Глава 11

Для порядка в доме нужна женщина, для беспорядка их нужно две.

NN

Вот уже два дня, почти без остановок, повозка катилась на север, и если я хоть что-нибудь понимаю в местной географии, ехали мы в противоположную от Арэла сторону. Мой план сторониться Нола осуществился сам собой — проводник меня игнорировал. Вежливо так и очень даже заметно. Город мы покинули глубокой ночью Нас вывели через тайный ход друзья храмовника. У леса ждала запряжённая повозка. Лимберт Нол занял место возницы и с тех пор ограничивался в общении с нами короткими фразами, типа: "Леди, в вашем распоряжении есть десять минут, чтобы умыться!"

Лирена, как ни странно, совершенно не роптала против такого жёсткого режима дороги. Только посматривала на меня с состраданием и молчала. Я довольно быстро выяснила причину странного смирения. И удивилась. Лирене рассказали о моём поклоннике и так напугали бедняжку, что она безропотно покинула город в самый разгар начавшегося веселья.

— Что ужасного? — спросила я подругу во время завтрака. — В чём моя вина? Не такой уж и страшный этот орк.

Лирена неверяще на меня смотрела.

— Ты согласилась поехать с ним?

— Нет, конечно. Но моё мнение никого не интересовало. Я ему говорю: "Нет". А он мне: "Моё слово". Что это значит, кстати?

Тут в разговор вмешался Нол, прекрасно слышавший нашу беседу:

— Это значит, что Хондар поклялся.

— Что с того? Да он забудет через три дня.

— Чтобы забыть, нужно чем-нибудь другим заняться. Думать о себе великом — единственное занятие Хондара.

— Так у него женщин хватает! Это же очевидно. Отвлечётся!

Меня было не сбить с оптимистичной ноты. Что это они так переполошились? Орки народ малосимпатичный и вспыльчивый, но сейчас между народами царил мир. Я не видела причин для беспокойства.

— Од-уруг убивает надоевшую женщину и берёт следующую. Обещанного ребёнка ему ещё не родили, так что прекращать поиски он не намерен, — Нол смотрел на меня со странной смесью сострадания и злости. — Вы, действительно, никогда не слышали эту историю?

— Клянусь!

Теперь стала ясна причина испуга, царившего в караване. И угораздило же меня совершенно не к месту обратить на себя внимание!

— Вы думаете, орк станет нас преследовать?

— Зачем ему самому утруждаться? Много чести. Хондар, если захочет, отправит на поиски своих воинов.

— Поэтому мы едем на север?

Мне удалось в очередной раз завладеть вниманием проводника. Давно меня так не рассматривали...

— Как вы узнали, что мы едем в другую сторону?

— Это же очевидно. Если солнце в полдень светит в спину, значит мы едем на север. И мох на деревьях. Чего проще...

— Дядя обучал вас?

— Нет.

«Знать стороны света тоже для меня табу?»

— Мы жили в лесу. Это же естественно, уметь отыскивать дорогу. Только не говорите мне, что ориентироваться на местности так же ненормально для женщины, как считать в уме.

Я разозлилась. Лучше бы он меня и дальше игнорировал, чем опять смотрел таким странным, ничего не выражающим взглядом. Но, видимо, общество нашего проводника подзадоривало меня на всякие необдуманные заявления, поэтому я тут же ляпнула:

— Проверяете, не изменилось ли моё свечение? И как?

Нол сморгнул и принял более приветливый вид.

— Вы тоже можете «видеть»?

— Нет. Но у вас глаза пустые стали. Я решила, вы меня сканируете.

— Простите?

— Детально изучаете под лупой второго зрения.

— Никогда не слышал такого слова.

— Это местный диалект.

На этом завтрак и наша беседа завершились.

Местность с каждым днём становилась всё живописнее. На смену зелёным холмам пришли невысокие горы. Вдоль крутых берегов, заросших густым лесом, текла извилистая река. Мелкая и быстрая, она шумным потоком бурлила на порогах, иногда разливаясь в кристально-чистые озера.

Чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, в посёлки мы не заезжали. На ночлег останавливались в укромных местах, как можно дальше от дороги. Лирена откровенно хандрила, Лимберт Нол по непонятной причине на меня злился, а я отказывалась признать свою вину за изменение маршрута. Одним словом, былая гармония между нами исчезла бесследно. Единственное, что меня беспокоило, так это отсутствие Ола. Если Богарт в ближайшие дни не отыщется, придётся снять браслеты. Тогда он точно нас отыщет.

Мрачноватое путешествие затягивалось. Я теряла терпение, ломая голову над тем, как расстегнуть браслеты, чтобы никто не заметил. И когда проводник прекратил гнать лошадей, задолго до наступления темноты выбрав место для стоянки, я поняла — нужно действовать.

Ужин прошёл, как последнее время повелось, в тягостном молчании. Нол посоветовал нам отдохнуть и ушёл исследовать местность. Ветер колыхал кроны деревьев, шумел листвой, но на поляне, разогретой солнцем, не чувствовалось ни дуновения. Было очень жарко, даже душно. Спать совершенно не хотелось, и я решила искупаться. Предложила Лирене прогуляться, но она отказалась, оставшись сидеть у костра и размышляя о чём-то своём, сокровенном.

Ручей, протекающий возле лагеря, для купания не годилась. Я углубилась в лес. Очень скоро внимание привлёк подозрительный шум — словно поблизости работал неисправный телевизор. Я поднялась на пологий холм, утопая по колено в густой траве, обошла заросли колючего кустарника, спустилась по песчаному обрыву к воде и увидела чудесную картину: ручей, разливаясь по камням, шумным водопадом обрушивался в озеро, зажатое между скалистых берегов. Пологий спуск к воде нашелся не сразу. Я спрятала одежду в зарослях и с наслаждением погрузилась в разогретую за день воду.

Озеро искрилось, отливая серебром под лучами закатного солнца. Лёгкое колыхание водной глади, тишина, стрекозы над поверхностью и закрывающиеся на ночь лилии завораживали бесхитростной красотой. Раскинув руки, я смотрела на плывущие по небу красновато-сиреневые облака, позволяя воде нести меня течением, куда ей заблагорассудится. В ветвях деревьев пели птицы. Играл листвой ветер. Солнечный свет терял яркость, делая тени густыми и непроницаемыми.

Тело казалось невесомым. Я любовалась фантастическими фигурами на небе, парила между облаков, отраженных в воде, и совершенно забыла о времени. Только оказавшись на другом конце озера, подумала, что нужно возвращаться. Выходить из воды совершенно не хотелось и я, не спеша, поплыла вдоль берега, огибая заросли камыша с островками розово-белых кувшинок. Мне оставалось только завернуть за скалу, чтобы выбраться на берег к припрятанной среди кустов одежде, как с этой самой скалы кто-то с шумом спрыгнул в воду и быстро поплыл в мою сторону.

«Принесла же кого-то нелёгкая!»

Зацепившись за ветки дерева, я замерла, не зная, как поступить. Проплыть незамеченной шанса у меня не было, но и болтаться в воде среди лилий, как русалка, тоже не хотелось. Если купальщик — местный, неприятностей не миновать. Богарт отсутствовал пятый день. Так что самым вероятным кандидатом на роль неизвестного купальщика был наш проводник. А с ним встречаться мне не хотелось ни при каких обстоятельствах. Единственное, что пришло в голову — пока неизвестный плещется в воде, пробраться незаметно к спрятанной одежде по берегу. Мысль показалась здравой. Стараясь не шуметь, я нашла среди береговых зарослей подходящие валуны, ухватилась за ветки, поцарапала ногу, разодрала рубашку, но в целом быстро и почти бесшумно выбралась из воды.

Это был явно не мой день. Я увидела его раньше, чем он меня. Под деревом стоял Лимберт Нол. Босой, в коротких по колено штанах, с водой, скатывавшейся с мокрых волос. Он как раз собирался поднять рубашку и уйти. Возможно, даже бы меня не заметил, стой я и дальше неподвижно, любуясь его голым торсом. «Чертовски хорошо сложен, должна сказать!» Но ветка предательски хрустнула под моей ногой, Нол резко развернулся, и мы оказались друг от друга на расстоянии нескольких шагов. Теперь я могла оценить его фигуру не только со спины. «Где были мои глаза раньше?» В довершении всего я сделала шаг назад, зацепилась волосами за ветку дерева, импровизированная заколка, спасавшая причёску от намокания, выскочила, и волосы рассыпались по плечам, закрыв лицо.

«Отлично. Мокрая лахудра на лесном берегу. Впрочем, он и так обо мне не лучшего мнения, сейчас узнаю, что девицы тут по ночам не плавают или ещё про какое-нибудь нарушение местных порядков. Нужно отбрить его, пока настроение не испортил».

Я готова была услышать всё что угодно, но не то, что Нол сказал:

— Как тебя зовут?

И ещё раньше чем поняла, что делаю, автоматически ответила:

— Леся.

Только в состоянии полного шока я могла назвать своё земное имя. Уже три года не произносила его, даже мысленно. Храмовник меня не узнал?

— Ты пришла через портал? Я думал, в этой местности их нет. Я не заметил, как ты появилась.

«Я должна ответить что-то вразумительное? Не понимаю, о чём он говорит».

Я смотрела на Нола, широко распахнув глаза, надеюсь, хотя бы мой рот оставался закрытым. Что теперь делать?

— Ты такая яркая.

И тут я догадалась посмотреть на себя, чтобы понять, о чём он говорит.

Мама дорогая! Не знаю, как насчёт яркости, но вид у меня был ещё тот! Мокрая рубашка облепила тело, и я стояла перед храмовником если не голая, то во всяком случае не совсем одетая. Согласитесь, двусмысленная ситуация для летнего вечера и двух мокрых особей противоположного пола. Смущения особого я не испытывала, всё-таки на мне было больше одежды, чем топлес на пляже, но на всякий случай оттянула ткань на груди, чтобы она хотя бы так откровенно не просвечивала.

Это движение вынудило Лимберта перестать любоваться моим свечением, или не знаю, что он там наблюдал, его глаза приняли уже знакомое выражение цепкого внимания, и парень переменился в лице. Посмотрел наконец-то нормальным зрением и (ну кто бы сомневался!) тут же уставился на землю. Вот что значит иметь дело с монахом! Сама скромность. Я полюбовалась румянцем на щеках Нола (и не упомню, когда последний раз производила своим видом такой фурор), а потом спросила как можно мягче, чтобы совсем не смущать беднягу:

— Я могу пройти?

Нол бросил взгляд на мои запястья, подобрал одежду с земли, посмотрел ещё раз внимательно, словно запоминая, и быстро ушёл. На прощания мне достался короткий поклон.

«Забавная ситуация».

Посмеиваясь, я спустилась к тайнику, но одеваться не спешила. Смотрела на воду и невольно улыбалась, вспоминая лицо Нола. Наконец защелкнула браслеты на руке (надеюсь, Богарт успел меня обнаружить), спрятала волосы под местный вариант головного убора для замужних дам, полюбовалась серпом месяца, выплывающем из-за сиреневого облака и, чтобы не заблудиться, отправилась к лагерю знакомой дорогой.

«Нужно придумать объяснение случившемуся. Скажу, что испугалась и ляпнула первое, что в голову пришло».

Перед глазами всё ещё стояла фигура Нола в последних закатных лучах солнца, поэтому я ничуть не удивилась, когда проводник подал мне руку, помогая вскарабкаться на крутой склон. На меня он даже не глянул, высматривая что-то между деревьев. Я думала, что мы пойдем вместе к лагерю, поэтому остановилась, дожидаясь, пока проводник соизволит очнуться. Моя неподвижность заставила парня обратить на меня внимание. Немного смущаясь, он спросил:

— Вы встретили кого-нибудь по дороге?

— Кого я должна была встретить?

— Вы были на озере или гуляли в лесу?

«Была ли я на озере? Что он хочет этим сказать? Неужели не узнал? Три недели рассматривает меня во всех ракурсах, разве что полуголой первый раз видел. Ничего не понимаю».

На руке звякнули браслеты, и блестящая мысль наконец-то посетила мою глупую голову. Если Ол видел моё свечение на большом расстоянии (ради чего я эти браслеты и сняла), то проводник стоял совсем рядом. Допущу промах, и храмовник догадается, с кем разговаривал у озера. Раздумывать времени не было. Ответила, полагаясь на удачу:

— Я гуляла. Но если вы говорите про эту бесстыжую девицу с голыми ногами, то она проскакала мимо, чуть меня не задавив, — и с ехидством добавила, — без седла, между прочим.

«Кто только меня за язык тянет!»

Проводник растеряно оглянулся в сторону озера, посмотрел на меня внимательно и, не произнося больше ни слова, пошёл к лагерю.

«Хорошо, что они тут не врут. Ему в голову не придёт, не поверить. Забавно, честное слово, неужели повели?»

Я исподтишка рассматривала храмовника, пользуясь тем, что он не обращал на меня никакого внимания. Нол находился в состоянии странной задумчивости и на вопросы отвечал невпопад, если вообще слышал, что я у него спрашивала.

«Наверное, подозревает что-то. Нужно быть с ним максимально осторожной».

Лирена заметила странное поведение храмовника, но поскольку сама находилась не в лучшем расположении духа, списала всё на его вредный характер. Откровенничать не хотелось, в воздухе висела недосказанность, не перессорились мы по единственной причине — никто не желал заговорить первым. Поэтому когда к вечеру следующего дня повозка въехала на разбитую мостовую небольшого селения, я искренне обрадовалась смене обстановки.

Над узкими улочками гордо возвышалась каменная громада замка. Кривобокие домики теснились на склонах холма, утопая в зелени небольших садов. Постоялый двор отыскали без труда — ограду украшала коллекция пустых бутылок. Хозяин рассыпался перед нами в любезностях и тут же сообщил, что мы единственные постояльцы, поэтому он весь к нашим услугам. Нол заметно повеселел и попросил приготовить ужин. Трактирщик ответил, что нужды в этом нет, потому что в городе праздник — день рождения господина — и пригласил нас присоединиться. Лирену такое известие вернуло к жизни.

— Алия, ты представляешь? Хозяин замка — вдовец, ещё не стар! Какая удача! Мы должны непременно пойти.

Нол проигнорировал её бурную радость, но возражать не стал. Наверное подумал, что в господский дом нас не пригласят, поэтому беспокоиться ему не о чём. Я же, зная Лирену, такого оптимизма не испытывала. Посмотрим, как народ тут веселится. Мне, как замужней даме, светило разве что напиться. Нужно будет за Лиреной присмотреть. Вдруг она просочится к почётным гостям? Тогда пройду вместе с ней. Хоть избавимся на время от неусыпного контроля.

Издалека замок выглядел цельным строением, огромным и неприступным, с низким арочным входом, защищённым дубовыми воротами и подъёмной решёткой. Только войдя внутрь становилось понятно, что наружные стены состояли из жилых домов, плотным кольцом окружавшим единственную площадь крепости. Дома и были самой крепостью, с узкими окнами-бойницами под высокими черепичными крышами. По центру мощённой площади располагался бассейн питьевой воды, а на возвышении стоял господский дом, довольно большой, но не особенно богатый. К нему примыкала высокая круглая башня — единственная надёжная защита при нападении.

Площадь постепенно заполнялась гостями. Столы ломились от угощения. Хозяйки хвастались кулинарным искусством, а мужья крепостью напитков. Наконец из башни выкатили здоровенную бочку с вином, селяне радостно закричали здравицу господину, и веселье началось. Высокие стрельчатые окна господского дома светились огнями, но разобрать, что там происходит, мы не могли. Шум и галдеж, царившие на площади, заглушали любые звуки.

Не успели селяне утолить первый голод, обильно залив закуски вином, как раздались призывные крики и слуги расчистили место для танцующих. Музыканты ударили по струнам, главный распорядитель объявил танец и пар десять, не меньше, дружно заскакали под веселую мелодию.

Наверное, все народные танцы похожи: чёткий ритм, незамысловатая мелодия, лихой задор танцующих. Что ещё нужно для веселья? К сожалению, я не владела тонким искусством прыжков с подкидыванием рук и ног в нужном направлении. А как же мне хотелось присоединиться!

Будучи чужаками, мы сидели в стороне, на краю длинного стола. На нас поглядывали, но суровый спутник отбивал у кавалеров желание познакомиться. Лирена, подперев рукой голову, задумчиво рассматривала пустые окна господского дома. Мрачное строение интересовало её больше, чем площадь. Внезапно лицо подруги необъяснимым образом преобразилось: скука исчезла, лоб разгладился, а взгляд стал подозрительно безмятежным. Охотница в засаде, не иначе. Я оглядела гостей и едва сдержала радостный возглас.

Шагах в десяти от нас стоял Олириус Богарт, превосходно видимый и до невозможности обаятельный. Он беседовал с двумя девицами, приобняв их за плечи, улыбался, а раскрасневшиеся счастливицы хихикали под завистливыми взглядами подружек. Должна признать, выглядел Богарт намного лучше, чем в полупрозрачном виде. Похоже, посмотрев на себя в зеркало, парень ужаснулся, сменил костюм и причесался.

Костюм его был прост и небрежно элегантен: хорошего кроя чёрная шёлковая рубашка, узкие брюки из плотной ткани, высокие сапоги и богатый тканый шарф вместо пояса, подозрительно напоминающий расцветкой шаль Лирены, пропавшую недели две назад. Стройный, гибкий и невероятно привлекательный Богарт выгодно отличался от грубоватых селян.

Если Ол хотел произвести впечатление своим появление, то ему это удалось. Местные красавицы перешептывались и показывая на незнакомца пальцем, кумушки громкими голосами судачили, откуда пришёл этот чужак, а мужчины хмурились и сжимали кулаки. Надеюсь, к концу банкета дело не дойдёт до драки. Тянуть со знакомством Богарт не стал, с мастерством придворного ускользнул из объятий подружек подружек, подошёл ко мне и с коротким поклоном протянул руку:

— Леди, окажите честь.

Вид у моего приятеля был несколько невменяемый, но идею я уловила. Обратиться к Лирене у бедняги смелости не хватило, а меня бояться Богарт причин не видел, особенно моего отказа. Не брошу же я друга в беде! Правда, глупец не подумал, что Лирена не простит ему промах. Нужно было её первой на танец пригласить.

Я заняла место среди десятка пар и тут только вспомнила, что танцевать как раз и не умею. Ерунда! Оказалось, что это совсем не трудно. Всего пару раз отдавив партнёру ноги, я лихо справилась с нехитрым ритмом. Тем более, что Ол выплясывал бесподобно. Я светилась от удовольствия, словно начищенный чайник, и даже успела дать несколько ехидных советов, как вести себя с Лиреной, пока мелодия не закончилась, и мы не вернулись к столу.

Лимберт Нола встретил нас с каменным лицом. Сразу стало понятно, что Олу лучше на пути храмовника не попадаться. Пока я представляла Лирене моего партнёра, она равнодушно смотрела в сторону. Потом глянула вскользь скучающе и милостиво согласилась на танец. Наконец-то Богарт держал за руку девушку своей мечты, не сводя с неё зачарованных глаз.

«До чего же красивая пара!»

Радостью хотелось поделиться, я повернулась к проводнику и тут же пожалела, что сижу с ним рядом.

«Ну надо же иметь такую кислую рожу! И это на празднике, где все веселятся!»

В довершении всего этот святоша забрал у меня кубок и выплеснул содержимое под стол. Я демонстративно отвернулась, пыхтя от обиды.

«Вот ведь зануда! Ему заплатили, чтобы меня охранять, а не воспитывать. И вообще, что он себе позволяет?»

Пока я подбирала умные доводы о правах угнетённых женщин, музыка закончилась, появился Богарт и, забыв о конспирации, плюхнулся на скамью рядом со мной. Больше чем на два танца удержать Лирену мой приятель не смог. Девушка привлекала к себе слишком много внимания. К тому же желая доказать Олу, что популярна не меньше, чем он, позволила местным парням оттеснить чужака, охотно заняв место в ряду танцующих. Богарта сидел с ещё более мрачной рожей, чем у проводника.

Такое соседство наводило тоску, но если честно, я не рискнула бы оставить их вдвоём. Чтобы как-то отвлечь беднягу, пододвинув к Олу блюдо с мясом. Бедняга даже не заметил. К счастью, у меня выработался рефлекс кормить приятеля, и я, не задумываясь, вложила ему в руку ломоть хлеба с изрядным куском вяленого мяса. Поймав мрачный взгляд храмовника, не удержалась от ещё одной шалости, подвинулась поближе к Богарту и зашептала на ухо, сама уже не помню что. Ол в рассеянности не обратил на мой маневр внимания, был слишком занят ревнивым наблюдением за Лиреной, к тому же за долгую дорогу привык разговаривать со мной шёпотом. Думаю, со стороны мы смотрелись, как слаженная пара заговорщиков.

К концу танца стало ясно, что Лирену нужно срочно возвращать. Среди местной молодежи назревала серьёзная склока, а Ол так извёлся, что едва мог говорить. Как только стихла музыка, Богарт, прихватив меня для поддержки, направился к Лирене, чтобы увести кокетку от соперников. Вмешаться мы не успели.

За площадью давно уже наблюдали из окон господского дома. Парадные двери с грохотом распахнулись и на площади установилась относительная тишина. Что происходило у башни, рассмотреть я не могла, но по радостным крикам и движению толпы предположила, что сам хозяин замка вышел к поданным.

Протолкавшись к Лирене, мы увидели рядом с ней безвкусно одетого господина неопределённых лет, тучного и высокого. Он пригласил Лирену на ужин. Отказаться шанса не было. К счастью, у подруги хватило соображения оглянуться на меня и что-то тихо сказать надменному господину. Последовал повелительный кивок, и кто-то из свиты протянул мне руку. Олириус Богарт, бросив предостерегающий взгляд, скрылся за спинами селян.

Последнее, что я видела, прежде чем за нами закрылись двери господского дома — Ол разговаривал с Лимбертом Нолом у ворот крепости.