Глава 5

…Тихо прошуршав, словно ветка ивы по песку, потайная дверь встала на место. Максимилиан, опустив голову, чтобы не удариться о низкую притолоку, шагнул в закрытую тяжелым пологом комнату. И замер, почувствовав холодную сталь на своей шее.

— Свет тебе, Дорон, — голос инквизитора прозвучал нейтрально, хотя внутренне Таронский был готов к любому обороту событий.

— И тебе Свет, храмовник, — голос хозяина был похож на скрежет булыжников в каменоломне. Блеснуло серебристой рыбкой лезвие стилета, Максимилиан вздохнул свободно. Огляделся.

Маленькая комнатушка под лестницей была освещена тремя лампадами с дорогими спиртовыми фонариками. У правой стены стоял широкий кожаный диван с потертой спинкой, левую стену полностью закрывала полка для свитков. В комнате вился сизый дымок от эльфийской курительницы, распространяя легкий запах неизвестных Максимилиану пряностей.

Широкоплечий, высокий, но уже в возрасте человек, с длинными седыми волосами и в сером камзоле не первой свежести, убрал стилет за спину, тяжело опустился в огромное кресло за массивным столом. Черные глаза из-под густых бровей словно и не замечали инквизитора, уставились в раскрытую на столе книгу.

Таронский бесцеремонно пододвинул себе единственный имеющийся в комнате стул, придерживая ножны с мечом, сел.

— Теплый прием, — Максимилиан протянул руку, поднял книгу и прочитал надпись на обложке: Блэкхэд, «Раскол», — Что пишет?

— Пишет, что инквизиторы начали войну Великого Раскола, — седой Дорон взял книгу еретика, закрыл ее и убрал в ящик стола. Оттуда же выудил бутылку темно-синего стекла и два бокала.

— То есть мы с тобой, Дорон? — Таронский еле заметно ухмыльнулся.

— Я уже давно не в Ордене, — Дорон поднял печальные глаза на Максимилиана.

— Рыцарей Храма не бывает бывших, — возразил Таронский, — Тем более таких, как ты, Дориан Арденский, инквизитор первой лиги.

Дорон покачал головой, налил в бокал вина, не предлагая Максимилиану. Пригубил терпкий напиток, задумчиво смакуя.

Таронский, сложив руки на столешнице, смотрел на старого рыцаря изучающим взглядом.

— Это было давно, — наконец произнес Дорон, — Слишком давно для того, чтобы я вспоминал.

— Но вспоминаешь, — Максимилиан кивнул в сторону полки с пергаментами, — И, вижу, многое переоцениваешь. Думаешь, этот еретик Блэкхэд прав?

— В чем-то… возможно. Войну действительно начали мы, Рэкис. Начали и проиграли.

— Ты знаешь, что другого выхода не было, Дорон, — инквизитор подался телом вперед, — Ты знаешь, что Империя не могла быть объединенной, пока не будет единой веры. И та инквизиция, что была при Церкви — это не та же орденская инквизиция, в которой служу я. В которой служил ты.

— А так ли была нужна эта самая Империя, Рэкис? — Дорон, склонив голову на бок, рассматривал собеседника, — Стоила она этих жертв?

Таронский не сразу нашел, что ответить. Кожаный плащ прошелестел, инквизитор откинулся на спинку стула.

— Дорон, я не буду вести с тобой беседы на подобные темы. Империя была и уже ничего с этим не поделать. Меня же волнует то, что происходит сейчас, а не когда-то. И есть нечто, что угрожает последнему бастиону человечества. И это уже не люди-язычники эры Полного Солнца. Это нежить, новая раса… Новое нечто Тьмы… Поэтому я и пришел к тебе.

— Ты пришел ко мне за помощью? — старый рыцарь горько усмехнулся в усы, — Ко мне, кого в Ордене считают отступником?

— Клирик, изучающий шаманскую магию — это само по себе нарушение обета. Но практикующий ее же — совсем другое, — Максимилиан потер щеку, — Это практически отречение от Света, Дорон. За такое не то, что из Ордена выгоняют, за это и на анафемный эшафот возводят. Или ты считаешь, что тебя лишили сана незаконно?

— Мне сохранили жизнь, — спокойно ответил рыцарь.

— Даже разрешили создавать амулеты типа вампиризма с помощью шаманской магии. Во имя Света и против врагов его, — добавил Таронский, — Но вот только почему-то некоторые из них оказались не в тех руках.

— О чем ты говоришь? — казалось, рыцарь искренне был удивлен услышанным, даже поставил на стол бокал.

— Об амулете Кукловода. Об амулете, который кто-то одел на ведьму, напавшую на меня менее часа назад.

На несколько мгновений в комнате воцарилась тишина. Стало слышно, как потрескивают угольки в курительнице. Голос Дорона, прогремевший в следующую секунду дрожал от плохо скрываемых возмущения и гнева:

— Милсдарь Таронский, я никогда не нарушал договора. И вам это известно не хуже других в Ордене. И если я считаюсь отступником, то это не дает вам права вешать на меня всех собак в округе по любому поводу!

Последнюю фразу старый рыцарь практически прорычал, вырастая, словно волна, из-за стола.

Максимилиан оставался внешне спокойным, словно скульптура из Имперского сада. Лишь пальцы в черной броне сжались в кулаки, готовясь к возможному бою.

— Ты изготовлял амулеты Кукольника? — холодные глаза конкурировали с бесстрастностью голоса, окатили Дорона словно водой из проруби. Рыцарь играл желваками несколько мгновений, потом вновь опустился в кресло, произнес:

— Я изготовлял эти амулеты. Всего дважды. В начале прошлого месяца, — рука Дорона нырнула под стол и инквизитор невольно напрягся. Но на свет появился не меч, а папка красного цвета из кожи огненного волка. Опали тесемки, прошелестел лист пергамента, ложась на стол перед Таронским. Грубые пальцы рыцаря-отступника ткнули в две строчки каллиграфического почерка. Бывший храмовник озвучил:

— Всего дважды. Один заказ был от Ордо Гостус. Второй, — палец опустился на строчку ниже, — От Главы Стражи.

Уже второй раз за вечер у Максимилиана слова застряли в горле, не способные поспеть за водоворотом пронесшихся в голове мыслей…

…Ночь вошла во вторую фазу своего временного царства. Максимилиан втянул носом холодный воздух, шумно выдохнул. Устал. Как же он устал!

— Милсдарь инквизитор, — робкий голос так не вязался с быкообразной фигурой охранника, что Таронский сначала не понял, кто к нему обращается.

— Милсдарь инквизитор…, — чуть не плача продолжил горе-вышибала, — …Я…Я не знал, что вы из Ордо…Не знал…Не погубите, милсдарь инквизитор…

Таронский вяло кивнул, мол, не до тебя сейчас, нашел глазами затаившуюся в тенях фигуру смотрящего. Скитор тут же отделился от стены, быстрым шагом подошел к храмовнику. Вид у него был озадаченным.

— Что узнал? — голос Таронского звучал необычно тихо, обессилено.

Скитор пожевал в задумчивости губы, начал доклад:

— Голубиной почтой доставлено сообщение от нашего человека, следящего за Кортесом. Ему не удалось подобраться близко к отряду Альвареса, но то, что он увидел, можно было наблюдать и издалека, — Скитор многозначительно замолчал, но, наткнувшись на нетерпеливый взгляд Таронского, спешно продолжил, — По-видимому, что-то случилось этой ночью не только с нами, милсдарь. Кортес использовал мощное боевое заклинание. Предположительно — кольцо Саламандры.

Инквизитор удивленно приподнял бровь:

— Мощный артефакт. Причина?

— Неизвестно. Пока, — быстро добавил Скитор.

— Выясни. Продолжай.

— Глава Стражи посетил таверну, потом был вызван в башню Ордена. Пробыл недолго. Ближе к вечеру направился в район порта. Там его след был утерян.

— Как утерян? — повысил голос инквизитор, — Что это значит, смотрящий?

Скитор кивнул своим мыслям и, наконец, выдал то, что, видимо так тревожило его.

— Кто-то отсек нашего человека от Флайфайра, запутал в переулках. Кто-то опытный, знающей о слежке.

— Та-ак, — протянул Максимилиан, покачиваясь на каблуках, — Дело все загадочнее и загадочнее…Что еще?

Скитор зачем-то оглянулся, почти шепотом сказал:

— А еще удалось узнать, что Глава Стражи ночью поймал следящего за ним шпика.

Щека со шрамом дернулась, храмовник не подал виду, спросил:

— Человек надежный?

— В том-то и дело, милсдарь Рэкис, что это не наш человек. И мы пока не знаем, чей он.

Инквизитор отступил к стене дома, тяжело опустился на миниатюрную скамейку. Откинул назад голову, подставляя лицо свету звезд, словно прося их дать ему силы.

— Это все? — голос храмовника звучал глухо.

— Нет, — Скитор шагнул к работодателю, бросая на того тень своей большой шляпой, — Я сообщил в Ордо Стратиус то, что вы просили, и они выделили вам телохранителя.

— Зачем? Я этого не просил, — Таронский сверкнул глазами, — Кто он такой?

Скитор сел рядом, вытянул усталые ноги.

— Воин с востока. Просит называть себя именем Эсамо.

— Эсамо-Ра, — староарденские слова прозвучали из уст инквизитора словно дикий атавизм, — Оружие Чести. Погибшая нация времен войны Раскола. Я думал, они все исчезли во время битвы за Столицу…Нация воинов…Меня утомила эта ночь, Скитор, — произнес вдруг Таронский, вставая, — Слишком много новой информации. Слишком много новых вариантов. Слишком много новых имен…Завтра. Все завтра. Не хочу ошибиться из-за того, что не дал бренному телу отдыха…Домой. Спать…