Долгожданный покой

Запах травы и реки в жаркий день. Далекий домик у леса, на пороге которого стоит одинокая фигура — отсюда она кажется игрушечным оловянным солдатиком. Маленьким легионером на подставке. Мы спрятали мотоцикл и теперь шагали через поля к другу профессора Алексеева. Он сказал, что даст убежище, укрытие, место, где можно передохнуть — но мог ли я ему верить? Что он подумает, когда поймет, кто я такой? Что, если деньги в этом испорченном мире станут для старика-биолога важнее дружбы, и «Либерти Лабс» схватит нас, как спящих кроликов? Ответов на эти вопросы не было, поэтому я решил выбросить назойливые жужжащие мысли из головы и довериться седовласому ученому, который сейчас шел впереди, стараясь не испачкать дорогие брюки. Я, кстати, еще должен денег магазину одежды!

Угрюмый поток моих размышлений разбавил чистый ручей эмоций — бабочки вокруг, яркие цветы, невероятный запах приближающегося лета! Звуки и краски были так просты и естественны, что вызывали чувственную эйфорию. Я почти ощущал себя обычной гориллой. Хотелось сесть прямо здесь и жевать сочную траву, пока не устанут челюсти, но, к сожалению, я уже слишком привык к человеческой пище. И даже вода не вызывала дискомфорта — наоборот, хотелось искупаться, глядя на серебряные блики безупречной водной глади. Все ближе старик-ученый, сбежавший из душного города на эти просторы, а его сутулая фигура достигла размеров детской мягкой игрушки. Профессор Алексеев то и дело оглядывался — боялся, что вот-вот на краю поля покажется безымянный стрелок или машина полиции. Я не разделял его опасений — слишком мирным и усыпляюще приятным был пейзаж, окрашенный в пастельные тона. Возможно, это всего лишь моя животная природа. Хотя, о чем я говорю — люди ведь такие же млекопитающие, как и я сам.

Дом, в котором мне предстояло провести как минимум одну ночь, прекрасно сочетался со всем вокруг. Уютный, деревянный, каких мало осталось на свете; черепичная крыша цвета старого кирпича и просторная веранда — которая, впитывая в себя тепло солнца, превращалась в почти что жилую комнату. Профессор Делла Торре светился от счастья — еще бы, встретиться с закадычным другом после, видимо, невероятно долгой разлуки! Но с еще большим любопытством он поглядывал на меня — с примесью подозрительности во взгляде. «Кто он такой?» — наверняка думал старый биолог… Крупный мужчина в плаще, да еще и составивший компанию Алексееву в свете таких загадочных и туманных обстоятельств — тревожный звонок, оборванный разговор…

— Николай, мой друг! — Фрэнсис Делла Торре приветливо помахал нам рукой, но, тем не менее, не спешил отойти от двери. — Сколько лет… Ты в порядке? Выглядишь… Уставшим.

— Да, Фрэнсис, все в норме, — натянуто улыбнулся профессор Алексеев. — Извини, что приезжаю вот так, без приглашения, внезапно… Но, поверь, у меня были на то причины. Не стану врать — дело очень серьезное. Можно нам зайти?

Делла Торре улыбался, но покусывал губы.

— А кто это с тобой? Мы знакомы?

— Это… — Алексеев обернулся. — Мой друг. Грегор. А почему ты спрашиваешь?

— Знаешь ли, я слышал крики, когда мы говорили с тобой по телефону. И помню твой тон — ты был на грани нервного срыва! И теперь вместе с тобой приходит этот джентльмен… Не могли бы вы снять шляпу? — биолог обратился ко мне.

Как бы невзначай он потянулся за дверь, но я заметил его движение и поспешил поднять руки.

— Что у вас там? Ружье? — усмехнулся я. — Будьте уверены, я из «хороших».

Профессор и в самом деле сжал в руках старое, потертое охотничье ружье. Алексеев хотел было что-то сказать, но я уже потянулся к шляпе и легким движением сорвал ее с головы. Глаза у биолога полезли на лоб.

— Это… Это как это?.. — медленно профессор осел на пол. Обморок.

В доме старого ученого было спокойно и тихо, как я себе и представлял. Я сел в большое кресло, сняв, наконец, неудобный плащ. Профессор Алексеев бережно положил обмякшего друга на кровать и теперь прикладывал к его морщинистому лбу мокрое, холодное полотенце. Все вокруг рассказывало мне о хозяине дома — тикающие часы с маятником, скрипящие половицы, мягкий ковер, потрескивающие дрова в камине и пустые бутылки из-под молока. Даже кот, с глазами, похожими на две золотые монеты. Я вытянул лапу, чтобы погладить пушистого ассистента Делла Торре, но тот зашипел и бросился прочь, спрятавшись за шторой. Я с интересом вертел головой, потому что никогда не бывал в нормальных человеческих домах, а быт людей был мне весьма интересен. Здесь стояло так много любопытных штуковин и безделушек, что разбегались глаза — хотелось потрогать все и сразу, но из вежливости я решил не делать ничего без спроса. Я, все-таки, впервые в жизни в гостях.

Со стоном биолог пришел в себя. Повернул голову ко мне и снова отвернулся:

— Я уж было подумал, что мне все приснилось.

Еще один ошеломленный взгляд.

— Николай, ты тоже ее видишь?

— Кого?

— Гориллу.

Алексеев расхохотался — впервые за все наше знакомство я услышал его искренний смех, громкий и заразительный.

— Друг, у тебя нет галлюцинаций, перед тобой самый умный самец гориллы на свете — Грегор. Знакомься. Давай-ка, я тебе все по порядку расскажу.

Я протянул руку Делла Торре, и тот с недоверием и страхом ее пожал.

— Не нужно так сильно удивляться. Вы же биолог — должны были работать с вещами куда более поразительными, — улыбнулся я.

— Да, вы правы, конечно, но я впервые вижу, чтобы такие как… «вы»… говорили.

Николай Александрович добродушно похлопал его по плечу и поведал свою историю. Он начал издалека — рассказывал ему о «Либерти Лабс» и тех ужасных вещах, которые там творились. О бесчеловечных опытах и о том, как меня почти всю сознательную жизнь держали в клетке. О моих умственных способностях и невероятном интеллекте. Биолог практически не сводил с меня глаз — страх постепенно вытесняло любопытство ученого.

— Так вот, почему я не мог выйти с тобой на связь! — Делла Торре пришел, наконец, в себя и сел на диване, оживленно беседуя с другом. — Могу себе представить, какие строгие правила в такой большой корпорации. Тем более для сотрудника с таким уровнем допуска! Те вещи, о которых ты рассказываешь… Отвратительны. Расскажи о таком защитникам животных — они все здание без соли съедят.

— В этом-то и проблема. Вряд ли я теперь кого-то смогу на них натравить…

И профессор Алексеев рассказал о конференции, побеге, стрельбе и безумно быстрой езде на краденой машине. Биолог слушал с открытым ртом — это все напоминало скорее сюжет какого-то боевика по телевизору.

— Господи, Николай, тебя не ранили, надеюсь?!

— К счастью, нет.

Биолог бросил на меня взгляд.

— Постой, что это с твоим плечом? Да тебя же подстрелили, да?!

Старик кинулся ко мне, позабыв, что перед ним не человек. Он осторожно прикоснулся к запекшейся крови — прощальный подарок корпорации.

— Рану нужно обработать. Позволь, я принесу аптечку.

Старик с поразительной скоростью умчался. Я переглянулся с Николаем Александровичем, и тот лишь с улыбкой пожал плечами. Кот осторожно вылез из своего убежища и мелкими шажками стал приближаться к моему креслу. Биолог вернулся со всякими баночками, наполовину заполненными булькающими растворами, бинтом и какими-то препаратами для животных.

— Как это все-таки удивительно, — Делла Торре посмотрел мне в глаза, перебинтовывая рану — моя наука никогда не знала ничего подобного… Грегор?.. Вы — настоящий феномен. Уникальный экземпляр, один на миллиарды! Я бы отдал все, что угодно, чтобы изучить это чудо… Но, — подумать только! — препятствия, которые воздвигает передо мной этика и совесть, становятся непреодолимы. Это совсем не то же самое, что с подопытными крысами!

— Не очень удачное сравнение, — ответил я, — но вам повезло. Я по собственной воле разрешу себя исследовать и снять нужные показания, если вы в ответ сумеете мне помочь.

— Разумеется! — глаза ученого разгорелись. — Что вы хотите?

Я наклонился ближе к старику.

— Видите ли, я кое-что изобрел. И процесс, который проходит тело во время моих… Экспериментов… В общем, я не знаю, как это влияет на физиологию, ткани, клетки, и так далее. Вы были одним из величайших биологов всей страны с громким именем — и я прошу вашей помощи. Как коллега коллегу.

— Соглашусь с радостью. А вы какую науку представляете? — с улыбкой поинтересовался он.

— Ту, что лучше человеческой.

— Смелое заявление!

— Ох, друг, — вступил в диалог профессор Алексеев, — это он еще скромничает. Его разум поражает, как и открытия, которые он сделал. Уверен, он тебя в них посвятит. А пока…

— Да, — биолог выпрямился. — Значит, вы просите у меня убежища… Я охотно дам его. Полагаю, вам нужен сон и еда, после таких-то потрясений. Я принесу чего-нибудь к ужину. Николай, ты можешь лечь здесь, на диване, а вы, Грегор…

— У вас есть мастерская? Или гараж? Или, на крайний случай, подвал?

— Д-да… Мастерская. Стоит за домом.

— Я могу переночевать там и воспользоваться инструментами? Это важно для моей работы.

— Конечно, — кивнул ученый, — пользуйтесь, чем хотите.

Фрэнсис удалился, а я высыпал скудное содержимое своего мешочка на колени. Еда выглядела не слишком аппетитно — полуфабрикаты были явно не самым лучшим человеческим изобретением, но подкравшийся кот схватил котлету и был таков.

— Это, кажется, твое, — Николай Александрович протянул мне пистолет.

Я покачал головой:

— Мне он не нужен. Обойдусь часами, пожалуй. К тому же, в нем кончаются патроны, что делает мои руки более ценным оружием.

— Как прагматично, — профессор на минуту замолчал, вращая оружие в руках и с интересом разглядывая грани. — До сегодняшнего дня ни разу не держал в руках настоящую пушку…

Меня тянуло в сон, он тащил меня в бездну своими мягкими лапами-подушками — тепло очага и долгожданный покой действовали лучше всяких транквилизаторов из «Либерти Лабс». Интересно, как много времени пройдет, прежде чем нас обнаружат здесь? А я не сомневался в этом ни на минуту — мне вообще не стоило оставаться долго на одном месте. Чтобы не подвергать этих двух добрых стариков опасности, вскорости придется уйти. Я снова осмотрел свои скудные сокровища — мобильный телефон, часы, немного еды и рация, которая так ни разу и не заговорила с тех пор, как я отобрал ее у наемника из «Либерти Лабс». Нужно как следует подумать над тем, что же все-таки влияет на дестабилизацию времени — постоянно пользоваться будильником крайне неудобно, да и звук меня очень выдает. Нужно придумать что-то более прогрессивное — заняться, так сказать, кустарным производством.

В дом зашел Делла Торре с руками, полными всякой снеди — сыр, мясо, хлеб, овощи… Все, чего могла пожелать душа.

— Что это у тебя? Ну-ка, Зефир, брось эту гадость — где ты ее только взял? — биолог отобрал у кота остатки котлеты, с отвращением выбросив за дверь.

Продукты горой высились на столе, и у меня потекли слюни. Столько всего — и такого вкусного! Уж я-то могу сказать точно, только глянув на еду — скудные трапезы в «Либерти Лабс» меня этому научили.

— Что же это за «процесс», мистер Грегор, который может повлиять на клетки? — с интересом спросил биолог, набивая рот едой.

— Остановка времени.

Ученый чуть не подавился куском сыра.

— Я не ослышался?

— Грегор говорит чистую правду — я тоже не верил, когда он впервые упомянул «временные зоны»! Я хорошо помню тот день — мы стояли по разные стороны стальной клетки, и мне было невероятно жалко его… Он спас мою жизнь, остановив время. Это невероятно! Грегор, ты должен ему показать!

— Обязательно, но потом. Сначала нужно как следует подкрепиться и снять все необходимые показатели жизнедеятельности перед переходом.

— Конечно, как скажешь. Он обнаружил, что при испускании определенного звукового сигнала в особенных точках пространства, — кажется, Грегор назвал их «нестабильными», — мы можем попасть в совершенно особенное измерение. Эдакое замороженное мгновение — все вокруг становится расплывчатым и неясным, будто смотришь через запотевшее стекло. Мы можем двигаться — и выйти назад, в реальный мир, в котором не прошло и секунды.

— Звучит фантастично, — Делла Торре позабыл про еду. — Ты понимаешь, какой это прорыв для планеты? Для всей разумной жизни?

— Не такой уж и прорыв, — задумчиво ответил я. — Процесс нужно тщательно изучить — я уверен, в нем очень много «подводных камней». Такое потрясение для организма не может пройти бесследно.

Биолог стукнул кулаком по столу, заставив пугливого кота снова спрятаться за штору.

— Мы обязательно это выясним!

— Давно я не видел тебя таким, — усмехнулся Алексеев.

— Шутишь?! Это исследование стоит всех тех, что я провел за свою жизнь!