невозможность четырнадцатая

Невозможность пятая:

Пущенная стрела

Я пущенная стрела. И нет зла в моем сердце, но

Кто-то должен будет упасть все равно...

А нищие правят бал. Они хотят, да не могут дать.

И все, что зовут они кровью — только вода...

«Пикник»

Невесёлая думка 21.09.20… 02.10

Смотреть в потолок быстро надоело. Минуты через полторы. Неинтересный он: белый, ровный, в редких бликах от фар проезжающих мимо дома автомобилей, а главное — совершенно неспособный помочь мне выбраться из ловушки, в которую попала.

Схватившись за раму кровати — толстую трубку, гнутую крутой дугой, — я подтянулась и почти села. Увидеть руки не получалось, и, рассчитывая только на ощущения, я закрыла глаза и начала ощупывать наручники. Как и следовало ожидать — одни ребята одели на мои запястья, а другие соединили с дугой. Хорошо придумано. А главное — совершенно не представляю себе, как их снять! Во-первых, рядом нет ни булавок, ни брошек, которыми так искусно в зарубежных боевиках справляются мачо с замками своих кандалов, а во-вторых, даже найдя что-нибудь острое и тонкое, не факт, что справлюсь с задачей. Ну, профан я в этом вопросе. Не приходилось ещё никогда выбираться из такой ситуации.

И что делать? Ждать? У моря погоды? Когда придёт Дядь-Сашин сменщик и обнаружит меня тут в таком экзотическом положении, разрекламированным зарубежьем как основную позу для хорошего семейного секса? Или когда придут похоронки на ребят?

Закусив многострадальную губу, я стиснула пальцы лодочкой и, вращая запястьями, попробовала выскользнуть из наручников, пользуясь способом застрявшего кольца. И так, и эдак крутила руками, пока от боли не стало ломить кисти. Бесполезно… Имелись бы мыло и вода, я бы ещё попыталась, но уродовать руки в мои планы не входило.

Легла обратно и задумалась. Итак, ребята ушли. Глеб согласился проводить… Непонятно, чем его Игорь купил, но буду надеяться, что это достаточно важно, чтобы он вывел их не прямиком на линию огня. Там ребята встретятся с Клещом и его командой и… если повезёт, то отобьют Вика и Панду. Если… Опять допуски! Да и есть ли у них шансы отбить ребят? Ну, допустим, у Клеща всего пять человек — трое, чтобы держать воронку, один на выходе и один как координатор в зоне. Нет, надо больше — ещё пару, чтобы удерживать заложников. Итого — семеро. А наших — четверо. Дядя Саша и Пак — вне зоны, как поддержка, а в зоне Рашпиль с пленным Глебом и… Князь как боец. И какой из него сейчас боец?! Вывод неутешителен — без меня ребята не справятся.

Закусив губы и подавив рык, стала ворошить одеяла ногами, снимая. Ребята закутали хорошо, словно спеленали, и, пока выбиралась, порядком взмокла. Наконец, сбросила и, развернувшись, села. Осмотр сцепки наручников и рамы к результату не привёл — рама цельнолитая до самых ножек кровати, а наручники не из тех, что можно расковырять зубами. Грустно.

Огляделась в поисках чего-нибудь острого. Увы, шприц с иглой лежал в другом углу комнаты, где бросил его после инъекции Дядя Саша. А больше ничего способного помочь не увидела.

В бессилии опустились руки. Хоть бейся в попытке сбросить оковы! Сдерживая слёзы, посмотрела на окно. Когда чистишь лук, очень помогает от невольного плача долго смотреть в одну точку, но тут не помогало — защипало глаза, потекло капельками. Стёрла плечом. Нельзя мне плакать. Акуя я.

Случайный отблеск привлёк взгляд. Словно маленький семафор или световая морзянка зелёным огоньком подрагивала в полировке тумбочки. Потянулась к краю кровати, передвигая наручники на раме насколько позволял узор спаянных трубок, и заглянула вниз. Маленький, чёрный, со значком надкусанного яблока на крышке ноутбук Князя весело подмигивал индикатором сети.

— Вот что ты забыл, Игорёк, — прошептала я, заворожено смотря на мигание.

В голове уже суетились мысли, пока совершенно бесполезные, но окрепла уверенность в том, что выберусь. Вот только — достать ноутбук из-под кровати довольно сложно. Руками не получится, а ногами? Я свесилась с ложа, изогнулась, дотягиваясь стопами под низкую постель, и, рискуя свалиться, потихоньку выволокла компьютер на свободный пол. Заветные индикаторы сети и батареи исправно светились. Оставалось только решить, как открыть и как печатать. Вариантов два — левая и правая ноги. Но печатать на полу не получится точно — выгнувшись дугой, чтобы достать до клавиатуры, я едва увидела крышку с яблочком. Давить-то на кнопки смогу, а вот видеть их одновременно — вряд ли. Нужно поднимать ноутбук на кровать.

Вовсю пыхтя, стянула носки, подцепляя резинки под брючинами пальчиками ног, и снова выгнувшись с кровати, осторожно ощупала холодную пластмассу корпуса. Риск велик — чуть не так схватишь и либо крышка захлопнется, включив спящий режим, либо выскользнет и упадёт, и это уж незнамо чем закончится. А паролей я не знаю. И хакер из меня никудышный. Решившись, подцепила пальчиками корпус и аккуратно, понемногу приподняла крышку. Выглянула. Рабочий стол, наполовину открытая страница браузера с крупным заголовком известного форума сталкеров «Исчезающие тени». И — самое главное — исправно мигающий экранчиками нарисованных мониторов значок сети в правом нижнем углу и знак на четверть полной батарейки. Ура!

Вот теперь — самое главное. Закусив губу, я крепко, насколько смогла, схватила пальцами ног ноут под крышку, и потащила его наверх. Уставшее тело подрагивало, напряжённые мышцы в паху сводило — сказывалась интересное времяпровождение первой половины ночи. Когда подняла ноут уже на высоту кровати и стала поворачиваться всем телом, чтобы перенести, крышка начала выскальзывать. Пришлось повернуться резко. Но всё-таки не успела — ценная вещица ухнула на одеяло, да так и осталась стоять карточным домиком — словно оторванная клешня, украшающая сверху салатик. Сердце оборвалось. Сдерживая эмоции, я вытянула и размяла ноги, и только потом придвинула ноут поближе. Перевернула, поправила крышку. Удача сопутствовала — крепкие нервы «эппла» выдержали удар. Следующий ход прост. Нужна связь с кем-то, кто вытащит меня отсюда. И тут я всерьёз задумалась. Современная жизнь с её перенасыщением техникой освободила память настолько, что припомнить навскидку я смогла только с пяток номеров аськи и телефонов. И то тех, с кем общалась чаще всего — Пака, Князя, Рашпиля… Вот так так. Куда обращаться? Кто меня откроет? Ну уж не подружка из пригорода, у которой единственной из посторонних помню телефон! В газовую службу звонить, что мол из квартиры номер такой-то тянет газом? Не выйдет — скайп у Игоря закрыт, а пароля не знаю. Остаётся только…

Вытащить мятый листок бумаги из кармана оказалось весёлой затеей. Когда-то в цирке глядя на выступления девочки-змеи, я лукаво усмехалось, мол, все мы так можем, если очень постараемся. Но вот теперь оказалось, что не так всё просто. Близок локоток — а не укусишь, близок карман, да вот добраться туда непросто. Крутилась и так и эдак, словно пришпиленный булавкой ужик. Вся извертелась, но карман оставался недосягаем — вот, казалось, уже пальцами рядышком — ан нет — не добраться до бумажки. В конце концов, отчаялась, рухнула на подушки, матерясь сквозь зубы. Тут и постучалась в голову забавная идея. Пришлось встать на мостик, опершись ногами на тумбочку, а плечами на кровать и, до звенящего напряжения в спине, выгнувшись, пододвинуть корпус к скованным рукам. Долго шарила напряжёнными, онемевшими от пережатия пальцами в кармане, не желающем отдавать мятый листик. Но всё-таки — победила! И повалилась обратно на постель, скрипя зубами от боли в запястьях.

Расправила листик. Одиннадцать цифр. Знакомый оператор. На всякий случай зазубрила номер.

Потом поднялась на постели и пролезла в кольцо рук, чтобы снова поменять положение рук. Села на подушку, руки за спиной — позиция вполне удобная для работы с компьютером. Итак…

Прокрутка пяткой. Наведение — пальчиком, издалека едва различая знак мышки. Долго. Упорно. Десятки раз промахиваясь и снова возвращаясь.

Аккуратно мизинчиком левой ноги набрала в поисковике запрос. Напряжённо стирала и снова набирала буквы, трудно, словно первоклашка, вырисовывающий закорючки в тетрадке с косой линейкой. Привычные десять страниц ответов. И — официальный сайт оператора сотовой связи. Тут, среди страниц нужной и ненужной информации должен быть механизм бесплатной отправки сообщений. Вот и он. «Оправить SMS». Жму. Жду. И набираю. Просто и по сути: «Я в беде. Прикована у Князя. Нужно вскрыть дверь. Акуя». Об остальном мальчику знать не нужно. Впрочем — если умён, то догадается сам.

Теперь — только ждать…

И я села рассматривать трёхцветную кошку на рабочем столе ноута. Миленькая, аккуратная, спокойная. Ушки остренькие, с маленькими кисточками, глаза жёлтые, умные, мордочка не ласковая, как бывает у домашних попрошаек, а задумчивая, словно кошка родилась в уютной корзинке, а потом полжизни провела на улице и снова оказалась возле человеческого тепла. Сидит, тихая, на подоконнике и смотрит на дождливый сиреневый вечер, а осенний ветер прилепил на стекло жёлтый кленовый лист и он так похож на рыжее пятно на гладкой спинке… И вся она — домашняя, уютная, спокойная, но в любой момент готовая стать опять внушающей уважение и страх дикаркой — вызывала щемящее чувство одиночества. Хотелось туда, к сиреневому вечеру, к жёлтому листу, к белому подоконнику с коричневой вазой, в которой уже осыпаются последние хризантемы… Хотелось в тепло… Кошка обернулась, мазнула лукавым взглядом, и снова вернулась к стеклу, невозмутимо рассматривать осень. Хитрячка. Знает, что мне отсюда не то, что не выбраться — даже погрозить ей кулаком затруднительно. А впрочем… Можно попросту закрыть.

Легко улыбаясь, как дома за родным столом, ведя босой пяткой по панели, будто дело не в том, что руки связаны, а так попросту захотелось, я открыла браузер. Куда податься? На «исчезающие тени»? Князь там уже был и ничего серьёзного не раскопал. Задумалась, смотря на пустую строку. Ну, кошка-кошечка, куда пойдём гулять?

Два слова. И поисковик выдал десяток страниц. Краткий экскурс в историю, из-за сложностей с управлением затянувшийся на долгое время. Вариантов, как всегда, тысячи и, доверяя интуиции, остановилась на наиболее красивом, многоходовом.

Она была рождена из земли самым могущественными богами Греции. Её имя означало «Одарённая», и она действительно была такой — каждый бог дал ей качество, пригодное особенной женщине, сделанной для исполнения великой миссии мести. Афродита одарила её красотою, Хариты — грацией, Гермес — неуёмным любопытством, Афина соткала для нее прекрасные одежды. Всё это было сделано для того, чтобы первая из женщин понравилась брату Прометея — наивному простачку, который увлёкся ей настолько, что принёс на землю, к людям… И сошла она с богатым подарком Зевса. Свадебным подарком. Ларцом, который нельзя было открывать. Ларцом, в который Зевс, обозлённый на возвеличивание человеческого рода, поместил наихудшие беды для людей. Ящик Пандоры. Троянский конь от Олимпийских богов в руках женщины, сотворённой ради единственного поступка. И она, конечно, открыла его и выпустила бедствия, но, испугавшись содеянного, захлопнула крышку. Внутри осталась только надежда… Потом была долгая человеческая жизнь и главное — рождение дочери, славной мудростью и строгостью нравов, пережившей великий потоп и восстановивший род людей после его истребления богами. Саму Пандору добрыми словами не поминали. Вот такая простая история. Простая, да не очень — теперь, когда человечество доросло до понимания сосуществования с Зоной, многие мифы, былины, былички и сказки стали рассматриваться с другого ракурса. И атеизм здесь всё чаще становится неуместен.

Я устроилась удобнее, поёжилась от пробирающего холодка и насколько возможно засунула уставшие босые ноги под одеяло. Осень, ночь, одиночество, зябкость.

Ну… Забудем о том, что бедную девушку попросту предали её создатели, отправив на подрывную деятельность без объяснения настоящей задачи, прикрытия и поддержки. Отбросим в сторону феминистские рассуждения о корне мирового зла и о причинах возникновения эпосов вроде Синей Бороды — и ежу понятно, что сваливать вину на слабых и угнетённых проще пареной репы. Также опустим рассуждения о том, что приписываемое на западе женщине любопытство — плод больного самомнения другой половины человечества, поскольку именно женщины предпочитают консерватизм, и даже на Руси сказки всегда твердили, что стремление к экстремальным экспериментам свойственны именно мужчинам, возьмём в пример хоть ту же царевну-лягушку. Теперь, избавившись от ненужных эмоций, можно анализировать холодным рассудком.

Итак, ящик Пандоры. Возможно, это название дано Клещом выуженному из Зоны предмету просто за форму и невозможность открыть, а возможно… Итак, номер один — по словам Пророка, открывание ящика приведёт к изменению мира, которое недобро отразится на нас всех. Ну чем не заветный ларец Олимпийских богов?! Сходство есть. Далее номер два — открыть ящик может только человек-ключ. Сперва это была Саша, теперь — я… Сходство? Несомненно! Номер три — и в том, и в другом случае люди-ключи — женщины. Потомки Пандоры? Очень красивая версия. На километр чувствуется аромат фантастики. Нет, всё проще — достаточно быть женщиной с набором каких-то неизвестных нам на данном этапе качеств, и получить ключ-зубоскал от предыдущей «пандоры». Качества важны, иначе бы не вписывались так тщательно в эпос, упомянули бы только то, кто и из чего создал прекрасную деву, но нет, тут у нас полное описание того, чем наделили — явный намёк. Видимо, я обладаю предписываемым набором… Далее. Чем занимается Пандора? По легенде она открывает ларец — для этого она была создана, хотя и не знала своей задачи. Но не всё же время она это делает, так? Значит… Остальное время она исполняет задачу, которую ей озвучили, а это — по пунктам — соблазнение брата Прометея, свадьба, человеческая жизнь и… ларец, который нельзя открывать. Именно так — ларец нельзя открывать. Даже не то чтобы защищать его, просто — не позволить открыть! Вот оно…

Я тупо уставилась в монитор, по которому перемещался, гордо рея, флаг майкрософта. Либо у меня уже бред, либо мне в ближайшую редакцию с гениальными идеями новых фантастических бестселлеров, либо… Допустим, что всё так. Сравниваем. Ларец — есть. Женщина-ключ — есть. Открывать нельзя — есть. Что ещё? Всё сходится. Однако остаются кое-какие неувязки…

Саша ходила по зонам минимум несколько десятков лет, входя с группами, которые не возвращались. Мы считали сперва, что она водила людей для жертвоприношения Клеща и тем, с кем он работает, но в свете новых версий, видны «дыры» предыдущей: Саша ходит в Зоны с более раннего времени, чем активизировались миротворцы, и она была их мишенью. Получается, что входила она в зону с группами гонщиков-сталкеров не ради жертв, а… Не знаю. Просто не представляю, как это можно увязать с защитой ящика. Ну не показывать же она его им собиралась, в качестве экспоната экскурсии по Зоне! Тогда что ею двигало? Почему она неуклонно входила в Зону в составах групп, почему не шла одна? Почему группы не возвращались? Перебираем список задач. Соблазнение брата Прометея? Свадьба? Материнство?

Глянула на стекло окна — отразилась бледная физиономия уставшей, подмёрзшей женщины, задумчиво и грустно смотрящей на меня…

А почему бы, собственно, и нет? Почему бы, в довершенье ко всем невозможным допускам, которые уже сделаны, не предположить, что именно для этого!? Саша — Пандора, обязана найти и соблазнить некого мужчину — предположительно брата Прометея, — и передать свадебный подарок Зевса для отправки на землю. Ага… Из Зоны? Тогда логично предположить, что Саша приводила людей к месту хранения ларца, попутно выясняя, кто из них станет её спутником, неподходящие гибли, поскольку становились свидетелями. Логично? Тогда остаётся последний вопрос.

Я стиснула зубы и с трудом втянула воздух.

Сеть. Браузер. «Исчезающие тени». Архивы. Запрос. Поиск. Запрос. Поиск.

Саша Степанкова. Парамон Визгля. Один совместный вход в Зону. Официально — группа погибла. Погибла, да, видимо, всё-таки не вся…

Я откинулась на бортик и задумчиво посмотрела в потолок. Вот так всё просто. Ларец с бедами. Женщина-ключ. Эпиметей-дурачёк. Впрочем, не такой уж Клещ и дурачёк, раз Саше, чтоб избегнуть участи предшественницы, пришлось передать ключ первой попавшейся даме со сходными качествами. Дааа, теперь самое главное — никому не рассказывать о том, до чего додумалась…

Колено зачесалась так не вовремя — руки сведены за спиной, между ногами ноутбук, а его дерёт, словно напала стая блох. Я почти взвыла, поднимая ноги и сводя их в безуспешной попытке почесать одна об другую — толку от того, что материя елозила по коже, не ощущалось. Только жгуче заболел, заломил сам сустав. Постанывая от страстного желания почесаться, сложилась в три погибели, зубами доставая до колена, вгрызлась, прокусывая ткань. Ещё и ещё, не достигая блаженства освобождения, но болью заглушая страшный зуд. Лишь почувствовав на губах солёную влагу, отринула. Трико на колене расцвечивалось красным. Прокусила? Нет. Сквозь материю лёгким контуром багряного просочился силуэт шутника-зубоскала. Ещё — и зуд сошёл на нет, а по брючине вниз сполз мой спутник — золотой ключик. Сполз под бёдра и — ожёг горячим зубом.

— Вот сволочь! — процедила я сквозь зубы и одёрнулась.

Рывок — и руки разошлись, словно оков и не бывало. Несколько секунд ошалело рассматривая свободные запястья, я наконец додумалась обернуться и взглянуть на наручники. А никуда они не делись — висели дружной сцепкой на раме и бережно удерживали воздух. Они не открылись, не испарились, а словно мои руки стали на мгновение бестелесны и просочились сквозь преданный металл, оставив их пусто и безжизненно свешиваться с дуги спинки кровати. Вот так.

Я потянулась к весело посверкивающему зубоскалу. Тронула — холодный. Взяла в руки, и сверкание поблекло, на дужке проявились засаленные пятна, а на краях зубцов следы царапин. В общем, самый обыкновенный ключ. Но он только что вылез из моего тела и неясным образом снял с меня оковы. При этом, он не их открыл, не преобразовался в отмычку, а попросту размыл существующую реальность до того, что в ней стало возможно невероятное. Вот так артефакт! Всё до этого показалось цветочками.

Раз ключ опять себя проявил, значит, снова настаёт время действовать!

Я вскочила с кровати и помчалась в зал одеваться.

Гвардия Пророка 21.09.20… 03.32

Натягивая свитер, тёплые носки и жилетку, пыталась сообразить — что на этот раз обещало появление ключа. Все предыдущие заканчивались либо стрельбой, либо дурными новостями. Вот уж — проклятие моё.

Внезапный шум в коридоре заставил схватиться за оружие. Мне, благо, остались и «контакль» и «миртраль». Клинок сунула за пояс, а пистолет сняла с предохранителя. По стеночке — в прихожую. По стеночке — к глазку двери. Сперва закрыть ладонью, потом поднять заслонку, только затем можно смотреть. Глянула и задумалась. Тройка людей в камуфляже мельтешила под дверью, прилаживая непонятные предметы. Взорвать хотят? Пальцы похолодели, сердце затрепетало — ещё свежи были воспоминания о подобном. Но тут один из парней выпрямился, и я вздохнула с облегчением.

Щёлкнула задвижкой и распахнула дверь.

— Привет, Серый.

— Дарья Антоновна…

Сергей, как обычно, покраснел. Шустрые ребята выпрямились почти по-солдатски. Парень и девушка. Оба в камуфляже, оба в кожаных курках и с самым суровым выражением лиц. Кажется, я их даже уже видела. На похоронах Пророка.

— Меня спасать, ребята? — улыбнулась я и, демонстративно переведя предохранитель, сунула «собеседник» за пояс под свитер.

— Вы писали, что… — Сергей смутился, опуская на пол тяжёлый агрегат.

— Ситуация изменилась, — радушно улыбнулась я. — Удалось вскрыть замки.

Молодые люди разочарованно переглянулись — пропала такая возможность спасти легендарную Акую! Я втихаря фыркнула. Но всё таки — молодцы ребята! Где-то посреди ночи достали «болгарку» и ломы, нашли камуфляж и ухитрились даже подключиться к щитку на площадке. Да, весёлые полчаса визга пилы дому были бы обеспечены.

— Как вы собирались объясняться с соседями? — глянула я на парней, спешно сматывающих шнур и укладывающих аппарат в коробку.

Незанятая в работе девушка молча раскрыла передо мной красную книжицу удостоверения. Рядом с фотографией гордо значилось большими буквами «Министерство чрезвычайных ситуаций». Фамилия, звание, подписи, даты. Только одно «но» — качество бумаги и качество фотографии, явно сделанной срочно на бытовом фотоаппарате и распечатанных тут же на принтере — заставило понять, что сделано удостоверение в домашних условиях прямо перед выездом «на дело». Однако, для короткого взгляда сонных обывателей — сойдёт.

— Круто! — уважительно оценила я.

Девушка зарделась не меньше, чем Сергей. Сразу видно, что её работа.

— Акуя, — представилась я, приглашая юных подаванов Пророка зайти.

Войдя в прихожую, ребята стянули вязаные шапочки и представились:

— Николай Кизляк.

— Светлана Кизляк.

— Они брат и сестра, — пояснил Сергей.

Мысли уже лихорадочно крутились вокруг стержня новой задачи — как выручать мужчин из «Пикника». Пока я хмуро раздумывала, молодые люди неуверенно топтались в прихожей — сразу видно, что и они выходцы из культурной оранжереи Пророка. Крепкие, молодые, интеллигентные и правильно воспитанные, словно комсомольцы с коммунистических плакатов. Комсомольцы-добровольцы… А ведь так и получается, по-честному говоря — кроме этих ребят, так трогательно отзывчиво пришедших на помощь, по сути, мне и не с кем идти в зону… Одной? Можно и одной, но именно так меня и ждёт Клещ. Одной, без оружия, с ключиком на подносе. Можно и так. Но только — как самый последний вариант.

— Так, молодняк, — сощурилась я. — Чем заняты этой ночью?

Брат с сестрой переглянулись и пожали плечами. Сергей намёк понял:

— Чем скажите, Дарья Антоновна.

Я кивнула и подобралась внутри, лихорадочно подбирая тон, словно отмычку к сердцам ребят:

— Скажу, Серый… Вик и Панда в «Пикнике» в плену у конкурирующей команды. Группа ушла на штурм. Одни они не справятся — Князь ранен, Рашпиль занят конвоированием «языка», Пак переутомлён. Сам по себе «Пикник» — зона высокой степени опасности, без права на ошибку, к тому же место действия враг огородил локальной воронкой пространства, где мог насовать множество «подарков» диверсионной группе. Враг силён и безжалостен, в его планах не только убийство наших ребят, но и подчинение части зоны и попытка создать массовые прорывы антиреальности в наш мир. А это, как понимаете, хаос и гибель множества людей…

Лица ребят медленно вытягивались. Сергей так попросту побледнел — он уже знал кое-что, о чём-то догадывался, может быть, понимал поверхностно. А Кизляки застыли, смотря на меня во все глаза, одинаковые, словно близнецы.

— Это невозможно, — прошептала Светлана.

— Увы, возможно. У них артефакт огромной мощи, способный сотворить и не такое…

Сурово сведя брови и отвернувшись, я замолчала. В душе бушевала буря.

Прости, Пётр, прости, друг… Но сейчас до зарезу нужна помощь твоих ребят! И потому — патетический слог, описание опасностей и высокого значения миссии. Потому — максимум силы в слова и скорби в глаза. Я не могу оставлять им выбора…

— Предложения есть, товарищи гонщики? — сухо спросила я.

Это последняя капля. Со «стажёров» до «гонщиков» подняться за одно мгновение, но авансом — такое выдержит не каждый.

Николай Кизляк кашлянул в кулак и неторопливо, взвешивая каждое слово, проговорил:

— Надо группу поднимать. Десять подготовленных ребят — это серьёзная команда… Прорвёмся.

— Машину нужно. Оборудование. Костюмы. Необходимо склад открывать, — девушка потянулась к карману куртки, косясь на меня выжидающе.

Кивнула, и ободрённые ребята вытащили сотовые телефоны, начали названивать друзьям. Я повернулась к задумчивому Сергею, отозвала за собой на кухню, подальше от остальных:

— А ты что скажешь?

Сергей почесал лоб под чёлкой и пожал плечами:

— Вытаскивать Вика и Панду необходимо. Команду поддерживать — тоже. Сражаться с врагами, конечно, можно… Мы и полезем. Только толку будет мало, если всё так, как вы говорите. Обстрелянных ребят в нашей группе нет, все — молодняк, негодный ни к чему толковому. Энтузиазма много, а опыта мало. Даже после армии всего двое, все остальные и для этого оказались негодны по здоровью.

— Понятно, — я покусала губу, напряжённо разглядывая в окне отражение.

— Вы не думайте, Дарья Антоновна, — вздохнул Сергей, — я не отговариваю. Просто хочу, чтобы вы не возлагали на ребят надежды. Они, конечно, сделают, что в их силах, но…

— Что ты предлагаешь? — оборвала я.

Сергей опустил глаза, подумал и ответил:

— Связаться с параллельными группами гонщиков, которые могли бы помочь хотя бы созданием массовки. Перед входом в зону поднять милицию — дать сведения о разыскиваемых преступниках возле порталов «Пикника», будут брать всех входящих-выходящих. В зоне разделиться на две команды — я пойду с парой надёжных ребят, другая команда будет состоять из тех, кто стянет на себя внимание, чтобы мы могли подойти ближе к пленникам. Если сможем — надо объединяться с командой Пака, если нет, — он пожал плечами, — значит, не судьба и идти так.

Серые глаза вчерашнего мальчика смотрели утомлённо и сурово, и я поняла — да, пойдёт, да, будет драться, толком не умея даже оружия в руках держать, да, погибнет, да… Я отвернулась к окну и взглянула на чёрные силуэты домов. Ночь, темно, холодно. И рядом — мальчик, на чьи плечи внезапно рухнуло небо. И он стоит, стискивая кулаки и бледнея под тяжестью ответственности. Но — стоит. И так держаться будет, пока замертво не рухнет. Стоящий мальчик. Мужчина.

— Хорошо, — сказала я. — Только по большей части невозможно. Группы, даже если вызвонить и упросить поучаствовать, будут в Пикнике не раньше завтрашнего вечера — пока сможем поднять связи, пока договоримся, пока они смогут активизироваться и приехать… Спецназ — идея красивая, можно попробовать, авось, что выйдет… Разъединяться будем не на две, а на три команды с разными задачами. Одна — ты и пара надёжных ребят, другая — шумные ребята, делающие вид, что они там прогуливаются, третья — я. Одна! — поднажала я, видя, что Сергей собрался возмутиться. — Моя задача особенная…

— Дарья Антоновна… — серые глаза почти скрылись за сивой чёлкой, но острый блеск всё равно полоснул обидой.

— Они меня ждут, Сергей, — пояснила я. — Ребят взяли из-за меня. Вик и Панда только приманки. Клещу нужно, чтобы я на неё клюнула. Я нужна ему.

— Зачем?

— Ну, уж не для прогулок под луной.

Сергей напрягся, а я улыбнулась и подмигнула:

— Не боись! Живы будем — не помрём! Собирай своих архаровцев — дел будет много.

Он подобрался, готовый к действиям и мне приятно кольнуло в груди — юноша не был привлекательным, но в этой отчаянной готовности, в кратком мгновении напряжения для рывка сквозила гармония слияния души и тела мужчины, и это призывало любоваться, восхищаться, любить. Да, ему было далеко до милых сердцу Глеба, Игоря, Рашпиля, но он мог стать лучше, сильнее, душевнее их, уже сейчас, в раннем возрасте, являя ось, в которой ощущался титановый стержень. И вроде не с чего появится этому стержню — ещё не тронут он пеплом порушенных надежд и не знает горечи предательства, боли поражений и страха перед жизнью, — но крепость оси несомненна. Повезёт женщине, которую он полюбит. Потому что — мужчина. Отведя взгляд, я сухо приказала:

— Сбор возле входа в зону через два часа. С собой — всё оружие, что есть. Встретимся — проведу в зону.

— Я могу провести, — угрюмо отозвался он, — Я ходил с Пророком. В том числе, в Пикник…

— Хорошо. Встретимся, разберёмся, кто поведёт, — кивнула я. — А пока мне надо ехать…

— Куда?

На миг я сбилась с шага, прикрыла глаза и снова почувствовала запах лаванды. Это было так давно, словно жизнь уже прожита, и ты полон воспоминаний, набирающих объёмность, по сравнению с картинками окружающей действительности. Чуть улыбнулась.

— Туда, где вход. Потому что там может находиться выход…

— Я с вами! — дёрнулся Серый. Голос по-мальчишески сорвался. Сергей привычно порозовел и повторил твёрже: — Я поеду с вами. Одну не отпущу.

Кивнула с грацией королевы. Вот у меня и новый паж…

Сергей ушёл к своим ребятам-Кизлятам, а я в комнату, собираться.

Вход, где выход 21. 09.20… 03.50

Возле подъезда стоял он. Яркий, мощный, серьёзный металлический зверь. Матово-серый с красными надписями и молниями. Мечта просто! Пройти мимо невозможно.

— А вот и наша тачка, — показала я Серому. Тот удивлённо покосился.

Я же уверенно подошла к мотоциклу. Так и есть — два серьёзных троса соединяли «кавасаки» с фонарным столбом — просто так не перекусишь, не разрежешь. Да и сюрпризов несообразительным воришкам Глеб, наверняка, заложил достаточно для того, чтобы уберечь любимого двухколёсного зверя. Значит, есть повод проверить, на что способно моё новое снаряжение… Я сунула руку в самый доступный карман — внешний, на курточке, — и сразу нащупала острые грани. Ключ я с собой не брала. Вытащила — вот он, стервец, весело скалиться с ладони.

Представлений о том, что нужно делать, чтобы активировать ключ и заставить его выполнить команды, у меня не было, но уверенность в том, что иного не дано, заполняла всё существо и попросту ставила перед фактом необходимости действий. Теперь либо получится, либо всё, что я поняла до этого, лишь пустые фантазии.

— Ну, давай, Скалозуб! — усмехнулась я и приставила ключ к красному баку мотоцикла.

Что-то щёлкнуло, дёрнулось, и мотор завёлся. Под ноги мне упали троса. Замки на них так и остались закрытыми.

Вот так.

Смерзшаяся улыбка на лице — это не потому, что смеяться хочется, нет… Потому что, кажется, я права во всём. Ключ работает. Ключ слушается меня. А значит — и ящик есть. И там, в ящике, нечто, что нельзя выпускать в мир… И возможно — даже ценой жизни своей и друзей.

— Поехали! — мотнула я головой Сергею и села за руль.

Вождению я училась, уже став сталкером. Водить мотоциклы начала позже, чем автомобили, и до сих пор ещё сохранила чувство восхищённого преклонения перед магией двух колёс. Помнится, Рашпиль долго гонял меня за городом, заставляя настигать его по пересечёнке. Специально выезжали на уроки — Пак заботился, чтобы его сталкеры получали подготовку по наивысшему разряду, а уж нашему любвеобильному дагестанцу, тогда только познакомившемуся со мной, такие выезды на природу вдвоём казались прямым путём к моему сердцу. Вот и катались с пригорка на пригорок. Сперва оба веселились, радуясь возможности вырваться из города, от дел и работы, а позже, когда Рашпиль, получив добрый дружеский синяк на полскулы, понял, что отношения бесперспективны, ездить стало не так весело — Шамиз, словно срывая зло, носился бешено, орал громко и гонял нещадно. Кончилось всё тем, что я взбесилась и отказалась учиться дальше. Остановились мы тогда как раз на мотоциклах… С тех пор ездить на них мне доводилось только на пассажирском месте — в основном, за спиной Талька на его «Ямахе». А вот теперь пришло время проверить свои навыки.

Застегнулась на все кнопки и набросила шлем — большой, неудобный, ещё дразняще пахнущий весёлой сивой чёлкой, — но без него не то, чтобы опасно, а банально застудишься. Вокруг предутренний холодок, небольшой ветерок, а поедем — превратиться в ураганный, будет рвать воротник да выбивать слёзы из глаз. Потому без шлема — никак.

— Куда едем? — спросил Серый, раскатывая по лицу вязаную шапочку, живо превратившуюся в маску.

— Недалеко, — голос в шлеме глухо отдавался. — Нужно кое-что проверить…

Наклонилась, обняла бёдрами седло, едва подавляя внутреннюю дрожь от легкого волнения. Гномик на руле весело щурился из-под красного колпака и сжимал в ручках лопату. Сейчас поулыбается, полубывается, а потом как врежет черенком промеж глаз… Не волнуйся, малышок, я не обижу стального зверя твоего хозяина. Мне они оба нравились…

Итак. Газ!

Вела сперва неуверенно — большой вес массивного железного зверя заставлял сомневаться в своих силах, — но потом привыкла и стала разгоняться, решительно вписываясь в повороты. Пустующий ночной город гулко возвращал рычание мотора, ветер ошпаривал голые ладони, а в животе туго вибрировало. Всё-таки мотоцикл — женская игрушка!

До дома Саши доехали без приключений.

Заглушила мотор, дождалась, когда Сергей слезет, окоченело двигая конечностями, и поставила мотоцикл. Крепить не стала — не захватила с собой тросы. Впрочем, мы здесь ненадолго…

Тополя и сирени под окнами едва шевелили прихваченными ночным холодком листьями, тускло горел единственный фонарь, чёрным провалом тянулся к нам вход. Я решительно скинула шлем на руль и, растирая озябшие руки, пошла к дому. Старая, рассохшаяся дверь, намертво заклинившая в открытом положении, на ветру приглашающе поскрипывала сорванной обшивкой.

Жёлтая лампочка по-прежнему скупо освещала лестничный пролёт…

Всё так же пахло временем моего детства…

Так же чуть в сторону по площадке, там до упора и — дверь…

И также темно и сыро, и ни черта не видно замка! Я вытащила из кармана ключ и, пошарив для успокоения совести по косяку, набум ткнула ключом в темноту.

Щелкнул замок.

Скалозуб провалился в дверь.

На мгновение замерла, ощущая, как подкатывает страх. Ключ не искал замок, он его создал в том месте, куда его приложили… Но не это испугало. Я была близка к цели, к выходу, который там, где вход, потому что именно с этого дома, с этого ключа всё и началось… И настало время отмотать отснятую плёнку жизни назад. Ноги стали ватными, рот пересох, а в голове зашумело. Сейчас, или никогда! И я повернула ключ. Раз, два, три…

Дёрнула дверь, и она легко поддалась.

Квартира пахла кофе, геранью, сбежавшей молочной кашей и универсальным клеем… И — ею. Лаванда и зелёный чай… Казалось, что сейчас из темноты квартиры на меня бросится Саша. Кинется на шею или вгонит клинок в горло? — не знаю, но и то, и иное пугало, заставляя сжиматься тугой пружиной, готовой к бою. Но за моей спиной маячил ничего не понимающий, но помалкивающий надёжный парень, и это успокаивало и придавало сил.

Потянулась, рискуя навернуться через полку для обуви, и щёлкнула выключателем. Тревожную тьму сменил бьющий по глазам свет.

Ничего не изменилось. Маленькая прихожая, в которой едва ли могут разуться, не мешая друг другу, два человека. Вешалка, заваленная вещами. И — коричневая замшевая курточка на крючке. Её курточка. Дыхание перехватило. Показалось — сейчас из проёма двери комнаты выйдет заспанная девушка и, позёвывая, спросит, чего припёрлись в такую рань. Я, не отрываясь, глядела на дверь, пока Сергей недоумённо не тронул меня за плечо. С трудом взяв себя в руки, кивнула и двинулась в квартиру. Сперва — словно пугаясь неизвестного, ожидающего меня в комнате, — прошла на кухню.

Стол пуст, посуда вымыта, холодильник тихо гудит, храня продукты и распакованную бутылку водки с плеском на самом донышке. В кастрюльке на плите — остатки картошки. В тарелке возле рукомойника — огурчики, накрытые стеклянной крышкой. Всё — свежее, словно сготовлено только вчера, а не пять дней назад. И пустота. Ничего, за что мог бы зацепиться глаз. Никаких подсказок.

— Что мы ищем? — проникнувшись тревожностью момента, тихо спросил Сергей.

— Не знаю, — я потёрла ноющую с холода щёку. — Знаешь, это как в старой пионерской игре — ходим по разным местам и ищем указатели…

Взгляд Сергея замер непониманием. Да, не знает уже это поколение игр славной пионерии…

— Забей, — усмехнулась я и обвела кухню взглядом, — Я не знаю, как должно выглядеть то, что нам нужно. Но оно должно отличатся от нормы. Это — привет из Зоны. Помнишь, идёшь по зоне, идёшь — всё ненормально, всё страшно, и вдруг — словно подарок из нашего мира — стоит, допустим, урна. Обычная такая, чугунная, с боками в полосочку. И очень хочется в неё выбросить фантик. Только вот делать этого нельзя… Объяснял Пророк?

Без дураков — такая урна действительно в Зоне была. Из года в год на неё попадались новые посетители, уж очень причинно она выглядела. Только вот оказывалась мини-порталом. Кто попадал, очень потом жалел — по несколько суток рвало нещадно…

— Объяснял, — Сергей мгновенно перестроился и, поджав в напряжённом внимании губы, начал оглядывать помещение.

Но — нет, тут всё обыденно. Зона очень постаралась — всё, что нас окружало, смотрелось как подлинное. И только странное замедление времени да то, что я уже знала об этом месте, заставляли ожидать фокусов антиреальности.

— Пойдём дальше…

Зашли в ванну.

Кафель ещё не остыл. Капли тонким белым волнистым слоем покрывали его плиточки над ванной, периодически стекали волосяными струйками, будто кто-то только что закончил купаться… Во всём прочем — обычное сантехнические помещение.

Вышли. Оставалась только комната.

Заходила осторожно, опасаясь разбудить человека, которого тут и не могло быть — так на меня подействовала внушённая реальность. Встала в проёме и долго шарила рукой по стене в поиске выключателя. Щёлк! Светом залило пространство.

Окна под тяжёлыми шторами. На подоконниках — фиалки в керамических горшках.

Кресло у окна, рядом журнальный столик с зелёным пластмассовым телефоном и широкополым тонконогим грибком старый торшер.

Шкафы, забитые книгами в два ряда. Сервант с посудой, морально устаревшей ещё с десяток лет назад.

Смятая постель.

Всё.

— Где-то здесь, — мой голос дрогнул.

Сергей отстранил меня, проходя внутрь и, упрямо сдвинув брови, стал обследовать комнату. Прошёлся возле окон, высматривая цветы на подоконниках, стал шарить в одеялах на кровати. Тонкий, едва уловимый аромат любви достиг меня и заставил взять себя в руки.

— Книги, — коротко приказала я. — Только осторожно.

Сергей кивнул и пошёл к шкафам. Начал разглядывать корешки. Книги как книги — ничего особенного, всё в норме. Ни тебе «Сергея Александровича Пушкина», ни «Что делать?» Достоевского… Но Серый продолжал упрямо вглядываться в корешки.

Я же подошла к кровати. Взяла в руки одеяло. Тёплое, мягкое, пахнущее… Да, всё было — и ночь, и ослепительная белизна тела в темноте, и влажные руки в промежности, и сухие губы, открывающиеся мне навстречу. Было… Смотрела на белые подушки, ещё хранящие очертания наших голов и чувствовала, как глаза щиплет, а в груди, прямо над сердцем, цепенеет. Всё было. И не было. Она жива и не жива. Человек и не-человек… Зона вызывает тебя, гонщик… Зона.

Тогда, идя на зов ветра, я не думала о последствиях. Даже зная, что за всё нужно платить, я верила в свою исключительность, в особый счёт, особую судьбу. И уж подавно не понимала, что платить придётся так — жизнями друзей и собственной судьбой. Что цена неважного для меня развлечения, подпитки чужой силой, окажется равна тому, что воображала, тому, что сбудется невозможное, сбудется по вере моей. Теперь я по-настоящему особенная. Только вместе с этой исключительностью появилась задача, равная ответственности не только за тех, кто близок, но по моей вине оказался в смертельной ловушке, но и за всю окружающую действительность. За людей. Если я права и ларец — ящик Пандоры, — то маленькая любовная связь оказалась билетом в войну. А на войне не ждут милосердия. Пророк. Клео. Кто следующий?

Кулак разжался, выпуская измятое одеяло.

— Ничего, Дарья Антоновна.

Сергей выжидающе стоял в проёме.

Я медленно кивнула. Да, ничего. Но всё-таки — оно здесь. Иначе не может быть. Она должна была оставить указание пути. И оставался только один способ проверить.

Вдохнула, закрывая глаза. Настройка. Подстройка. Максимум. Нет, ещё больше! Выдох! Глаза защипало, зажгло, а мир расслоился на энергию и объекты, словно вспыхнула новая вселенная.

Распахнула руки, боясь упасть, и ярко-рыжим огнём с синими вихрями тревоги дотянулись до плеч руки Сергея, поддержали.

Серые стены, более похожие на мрамор, посверкивающий подвижными, медленно дрейфующими кристальными вкраплениями. Тёмные пятна предметов, едва окутанные пыльцой токов. Косяки дверей словно намагниченные, с прилипшими сияющими искорками разных цветов. Углы помещения и мебели щедро обмотаны паутинками разорванных ниточек энергии — всё больше синих и жёлтых. И посреди всего этого смешения красок, размазанных кистью событий по серым стенам помещения, — ярким, буквально сияющим лунным мягким светом светилась бело-зелёная коробка…

— Серый, глянь… Что там? — я с трудом свела пальцы перед глазами — так могло получиться указать на предмет, фокусируясь взглядом и интуитивно держа перед собой ладони.

— Телефон.

— Телефон, — тупо повторила я, чувствуя, как раскалывается по швам череп.

С трудом отыскала глаза ладонями — кожа не ощущалась, мышцы тоже, только пульсирующая ломота в голове оставалась знаком того, что ещё можно вернуться, есть куда, есть на что ориентироваться. Сконцентрировалась на красном, бьющем фонтанами где-то за глазами, и стала приходить в себя. Краски, сквозящие через руки, начали затухать. Медленно, слишком медленно! Мучительно вгрызаясь светом и цветом в глаза, в мозг, словно вбиваемые уверенной рукой гвозди. Ну! Давай же! Наконец, боль стала терпима, а зрение вернулось в нормальный режим. Стёрла слёзы, но мир всё равно остался туманно-радужным. Едва сдержала тошноту — внутри всё бунтовало.

Да, это оказался телефон. Обычный. Старый, советский. Такие стояли в каждом доме — дешёвые, пластиковые, дисковые. Ничего особенного. Разве только цвет, не гармонирующий с общей обстановкой. Подняла трубку — привычные гудки вызова.

— Саша, Сашечка, — веки сами закрывались от обилия света и бедности красок окружающего мира. — Что ты хотела сказать этим? Ты же не могла оставить преемницу без совета, без помощи, да, девочка? Ты говорила открыто, чтобы я пришла, если чего… Я пришла. Мне нужна помощь. Как её получить?

Села на кресло, взяла в руки телефон, покрутила, в надежде, что где-нибудь на дне или другом малоприметном месте будет, как в шпионских боевиках, скрываться записка. Ничего. Только одна бумажка с номером — под стеклянным экранчиком.

— Может, просто позвонить? — флегматично предложил Серый.

— Куда? — усмехнулась я. — Не деревню дедушке?

Сергей нахмурился, пожал плечами и, сдвинув одеяла, сел напротив, на диван. Сложил руки на коленях. Эдакий послушный мальчик. Только вот глаза бегают, рыщут, от меня до двери и обратно, отслеживая оба входа в дом… Вырос мальчик, вырос. Я вздохнула и снова стала оглядывать аппарат. Заурядный. Только вот телефонный номер. Три девятки, две десятки, одиннадцать. Необычный номер. Во-первых, он больше похож на сотовый, чем на стационарный — слишком много цифр. Во-вторых, красивый — за такой сейчас бы, наверняка, отвалили денежек телефонной компании.

И ещё… Странное послевкусие осталось по прочтении. Три девятки. Две десятки. Одиннадцать. Я повторила вслух. Словно тёрпкого вина глотнула. Повторила ещё раз. Глянула на товарища:

— Ничего не напоминает?

— Напоминает, — уверенно отозвался он.

— Вот и я так думаю, — облегчённо вздохнула я.

Теперь всё сложилось в единую картинку.

Подняла трубку. Тронула диск набора.

Три девятки. Три десятки.

Пока шли тихие гудки, я шептала в холодную трубку: — «В тридевятом царстве в тридесятом государстве жили-были… ». Сергей внимательно следил за моими губами, но успевал и комнату оглядывать. Молодец, подаван! Как бы ещё всё сложилось, если бы тебя не было, мальчик… Может, жив бы остался Пророк… Может, я бы уже умерла…

— Слушаю.

Вздрогнула.

Знакомый усталый голос встряхнул сознание, возвращая к самому истоку. Да, Пророк был прав — выход всегда там, где вход. Снова почудился запах свежих газет, сваренного кофе и весеннего дождя… Я вцепилась в трубку, чувствуя, как охватывает легкая дрожь.

— Здравствуйте, Тарио…

В трубке зависло на мгновение тягостное молчание, подёрнутое лёгкой дымкой фатализма. Словно человек там, на той стороне, знал всё о происходящем, предполагал такой исход из десятков других, и теперь понимал, что последует, а потому безмерно тосковал по возможности всё вернуть, как было.

— Вы помните меня?

— Помню. Здравствуйте, Акуя Даша.

Имя я ему не называла. Так меня прозвал другой человек. Значит…

— Буклей смог помочь вам? Он успел? — не удержалась я.

Помолчав, Тарио ответил:

— Успел.

— Я очень рада. — Высказала и поняла, что на самом деле не рада, а просто бросаюсь вежливыми словами, чтобы хоть как-то отреагировать. Надо срочно приступать к сути! — Послушайте, мне нужна помощь…

— Да?

— Понимаете, я — носительница ключа.

— Не понимаю, — коротко ответил Тарио.

Я взглянула на Сергея, — он внимательно прислушивался к разговору, не забывая оглядываться. В серых глазах блестела настороженность. Он отвлёкся на миг и несмело мне улыбнулся — подбодрил. Облизала пересохшие губы и попробовала с другой стороны:

— В «Зоне» пару лет назад нашли артефакт неизвестного происхождения большой мощности, назвали его «Ящик Пандоры». Сейчас группа людей, которые хотят усилить влияние Зоны, пытается открыть этот ящик. Но дело в том, что для этого применяется ключ, который был в человеке, в некой Саше, а она передала его мне, и теперь я — носительница ключа…

На другом конце провода молчали. Молчание распространялось словно стиснутая, а потом отпущенная из кулака пружинистая вата — равнодушное, серое, медленно заволакивающее. И где-то далеко, почти за пределами этой тишины, словно подмороженный плеер вяло тянул «С высоты некуда упасть… ».

Молчание. Молчание.

И я начала сначала:

— Понимаете, это очень важно! Сейчас эта группа — Клещ и его люди — взяли в плен моих товарищей. А ещё несколько друзей направились к ним на помощь, но они в очень плохой форме и не смогут предпринять активных действий… И мне надо их вытащить! Но есть вероятность, что и я не справлюсь — у меня нет людей и сил, но тогда я и ключ попадут в руки Клещу и, вероятно, он сможет открыть ящик… Понимаете?

Молчание. Я скрипнула зубами, чувствуя, что уже почти срываюсь. Это уже слишком — столько слов, столько времени впустую, а в ответ тебя даже не удостаивают словом или тактичным покашливаем! И ты глупо сжимаешь трубку, словно верёвку, зависнув над пропастью — до белизны костяшек и пульсации вен в запястье. Да что они о себе воображают?!

Я вдохнула-выдохнула и тихо, проникновенно, словно девочка у самого Деда Мороза, попросила:

— Мне нужна помощь… Ну, пожалуйста…

Если он и теперь смолчит — я не знаю, что сделаю!

— Какая помощь вам нужна? — вздохнул усталый голос.

— Люди. Оружие. Информация. Какая-то иная поддержка!

— Вы не знаете, — безучастно резюмировал Тарио.

Зубы снова скрипнули, рискуя снять эмаль. Да что ж это такое!? Вместо помощи и поддержки — какие-то нравоучительные указания на моё нутро! Поучают, поучают… Поучайте-ка вы знаете кого?!

Едва сдерживаясь, отозвалась, растягивая слова, чтобы не кричать:

— Да, я не знаю… Я не знаю ваши возможности и ваше положение. Потому прошу о всевозможной поддержке, которую вы могли бы нам оказать…

На той стороне трубки снова затянулось молчание. Тарио не просто не хотел со мной разговаривать, он явно чувствовал, что подобный разговор однажды состоится и теперь, когда судьба свела нас нос к носу, он, словно предвидя будущее, не желал вступать в него. Или — если уж совсем честно — вляпываться всеми ногами в кучу, в которой мы тут уже сидели по уши.

— Каков прогноз вероятности выхода моб-стата из-под вашей ответственности? — наконец с трудом спросил Тарио.

— Кого? Откуда? Из-под чьей? — кротко спросила я. В голове уже тихо звенели осколки понимания, но я улыбалась сидящему рядом Сергею, просто так, в пику антипатичному Тарио на другом конце света.

Тарио вздохнул и так же рублено-коротко отозвался:

— Моб-стат вы и иные представители вашей реальности называете зоной. Из её границ, обусловленных кольцом этнической биоволновой защиты. Из-под вашей, лично вашей, Акуя Даша, ответственности как носительницы ключа от неизвестного артефакта неизвестной мощи и происхождения.

— Ммм…

Задуматься было над чем. Нет, с терминами всё в общем понятно. Если по отдельности каждый. А вот всё вместе понимания не добавляло. И хорошо, что хоть разжевал хотя бы то, что их моб-стат — наша Зона… А вот что такое биоволновая защита и как она может быть этнической? Но это всё меркнет перед заявлением о моей ответственности. Как-то я её иначе понимала.

— Вы не знаете, — почти осуждающе сказал Тарио.

Вот тут-то меня и сорвало. Словно краник прорвало.

— Да! Я не знаю! — рявкнула я в трубку. — Не знаю, чёрт возьми! Но, если я проиграю, и они получат этот чёртов ключ, случится нечто такое, что докатиться жареным петухом и до вашего мухосранного тридевятого государства! И вы должны мне помочь! Должны, мать вашу растак!

И бросила трубку на рычаги.

Откинулась на кресле, восстанавливая дыхание.

Конечно же Сергей смотрел с осуждением и даже несколько отклонялся от меня в сторону. От бешенной такой… Да сама я знаю, сама, что поступила неверно, сорвалась, нагрубила и, возможно, потеряла единственную возможность получить помощь, которая могла оказаться самой серьёзной из всех. Ну что теперь поделаешь?

Снова потянулась к телефонному диску и повторно номер. Три девятки. Три десятки. В ответ — короткие гудки, больше похожие на голодный писк котят. Нахмурилась, повторила операцию — ноль.

В голове червячком забуравилась идея.

— Серёж, дай мобилу…

Подаван без слов подал сотовый. И снова — три девятки, три десятки. Я упорная — пробьюсь. Сидела, смотрела в серый потолок, пока оператор соединял с неизвестным номером.

В трубке дважды прогудело, а потом знакомый голос старой стервы произнёс:

— Данный номер заблокирован или используется для связи через общее поле моб-стата. Для того, чтобы остаться на линии — нажмите звёздочку. Для того, чтобы отослать сообщение о вашем звонке — нажмите решётку. Для того, чтобы связаться с абонентом экстренно — введите пароль.

— Какой пароль? — растерялась я.

Но дева не ответила. Может быть, не захотела. А может быть, просто уже система оказывалась иной. В первый раз Тарио звонил в комнатушку, похожую на кабинет местного начальника НКВД из тех далёких лет, когда связь поддерживали телефонистки, потом квартира и телефон больше всего напоминали восьмидесятые, когда телефонная связь во многом уже стала аппаратной, а теперь в мобильной трубке явно звучала запись.

— Пароль требуют… — вздохнула я и отключила связь.

Вот так. Была возможность — и нет возможности.

Я тоскливо оглядела комнату. Саша оставляла мне единственную ниточку, но моя собственная глупость и грубость оборвали её. И кто меня тянул за язык?! Нет, я понимаю: почти неделю на нервах, на пределе сил, теряя друзей и находясь на пике ответственности — это непросто, но в собственных глазах срыв всё-таки не оправдывает. И единственное утешение, что подован молчит, не распространяясь об умственных способностях «великолепной Акуи».

— Куда? — лаконично спросил Сергей, когда вышли из дома.

Я пожала плечами и поправила воротник — на улице метался порывами остывший воздух, а до восхода солнца оставалось ещё часа три. А действительно — куда теперь? К порталу? К мальчикам-девочкам Пророка, которых сподвигнула на подвиг, и хорошо, если не с орденами-медалями посмертно? Вот так без подготовки, без оружия, без поддержки? Хоть головой немножко думала бы, камикадза, блин…

Мотоцикл Глеба стоял на прежнем месте — то ли район спокойный, то ли в предрассветные часы ворьё в нашем городе тихо-мирно спит.

— Умеешь? — показала я Сергею на мотоцикл. Он уверенно кивнул, а взгляд зажёгся — понял. Я передала ему шлем и незаметно ткнула вездесущим ключом по рулю — бережёного бог бережёт.

Сергей уверенно сел, снял мотоцикл с подножки и одним рывком завёл двигатель. Да, это у мужчин всегда получается лучше…

— Давай до дома Пака, оттуда дорогу покажу, — сказала я, гнездясь на седле за широкой спиной. Прижалась, уверенно обнимая подована. Сразу стало теплее и надёжнее.

Сергей дождался, когда я устроюсь, и плавно выжал газ.

Да, всё-таки есть в езде на мотоцикле что-то женское… Сексуальное. И ездить надо только так — прижимаясь к широкой спине и чувствуя, как вибрирует мир вокруг и внутри…