной ночи, — помолвили приятели уже из коридора.

— И вам приятных сновидений, — отозвался Фридерик.

— Верно, — заметила Мена, — приятных сновидений нам всем, ох, как не хватает!.. Надеюсь, сегодня у твоей постели уже можно не дежурить?

— Нет-нет! — запротестовал хоббит. — Я себя чувствую преотлично, госпожа! Только спать хочется…

— Вот и прекрасно! Спи себе, завтра поговорим… — С этими словами девушка напоследок окинула залу подозрительным взглядом и прикрыла за собой дверь. Фридерик же поневоле поежился: ему показалось, что через неплотно прикрытую дверь за ним продолжают следить… Но усталость вскоре взяла свое, и глаза хоббита сами собой закрылись…

Как по мановению волшебной палочки факелы на стенах чертога погасли, стоило лишь молодому человеку уснуть.

Тяжелая дверь неслышно отворилась, и в залу шагнул высокий старец. В свете затухающего камина его синяя хламида отливала странным, огненным блеском. Длинные, седые волосы струились по его плечам, а в темных глазах отсвечивали неясные огоньки. Он опирался на длинный посох, который венчал небольшой прозрачный шар. От этого шара по залу растекался неясный голубой свет; возможно, поэтому в помещении стало заметно светлее.

Псина в углу заворочалась и негромко заворчала. Старец лишь на мгновение приостановился, глянув из-под нависших бровей на собаку. Подойдя к постели, на которой возлежал неподвижный хоббит, он некоторое время, казалось, разглядывал молодого человека. А затем протянул руку ладонью вниз и несколько раз провел ею над головой спящего…

— Странно… — произнес старец, ни к кому конкретно, похоже, не обращаясь. — Он уже практически здоров… Удивительно! В этих малышах столько жизненной силы, что, казалось бы, хватит и на десяток здоровенных людей…

Покачав головой, старец, видать, собирался уж уйти, но его блуждающий взгляд неожиданно остановился на собаке. Подойдя поближе к Альфе, он присел и точно так же, как минуту до того, вытянул руку над лежащей псиной. Впрочем, похоже, собаке это не очень понравилось. Она приподнялась на передних лапах и глухо зарычала, обнажив сверкнувшие в свете камина клыки.

Старец проворно отдернул руку и, покачав головой, негромко произнес:

— М-да… Милая собачка… Очень интересная собачка… Мм… Оч-чень интересная…

С этими словами он, окинув взглядом полутемную залу напоследок, скрылся, плотно притворив за собой дверь.

Утро началось, естественно, с явления приятелей…

Впрочем, они явились не одни. За их спинами маячил Чача. Вид у гнома был рассеянный и озабоченный. Хмуро выслушав изъявления покорнейшей благодарности со стороны Фридерика, он лишь махнул рукой и произнес:

— Не стоит, право, дружище… Тоже мне невидаль — поднес тебя малость… Ах, если бы ты, уважаемый, хоть разок попытался приподнять мой мешок с инструментарием, то сразу бы понял, что нести тебя мне было — что пушинку сверху возложить!

— Что-то ты какой-то грустный, — заметил хоббит. — Может, что не так?

— А-а… — гном опять махнул рукой и искоса глянул на приятелей. — Так, думы всякие обуревают. Набеседовался, знать, со Странником…

— А что Странник? — тактично поинтересовался Мерик.

— Странник? Мм… Да ничего… Мужик он толковый, крепкий. Вот только… Э-э… Видать, придется мне малость пересмотреть свои ближайшие планы!

Хоббиты переглянулись, но промолчали. Гном же продолжил, склонив голову и почесывая затылок:

— Я ведь как думал? Притрусь на Севере, деньжат подзаработаю да махну со своими приятелями в восточные уделы к горе ентой… Как ее, а? Мунблат — во! А там заживем мы наславу! Мы, гномы, знаете ли — двужильные! Нам бы только место нужное найти, а как да что — мы бы уж разобрались бы б… Эк! Поди, я уж вам про свои планы малость рассказывал?

Хоббиты дружно закивали.

— Точно, рассказывал… — Чача малость покряхтел. — Вот только после разговоров со Стражем нашим уважаемым пришел я к неутешительному выводу, что быстро «срубить» деньжат на Севере мне, пожалуй, не удастся… Придется не год и ни два попотеть — народ у них там, ох, и прижимистый. Короче говоря, жадный народец. С деньгами расставаться совсем не любит… Оно, впрочем, и понятно — кто ж любит со своими-то деньгами, кровно заработанными, расставаться… Ну, ничего! Мы, гномы, и не в такие переделки попадали. Слава Аулэ, который наградил нас немалым сроком жизни! Авось, всё и уладится! Только не так скоро, как хотелось бы…

— И то верно, — согласился Томми. — Говорят, вы, гномы, живете в три раза дольше, чем мы — хоббиты! Так что, думаю, времени у тебя еще в достатке…

— Ага… — гном только еще больше нахмурился. — Только вы, хоббиты, по-своему счет времени ведете, а мы, гномы — по-своему! Ведь мне уж жениться пора! А какой из меня жених-то без денег? Вот и получается, что времени у меня не так-то и много в запасе… Можно сказать, и вовсе нет времени!

Угрюмое бурчание Чачи нарушила Мена, явившаяся с «завтраком». Завтрак состоял из следующего: неполной тарелки горячей овсяной похлебки с редкими кусочками сала, ломтя зачерствелого черного хлеба и чашки остывшего чая, настоянном на душистых, незнакомых травах.

— Это и всего-то? — невольно вырвалось у Фридерика.

— Тебе — пока! — не велено давать более, — сообщила девушка. — Вот выздоровеешь окончательно, тогда…

— Да с такой-то едой он до конца своих дней выздоравливать будет, — воскликнул Томми. — Поди, так и помрет, не выздоровевши…

— Ну, уж извините, судари!

— Может быть, ты и нас за компанию покормишь, сударыня? — премило ухмыляясь, спросил Мерик.

— Я вам не служанка! — отрезала девушка. — Спускайтесь на кухню, да сами кормитесь! — С этими словами она развернулась и гордо удалилась, не забыв, впрочем, громко хлопнуть дверью.

— Ну что ты, Мерик, опять за свое… — укоризненно произнес Фридерик. — Она же старается! Вот, видишь, еду мне в постель принесла…

— Тоже мне, еда…

— Н-да… — задумчиво произнес Томми. — Это тебе не «Люберия»…

— А уж про «Толстого Дрого» и вспоминать не приходится… Я намедни поинтересовался у хозяина, нет ли в его запасах бочонка самого захудалого пива? Так он на меня так глянул, что мне прямо не по себе стало…

— Вообще-то, — заметил Томми, — кормить досыта он нас не обязан. Приютил, и на том спасибо …

— Как это не обязан? — возмутился Мерик. — Мы ведь гости!

— Он нас в гости не звал, знаешь ли! Сами напросились…

— А это без разницы!

— Да прекратите вы! — прикрикнул Фридерик. — Верно сказал Томми: приютил — и на том спасибо! Если кому маловато, могу поделиться…

— Нет уж, — в один голос воскликнули приятели. — Тебе же поправляться надо!

— Зря вы ссоритесь, — угрюмо заметил Чача. — Нам в этой башне не один месяц куковать. Вон гляньте в окно, что творится! Можно подумать, что мы прогневили весь белый свет… Впрочем, всё, что происходит, только к лучшему. Я бы, наверное, век себе не простил, кабы не обследовал, как положено, сию дивную обитель…

— Что ж в этой башне такого дивного? — недоуменно спросил Томми.

— И не скажите! — воскликнул гном. — Те, кто это сооруженице возводил — мастера были отменные. Мне ль не оценить! В наше-то время таких, пожалуй, и не сыщешь… И не спорьте! Я в подобных вещах разумеюсь, не в пример некоторым…

— Ничего особенного не вижу, — фыркнул Мерик. — Обычная грубая кладка из гранитных камней…

— Не из гранитных! — возмутился Чача. — Базальт это! Самый твердый камень, какой только есть в нашем мире, заметьте, уважаемые! И отнюдь не грубая кладка-то, а очень искусная… Каждый камень обработан вручную — им только придан вид грубого скола. А это, заметьте опять-таки, большого мастерства требует… А швы-то как подогнаны! Их и не различишь! Надо понимать, раствору-то совсем немного использовали древние строители… Может, и впрямь это дело рук древних эльфов… В наше время, что греха таить, многие старинные знания утеряны! Довелось мне не так давно лицезреть белые эльфийские башни на берегах залива Лун и могу сказать, что сработаны они куда топорнее…

Хоббиты, невольно, огляделись вокруг, но, по-прежнему, ничего удивительного не высмотрели.

— И это еще не всё, — понизив голос, произнес Чача. — В этих камнях — какая-то древняя сила, какая-то магия… Ничто так долго не может просуществовать в нашем мире… Разве что извечные горы…

Оставшись один, Фридерик еще раз внимательно огляделся. Окружавшие его стены казались холодными, темными и неприветливыми. Ничего дивного… «Впрочем, гному, как говорится, виднее. Примем к сведению и покончим с этим!»

Свесив босые ноги с ложа, хоббит с удивлением обнаружил, что длинная ночная сорочка свисает ниже ступней босых ног. «Ох, не мой размерчик, — подумал он. — Кто же меня переодевал-то? Надеюсь, не Мена… И где, кстати сказать, мои шмотки?»

В углу залы он заприметил небольшой комод. Но, прежде чем ознакомиться с его содержимым, хоббит посчитал нужным «навестить» Альфу.

Присев не корточки возле своей верной псины, хоббит потрепал ее по холке и, отметив про себя, что кто-то предусмотрительно постелил на холодном полу старую овечью шкуру, негромко промолвил:

— Спасибо и тебе, Альфа… Вот ведь как странно получается: все только и отнекиваются. Вроде, и ни при чем вовсе… Так — мимо проходили… А при этом все вместе вы мне жизнь сберегли…

Случайно его рука коснулась тонкого браслета на шее собаки, и хоббит, невольно, отдернул руку. Странный ошейник словно ожег его морозной стужей — похлеще недавней ледяной трещины! На миг ему даже показалось, что тонкая металлическая петля сверкнула холодным голубым светом и тут же погасла. Собака приподняла голову и глянула мутными глазами на хоббита.

— Можешь говорить, — поспешно добавил Фридерик, бросив осторожный взгляд на дверь. — Если хочешь, конечно же…

— Сдесь нет се…венной тведыни… — чуть слышно произнесла псина. — Мы итём… не в ту сто…ону…

— Чего нет? — изумился хоббит. — Северная твердыня, ты сказала?

Фридерик даже присел на холодный пол рядом с овечьей шкурой. Надо же! Столько раз он представлял себе, что вновь заговорит с Альфой, и та ответит… Тем не менее, неясные слова странный псины оказались для него полной неожиданностью. Меж тем, собака закрыла глаза и вновь положила голову на лапы, словно давала понять, что продолжать разговор не намерена…

«Северная твердыня, северная твердыня… Где-то я уже слышал это название, — подумал хоббит. — Чёрт, ничего не помню… Надо будет, при встрече, повыспросить Северного Стража. Ему-то, наверняка, всё ведомо…»

Посидев еще немного (надо бы отдышаться!) рядом со своей спасительницей — собака, казалось, спала — Фридерик двинулся далее в обход своих «владений». Передвигаться в длинной сорочке оказалось, ох, как неудобно — приходилось двумя руками приподымать полы, чтобы не наступить на них да не грохнуться. Этого-то еще не хватало!

Рядом с камином стояли два кресла с высокими резными спинками, и обнаружился небольшой столик (ранее хоббит его не приметил за креслами). Огонь в камине давно погас, но разогретые камни наполняли помещение мягким теплом. На всякий случай хоббит подбросил в очаг несколько сухих полениц (стопка дров была предусмотрительно оставлена рядом) и, дождавшись, когда несмелые язычки пламени закружатся над мерцающими углями, двинулся дальше.

В комоде оказалась его свежо выстиранная одежда, чему Фридерик нисколько не удивился. Но переодеваться пока не было никаких сил. Добредя кое-как до двери, хоббит придирчиво осмотрел замок и пришел к неутешительному выводу, что тот, по всей вероятности, не запирается ни с одной стороны. Очень хотелось выглянуть наружу, но пришлось себя пересилить — вдруг дверь да заскрипит…

Медленно двигаясь вдоль стены залы, хоббит, наконец, приблизился к узкой щели, которую, помнится, кто-то назвал окном. Привстав на цыпочки, он с трудом лишь дотянулся до низа проема. «О, чёрт!» — негромко выругался он…

Прошло немало времени, пока Фридерик, путаясь в длинной сорочке, перетянул тяжелое кресло к окну. Взгромоздив на кресло еще и табурку, на которой недавно восседала Мена, он наконец-то добрался до «подоконника». Впрочем, оказалось, что до покрытого изморозью стекла предстояло преодолеть не менее пяти футов узкой (даже по хоббитским меркам) щели меж каменными стенами чертога. Чертыхнувшись еще не один раз, хоббит стал не четвереньки и кое-как, упираясь локтями в холодные камни, додрался таки до «окна». Подышав, что мочи, на покрытое морозным узором стекло, он припал глазами к образовавшейся прогалинке и с удивлением обнаружил, что ничего, кроме беспорядочно падающих в серой полумгле снежинок, разглядеть не может…

— Кхе… Мм… — внезапно услышал хоббит. Голос казался, определенно, знакомым. Да и Альфа никак не предупредила его о надвигающейся опасности…

«Ах, — подумал Фридерик, — невезение-то какое! Ну и вид у меня, поди… Может, кто случайно зашел, может, меня и не заметят в этой оч-чень неприглядной позе?»

— И как скоро ты вылезешь оттуда? — послышался насмешливый голос.

— Странник! — воскликнул Фридерик. — Как ты меня напугал!

— Вылазь-вылазь… Подоконник, поди, холодный. Кстати, если ты вознамерился сбежать втихаря через окно, предупреждаю: лететь придется очень долго!

— Не собирался я сбегать, — промолвил Фридерик, спускаясь с кресла на холодный пол. — Хотелось хоть одним глазком на свет поглядеть… Надоела эта темень беспросветная…

— Ничего не поделаешь, — заметил Странник. — Север есть север… Зимние дни здесь коротки — скоро станут еще короче — а сейчас уж близится вечер!

Взобравшись на ложе, Фридерик уж набрал воздуху в легкие, чтобы произнести заученные за последние дни слова благодарности, но его опередил Страж:

— Право, не стоит меня благодарить… — Хоббит даже подпрыгнул от неожиданности:

— Ничего себе — не стоит! И Мена, и гном, да и друзья мои в один голос утверждают…

— Знаю! — прервал его Странник. — Но, как говорят у нас на Севере, сочтемся в конце пути…

— В конце пути, — повторил хоббит. — Что за конец такой?

— Ты же знаешь, конец пути у всех людей один…

— Ах, этот… Впрочем, ты всё равно должен знать, что я тебе жизнью обязан…

— Ты обязан жизнью не мне, — вновь сурово прервал хоббита Странник, — а своему на редкость крепкому здоровью и своему же редкому везению…

— Везению? — удивился Фридерик.

— Именно! Ты, милсударь, рухнул вниз головой в ледяную расщелину глубиной не менее ста футов… Всяк нормальный человек наверняка убился бы насмерть, не долетев и до дна, а ты… Поверить не могу, что ты, браток, отделался только синяками да содранной кожей на руках! Ни единого перелома даже…

Хоббит лишь глянул на свои руки…

— И позже… — продолжил Странник. — Не думал, что смогу доставить тебя живехоньким в Тархан-Соэль… Не всяк здоровый мужик выдержал бы такую дорогу в твоем состоянии-то…

— Не пугайте меня, — невольно вырвалось у хоббита.

— Но и не это самое интересное! — продолжил Странник, словно и не расслышав замечания Фридерика. — Вы, хоббиты, обвели вокруг пальца меня — старого следопыта! Я-то думал, что вы действительно направляетесь на Север! А оказалось…

— Предатель рыжий! — воскликнул Фридерик, имея в виду, естественно, Мерика. — А еще говорил, что у меня язык без костей… Треплом меня обзывал!

Странник удовлетворенно ухмыльнулся, рассевшись в кресле и раскуривая трубку.

— Не стоит винить своих друзей! Давеча они настырно допытывались у меня, есть ли другие пути в Залучье, кроме Чёртовых сходен… Конечно же, я не мог позволить себе не повыспросить у них о причинах столь редкого интереса к северным тропам. И естественно, им пришлось, в свою очередь, рассказать мне немало интересного…

— Представляю… — произнес Фридерик, укрывшись мягким одеялом по самые уши и, поневоле, скосив глаза на свою торбу, что покоилась в углу рядом с собакой. — И что же они рассказали?

— Рассказали про «проделки» вашего Старосты и его семейства… — пожав плечами, ответил Странник. Он небрежно повернулся в пол-оборота к хоббиту так, чтобы обезображенная часть лица не бросалась в глаза, и продолжал, неторопливо раскуривая трубку. — Надо признаться, меня эта история не удивила… В наше время многие правители думают лишь о собственном благосостоянии и редко вспоминают о благополучии своего народа…

— Что ж еще они рассказали? — осторожно поинтересовался хоббит.

— Поделились своими планами на будущее… Мерик, как я понял, настроен достаточно воинственно. Томми же, по-моему, излишне осторожничает… Впрочем, не мое дело давать вам советы в данных обстоятельствах!

— А если бы тебя попросили дать совет?…

— Мм… Я слишком мало знаю, чтобы дать толковый совет. Как говорят у нас на Севере, мне видна лишь верхняя часть айсберга…

— Айсберга? — переспросил Фридерик.

— Так называются огромные, плавучие, ледяные горы — настоящее бедствие для неосторожных мореплавателей… — пояснил Странник. — Впрочем, не будем отвлекаться, как любит говаривать хозяин сей обители! Нам предстоит провести здесь, в стенах этой древней твердыни, немало времени, пока зима не отступит, и не откроются горные дороги. Сам понимаешь — развлечений тут никаких нет. А потому единственное, чем можно занять себя долгими вечерами, это — неторопливыми беседами, разными историями да тому подобным. И уж поверь моему опыту, к весне все ваши секреты станут известны всему честному обществу… Может, тогда я и смогу присоветовать что-либо толковое… Однако, я так и не услышал внятного объяснения, зачем вы, хоббиты, так стремились попасть именно в Тархан-Соэль?

— Это так уж важно? — угрюмо осведомился Фридерик из-под одеяла. Странник, впрочем, пропустил его слова мимо ушей.

— Твои приятели утверждают, что вначале вы хотели искать поддержки и совета у горного князя, которого, как вскоре оказалось, и не существовало-то никогда. А после двинулись на север, надеясь получить дельный совет у властителя этой башни. Мм… — Странник выпустил колечко дыма. — Непонятно… Откуда вам, хоббитам, вообще стало известно об этой башне?

«Неужели он нас в чем-то подозревает, — подумал Фридерик. — Что ему от меня надо? Не посылать же его в чёрту…»

— Так есть ли другие пути в Залучье? — спросил хоббит, пытаясь неуклюже перевести разговор в другое русло. Странник лишь понимающе покивал, наблюдая с ухмылочкой за молодым человеком.

— Не хочешь говорить… Что ж, дело твое! Только должен заметить, что, коль судьба свела нас вместе, придется учиться доверять друг другу.

— Доверие, — исподлобья заметил Фридерик, — это когда люди сами делятся своими секретами, а не когда их выпытывают…

— Что ж, должен признаться, что тут ты прав, — согласился Странник. — А посему, прошу покорнейше простить мне излишнее любопытство. Это, как говорится, от врожденной подозрительности, которой страдают многие северяне…

— Так есть ли другие пути в нашу долину? — напомнил Фридерик.

— Другие пути?.. Мм… В горах много потаенных троп, но не всяк может их сыскать…

— А ты поможешь нам, если мы попросим?

— Это будет зависеть от обстоятельств… — усмехнувшись, ответил Странник. Он отвернулся и некоторое время, казалось, внимательно наблюдал за язычками пламени в камине, старательно попыхивая трубкой. «Он точно нас в чем-то подозревает», — подумал Фридерик, в очередной раз покосившись на свою торбу. М-да, когда приятели только отправлялись в дальний путь, его торба было настоящим, круглым, тяжеленным походным мешком. Сейчас же она полностью опустела — котомка, не более. На ее дне остались немногие вещи, в том числе и Книга, от которой хоббиту хотелось как можно скорее избавиться…

— Что ж, мы так и будем всю зиму сиднем сидеть, — несмело поинтересовался он. — Неужто, здесь нечем заняться?

— Заняться? — Странник хмыкнул. — Ты читать-то умеешь?

— Умею…

— Значит, ты себе занятие найдешь…

— Какое? — воскликнул заинтригованный хоббит.

— В обители имеется оч-чень неплохая библиотека… Там можно найти немало интересных и полезных книг…

— Вот как? Скажи, а «Алая Книга Западных Пределов» там тоже есть?

— «Алая Книга»? — удивленно приподнял брови Странник. — Наверно, ты имеешь в виду Книгу Перианов, что была написана в свое время твоими соплеменниками? Конечно, есть!

— Вот здорово! — Фридерик даже подскочил в постели. — Я с удовольствием ее прочту! И другие книги тоже…

— Только не забудь вначале попросить позволения у Палландо. Маг не очень-то привечает тех, кто без его ведома роется в его же книгах…

— Обязательно! Но когда я его увижу?

— Увидишь… — пообещал Страж. — Покои мага находятся на самой вершине башни, и, надо заметить, он не так уж часто спускается вниз. Но если ты хочешь его поскорее увидеть, я могу передать твою просьбу…

— Ох! — воскликнул хоббит. — Я буду премного благодарен!

Вскоре явилась хмурая Мена, прихватив поднос с дымящейся едой. Фридерик с жаром набросился на неприхотливую пищу, не забыв при этом поблагодарить девушку за доброту.

Мена некоторое время молча наблюдала за чавкающим хоббитом, и когда тот принялся корочкой хлеба тщательно подчищать остатки супца, промолвила голосом, не терпящим возражений:

— Хватит мне с тобой нянькаться, что с дитем малым! Будь добр к завтрашнему утру одеться и спускаться вниз на кухню со всеми остальными… Я т-те не прислуга!

— Я действительно чувствую себя намного лучше, госпожа Мена — честно признался Фридерик. — Спасибо преогромное!

— Одежда твоя в комоде…

— Я знаю… — признался Фридерик, и Мена неспешно удалилась, одарив напоследок хоббита уже привычным, тяжелым взглядом.

Вслед за девушкой приплелись приятели. Лица их раскраснелись — знать, не успели еще остыть после жаркого спора.

— Я считаю, — даже не поприветствовав друга, сухим официальным тоном заявил Мерик, — что мы не имеем права тянуть время! Как только потеплеет, надо возвращаться в Залучье и подымать народ…

— Пройдет еще месяцев четыре-пять, пока потеплеет, — резонно заметил Томми. — Чего загодя ерепениться? Доживем до весны — там и посмотрим…

— Посмотрим, посмотрим… Только и слышу! Пока ты тут приглядываешься, Староста наш распрекраснейший догола народа обберет!..

— Столько лет обирал — подождут еще немного…

— Ну, действительно, Мерик, времени-то до весны еще много, — взмолился Фридерик.

— Ничего-то не много! — заявил приятель. — Мы должны основательно подготовиться! Вот я тут повыспрашивал Странника… Юлит он что-то, но я-то чую — знает он потаенные тропы в наши края. Чувствую, знает…

Фридерик хотел было заметить, что надо бы еще выяснить, кто кого «повыспрашивал», но промолчал…

— Нельзя нам по весне соваться в Залучье, — угрюмо произнес Томми. — Я старика Крола знаю… Нескоро он успокоится — будь уверен! Надо выждать… Не знаю сколько, не спрашивай…

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался Мерик. — Просидеть в этой башне несколько лет, пока о нас все забудут? Да она — эта башня — мне за эти несколько дней уже осточертела!

— Прекратите ссориться! — воскликнул Фридерик. — Похоже, оба вы правы… Оба! Но, по-своему…

Приятели с удивлением уставились на своего друга.

— Действительно, — промолвил Фридерик, — рассчитывать на долгое гостеприимство хозяина этой древней твердыни неразумно… Времени у нас — только до весны! Мерик прав… Хотим мы того или нет, но придется возвращаться в Залучье… Кому мы нужны в этом большом мире? Но и устраивать истерики не следует… Времени — здесь ты, Томми, прав — у нас предостаточно… Надо только этим временем правильно распорядиться! К тому же, без подмоги Странника нам не обойтись! А значит, придется как-то заслужить его доверие… Может статься, и волшебник что-нибудь дельное присоветует…

Приятели приумолкли, хмуро поглядывая друг на друга, но Фридерик почувствовал, что каждый остался при своем мнении…

Очередной день заканчивался…

Отделавшись, в очередной раз, от неугомонных приятелей, Фридерик, наконец-то, позволил себе скинуть неудобную, длинную сорочку и облачиться в привычную одежду. Хоббит сразу почувствовал себя уверенней… Что, правда, он никак не мог решить про себя, стоит ли в этой одежке залезать на белоснежное ложе? Может быть (как тут принято?), придется опять переодеваться перед сном…

Как бы там ни было, но, освободившись о «позорной» ночной сорочки, хоббит почувствовал себя веселей. Он даже стал насвистывать под нос любимую песенку, направляясь к двери. Он даже протянул было руку к дверной ручке, но…

Дверь внезапно отворилась сама собой… На пороге стоял высокий, изможденный старец. Длинные, седые волосы рассыпались по синей, цвета морской волны хламиде, темные глаза смотрели на Фридерика спокойно и проницательно…

— П-п… Палландо… — невольно промолвил молодой человек.

Не промолвив и слова, маг шагнул вглубь залы и, внезапно оказавшись за спиной изумленного хоббита, произнес:

— Я рад, что ты выздоровел, Фридо…

Голос у мага был низкий, с хрипотцой…

— Я тоже рад… — отозвался хоббит. — Не могу даже передать, насколько рад…