Шесть

Дом радовался встрече с хозяином. Но радость его была не долгой. Хозяин очень устал, и он ощущался больным.

— Вы нездоровы, хозяин? – спросил дом взволнованно, едва хозяин вошел внутрь.

— Да. Дай мне кровать. И вина. Я очень устал сегодня.

Тут же дом уложил хозяина в постель, подвесил рядом в воздухе бокал самого лучшего вина.

Мефистофель потянулся на подушках, залпом осушил стакан, а потом заснул, и если бы дом не подхватил бокал, выпавший из рук, тот наверняка бы разбился.

Дом вздохнул, глядя на спящего господина. Он редко видел его таким хрупким и беззащитным, а знакомы они уже больше тысячи лет! Дом притушил свет, цыкнул на зашумевших под полом мышей, осмотрел окрестности, и, убедившись, что все тихо и спокойно, тоже, устроившись поудобней, заснул.

***

И вот Анатас осталась одна.

Сначала был шум, крики, известия со всего Ада о том, что болезнь отступила, тысячи жителей снова встали на ноги, все поздравляли друг друга, Ловьяд и Трэч придумали устроить народные гуляния по всему Аду и большой бал во дворце…

Никто, кроме нее, казалось бы, не заметил исчезновения главного виновника торжества, того, кому все были обязаны спасением Ада. А Анатас все больше казалось, что он вообще не перемещался вместе со всеми ко дворцу, исчезнув в неизвестном направлении. Терзаемая мыслями о том, что он, возможно, не вернулся вместе со всеми именно из-за нее, Анатас, сославшись на усталость, ушла к себе.

И вот, она одна.

Опять одна. Только нашла его, и снова потеряла. Только что он был рядом, такой живой, такой настоящий, а теперь опять пропал, словно сон или мираж!

— Мефистофель! – позвала она.

Почему-то ей казалось, что если долго звать его, он услышит, придет. Пусть они не будут вместе, но, и Анатас это знала, им необходимо еще раз поговорить.

— Мефистофель! – снова повторила девушка, и тут, к ее удивлению, воздух перед ней сгустился и превратился в один большой мефистофелевский глаз.

Анатас вскрикнула. Глаз пристально на нее посмотрел, несколько раз моргнул, а потом растворился. Дьяволица вздохнула. Дозвалась на свою голову!

А потом с легким щелчком в комнате возник сам Мефистофель, безукоризненно, как всегда, одетый, причесанный, хотя и несколько сонный.

— Анатас? – он отвесил легкий поклон.

— А я думала, честно говоря, что это сказки… — протянула Анатас, оглядывая его.

— Что? Что я слышу, как меня зовут по имени? Сказки. Это действует только на тех, в ком течет кровь Вельзевула.

— Почему?

— Заклинание такое, почему еще! – усмехнулся Мефистофель, — но ты хотела меня видеть?

— Да… присядешь?

Мефистофель сел на подоконник.

Анатас опустилась на край кровати.

Оба замолчали.

— Мне нравится твоя нереальная реальность… — заметила Анатас.

— Я знаю. Но, Анатас, пойми, сейчас это маловозможно. Я сильный маг, мои магические силы практически неистощимы, но недавно я потратил слишком много энергии. Я могу создать нереальность, но вряд ли она будет радужной и красивой. – ответил Мефистофель, а потом, боясь, что молчание повиснет снова, продолжил, — Ты пришла ко мне… сегодня днем…

Анатас покраснела и кивнула.

— Зачем?

— Я… — Анатас задумалась, что сказать, потом проговорила, — мне показалось, мы не все сказали друг другу.

Мефистофель засмеялся.

— Ты похожа на своего деда! Как он… — дух недоговорил, выглянул в окно.

— Как он что? – переспросила Анатас.

— Ты дьявол, Анатас, ты можешь вообще не думать о том, кому что ты не сказала! А ты думаешь…, совсем как Вельзевул.

— Это правильно! – Анатас сцепила пальцы, с трудом продолжила, — Мефистофель, нам нужно сказать друг другу все… Тогда ты…

— Я ушел. Виноват перед тобой, Анатас, но я был уверен, ты не станешь сильно переживать. Лишь немногие дьяволы умеют чувствовать…

— Я умею. Я все не понимала, почему ты ушел, — Анатас не просто давались эти слова, но она понимала, что если не скажет их сейчас, может не получить другого шанса.

— Анатас… — Мефистофель снова по-своему поставил ударение на второе «а».

Она улыбнулся. Дух встал, подошел к ней, сел рядом.

Девушка положила ему голову на грудь, закрыла глаза.

— Анатас… — повторил Мефистофель, а потом закончил, — выходи за меня..?

Анатас широко раскрыла глаза. Он…что?

Губы сами собой растянулись в улыбке.

— Я знаю, это глупо с моей стороны, при нашей разнице в положении…

— Я согласна! Слышишь, согласна, и не говори мне больше ничего.

Мефистофель поцеловал ее. Реальность поплыла, окружая их сиреневато-синими облаками, мягкими, теплыми, насквозь пронизанными лучами Мефистофелевского счастья.