Глава 12

Пока они ехали, слушая ретро-радио и болтовню пожилого таксиста, Наоки прокручивал в голове варианты, как произвести впечатление на Рису. Другой бы было достаточно похода на утренний сеанс в один из модных кинотеатров Мидланд Сквер, или завтрака на пятьдесят третьем этаже Скайлайнера, чтобы сидеть у окна и наблюдать, как солнце поднимается за небоскрёбами. Но Риса не такая. Было в ней что-то, не позволяющее действовать по обычному сценарию, поступать предсказуемо. Наоки повернулся к девушке, и только открыл рот, собираясь спросить, чего бы она сама хотела, как Риса произнесла:

— Остановите здесь, пожалуйста.

Девушка повернулась к Наоки и понимающе улыбнулась. В глазах читалось: "Я уже сама всё решила."

Машина остановилась у каменного моста, ведущего через полузасохшую речку в Северный парк. Последние несколько лет парк приобрёл большую популярность у туристов, благодаря особому сорту произрастающих здесь клёнов. Каждую осень листья деревьев приобретали красный цвет, более насыщенный, чем у их собратьев. Два года назад городской муниципалитет решил добавить парку привлекательности, и кронам деревьев установили вечернюю подсветку. Каждый ноябрь дорогущие парковки, растянувшиеся вдоль реки, как улей заполнялись машинами. Посмотреть на деревья, словно охваченные огнём в ночи, съезжались из разных уголков префектуры.

Но сейчас был август, раннее утро и моросил мелкий дождь.

— Эх, куда вы в такую погоду, молодёжь, — таксист повернул измождённое ночной работой, морщинистое лицо к пассажирам, — на днях тайфун обещали.

— Нам любая погода не страшна, — Риса засмеялась и выпорхнула из машины. Наоки посмотрел ей в след, со странной, непонятной ему, тупой болью в груди, страхом и предвкушением перед чем-то неизбежным. Направившись к мосту уверенными шагами, девушка вытащила из сумки и раскрыла ярко-жёлтый зонт.

Наоки вдруг подумал, что зонта то у него нет, но вопрошающее лицо пожилого таксиста отвлекло от минутного беспокойства. Наоки посмотрел на экран монитора: две тысячи с копейками.

— Мелочь есть? — с надеждой спросил водитель, — У нас всегда с ней проблема. Так что, без сдачи, пожалуйста.

Парень пошарил по задним карманам брюк и высыпал монеты в сухую ладонь таксиста. Тот, щурясь рассмотрел горку крупных, с золотистым отливом пятисоток и довольно улыбнулся:

— Без сдачи?

— Без сдачи.

Монеты с бряканьем отправились в пепельницу, выполняющую функцию кассы.

— Берегись, — шепнул водитель на прощанье, когда Наоки уже выходил, — эта девочка — опасная штучка.

Машина отъехала, и вскоре скрылась из виду.

Не придав значения словам чокнутого старика, Наоки подошёл к Рисе. Девушка стояла на середине моста, перегнувшись через стёртое до блеска ограждение, и смотрела вниз. Река, скорее была похожа на ров, так как воды там было совсем чуть-чуть, не смотря на высокие глиняные берега.

— Что интересного увидела? — спросил Наоки. Девушка повернулась и подняла на него глаза:

— Ты так намокнешь, — в её голосе проскочили нотки нежности, отчего Наоки отвёл глаза, боясь выдать внутреннее желание обнять девушку. Риса взяла его под руку и придвинула к себе. Теперь они стояли под жёлтым зонтом вместе и смотрели на поверхность тёмной воды, словно живую от шевелящийся мелкой ряби дождя.

— Люблю это место, — сказала Риса.

— Почему? Тебе нравятся высохшие, илистые речки? — он старался шутить.

— Да, речка не очень, — согласилась Риса, — но у неё интересная история. Сейчас её называют Асакава, из-за того, что мелкая, но когда-то у неё было название Хитобасира.

— Кого-то замуровали в этом мосту?

— Нет..., — Риса сделала многозначительную паузу, — но ты не далёк от истины. Существует легенда, что в шестнадцатом веке это была непослушная река, часто выходящая из берегов. Жители деревни, которая здесь тогда находилась, построили плотину, но её прорвало и утонуло несколько людей.

Тут Риса прервала свой рассказ и посмотрела Наоки в глаза:

— Ой, извини, наверное тебе это не интересно...

— Нет, нет, продолжай, — попросил Наоки. Ему было интересно всё, что она делает, что говорит. По крайней мере, это отвлекало от её одуряюще соблазнительного запаха, — откуда ты всё это знаешь?

— Эта речка заинтересовала меня после тех страшных событий, что произошли здесь лет семь-восемь назад.

— Что за события?

— Ты не знаешь? Этого старались не афишировать, но всё равно в новостях кое-где об этом упомянули. Я тогда училась в старшей школе.

Наоки пожал плечами:

— Моя семья живёт на Сикоку, в Эхимэ. Школу я там заканчивал.

— Красивое место.

— Деревня, — Наоки стеснялся своего происхождения, отца-рыбака и мать, которая целыми днями работает на поле. Он сразу представил родителей Рисы: отца — владельца какой-нибудь фирмы, в идеальном костюме с мужественным подбородком и волевыми глазами, и мать — адвокатессу, а может быть владелицу салона красоты, с такими же скулами и кошачим разрезом глаз, как у дочери.

Риса не стала продолжать тему, как ей показалось неприятную Наоки, и вернулась к рассказу:

— Так вот, вернёмся к самому началу истории. После того, как плотину прорвало, люди обратились к богам за помощью и получили ответ, что нужно человеческое жертвоприношение. Так как никто не хотел умирать, пришлось вызваться человеку, который руководил стройкой плотины. Его заживо заложили камнями в одно из оснований сооружения. С тех пор вода больше не прорывалась, я рядом с этой плотины люди часто слышали, будто кто-то поёт. С тех пор эту реку стали называть Хитобасира.

Риса замолчала, проверяя, интересен ли её рассказ. Наоки слушал молча, боясь спугнуть рассказчицу.

— Моя мать работает в полиции, в убойном отделе...

— Ого, — Наоки не смог сдержать удивления, образ ухоженной хозяйки салона красоты значительно поблек в его сознании.

— Да, — Риса явно ожидала подобной реакции, поэтому улыбнувшись продолжила, — сейчас я сняла себе квартиру отдельно, от родителей, но когда мы жили вместе я часто рылась в её рабочем столе, играя в следователя. Кое-что мать запирала на ключ, но это меня не останавливало.

Эти слова Риса произнесла с лёгкой иронией. Внезапно её лицо стало серьёзным, глаза устремлены вдаль: она вспоминала что-то неприятное.

— Трудно сейчас представить, как я могла спокойно смотреть на те снимки с мест преступлений и это никак не повлияло на мою психику.

— Если не хочешь, можешь не рассказывать.

— Нет, нет, хочу. В ноябре 2004-го года, после длительного мощного тайфуна, продлившегося около пяти дней, глиняные берега этой реки размыло так, что какой-то из туристов, разглядывающий местный пейзаж с моста, увидел торчащую из глиняной стены руку. Бедолага, подумал, что человек как-то застрял там во время наводнения, и даже попытался прийти на помощь, но там стоял такой запах… Телу было уже несколько дней. Полиция перекрыла всю ближайшую территорию, за первым трупом, они выкопали второй. Когда они перекопали всё русло, то вытащили четырнадцать тел разной давности смерти.

Услышанное не укладывалось у Наоки в голове:

— Но такое же должно было на всю страну греметь, весь год в новостях показывать!

— Кое-что просочилось в газеты, и в новостях проскочило, но власти решили не придавать такую шокирующую информацию огласке. Во-первых, это могло отпугнуть людей от одной из достопримечательностей нашего города. И ещё, полиция решила, что это бандитские разборки, так как некоторые из опознанных оказывались либо членами банд, либо очень состоятельными с сомнительной репутацией. О многих даже не заявили о пропаже. Ты знаешь, что в бандитских разборках каждый год погибает 1300 членов группировок? Но об этом не говорят в новостях.

Наоки был потрясен не самой информацией, а тем, что она срывается с милых пухлых губ молодой девушки.

— Ну и как? Полиция раскрыла дело? — спросил он.

— К сожалению, нет, — Риса хмыкнула, — это было одно из роковых дел матери, она совсем от него голову потеряла, срывалась и на меня, и на отца. Именно из-за этого я решила переехать. Знаю лишь то, хоть и жертвы убиты по-разному, полиция считает, что это делал один человек, так как ни разу не было использовано огнестрельное оружие. Либо удушение, либо колотые раны.

— Убийца, наверное не любит шума, — предположил Наоки.

— А мне кажется, что он маньяк, и не хочет так быстро заканчивать со своими жертвами, с помощью пули. И вообще, есть в этом что-то ритуальное. Наверное он знал легенду про Хитобасира.

— Бррр, — Наоки поёжился с кривой усмешкой.

— Наверное, поэтому я люблю сюда ходить, — Риса отпустила локоть Наоки и закрыла зонт. Они не заметили, как закончился дождь, — есть в этой реке что-то мистическое, мрачное.

Слова закончились, в воздухе стояло лёгкое напряжение, Наоки почувствовал, что от него ждут каких-то действий. Осторожно взяв руку Рисы, он поднёс холодные от камня пальцы к губам. Она сжала его руку, медленно отняла от губ и потянула за собой. Перейдя мост, они зашли в парк.

— Наверное, там сухо, — Риса показала на деревянную беседку, спрятавшуюся в тонких стволах деревьев.

Они подошли старому деревянному строению с поросшей мхом, пятиугольной крышей. Риса вошла внутрь, провела рукой по доскам:

— И вправду, сухо.

Утреннее солнце светило сквозь тонкие стволы деревьев, казалось прожигая их насквозь. Наоки стоял перед входом в беседку и смотрел на девушку. В контровом свете был виден, казавшийся так ещё более соблазнительным, всего лишь её тёмный силуэт. Только вокруг головы, золотым ореолом светились выбившиеся из причёски пряди.

— Ты не хочешь зайти? — спросила Риса севшим голосом. Она хоть и старалась держаться как можно естественнее, Наоки чувствовал, что Риса волнуется также как и он.

Небрежно бросив сумку на скамейку, Риса села и откинула голову на перила

Глаза Наоки постепенно привыкли к бьющему в лицо, яркому утреннему свету. Он зашёл внутрь, и увидел как она на него смотрит.

А Вдруг, она его дразнит? Стоит ему броситься к ней, обнять, как Риса оттолкнёт его с издевательским смехом: "Что ты о себе возомнил?"

Заколка на прическе девушки щелкнула и упала в траву. По перилам рассыпались волосы, и заполыхали огнём в солнечных лучах, пронизывающих деревянную решётку.

"Почти такой же цвет, как эти клёны в ноябре", — подумал Наоки.

Риса подхватив пальчиками ткань на коленках, стала медленно поднимать подол своего этнического платья. Сантиметр за сантиметром открывались тонкие щиколотки, вслед за ними почти кукольные колени, внутренняя часть бедер. Ноги слегка раздвинулись, ткань с узорами закрывала последние сантиметры, тело напряглось.

"Ну чего же ты ждёшь?" — говорил красноречивый взгляд.