Пять

Балы в Аду. Древняя традиция! Они устраивались уже тогда, когда люди бегали по земле в звериных шкурах. Вечная традиция! Они существуют и сейчас, когда на земле их вытеснили дискотеки и вечеринки, а в Раю – тихие вечера и разговоры об искусстве.

Нет большей чести, чем попасть на бал, устраиваемый Правителями Ада.

Трэч и Анатас с восторгом считали минуты до начала ИХ бала. Правда, восторг их был разным. Трэч видел в этом бале торжество своих организаторских способностей, ждал похвал от старшего брата и комплиментов от гостей. Для Анатас этот бал был шагом навстречу тому, кого она мечтала увидеть, подтверждением того, что он не приснился ей, этот темноволосый, темноглазый дух, с бархатным голосом и поразительной Силой.

Молодые Правители ждали бала с огромным нетерпением. И он настал.

Вспыхнули свечи, грянула музыка.

***

Отступление третье – Адский оркестр.

«Во все времена музыка являлась обязательным атрибутом культуры. Без музыки невозможна жизнь народа. Национальная музыка Ада является предшественницей и основательницей музыки людей. Вопреки уверениям многих людей, адская музыка – вовсе не расстроенный шумовой оркестр, а напротив, образец идеальной гармонии и совершенства полифонии». – Из лекции по «Истории музыки» в ВАШ (Высшей Адской Школе).

***

Гости наполнили зал. Высшая знать Ада, многочисленные тетушки, дядюшки, кузины, кузены, троюродные бабушки и семиюродные племянники Правителей Ада, истинные дьяволы, разодетые в лучшие свои платья вплывали, влетали, вползали в зал. Трэч приветствовал всех их благосклонной улыбкой, которую Анатас показала ему накануне, и которую он отрабатывал всю ночь напролет, щурясь от удовольствия, слушая Распорядителя Балов, урчавшего в микрофон порядок танцев, и Церемониймейстера, называвшего имена гостей. Анатас стояла чуть в стороне, ища в толпе гостей одну фигуру. Она была уверенна, что он получил приглашение, спасибо верному лейтенанту-поклоннику-помощнику Алексу, отнесшему письмо в его замок. Анатас замирала каждый раз, когда голос у двери называл имя, начинающееся на «М». И наконец…

— Мефистофель. – проговорил церемониймейстер.

Шум и разговоры разом затихли, как будто высокие гости услышали имя покойника или преступника. Анатас прислушалась к шепоткам, волной прокатившимся по залу:

— Он же умер!

— Нет, он просто покинул замок.

— Мефистофель… маг!

— Что он здесь делает!?

— Тот самый…

— Кто пригласил его?

— Зачем? Опять он?

И почему-то:

— Вельзевул…

Но вот прозвучало следующее имя, и постепенно гости забыли о том, кто находится среди них.

«Вот значит как? Он известен!» — подумала Анатас. Оглядела себя.

Все идеально. Красное платье в пол сидит, как влитое, поправила прическу – все безупречно. Нет, она не пойдет его искать. Пусть сам ищет.

Если захочет…

— Анатас? – она замерла.

Нельзя не узнать голос, который раздался вдруг у нее за спиной, и это смешное ударение. Анатас.

Она медленно обернулась. Вот он, в великолепном черном костюме, стоит так близко, что можно потрогать. Улыбается, осторожно так, не показывая зубы.

— Мефистофель! – прожурчала дьяволица.

Что сказать ему? Что рада его видеть? Что мечтала встретиться с ним взглядом, коснуться его руки? Глупо! Анатас и сама понимала, что глупо. Промолчала, только улыбнулась. Зазвучали первые аккорды северного вальса.

— Окажите мне честь, которой я недостоин, позвольте пригласить вас на танец.

Проговорил Мефистофель тихо, и протянул ей руку. Она осторожно вложила в нее свои пальцы. Сжала его ладонь.

А потом он повел, Анатас любила танцевать, умела это делать, но никогда не думала, что танец может быть таким… таким. Магия это была, или Мефистофель был искусным танцором, или же это просто странные чувства к этому духу вспыхнули в душе молодой правительницы с разрушительной силой, но этот танец она, она знала, запомнит навсегда. Не сможет забыть этого ощущения, словно бы они просто стояли рядом друг с другом, а вокруг них, и сверху, и снизу, и по бокам, кружились тысячи пар. Анатас понимала, что двигается, но не чувствовала движения, только поднимающееся где-то в груди счастье, такое полное, такое огромное, что хотелось закричать от восторга.

А потом все кончилось. Музыка закончилась, закончилось и наваждение. Анатас почувствовала, как глаза наполняются слезами обиды. Почему все кончилось?

Мефистофель отпустил ее руки. Он стоял и как-то странно, с недоверием и как будто даже злостью смотрел на нее, словно что-то в ней, о чем он знал, было ему глубоко неприятно.

Анатас осторожно стерла слезы, сделала положенный книксен, развернулась и пошла прочь, прочь из зала, подальше от него. Она не понимала, чем обидела его, не знала, и от того было вдвойне обидно и больно.

Анатас покинула зал, огляделась по сторонам и, убедившись, что никого нет рядом, бросилась бежать по пустому коридору. Пробежала несколько этажей, поднялась на самый верх и влетела в небольшую комнату, которую она нашла давно в детстве. Здесь стояла старинная мебель, никогда не было пыли, и всегда пахло чернилами и волшебством. Анатас не знала, кому принадлежала эта комната, предполагала, однако, что когда-то здесь жил какой-нибудь ученый, пользовавшийся расположением кого-нибудь из ее предков.

Дьяволица захлопнула дверь, упала в большое кресло у не разожженного камина и заплакала.

А потом почувствовала, как в комнате потеплело. Приоткрыла глаза, и увидела потрескивающий огонь в камине. Протерла глаза…, нет, ей это не кажется, каким-то образом камин зажегся сам по себе. Она обвела комнату взглядом, и вжалась в кресло. Здесь изменилось все. Загорелся на только огонь в камине, вспыхнули все свечи, лампа на столе (Анатас помнила, что лампочки там не было).

— Кто здесь!? – прошептала правительница, вновь почувствовав себя маленькой девочкой, которую было так просто напугать. – Что вы здесь делаете? – продолжила она, увидев, как он стены отделился неясный силуэт.

Силуэт этот потянулся и ответил:

— Могу задать тот же вопрос вам. – голосом Мефистофеля.

Анатас вскочила.

— Мефистофель? Как вы здесь оказались?

— Анатас. – фигура превратилась в Мефистофеля и опустилась на стул с высокой спинкой, стоявший у стола. – как здесь оказался я понятно, но вы? Здесь лежали некогда неплохие чары. Хотя… понимаю, понимаю. Ну, что ж, теперь отвечу на ваш вопрос. Эта комната некогда принадлежала мне, равно как и спальня – он указал на гладкую серую стену.

— Спальня? Я смотрела, здесь нет потайных ходов…

Анатас чувствовала огромное смущение. Эта комната принадлежала Мефистофелю… А что, если на нее были наложены Видящие Чары? О, Преисподняя, только не это!

— Нет, здесь не было Следящих или Видящих чар. Вернее были, но я снял их за долго до вашего рождения, – словно прочитав ее мысли, заметил Мефистофель, – а ходы… они есть, их здесь много, просто они все закляты на крови. Эта комната тоже, но в вас, видимо, сильна кровь Вельзевула… от него я не закрывал эту комнату.

Мефистофель замолчал. Провел ладонью по крышке стола, коснулся лампы. Встал, подошел к камину, погладил широкие камни, сунул руку в огонь, прикрыл глаза, словно от удовольствия.

Анатас сидела неподвижно на своем месте и просто смотрела на него. Ей хотелось задать ему вопрос, только один: чем она обидела его там, на балу. И не могла.

Неожиданно, Мефистофель сам нарушил молчание:

— Вы не похожи на свою мать, Анатас. – произнес он медленно. – скорее, на деда. Он был бы рад иметь такую внучку.

Анатас не ответила. Что она могла сказать. На глаза снова навернулись слезы. Он знал Вельзевула, он столько всего знает, а она… не будь она Правительницей, кем бы она была?

А дух продолжил:

— Когда-то жизнь преподала мне горький урок. Не думал, что он мне пригодится. – проговорил он.

Подошел к креслу Анатас, опустился на колени так, что их лица (Анатас сидела, сжавшись в комочек), оказали на одном уровне.

— Анатас. Тот, кто учил тебя магии, был бездарем и шарлатаном, он не научил тебя даже основам мысленной и эмоциональной защиты. От твоих мыслей я могу закрыться, но от чувств – нет. Я не просто ощущаю их, я их вижу. Они окутывают тебя всю, с ног до головы, я не могу их не замечать. Ты меня не знаешь…, а я знаю тебя всю.

Он еще приблизился к ней. Теперь Анатас могла пересчитать все его ресницы, увидеть каждую морщинку в уголках глаз. Она слышала его слова, но воспринимала их лишь отчасти, завороженная его близостью. Подняла руку, коснулась уголка его губ.

В глазах знакомо потемнело, и вот они уже сидели совсем в другом месте. Вроде спальня, кровать, во всяком случае, была, но спальня не реальная, не настоящая, прекрасная. Все вокруг было в облаках, Анатас сидела на облаке, под ногами у нее тоже клубились облака, откуда-то сверху струился теплый свет.

— Прости. Не могу сосредоточиться… — прошептал Мефистофель, оглядываясь вокруг. – сейчас все исправлю…

— Не надо. – дьяволица покачала головой.

Мефистофель обхватил ее за талию, поднял на руки, коснулся губами ее губ…