Глава 7

В зале фоном плавали минорные ноты джаза в исполнении пианино. Перекрывая тихие разговоры посетителей и звуки посуды на кухне, приятный женский голос с хрипотцой пел Summertime. В такт, медленно крутились вентиляторы на потолке. Официанты с прямыми спинами и идеальными причёсками ходили вдоль столиков. Сквозь стеклянную стену можно было увидеть кусочек кухни с поварами трудящимися над плитой. В больших окнах открывался вид на гору и стену, окружающую городской замок, перестроенный практически заново после войны.

— Тебе нравится? — Наоки наблюдал, как Мидори отрезает кусочек пахнущего розмарином, хорошо прожаренного мяса. Отблеск от ножа, отражался солнечным зайчиком на её лице.

— Очень нравится, Наоки, — сказала Мидори, подняла глаза и посмотрела в упор на Наоки так, что он смутился.

— Я специально искал такое место, чтобы подошло именно тебе. — ответил он.

Сегодня на Мидори было голубое платье от Шанель с открытыми плечами, белый шарф из тонкого шёлка, небрежно перекинутый через шею и небольшие жемчужины в ушах. Сквозь ровный слой пудры просвечивал довольный румянец.

— Странно, что я никогда о нём не знала, — проговорила она сорвавшимся от смущения голосом, — я ведь живу здесь с самого рождения.

Высокие нотки и хрипотца, с какой Мидори произнесла эти слова, не ушли от внимания Наоки:

"Давай, детка, заводись, — думал он про себя, — а потом мы пойдём ко мне на работу и ты спустишь всё, что у тебя осталось."

Он придвинулся ближе к женщине, взял за руку и посмотрел на Мидори снизу вверх, создавая видимость её власти над ним:

— Ты знаешь, что я из глубинки, Мидори. И многого не видел, — Наоки сделал паузу, внимательно глядя ей в глаза, — Но пока ты у меня есть, я постараюсь находить для тебя всё самое лучшее.

Она засмеялась. Вопреки возрасту смех у Мидори был красивым и молодым.

— Не говори так, что ты многого не видел, — сказала Мидори, — я мечтала провести детство в простоте, рядом с природой, но моя мать...

Она запнулась, помолчала немного, потом продолжила:

— Из-за предвыборной кампании отца, мама была озабочена только тем, как мы выглядим в глазах других. Я должна была быть самой чистенькой, самой аккуратненькой… и самой презентабельной среди своих сверстников.

К столику подошёл официант с тщательно разглаженым пробором, подал меню и карту вин.

— Я не разбираюсь в итальянской кухне, — сказала Мидори, — посоветуйте нам что-нибудь.

Они заказали тщательно разрекламированные официантом, блюда пьемонтской кухни и полбутылки красного сухого вина Барбареско.

Через несколько минут на столе уже стоял графин с вином, пиала, наполненная мелким льдом с тонко нарезанными кусочками сырых овощей.

Всё это дополнялось горячим соусом из анчоусов и сливочного масла на свечном подогреве.

— Разве можно есть баклажаны сырыми? — удивлялась Мидори, глядя на пиалу со льдом, утыканную ломтиками сельдерея, цукинни, артишоков и других овощей.

— Это банья кауда, — объяснял Наоки, — блюдо северной Италии. Овощи, выращены в специальных условиях. Попробуй, ты не пожалеешь.

— Не знаю, это так непривычно, — ответила Мидори и опустив баклажан в горячий соус, откусила кусочек.

— Ну как? — спросил Наоки.

— Соус с чесноком? — на лице женщины проступило разочарование.

— Ничего страшного, — ответил Наоки, — совсем чуть-чуть. Вкус вина забъёт запах чеснока.

Он попытался рассказать о тонкостях приготовления вина из Пьемонта, но похоже, женщину волновало другое. Всегда милая со всеми Мидори сменила выражение лица на пока ещё, новое, непривычное для Наоки. Что-то неприятное исходило от её взгляда и плотно сжатых губ.

"Вот так сюрприз. Подумаешь, всего лишь, чеснок..."

— Хочешь, закажем что-нибудь другое? — попытался он исправить положение, но Мидори отказалась.

— Мне надо отойти на минуту. — сказала она и встала из-за стола.

Наоки краем глаза увидел, как Мидори холодным тоном разговаривает с менеджером ресторана. Менеджел подозвал официанта, который их обслуживал. Бедный парень кланялся и уже готов был встать на колени, когда женщина развернулась к нему спиной и удалилась в уборную.

Неприятный холодок прошёл по спине Наоки, оказывается Мидори не была такой овцой, которой показалась ему сначала.

Он знал что в соусе чеснок, но не стал предупреждать Мидори, чтобы не давать надежду на интимное продолжение вечера. Подумал, что она деликатно промолчит и будет ждать следующей встречи вне клуба. Но такой реакции от Мидори Наоки не ожидал.

Выросший в деревне, он смотрел на людей с высоким социальным статусом снизу вверх и всеми силами старался выкарабкаться на их уровень. Чтобы не выглядеть неотёсаным чурбаном он тратил много сил на саморазвитие. Но, оказалось, что одевающиеся в дорогие платья представительницы высшего класса беспокоились только о том, как они будут целоваться с молоденьким мальчиком после того, как поели чеснок.

Вернулась и села за стол Мидори, от её дыхания веяло свежестью зубной пасты. Уже другой официант, извиняясь, с перепуганным лицом быстро убрал злосчастное блюдо со стола. Через несколько минут он появился с ванильно-сливочным десертом Панна-Котта.

— Это подарок от нашего ресторана дорогим гостям. — официант поклонился и исчез, пока разгневанный взгляд Мидори не прожёг в нём дыру.

— У меня пропал аппетит, — Мидори отодвинула от себя десерт.

— Прости, я хотел сделать приятный сюрприз, но похоже, он не получился, — ответил Наоки и попросил счёт. Обычно клиентки платили за него, но здесь была другая ситуация.

Они покинули ресторан раньше, чем рассчитал Наоки. Он хотел после ресторана сразу идти на работу, даже позвонил в клуб и сказал, что приведёт клиентку. За ужин с хосто клуб взымал плату с клиентов и мальчики получали хорошие проценты. Но теперь в запасе оставался час и нужно было его как-то потратить.

— Хочешь, погуляем по городу? — предложил он.

— Я забыла кошелёк дома, — сказала Мидори, виновато улыбаясь, — давай возьмём такси и заедем ко мне, перед тем как пойти в клуб.

В её глазах опять появилась прежняя покорность и стеснительность. Но Наоки это не ввело в заблуждение, он уже понял, что Мидори под овечьей шкурой, добивается своего любыми способами. С другой стороны, как она будет расплачиваться в клубе? Не для этого ли он с ней и возился, чтобы с каждым посещением клуба она выкладывала всё больше и больше.

Через десять минут машина остановилось у большого дома, окружённого забором. Наоки расплатился с таксистом, вышел и подал руку Мидори.

— Ничего себе домик. — сказал он, не сдерживая восхищения.

— Остался мне от мужа, — произнесла Мидори, набирая код в высокой бетонной стене. Металлическая решётка стала подниматься.

— Может, я подожду тебя у входа? — неуверенно спросил Наоки.

— Пойдём со мной, — Мидори взяла его под руку, — я покажу тебе дом.

Они пошли по аллее украшенной по бокам гипсовыми ангелочками и гномами. Наоки стало не по себе. С внешней стороны дом выглядел неприступной крепостью без окон и дверей, а с внутренней стороны оказался прибежищем гипсовых существ. Ангелы, гномы, игривые щенки провожали их невидящим взглядом.

Мидори открыла массивную деревянную дверь и они зашли на порог. В доме стоял еле уловимый запах плесени и старости.

— Впечатляет? — торжественно спросила Мидори, глядя как растерянно озирается Наоки.

— Угу, — ответил он не отрывая взгляда от картин с натюрмортами и видами природы, висящих на стенах.

— Это мой муж коллекционировал, — сказала она и опять взяла Наоки под руку, как только он снял обувь, — пойдём на второй этаж, обычно там я принимаю гостей.

— Мидори, мы ведь только за деньгами… — сказал Наоки.

Она остановилась и посмотрела ему в глаза:

— От меня тебе нужны только деньги? — в её глазах уже не было той кротости, а только холодная решительность.

— Я не это имел в виду, Мидори, но нам нужно ехать на работу...

Мидори стояла и молча смотрела на него.

— Ну ладно, только не надолго, — сдался он, и про себя подумал: "Будет что будет".

Они поднялись наверх по винтовой лестнице и вышли в широкий холл с мягкими кожанными креслами, бильярдным столом по середине.

Высокие белые стены завершал полукруглый стеклянный потолок, похожий на крышу теплицы.

— Что ты хочешь выпить? — спросила Мидори.

— Просто кофе. — сказал Наоки разглядывая потолок, и прикидывая, сколько это всё стоит. Даже несмотря на постепенно сгущающиеся сумерки, зал был залит светом и не нуждался в искусственном освещении. Не смотря на это, Мидори зажгла два высоких светильника, оформленных в виде тюльпанов на тонком стебле из тёмного металла.

Чёрные кожаные кресла, деревянные края бильярдного стола окрасились тёплым цветом.

— Молоко? Сахар? — спросила Мидори, хлопая деревянными полками в конце зала. Там был кухонный стол, оформленный в викторианском стиле.

— Ни того и ни другого, — ответил Наоки и подошёл поближе, чтобы рассмотреть причудливые узоры по чёрному дереву на дверцах кухонного шкафа, мраморную поверхность стола.

Судя по дому, богатство Мидори выходило за пределы его понимания. "Чтобы приблизиться к своей мечте, нужно как можно дольше держать её на крючке", — думал он.

Взгляд Наоки перешёл с мраморной статуэтки девушки, одетой в тунику, на словно забытое всеми, инвалидное кресло в углу. Как буд-то кто-то забыл его убрать, и теперь оно, из угла, злобно противопоставляло себя всей этой роскоши.

— Твой муж умер? — спросил Наоки, и испугался своей бестактности, вопрос выскочил сам по себе.

— Нет, он в больнице, из которой никогда не выйдет, — спокойно ответила Мидори, стоя к Наоки спиной и наливая кофе.

— Это его инвалидное кресло? — очередной бестактный вопрос.

Она повернулась к нему лицом и поставила на барную стойку кофе:

— Нет, это моё.

— Что с тобой произошло Мидори?

— Просто, периодически повторявшийся несчастный случай, — Мидори говорила спокойно, но в глазах её отразилась боль.

— Подожди, он бил тебя? — Наоки обнял её за плечи.

— Бил это мягко сказано, — Мидори затряслась всем телом, — только мучения и издевательства над другим человеком могли его удовлетворить.

— Что с ним сейчас? Он больше не сможет тебя обидеть? — Наоки прижал Мидори к себе.

— После одного инцидента, не связанного со мной, его закрыли на пожизненное лечение в психиатрической клинике, — дрожь Мидори немного унялась.

— Боже мой, несчастная… — Наоки стал покрывать лицо женщины поцелуями, — как я мог..., почему ты не сказала об этом раньше?!

"Она не заслуживает того, чтобы с ней так поступали, — думал он, — она не заслуживает, чтоб её обманывали."

Наоки нежно погладил Мидори по лицу, спустил руку на шею. Женшина мягко взяла его руку и положила себе на грудь.

"Ну и ладно, — мысленно вздохнул Наоки, — всё равно никто не догадается."

Он осторожно провел рукой по груди и прошептал ей на ухо :

— Бедняжка, как ты это всё пережила?

Руки Мидори легли ему на спину.

— Мне это нравилось, — тихо ответила она.

Рука Наоки остановилась.

— Ну что же ты? — раздался нетерпеливый шёпот, — сожми руку как можно сильнее, я так соскучилась по этому.

Наоки хотел отвести руку, но она перехватила её и направила вниз под платье, шепча:

— Я всегда просила его об этом… Я знаю, ты тоже можешь быть таким.

Наоки окаменел, он не знал, как ему себя вести, но точно знал, чего он делать не хочет. Попытался высвободить руку, но Мидори держала крепко.

"Откуда столько сил у этой женщины? Как я мог так обмануться?"

Трусики Мидори оказались мокрыми и Наоки не почувствовал ничего, кроме отвращения. Наоки выдернул руку и он как можно деликатней отодвинул Мидори от себя:

— Прости.

— Прости? — где-то в горле у неё заклокотало, по звуку похожее на трещание гремучей змеи, — Ты мне говоришь: "Прости"?! Хочешь отказаться от меня, Наоки?

— Прости, мне надо идти на работу, — холодно ответил Наоки. Он уже пришёл в себя.

— Я думала, ты меня поймёшь. — из глаз Мидори потекли слёзы.

— О нет, только не это, — он отвернулся, — прости, но мне нужно идти.

Наоки знал, что в этот момент её нужно было принять, обнять, посочувствовать, но он не мог. Что-то в ней было не так. С самого начала.

Мидори перестала плакать. Как будто внутри неё был переключатель, переводящий женщину в разные режимы. В глазах появилась ненависть, кожа на переносице сложилась в гармошку, превратив её не молодое, но милое лицо в чудовищную маску.

— Сукин сын, — прошипела она, — ты пожалеешь, что оттолкнул меня. Ты не знаешь с кем связался.

Наоки не стал ничего отвечать, он просто спустился по лестнице, открыл входную дверь и вышел. Гипсовые гномы, ангелочки и щенята, с угрозой смотрели ему в спину. Дверь из сада запищала и тоже открылась без труда, скорее всего не без помощи Мидори. "Ну, спасибо, что хоть выпустила..."