Если бы не меч.

— А я говорю надо на меч город брать! — Бер врезал по дереву кулаком так, что кора брызгами разлетелась и осыпала сидящего напротив Вула. Медведь заскрежетал от скопившийся злобы зубами. — Не с теми связались, чтобы вот так вот поступать.

Друзья уже около часа обсуждали, что им делать дальше, облюбовав для этого поляну недалеко от Уйшгорода и устроившись на поваленной березе. Они долго петляли перед этим по лесу, сбивая погоню со следа, и сделав крюк практически вернулись назад к городу.

Костра не разводили, опасались быть обнаруженными, да и не видели в этом никакого смысла — не на прогулку пришли. Они уже успели и поругаться и помирится. Предложить и отбросить в сторону несколько несостоятельных абсурдных идей, но так и не решили, что делать дальше, и потому были хмурыми и злыми, как друг на друга, так и на себя лично.

— Какой меч, брат. — Горячо возразил Федор, смотря прямо в лицо медведя, развернув того к себе резким движением, схватив за плечо. — Нас трое! Понимаешь, всего трое!

— Четверо. — Пробурчал недовольно ему в ухо шишок.

— Что? — Не понял его наш герой, поворачивая голову.

— Четверо говорю нас. Вы, как всегда, меня в расчет не берете.

— Прости дружище, просто ты как воин слабоват, а мы про драку говорим…

— Так давайте Новгор поднимем. — Вскочил возбужденный Бер, яростно сверкая глазами, и перебивая Федограна. — Там, когда узнают, что творится, сразу за вилы схватятся. — Он возбужденно забегал по поляне периодически хватаясь за меч.

— И пойдут своих братьев и сестер резать? — Горько усмехнулся Вул. — В Уйшгороде половина родственников из нашего города. Прости брат, но ты говоришь глупости. Не поднимется Новгор против столицы. Тут надо что-то другое думать.

— И что, тогда, вот так вот сидеть и ничего не делать? — Развел руками от безысходности медведь, резко остановившись и губы у него задрожали, как у обиженного ребенка. — Я так не могу.

— Думать надо. — Ответил ему Федогран. — Сядь и не мельтеши, нам всем тяжело.

— Что бы вы без шишка делали дурни. — Хитро усмехнулся Илька. — Что, по-вашему, нам не достает в этот момент? — Он с превосходством повел глазами и не дожидаясь сам же ответил на свой вопрос. — Правильно! Информации. Придется опять вас выручать.

— Когда это ты нас уже выручал? — Вскинул удивленные глаза медведь.

— А кто поле позади орды запалил? Забыл уже?

— Ааа… — Точно.

— Ладно. Ждите! — Илька спрыгнул и уже из ближайших кустов донесся его удаляющий голос. — Только не уходите никуда, я быстро.

— Вот же шило. — Усмехнулся Вул. — Никогда не меняется.

Время дальше потянулось на столько медленно, на сколько Числобог (бог времени и чисел) мог затянуть его движение. Вредный этот бог. Когда человек хочет, чтобы что-то произошло побыстрее, то властитель стрелок, назло останавливает их движение, и наоборот, когда хочется продлить минуты удовольствия, все скомкивает в один единственный миг. Но уж такова его сущность. С богами не спорят. Их или принимают или нет, и только уповают на их благосклонность.

Илька отсутствовал почти сутки. Мучительные растянувшиеся резиновым жгутом — сутки ожидания, и срывающихся в панику, натянутых в струну нервов. Он появился только на следующий день, тогда, когда солнце вышло в самую наивысшую точку небосклона, замерев в зените ярким слепящим глаза шаром. Ворвавшись ураганом на площадку, сверкая возбужденными глазами, он упал на траву, судорожно глотая воздух и выпалил скороговоркой:

— Вы не представляете, что там творится!!! Город сошел сума. Жители попрятались в домах, дружина раскололась на две части, из которых одна адекватная заперлась в караулке, а другая, словно объевшаяся мухоморов, пытается к ним пробиться. Встретился я там с нашим хорошим знакомым — Нафаном. Не забыли еще того домового, что вам из города бежать помогал? — И не дожидаясь ответа, дальше затараторил:

— Так вот. Говорит он, что нечисть в городе завелась, такая которую до сих пор еще и не видел никто, непонятно какому богу служащая. Она как зараза, в душу входит, и после этого не узнать человека, меняется полностью. Для такого перестают существовать все кроме него самого и владыки князя, которому он, с того момента поклоняется как божеству, и исполняет любую прихоть. Еще утверждает, что Сослава подменили, не их этот князь. Вот вроде тот же самый человек, а повадки другие. Злой стал, кровожадный и лживый. И глаза пустые, словно кукла бездушная. Такие вот дела.

Чащуна, нашего, в поруб бросили, там же и сотник с двумя десятниками своими, вроде как бучу поднять решившими, сидит. Дух жизни веревками заговоренными связан, освободиться не может, кот говорит, что они как кокон его опутывают, и выхода силе не дают, у того даже дым волшебный из трубки выпустить не получается. И самое поганое, что притронуться к ним никто не может, к веревкам этим. Тьма в них сидит, все кто пытался деду помочь на долго немел, как кукла тряпичная становился. Правда желающих в порубе немного нашлось, только три сидельца, да спустившиеся туда на время домовой. Так-то вот. Казнить их вроде завтра на рассвете хотят.

Нафан предлагает вам попробовать освободить Чащуна. Правда сам колдун против этого, говорит, что только зазря сгинете, но домовой верит, что у богатырей должно получиться, не зря же о нас уже легенды ходят. — Шишок гордо поднял подбородок, задрав нос к небу. — Главное путы с него снять, силу вернуть. Сегодня в полночь кот у частокола, с права от ворот, ждать будет. Там стража редко появляется. Он веревку сбросит и до поруба проводит. Только налегке идти надо. Нечего там доспехами железными греметь. Все тихо сделаем. И еще: рожи свои грязью намажьте, а то они белые как у приведений. Да и одежку «извозюкать» не помешает, понеприметнее в ночи будет. Легче пробраться.

Веревка опускалась медленно и беззвучно, не касаясь бревенчатых стен, чтобы даже своим шуршанием не привлекать внимания. Четверка воинов застыла, дыша через раз, сверкая глазами в лунном свете, на измазанных лицах. И только когда нижний конец коснулся земли, первый из них, как самый ловкий, Вул, заскользил на одних только руках вверх. Ни единого шороха в кромешной тишине. Город словно вымер.

Легкое подергивание пенькового шнура, как сигнал, и вот уже следующий, Федогран с шишком на плече, взлетает на стену, и тоже дергает за кончик, сигнализируя Беру. Вся четверка на верху. Огромный кот, стоя на задних лапах, с человеческими глазами, молча кивает головой, приглашая следовать за ним, и растворяется в мраке, увлекая за собой друзей. Миг и стена пуста, словно и небыло тут никого и никогда. Только бледный свет половинки луны, свидетель, но он ничего и никому не расскажет.

Шли медленно, скользящим движением переставляя ноги и замирая после каждого шага. Долго прислушивались, и только после этого двигались дальше, укрываясь в тени зданий. Домовой вел, уверенно выбирая самые темные, заброшенные уголки города. Его бесшумную фигуру выдавали только сверкающие зеленью, настороженные глаза.

Самый сложный участок пути был перед порубом. Лаз в него находился на открытом участке, хорошо просматриваемом со всех сторон, и любой любопытный взгляд, мог нарушить все планы друзей, подняв тревогу. Это только, кажется, что никого вокруг нет. Злодейка Судьба она такая, она женщина подлая и непредсказуемая, в любой момент может изменить своему избраннику просто ради потехи. Почему бы ей не подкинуть гадость, и не подослать какого ни будь, неспящего горожанина, проветриться, и полюбоваться на ночное небо. Нервы у всех в столице княжества сейчас напряжены, заметит такой чужаков и разбираться вряд ли будет: «Что и почему», сначала орать начнет: «Караул!», а потом думать начнет, но будет уже будет поздно.

Кот дождался, когда облако закроет серп луны, покрыв мраком площадку перед порубом. Махнув когтистой лапой, он быстро пробежал опасный участок, и скрылся, скользнув черной тенью в лаз, друзья бросились за ним, прыгая по очереди в мрак узилища. Никто даже не подумал о том, как потом выбраться наружу. Молодость импульсивна и нелогична, она часто совершает такие вот глупые ошибки.

Они попадали чуть ли не на головы сидящих в яме людей, только чудом не поломав им шеи.

— Сдурели совсем. — Выдохнул от неожиданности связанный Чащун. — Я же приказывал уходить. Зачем явились?!!

— Что-то меня гложет изнутри. Что-то такое знакомое. — Словно не замечая связанного деда заговорил шишок, ехидно окинул взглядом всех присутствующих. — О! Понял! Это ностальгия. Давненько я тут небыл, видимо соскучился. — Он задумался и затем ошарашил всех неожиданным вопросом. — Вы дурни веревку взяли? Как теперь отсюда выбираться будем?

— Хм. — Многозначительно почесал голову Бер. — Что-то как-то и не подумали.

— Олухи! — Негодовал дед, сверкая гневными глазами. — Куда вы влезли? О чем думали? А ты вшивый? — Он перевел глаза на вжавшего голову в плечи кота. — Ты, дурак, зачем их сюда притащил. Теперь вместо одного меня их всех на костре спалят. — Он попытался выпустить изо рта дым, но только закашлялся. — Тупицы. Дети Параскевы Пятницы. — Рыкнул и отвернулся к глиняной стене.

— Злая гусеница вот-вот превратится в бабочку. — Хмыкнул, спрятав в кулак губы шишок.

— Что? — Не понял дед, и повернул к нему голову.

— Говорю забавно ты старый смотришься, словно кокон насекомого со злобными и выпученными глазами. Надо будет запомнить.

— Да я тебя… — Дед заворочался, извиваясь змеей.

— Ой напугал, болезный. Ты сначала вылези, а потом надуваться. Лежи спокойно и жди, когда тебя распеленают.

— Хватит. — Рявкнул сотник. — Дед дело говорит. Зачем пришли? И нам не поможете и себя сгубите. — Но внезапно прервался заметив, что Федогран ведет себя странно

Не обращая на перепалку, и не отвечая на вопросы, Федогран молча присел около Чащуна. Рядом с ним встал Вул, они принялись разглядывать переливающиеся радужным колдовством веревки. Дед внимательно и настороженно из подлобья за ним наблюдал.

— Только не трогай их. Онемеешь. — Предупредил он грозно.

— Ты знаешь, что это такое? Я имею в виду что за заклятие на них лежит? — Парень не делал никаких попыток прикоснуться, а только сощурившись присматривался к магическим путам.

— Нет. Не наше это что-то. Новое. Невиданное досель. Темным духом от всего этого за километр несет. Всю душу мне выело. Божественное что-то. Только я не знаю такого бога. Это что-то новорожденное незнакомое.

— Божество темное… — Бормотал задумчивый Федогран, рассматривая отсутствующим взором веревки старика, словно смотря сквозь них. — Боги, свет, тьма. Свет побеждает мрак. Боги равны по силам, и они не могут вмешиваться в дела Яви. — Не останавливал он бессмысленный поток слов.

Стоящий рядом Вул кивал головой соглашаясь с этой бессмыслицей, и так же не сводя глаз с искрящихся веревок. Остальные молчали, в оцепенении застыв с выпученными на друзей глазами, не понимая, что за напасть вселилась в них, всегда разумных и рассудительных людей, но на данный момент выгладивших потерявшими рассудок.

Все поменялось мгновенно. Федогран резко выпрямился, и резко выдохнул:

— Помогай Ярило! — Молниеносным движением, выхватил полыхнувший пламенем меч, и рубанул, как показалось, по вжавшему голову в плечи, как-то вдруг сразу сморщившемуся Чащуну. Но клинок не задел тела, он со скрежетом металла о метал скользнул по тут же начавшим рассыпаться и задымившимся мгновенно черным маревом тумана веревкам, но сам при этом потек каплями раскаленной лавы к ногам Федора.

— Спасибо владыка светила. — Зашептали губы парня. — Твоя помощь бесценна. Один бы я не справился. Ты очень помог.

Меч растаял как мороженное на солнце, и шипящая лужица метала у ног воина впиталась в сырую глину, как вода в песок. Веревки темным облаком поднялись вверх, и их сдул внезапный порыв ветра. Ошарашенный Чащун, выпучив глаза выпустил наконец струю дыма, и не вставая с земли глухим голосом произнес:

— Во истину избранник богов. Истинный богатырь, бога ведающий. — Но быстро придя в себя вскочил на ноги, и уже совсем другим голосом, выпустив еще одну порцию дыма заорал: — Но дурак. Где теперь такой меч возьмешь? А вы чего истуканами застыли? Колдовства никогда не видели? — Повернулся он к остальным.

— Такого? Нет. Не видели. — Голос Бера, не отрываясь смотрящего на место куда стек в лужицу меч выразил общее мнение остальных, так же уставившихся в одну точку. — Я думал он тебя зарубит. — Добавил медведь.

— Тьфу дурак. Давайте выбираться отсюда, нужно закончить с гадостью, что поселилась в городе. Долго вы еще в землю пялится собрались?!!! Ау! Воины. — Он окинул взглядом медленно приходящих в себя людей. — Очнитесь вы наконец, Моренины дети?

— Да! — Встрепенулся наконец сотник, и с нескрываемым уважением посмотрел на Федора. — Нужно уносить от сюда ноги.

— И оставить город на растерзание этой напасти? — Поднял тот глаза. — Нет уж, кто-то должен за все это ответить. Я просто так уходить не собираюсь.

— Ага. — Хлопнул Бер его по плечу. — Только вот как выбраться от сюда? Веревку-то не взяли.

— Дед вытащит на своих руках волшебных. — Хмыкнул и посмотрел на колдуна парень. — Ты как? Дедушка? Сдюжишь?

— Вот так всегда. Набедокурят, а потом Духа Жизни о помощи просят. — Беззлобно пробурчал дед, и пустив струю дыма вытянул резиновую руку, ухватившись за край лаза в поруб. — Выползайте на волю, пока я добрый, только аккуратно, не поцарапайте.

К терему князя шли также осторожно, как и к порубу, прячась в тени домов и замирая на каждом шагу. Все также их уверенно вел кот-домовой, пролагая самый безопасный маршрут. Вход в обитель хозяина города охранял одинокий стражник, клюющий носом в борьбе с наваливающейся дремой, под светом едва тлеющего факела. Бер сделал предупреждающий жест рукой: «Я сам с ним разберусь», на что получил в ответ вытянувшийся под самый нос кулак Чащуна: «Только посмей покалечить. Прибью.»

Заговорщики заранее договорились никого не убивать и не уродовать, ведь не гоже такое с больными людьми делать, они ведь не ведают, что творят, под напастью неведомого морока. Одурманены они злым духом.

Скользнув пригнувшийся к земле тенью, медведь материализовался прямо напротив дремлющего воина, ухватив того одной рукой за копье, а второй, сграбастав кольчугу, словно тряпку, у на груди.

— Не бузи — Улыбнулся он милой улыбкой людоеда, отрывая того от земли и передавая назад, за спину отобранное копье, подбежавшему сотнику. — Ты ведь не скажешь никому, что нас видел? Правда? — Он сорвал с пояса болтающей в воздухе ногами жертвы меч. — Вот и умница. — Удар кулака отключил сознание стражника. — Держи Федогран тебе на замену пока, а то твой совсем растаял. — Ткнул он оружие в руки пробегающего мимо него в двери терема Федора.

— Спасибо брат. — улыбнулся тот выхватывая на ходу клинок из ножен, и врываясь в распахнутые двери.

В помещении уже перекинувшийся в волка Вул, нависал над валяющимся на полу с выпученными глазами дружинником а Чащун, резиновой рукой, держал за горло другого, третьего же прижимал к стене сотник, и все это без единого звука.

— Контролируй вход в горницу. — Одними губами произнес колдун. Федогран кивнул в ответ и прыгнул вперед, встав напротив дверей.

Но как не старались друзья, совсем бесшумно связать пленников у них не получилось. Возня с одним из них, решившим посопротивляться, привлекла внимание. Послышались шаги. Дверь распахнулась и на пороге показался князь, в шелковом домашнем красном халате, и искаженным злобой лицом.

Недолго думая, Федор ударил рукоятью меча его в лоб, и перепрыгнув через падающее тело, ворвался внутрь, выставив клинок впереди себя, для отражения атаки.