На следующий день все вели себя так, будто ничего не произошло. Я же с подозрением принимал пищу от этих лживых людей, а остальное время проводил, медленно вращая калейдоскоп. Какие все-таки яркие узоры… Вроде бы такая простая штука, а вызывает так много эмоций, если ты заперт в клетке среди сплошной белизны! Еда ничуть не изменилась — я думал, что меня как минимум лишат чего-нибудь из обычного пайка за такое бунтарское поведение. Но нет — все было по-старому. Мне даже пожелал приятного аппетита человек в маске, чего никогда не случалось раньше.
После обеда пришел профессор Хайберг. На лице его блуждала нервная улыбка — видимо, слыхал о том, что произошло, и теперь трясся за свою жизнь.
— Привет, Грегор! Ну что, как ты? С новыми силами за книжки, а? — профессор наигранно рассмеялся.
— Можете не стараться, я вижу, что вы нервничаете.
Улыбку с лица ученого будто стерли ластиком. Он сглотнул и поправил воротник халата.
— Что ж… Э… Начнем занятие, в таком случае.
Я с интересом повернулся к нему:
— А какая сегодня тема?
Увидев мое любопытство, Хайберг приободрился и стал вести себя чуть смелее.
— Сегодня я хотел рассказать тебе об основах оптики, преломлении света...
— Скукотища, — я отвернулся от профессора, — я все это уже знаю. Сам сформулировал необходимые законы, которые, между прочим, куда точнее ваших. В современную теорию закралась непоправимая ошибка!
— Что… О чем ты говоришь?! Какая ошибка?
— Оптика не учитывает зон временного сдвига. Вы не знаете, как эти области преломляют свет!
— Позволь, Грегор, что такое «зоны сдвига», о которых ты толкуешь? Я преподаю в крупнейшем университете страны вот уже тридцать лет, а никогда о них не слышал…
— Узко мыслите. Это мои собственные соображения и исследования! Но их я не хочу обсуждать с вами. Ни с кем из вас.
— Ну, кхм… — Хайберг закашлялся. — Тогда чем бы ты хотел заняться? Может, я все-таки могу тебе рассказать что-то новое?
Я задумался.
— Можете. Расскажите поподробнее о теории относительности.
Глаза профессора загорелись.
— Частной или общей?
— Начнем с частной. У меня есть несколько вопросов, я их записал...
Только сейчас Хайберг бросил взгляд на пол моей клетки. Он весь был покрыт вопросами, которые я аккуратно записывал мелом. Профессор ушел ближе к ужину — мы много времени провели в спорах, таких жарких, что Хайберг даже покраснел. Я позабыл о том, что меня вчера били электрожезлами, о противной Алисе — так меня увлекла научная работа. Судя по всему, профессор тоже остался доволен — перед уходом он пообещал в следующий раз подготовиться более основательно и протянул мне руку через прутья решетки. Я неуверенно пожал его маленькую ладонь.
— Ты — самое умное… Существо из всех, что я встречал. Многим нашим преподавателям и профессорам следовало бы у тебя поучиться.
— Спасибо. В следующий раз я все-таки расскажу вам о своей теории временных зон.
— Тогда принесу побольше тетрадей и ручек, — улыбнулся Хайберг.
Следующий день стал особенным. Утром, довольно рано, я услышал стук каблуков. Уже заготовив самые обидные слова, какие только знал, я подошел к решетке и увидел… Не Алису. Женщина с темными волосами, с новеньким блокнотом и полной чернил ручкой. Видимо, Алиса ушла сама или ее уволили после инцидента.
— Привет, Грегор! Я — твоя новая смотрительница. Как настроение?
— А где Алиса?
— Алиса? Какая Алиса?
— Та женщина, что была до вас.
— Она… Перетрудилась, и ее отправили на отдых.
— Вот как… — с сомнением произнес я.
— Ну что, — улыбнулась новенькая, — как себя чувствуешь?
— Спасибо, хорошо. Настроение нормальное.
Я ощущал странное чувство — обычно открытый для общения, я совершенно не хотел разговаривать с новой смотрительницей. Я ни с кем не хотел говорить, кроме разве что профессоров. Ведь стоит мне сказать что-то не то, как прибегут охранники с электрожезлами.
— Грегор, не замыкайся в себе! У меня для тебя есть подарок.
Меня кольнуло любопытство.
— Какой подарок?
— Протяни руку.
Я раскрыл ладонь, и смотрительница опустила в нее что-то холодное. Я поднес руку к глазам — электронные часы. От удивления и радости мне перехватило дыхание.
— Часы! — выдохнул я. — Наконец-то часы! Спасибо!
Не в силах сдержать эмоций, я помчался по клетке, пробегая круг за кругом. Смотрительница наблюдала за мной и посмеивалась, плавно черкая что-то в блокноте. Спустя несколько минут я запыхался и сел, стукнув ладонями по полу. Часы тут же оказались у меня на запястье, и я начал наблюдать за сменой маленьких цифр — девять часов и тридцать минут. А теперь — девять часов, тридцать минут и пара секунд… А теперь… Голос женщины вывел меня из транса:
— Но и это еще не все, Грегор.
— У меня не сегодня день рождения...
— Ничего, придумай себе какой-нибудь другой праздник, — улыбнулась женщина, — это от нас всех.
Она просунула через прутья решетки какой-то сверток. Я извлек из него одежду — как раз под мой размер. Шорты и желтая майка с пальмами. Такая яркая!
— Не знаю, как и благодарить вас. Оба моих желания — и сразу в один день! — я поспешил натянуть на себя одежду.
— Не скучай, Грегор. Увидимся завтра!
Я помахал ей рукой, а все время до еды провел за разглядыванием пальм на собственной майке. День из обычного резко превратился в праздничный, но я быстро осознал, что все эти обновки получил только потому, что меня хотели задобрить. Хотя, это уже не так важно… После обеда мне принесли кипу новых книг — как раз то, чего не хватало для полноты картины. Теперь-то у меня было все, чтобы начать собственные исследования! Профессора могли подождать со своими лекциями — у меня были крайне интересные теории, которые требовали немедленной проверки. И, может быть, мне удастся… Освободиться.
Тюремщики были правы, опасаясь на мой счет — конечно, я не собирался проводить всю жизнь в этой клетке. Раз природа наделила меня разумом, который они звали «гениальным», то я не заслуживал такой участи. Мое место — среди тех, кто стоит на фронте борьбы с незнанием. Я хотел посвятить свою жизнь исследованиям времени, а приступить планировал прямо сейчас. И между мной и свободой не хватало только одного звена — часов. Кажется, маленький «бунт» помог решить проблему. Теперь у меня есть хорошие электронные наручные часы, вопрос лишь в том — точные ли? Это крайне важно. Я еще не мог сформулировать конкретно, почему, так как не вел записей своих размышлений. Пишущих инструментов, кроме мела, мне не полагалось… Но теперь они нужны.
Я сплюнул на пол и смешал густую слюну с пылью клетки. Аккуратно вырвал из старой книги, которую перечитал уже множество раз, страницу с черной картинкой, и перетер рисунок практически в пыль. Добавил в грязную жижу; еще один плевок — и получилось склизкое подобие чернил. Теперь дело за инструментом… Я схватил бесполезные пятнашки и отщепил от пластмассовой коробочки тонкую полоску. Сойдет за перо. Разумеется, все это я делал, сидя в самом дальнем углу, так, что на камерах будет не разобрать, с чем я тут вожусь. Настала очередь следующей книги. Я обмакнул «перо» в «чернила», и прямо поверх строк художественного произведения легли формулы, расчеты, формулировки и теоремы.
Аксиома Грегора. Пространство и время сохраняют свои взаимосвязи только в стабильных областях материального мира. Теорема Грегора. При наличии инородного тела в нестабильной области материального мира, оно также обрывает свои связи с осью времени, пропадая для стороннего наблюдателя, находящегося в стабильной области. Вывод? Если наблюдатель находится в нестабильной зоне, он может видеть другие объекты, но не является частью их области существования. И снова цифры и переменные побежали по желтым страницам.
Я просидел так до самого ужина. Из размышлений меня выдернул звук открывающейся двери — человек в маске катил еду. Я украдкой спрятал книгу под кучу игрушек и, как обычно, подошел забрать паек. Человек уже было собирался уходить, как вдруг я спросил:
— Сколько сейчас времени? Только поточнее, пожалуйста.
Носильщик несколько секунд смотрел на меня, а потом наклонил голову над часами. Глухой и хриплый голос ответил мне:
— Семь часов двадцать минут. Ровно.
Как только он начал говорить, я стал отсчитывать про себя секунды, чтобы не потерять ни одной.
— Спасибо, — рассеянно ответил я, стараясь не сбиться со счета, и пошел в свой угол, прихватив еду.
Посмотрел на часы. Отстают. Хорошо, что решил спросить… Медленно и аккуратно, чтобы точно не совершить роковой ошибки, я выставил правильное время. Отлично. Это препятствие преодолено. Теперь остались только расчеты — а уж в этом-то Грегор хорош. Ночь прошла без сна — я был слишком возбужден, чтобы ложиться спать. К тому же, хотелось закончить со всем этим пораньше, еще до того, как придет новая смотрительница. Позавтракаю — и проверю теорию. Вся книга была исписана, а пол клетки — изрисован мелом так, что стал практически белым, прямо как стены вокруг. Чертежи, графики, цифры — в безумном карнавале они плясали вокруг меня, рассказывая свои невероятные истории. Все указывало на одну точку. Повезло, что она все-таки оказалась в моей широкой клетке. Графики сходились именно в ней — у самой решетки, там, где мне дают еду. Теперь главное — не выдать себя.
Завтрак. Скрип тележки и блики зеркальной маски. Все как всегда — ах, если бы они только знали, что у меня в голове… Такой бы поднялся переполох! Не знаю, чего они хотели в итоге добиться, кто эти люди, что за компания или корпорация, для чего меня здесь держат — но уж теперь-то я это выясню. Еще немного, и я буду свободен — никогда не вернусь к этим жестоким тюремщикам… В теории. Свой завтрак — овощи, булочку и апельсин, — я разделил на три равных части.
Носильщик ушел, и я вздохнул. Нервное напряжение нарастало — в груди будто сердце сжали клещами. Получится или нет? А вдруг нет?.. Что тогда? Я не могу ошибаться. Теорема верна, и доказательство ее истинно. Это — единственный шанс вырваться, и его нельзя не использовать. Итак, место, где сходятся графики… Нестабильная область. Мизерная точка пространства, где совершаются чудеса. Так ли это в реальной жизни? Согласно моим расчетам, нужен короткий сигнал, импульс, который выведет зону из шаткого равновесия. Будильник на часах подойдет, если хватит громкости. Я выставил его на половину одиннадцатого. Сейчас десять. Времени как раз достаточно.
Теперь уже все равно, заметят меня камеры или нет, почувствуют ли охранники неладное, или махнут рукой. Я сорвал с себя новую майку и скрутил ее в подобие мешка. На мне остались только шорты — по карманам я распихал вырванные листки с самыми ценными выводами и расчетами. Еда, каждую порцию которой я завернул в такие же книжные листы, отправилась в мешок. Вроде бы ничего не забыл… Калейдоскоп. Возьму его с собой. Когда я поднимал потасканную трубку с разноцветным стеклом, то снова обратил внимание на свои записи на полу. Надо их стереть — вряд ли даже самые умные профессора что-то поймут, но давать им шанс не стоило. Ногой я превратил стройные записи в белые разводы. Сел в нужную точку и стал ждать, пытаясь собраться с мыслями. Можно было поставить будильник чуть раньше, но я хотел поразмышлять о своей цели и о том, во что превратили эти люди мою жизнь. Десять часов и двадцать семь минут. Внезапно дверь отворилась, и в комнату зашла та самая новенькая сотрудница. Она натянуто улыбалась мне, сжимая в руках проклятый блокнот. Черт, только этого не хватало… Десять часов, двадцать девять минут и сорок секунд.
— Привет, Грегор! Что это ты устроил у себя? Перестановку?
Цоканье ее каблуков приближалось, я же нервно сглотнул и промолчал. Кажется, она хотела сказать что-то еще, но мой будильник пронзительно запищал. Я улыбнулся — так широко, как только мог. Звук постепенно замедлился и будто загустел. Его переливы затихли и застыли в воздухе невидимыми волнами. Пыль зависла над полом, смотрительница с каждым мгновением шла все медленнее. Последнее, что отразилась на ее лице, прежде чем она застыла окончательно — недоумение. Глаза широко распахнуты, рот приоткрыт — я видел тонкую нить слюны, протянувшуюся между губ. Блокнот собрался выпасть из рук, но не успел — повис в воздухе.
Время остановилось. Я громко захохотал — теория верна! Часы точны, секунда выбрана верно, сигнал подан как раз вовремя — и графики сошлись именно в зоне нестабильности. Все вокруг словно подернулось дымкой, стало зыбким и нереальным — значит, и мои поправки к законам оптики подтвердились! Свет ведет себя иначе в этой области нашего измерения. Пора было проверить и все остальное. Я нерешительно поднес палец к решетке. Махнул рукой. Кожа, плоть и кости моей ладони прошли сквозь металл. По ощущениям было похоже на какой-то странный гель — как я и предвидел. В своих записях я назвал его «вневременным гелем» — отражение реальных вещей по эту сторону осей бытия.
Получилось… Не могу поверить! Я знал, что расчеты верны, но сомневался до последней секунды. Схватив мешочек, я рванулся вперед. Дернувшись, решетка пропустила меня, а потом задрожала, как фруктовое желе, прежде чем вернуться к своему изначальному состоянию. Я вплотную подошел к смотрительнице. Ее глаза были направлены туда, где я находился секунду назад — и пропал. Ушел в безвременье. Теперь нужно только найти точку выхода назад на ось нашего мира. Я перевел взгляд на блокнот; мне так хотелось порвать его в клочья, разбросать по комнате! Но бесполезно — разрушив отражение, оригинал не повредить. Едва время пойдет вновь, как настоящий блокнот создаст себе новую «тень» в этом сонном измерении.
— Кажется, пришла пора прощаться, — улыбнулся я.
Пусть она меня не слышит — все равно. Я выпрямился в полный рост и помчался к дверям. Пробился сквозь них, как через густую жидкость. А вот и пост охраны — бледные образы мужчин с оружием напряженно всматриваются в экраны чертовых камер наблюдения. Тоже что-то заподозрили — ха! Уже слишком поздно! Время потеряно! Я засмеялся собственным мыслям. Теперь я видел их лица — грубые, в шрамах, с глазами, тронутыми непроходимой тупостью. Я думал обо всем и сразу — пытался догадаться, где здесь выход и просчитывал в голове точку выброса в реальный мир. Здание предстало передо мной лабиринтом коридоров и маленьких комнат, забитых всякой всячиной — опытными экземплярами, пробами пород и биоматериалов, а в одной каморке, самой дальней, я обнаружил запертого изможденного человека. Мне стало жаль беднягу — но я ничем не мог помочь. Графики снова сошлись — в одном из змеистых коридоров, прямо перед лицом тучного мужчины со стопкой бумаг в руках. Не подходит.
Наконец, я увидел выход. Прорвался через дверь — глазам открылся внушительных размеров холл, светлый, как моя комната. Народу было много — посетители, клиенты и, видимо, снова охрана — все застыли в самых разных позах. Кое-где стояли горшки с цветами. Разумеется, белыми. Я быстро осмотрелся — вот он, путь на улицу! Все тело дрожало от макушки до кончиков пальцев — слишком долго я не был под настоящим небом планеты, слишком давно не вдыхал ее воздух. Да и о городах читал только в книжках… Минута промедления — и я решился. Просочился через огромные входные двери.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.