ГЛАВА 5. ****

— Встава-ай и бе-ей в свой ба-арабан —

Буди-ить пора-а люде-ей с утра,

Бего-ом, ребя-ата, са-а двара,

Иду-ут за ва-ами да-актара…

Это был мой будильник. Я записал его на диктофон в своём телефоне и каждое утро слышал сию дивную песню (если честно, я был не очень хороший певец, и песню записывал исключительно для себя и только для будильника). Однако стоило мне повернуть голову в сторону, как я увидел жёлтое кресло. На нём спала девушка. Вчера я не стал будить её, да и вообще старался производить как можно меньше действий, чтобы не потревожить. И я совсем не хотел, чтобы её утро у меня в гостях началось с этой неприглядной мелодии. Я там, кстати, в слове «барабан» вою, как будто неделю пил без просыху, хриплый визг какой-то…

— Ой, сколько уже?.. — Рена вскочила и принялась протирать глаза. Я уже выключил будильник и высунул ноги из-под одеяла. — Семь, да? Ой… — девушка увидела меня, потом окно, из которого открывался совершенно незнакомый вид, и кресло, на котором провела сегодняшнюю ночь. — Я что, у тебя… всю ночь…

— Ну скажешь, что переночевала у друга, с кем не бывает… — педложил я хриплым со сна голосом и встал, для приличия замотавшись ниже пояса одеялом. Я-то был одет, но вдруг Рене не понравятся мои милые белые трусы с квадратиками?

— Лиан… — начала Рена упавшим голосом. — Что же я теперь скажу там… им…

— Всё решится само, вот увидишь, — уверил девушку я, открывая дверь в ванную. Протереть глаза, поплескать водой на лицо, посмотреть в зеркало и убедиться, что не выросли рога (я же необычный человек, вдруг у меня когда-нибудь рога появятся, или хвост, или, что ещё хуже, вырастет тридцать третий зуб? Хотя у меня и тридцать второго-то нет…). Одежду я, как назло, взять с собой забыл. Она мирно дожидалась меня в комнате, где я оставил Рену. Я вздохнул и поплёлся обратно.

Девушка сидела там же и в той же позе. Когда я вошёл, она испуганно уставилась на меня.

— Рен, ты чего? — я попытался говорить успокаивающе и дружелюбно. — Никто не знает, где ты была ночью. Я не буду говорить, что ты находилась в ю-секторе. Э-э-э… если они сами не догадаются…

— Но… что я скажу? — завела Рена прежнюю песню.

— Щас, — бросил я и вышел. Через минуту вернулся уже одетым и принялся застилать постель. — В общем, скажешь, что ночевала у друга. Разве это запрещено?

— Вообще-то да…

— Вообще-то?

— Ну, некоторые иногда не ночуют в доме, — вспомнила Рена и, кажется, чуточку успокоилась.

— Ну вот! — обрадовался я и сложил диван, придав ему обыденную форму. — Завтракать будешь?

— А… можно?

— Рена! — я беспомощно посмотрел на неё. — Ну неправда это, что все юнэми злые и корыстолюбивые, и что они ненавидят кауру и всех остальных, и что никогда ничего не отдадут задаром! Да чего говорить — ты же знаешь туранэ, который ярко выделяется из стереотипа. Так почему я не могу?

— Ну… спасибо… — видно, Рена, не боялась меня, но всё же не могла сразу привыкнуть к такой кощунственной мысли. И пусть она знает, то есть знала, пока он был жив, лояльного ко всем туранэ, такого же юнэми она, похоже, не встречала.

Да и вообще, больше всего не любили друг друга как раз-то две эти касты — кауру и юнэми. Иситы были воинами, да и вообще их уклад разительно отличался от уклада двух низших каст (учитывая, что их всего пять). Туранэ были слишком высоко, чтобы о них думать, а ольто… ольто… ну, о них либо хорошо, либо ничего. Они такая же живая легенда, как и я.

— Ты что обычно ешь утром? — спросил я, заглядывая в холодильник.

— А ты?

— Фрукты, — честно ответил я и покосился на девушку. — Но тебе, наверное, кроме этого надо что-нибудь посущественней. Не думаю, что вас хорошо кормят в доме.

— Да, не очень, — вздохнула Рена.

— Бутербродик?

— Только если ты тоже будешь, — согласилась Рена, и я быстро соорудил два бутерброда из двух кусков хлеба, намазанных маслом и покрытых кусочками фруктов (ну что поделаешь: нет у меня ничего, кроме фруктов! Даже удивительно, откуда масло). Затем заварил чай и уселся на табурет.

— Если бы ты ко мне на обед зашла, отведала бы прекрасной пиццы! — улыбнулся я. — Я их всегда ем, кроме завтрака. Времени мало на приготовление.

— Пиццы… — задумчиво протянула Рена. Неудивительно, что она редко ела такое (если вообще ела). У меня появилось настойчивое желание заняться благотворительностью, выкупить детский дом из к-сектора-4 и подарить всем ребятам по квартире, но идея, возникнув, как яркий воздушный шарик, тут же сдулась.

— Так приходи на обед! — повторил я, уже серьёзней. — В разрешённое время. Под предлогом, что я у тебя заказал одежду.

— А ты бы заказал? — усмехнулась девушка.

— А что, к вам редко захаживают юнэми?

— Заходят… редко… мы в основном для своих шьём. Но когда приходит юнэми… — Рена мечтательно закрыла глаза. — Для них есть цветная материя, такие интересные фасоны… эти заказы для меня одно удовольствие.

— Так в чём проблема? — воскликнул я и откусил кусок хлеба. — Давай ты будешь для меня одежду шить. Можно в мастерской, а если хочешь, обеспечу тебе работу на дому. На моём дому, конечно. У меня и машинка где-то есть…

Рена смотрела горящими глазами. Видно, это и была её мечта — шить для юнэми. Впрочем, неважно, для кого, лишь бы не для кауру. Им не разрешалось носить яркие цвета, запрещалось обилие рисунков, да и фасоны были однообразные. Остальные могли одеваться, как хотели. А Рене, возможно, опостылели постоянные тусклые тона и унылые однообразные выкройки.

— Да, кстати, я люблю на одежду всякие рисунки пришивать… люблю, да не умею, — добавил я. — Может, ты бы помогла? Я один раз попробовал, да так штаны в углу и оставил в скомканном состоянии.

— Не смог пришить? Просто пришить к одежде? — изумилась Рена и улыбнулась. Впервые. Искренне и очень мило. Я представил, как она говорит: «Я вчера пыталась создать объект, движущийся в плоскости «х-у», и у меня ничего не вышло…», а я стою рядом и хохочу, объясняя, что нужно было запускать Ви-дресс, а не РЭТ, программу для работы с текстом. Скорее всего, я для неё сейчас выгляжу так же глупо. Я виновато улыбнулся.

— Я же юнэми, у меня руки знаешь откуда растут? Неважно, откуда, факт тот, что шить я вообще не умею. Знаешь, я даже не сразу понял, как тряпку под иглу затолкать.

— Вот история! — развеселилась Рена. — И как же ты это пришил? — она указала на глупое лицо Неудачливого Боксёра, красовавшееся на плече жёлтого свитера. На другом плече тоже было лицо, с другим выражением, но не менее глупое.

— Так это не я… это тётя, знакомая родителей… но сейчас я с ней уже не общаюсь… — я замялся, почувствовав, что разговор может перейти на неприятную для меня тему. Однако Рена, похоже, не подумала о моих последних словах.

— Скажи, Лиан, ты правда можешь заказать что-нибудь пошить для тебя? — она посмотрела с надеждой. Я с уверенностью кивнул (тем более что я и правда давненько не был в магазине одежды, а зачем пренебрегать такой чудной возможностью помочь и себе, и Рене?). Рена опять улыбнулась. — Это было бы чудесно.

— Вот сейчас я тебя провожу в твою мастерскую и как раз сделаю заказ, — сказал я и поднялся. — Пойдём.

— Лиан… — Рена неловко тронула меня за рукав. Я остановился и повернулся к ней. Она была чуть выше Иситы, но всё равно маленькая для меня. — Что… что мне говорить, когда спросят, где я была? У нас ведь… порядок…

— Скажи, что ночевала у друзей.

— Все знают, что у меня нет друзей. Уже нет, — Рена опустила голову.

— Тогда у меня есть другой план, — я положил ладонь девушке на плечо. Она подняла глаза и встретилась с моим уверенным взглядом. «Только не знаю, как ты к нему отнесёшься», — мысленно добавил я и продолжил. — Я скажу, что мы любим друг друга, и ты ночевала у меня.

— Что?! — Рена то ли пришла в возмущение, то ли растерялась, но её вид не предвещал ничего хорошего.

— Скажем, что нравимся друг дру… что-то не так?

— Я никогда такого не скажу! — твёрдо ответила Рена. — Никогда! Я люблю Мада, и буду любить всегда, слышишь? Ни за что не предам! Все в доме знают это, и тут я…

— Но я ведь и не говорю, что ты предашь Мада! — взмолился я. — Мы просто скажем это, всё-таки хоть какое-то объяснение. Глядишь — и не попадёт. Ты ведь, насколько я знаю, несовершеннолетняя?

Рена кивнула, всё ещё не выпуская из головы мысль о невозможности предательства лучшего в мире туранэ.

— Твои наставники посмотрят на меня, удостоверятся, что я человек надёжный, и успокоятся («Или удостоверятся кое в чём другом, но тогда тем более то тебя отстанут», — мысленно добавил я). Мы-то с тобой знаем, что Мад — твоя единственная любовь и ты его не забудешь. И, знаешь, ты на самом деле ночевала у меня. Поди докажи, что просто так.

— Но ведь просто так… — несмело заметила Рена. Я рассмеялся, сгрёб её за плечи в охапку и потащил в прихожую. Как раз в это время я обычно выходил из дома, чтобы ехать в юнэмир.

Пока Рена натягивала куртку, я зашёл в комнату, чтобы захватить рюкзак и тетрадь, и взгляд случайно наткнулся на красивую маленькую фигурку, сделанную из тёмно-красного стекла. Это была моя Весёлая Вишня, замечательный мультипликационный персонаж. Я и не помню, зачем заказал её — наверное, просто так, когда заказывал нашивки. И она у меня стояла на столе всё это время, я даже не замечал. Я схватил фигурку и засунул её в карман.

Когда мы вышли, Рена сразу же ухватила меня под руку, потому что боялась, что нам могут встретиться иситы, которые её оштрафуют. Я шёл спокойно и уверенно, стараясь подбодрить девушку, и для смягчения атмосферы (кстати сказать, холодной, шёл снег и ветер дул прямо в лицо) завёл беседу.

— А чем ты обычно занимаешься кроме работы? — спросил я.

— Да так… я шить очень люблю, — ответила девушка. — А какая у меня работа… при детском доме… сидим в комнате, заказов мало, дел нет… у нас даже рабочий день не ограничен. Правда, приходить надо всегда в восемь, и никак не позже. Для дисциплины.

— А когда ты уходишь из мастерской, что ты делаешь?

— Раньше с подругой общалась или с другими ребятами… а теперь… — Рена тяжело вздохнула.

— Ладно-ладно, — я торопливо перебил её. — А я вот в юнэмирситете учусь. Факультет изобразительного искусства.

— Так ты хорошо рисуешь?

— Ну… да, нормально, — кивнул я. Решил не петь себе дифирамбы, неправильно это как-то. — Вот, кстати, и твой родимый к-сектор, вон и дом виднеется.

— Не хочу я туда идти… — тихо проговорила девушка и крепче вцепилась в мой локоть. Я успокаивающе положил свою ладонь в перчатке на её… без перчатки.

— Не бойся… Рена, тебе не холодно?

— Ну… немного, — призналась она. Хотя и так было ясно: синим рукам обычно не бывает тепло.

— Возьми мои перчатки.

— Нет-нет…

— Возьми, — настаивал я, пытаясь освободить мизинец. — Я их как раз нагрел. Да не бойся, у меня другие есть. Не понимаю только: вы же швейная мастерская, почему не можете пошить себе перчатки?

— Не так всё просто, — невесело усмехнулась Рена. — Материал-то казённый, за него платить надо. А у меня нет денег…

«А как же ты жить-то дальше собиралась, хоть за комнату платить?» — хотел спросить я, но не решился. Оказывается, были кауру, которые жили даже хуже, чем я в своё время.

— Тогда я тебе эти перчатки дарю.

— Спасибо, — Рена поблагодарила меня и опять поёжилась. И от холода, и от того, что мы приближались к детскому дому. Забор был уже совсем близко, и возле него как раз стояли какие-то люди.

— Опять они! — прошептала Рена и прижалась ко мне. — Они меня достанут когда-нибудь!

— Они тебя не тронут, — загадочно улыбнулся я. Думаю, несложно догадаться, почему.

При нашем приближении ребята (это действительно оказались те парни, которые вчера пытались устроить Рене гадость) стали переглядываться между собой, потом отошли от забора, а потом и вовсе исчезли из поля зрения.

— Они тебя испугались? — спросила Рена.

— Естественно! — гордо улыбнулся я. — Они ведь думают, что я Лиан! Только запомни: не делай так, чтобы они в этом разубедились. То есть делай загадочное лицо и не говори им, что я не Лиан.

«Хоть я и Лиан».

— Думаешь, они не станут ко мне лезть, потому что побоятся тебя… его? — Рена недоверчиво покосилась на меня.

— Уверен. Уж я-то знаю, как его боятся.

Мы подошли к калитке. Дальше я идти не собирался, мне требовалось показаться хотя бы одному человеку из детского дома, а меня видели сразу трое. Значит, вскоре обо мне будут знать все педагоги и воспитанники.

— Откуда знаешь? — Рена повернулась и посмотрела на меня.

— Неважно, — я полез в карман и достал фигурку. — Вот, это тебе на память. Весёлая Вишня, герой мультика. Я тебе когда-нибудь его покажу. И ещё: я знаю, кто убил Мада.

Рена, видно, растерялась, и я уже успел сделать несколько шагов спиной вперёд и поднять руку для того, чтобы совершить прощальный жест, перед тем как она опомнилась.

— Мы ещё встретимся?

— И очень скоро! — крикнул я (по возможности, чтобы меня слышали трое ребят, укрывшиеся за углом дома) и, развернувшись, побежал к метро. Не стоит опаздывать в юнэмир. Тем более что я сегодня всё равно должен пропустить последнюю пару, пожертвовав ею для очень важного дела — восстановления справедливости.