Глава 8

— Дорогая моя! Я так по тебе скучала...

Уже пять минут Акеми стояла в объятиях незнакомой старушки.

Пахнущий ладаном парик, жесткими кудряшками впивался в щеку, но Акеми, не испытывала чувства неприязни. Наоборот, это было старое, давно забытое чувство. Когда ее вообще в последний раз кто-нибудь обнимал?

— Как ты жила все это время? — не унималась старушка, — Хоть бы написала, или позвонила.

Акеми бросила вопросительный взгляд на девушку, которая привела её сюда. Мичико в это время расставляла подносы с обедом перед сидящими стариками. Она с понимающей улыбкой посмотрела на Акеми, как бы говоря: "Привыкайте".

— Дай-ка, я тебя получше рассмотрю, — старушка заглянула в лицо Акеми и сощурила слезящиеся глаза. Ее нижние веки уже настолько ослабли, что отвисли, открывая розовую плоть. Выглядело это немного пугающе, — ты совсем не изменилась… осталась такой же красивой, как я тебя помню. Не то что я, морщина на морщине.

Слезящиеся глаза ещё более намокли:

— А помнишь, как мы с тобой ходили слушать джаз? Как этот ресторан назывался? Родео?

Акеми не знала что ей говорить и опять, в поисках спасения посмотрела на Мичико. Та, подняла брови в ответ, предлагая импровизировать.

— Давно это было, уже не помню названия, — пролепетала Акеми, стараясь подыграть.

— О! Вспомнила — Ромео! — старушка опять испытующе посмотрела на Акеми, — милая, как ты могла забыть это? Ведь именно там ты познакомилась с Тэцуо!

— Ах да, Тэцуо… — Акеми не могла отвести глаз от этих розовых, похожих на разрезы по живому мясу, нижних век.

Хватка старушки ослабла, но она пока не собиралась отпускать Акеми:

— Признайся, ведь вы тогда пошли к нему домой, да? Ты соврала мне, что уходишь пораньше, а сама договорилась с ним?

В разговор вмешалась Мичико:

— Эцко-сан, нам пора кушать, — она мягко сняла руки старушки с плечей Акеми и повела к столу.

Старушка не сопротивлялась:

— Ну ладно, поболтаем позже, — подмигнула она Акеми.

Мичико посадила Эцко за общий стол, заправила ей салфетку за воротник. Она кивнула Акеми и показала глазами на остальных сидящих стариков, объясняя тем самым, что нужно делать.

Акеми начала неуверенно подходить к каждому по очереди и заправлять салфетки. Она уже успела перезнакомиться со всеми. Кто-то улыбался, кто-то вообще не реагировал, для пожилых людей это был обычный ритуал перед едой. Один дедушка воспользовался моментом и схватил её за руку:

— А ты крафивая, — сказал он, шепелявя так, что Акеми еле уловила смысл сказанного, — в какой комнате фивёшь?

— Ямада-сан, не соблазняете наш персонал, — шутливо сказала Мичико.

Дед сразу же отпустил руку и пристыженно заулыбался, демонстрируя голые десны, и Мичико заметив это, спросила:

— Ну и чем мы собираемся есть?

— Ой, я опять фабыл их в фтакане, неудобно то как перед дамами.

— Ничего страшного, сейчас я вам их принесу.

Обед прошёл без приключений. Мичико и Кен стали разводить дедушек и бабушек по комнатам, готовить к дневному сну, а Акеми осталась убирать посуду со столов.

Непривычная обстановка, слишком много общения за день давали о себе знать. Акеми чувствовала усталость и стресс после стольких переживаний. Ноги ныли от долгой ходьбы, руки от работы, но в груди появилось какое-то новое чувство, ощущение тепла, удовлетворённости. Внутренняя пустота начала наполняться. В первый раз за долгие годы, Акеми начала ощущать себя живой, и при мысли, что она могла сегодня утром умереть, бросало в холодный пот.

"Неужели, всё только начинается? Неужели я смогу начать жизнь сначала?"

Протерев столы, задвинув стулья, Акеми подошла к окну и посмотрела на дорогу, ровной линией, рассекающую бамбуковый лес. На горизонте дороги появилась точка. Раскалённая солнцем земля дрожала, создавая отражение, и невозможно было понять, что двигалось в сторону дома престарелых. По мере того, как точка приближалась, появились очертания фигуры. Одинокий велосипедист. Было видно, как тяжело ему даётся кручение педалей, велосипед передвигался, как черепаха, наклоняясь то в одну, то в другую сторону.

Он остановился у калитки, приставил велосипед к витиеватой ограде, которая больше исполняла функцию украшения, чем защиты от нежданных гостей и перелез на территорию пансиона. Правда, далось это человеку с трудом, на плече у него висела огромная сумка.

Акеми сначала подумала, что это грабитель и хотела побежать на второй этаж, звать Мичико, но человек похоже, не собирался прятаться. Он спокойно шел к двери, и выглядел слишком слабым для грабителя.

Акеми решила постоять и посмотреть, что он будет делать дальше.

Вскоре раздался стук в дверь.

— Есть кто-нибудь? — спросил он скрипучим голосом.

Акеми подошла к двери и посмотрела в витражное стекло. Сквозь узоры из цветов и птиц на неё уставилось лицо, похожее на череп, обтянутый кожей. На кончике носа волшебным образом удерживались очки.

— Что вы хотели? — спросила она через дверь.

— Простите, у вас, похоже звонок здесь не работает, я пытался позвонить. — произнес мужчина. Его подбородок, очерченный двумя глубокими морщинами, идущими от уголков губ, двигался неестественно, словно у куклы чревовещателя, — не могли бы вы позвать Мичико?

— Кто там? — Мичико как раз спускалась вниз с встревоженным видом. Стуки в дверь переполошили весь пансион.

Она подошла к двери и присмотрелась сквозь стекло:— Папа, это ты?

— Мичико, ты же сама сказала, чтобы я пришёл, если буду рядом, — обиженным тоном произнес мужчина с другой стороны двери.

— Конечно па, я очень рада тебе, — ответила Мичико, отпирая дверь, — а чего ты не позвонил?

— У вас на калитке звонок сломан.

Дверь открылась, на пороге стоял очень худой мужчина, лет пятидесяти. Из тяжёлой сумки, оттягивающей плечо торчал огромный объектив фотокамеры.

— Ну что, хорошие кадры получились? — Мичико помогла отцу снять тяжёлую ношу и пропустила внутрь.

— Немного со временем ошибся, освещение не то, — разочарованно ответил отец. Он не выпрямился даже после того, как избавился от сумки, так и остался стоять большим вопросительным знаком.

— Ничего, пап, можешь приходить, когда хочешь, хоть завтра.

Мичико взяла отца за руку и обратилась к Акеми:

— Акеми-сан, я возьму положенный перерыв полчаса, потом поменяемся. Сходите пожалуйста на второй этаж, помогите Кену, — с этими словами, она вложила в руку Акеми связку ключей:

— Вот этот самый большой от лифта и входной двери, если что случится, звоните мне на мобильный, Кен-чан знает номер.

Акеми заперла за Мичико дверь и поднялась на второй этаж. В корридоре она увидела Кена, ведущего бабусю Тосико из туалета.

— Ай, шалунишка, — старушка потрепала молодого человека за щеку, — ты меня так приобнял, что аж в груди засвербило.

— Тосико-сан, вам нельзя волноваться, — парень покрылся румянцем, длинные густые ресницы задрожали— давайте, мы уложим вас в кровать.

— А ты побудешь со мной, пока я не засну? — игриво спросила Тосико, и вдруг сморщилась от боли.

— Тосико-сан, мне нужно..., — в корридоре воцарилась тишина.

У бабушки из уголка рта потекла слюна:

— Что-то голова болит очень… — медленно проговорила Тосико.

Она начала оседать, хватаясь за подоконник, так как бледнеющий Кен, выпустил её руку.

— Осторожней! — крикнула Акеми и бросилась к Тосико.

Пожилую женщину вырвало.

— Позовите врача, Кен-сан, — окликнула парня Акеми. Но молодой человек встал в ступор, бледный как призрак, он просто стоял, и смотрел остекленевшими глазами на упавшую Тосико-сан. Акеми бросилась к пожилой женщине и приложила голову груди.

— У неё остановилось сердце! — закричала она не своим голосом, — Сделайте что-нибудь!

Плавающий взгляд Кена переместился на испачканную щёку Акеми, он судорожно отшатнулся и глубоко задышал, пытаясь подавить порывы рвоты.

Раздалась сирена, из соседней комнаты выбежала грузная женщина, которую называли Молчаливая Эри:

— Это инсульт, я нажала на кнопку вызова врача, делайте ей искусственное дыхание!

— Но я не знаю как...

— У меня уже сил не хватит, бейте кулаком сюда, не бойтесь!

Акеми со всех сил ударила Тосико под сердце. Со всех сторон их обступили проснувшиеся от звуков сирены старики.

— Теперь сложите руки так, — Эри взяла ладони Акеми и положила одну руку на другую, — локти выпрямите! Сделайте четыре резких толчка, давите всем телом!

Акеми повторила, но кожа Тосико уже начала приобретать синюшный оттенок.

Эри повернула голову Тосико, пальцем вынула изо рта остатки еды и запрокинула ей голову:

— Теперь выдохните ей в рот.

Акеми поднесла своё лицо к Тосико, в нос ударил резкий запах рвоты.

— Поспеши! — крикнула Эри, и добавила спокойно, — только не сильно.

Акеми сделала медленный выдох в рот Тосико, её правый глаз как раз смотрел в левый глаз Тосико, кажущийся бездонным от расширенного зрачка.

— Повтори всё заново. — жёстко сказала Эри, встала и попыталась распахнуть окно, но для безопасности все окна были закрыты наглухо. Беззубому старику, заигрывавшему с Акеми в столовой, удалось дотянуться до форточки и открыть её.

Акеми после массажа сердца, опять сделала выдох. По телу пожилой женщины прошла судорога, коже начал возвращаться нормальный цвет. Они перенесли Тосико в комнату Эри, положили на кровать. Вскоре послышался топот и голос врача, на улице раздавались звуки сирены скорой помощи.

Дальше было всё как в тумане, люди с носилками, какие-то вопросы… На Акеми навалилась сильная усталость, кто-то усадил её на стул и дал стакан с водой. Тосико увезли на скорой помощи, а Акеми так и осталась сидеть вместе с Эри в её комнате.

— Она сильная, выкарабкается, — сказала Эри, глядя ей в глаза.

— Откуда вы всё это знаете? — спросила Акеми вялым голосом, — Ну, про искусственное дыхание, массаж сердца.

— Работала акушеркой, — ответила Эри и посмотрела на свои большие руки и изуродованные подагрой пальцы, — эх, давно это было. Сейчас уже ничего не могу.

Они помолчали.

— Ну я пойду, работать, — Акеми встала и её взгляд упал на пакет с вещами, лежащий на полке. Сквозь прозрачный полиэтилен была видна старая чёрно-белая фотография. Очень красивая, профессиональная. С фотографии на Акеми смотрел улыбающийся мужчина с искрящимися от счастья глазами.

— Это чьё? — спросила она у Эри, указав на пакет.

— Это вещи покойной Гото-сан, — ответила Эри, — не знаю как, но перед её смертью они оказались у меня в полке. Я даже начала верить в призраков.

— В смысле?

— Я думаю, что Гото-сан хотела мне что-то рассказать. Она практически не приходила в сознание в последнее время, а вещи вдруг оказались в моей полке.

— Вам нужно рассказать об этом Мичико-сан и показать ей вещи. Потому что я знаю, кто этот мужчина на фотографии.

— И кто же?

— Это её отец. Правда, он очень изменился с тех пор.

Акеми вышла из комнаты в коридор и подошла к окну. Внизу, на улице стояла Мичико и разговаривала по мобильному телефону, рядом стояла врач. Любопытные старички тоже высыпали на улицу, кто на инвалидных креслах, кто на своих двоих. Ждали новостей из больницы.

Акеми посмотрела на Кена, про которого все забыли. Он сидел в углу с глазами, полными отчаяния. Его знобило.

— Кен-сан, с вами всё в порядке? — спросила она холодным тоном.

— Я ничтожество, — прошептал Кен, — я ничего не смог сделать.

Он поднял глаза, полные слёз на Акеми, словно ожидая от неё слов поддержки. Женщину так и подмывало сказать:

"Да нет, Кен-сан! Ничего страшного, у всех бывает… Ведь всё закончилось хорошо. Не вините себя, и бла, бла бла..."

Но она сказала:

— Кен-сан, возмите себя в руки, нам ещё работать.

И пошла вниз.

Когда Акеми вышла на улицу, все взгляды устремились в её сторону. Бабушки и дедушки стали подходить к Акеми по очереди, обнимать, говорить ласковые слова. Подождав, когда все выскажут слова благодарности, подошла и Мичико:

— Спасибо тебе, Акеми. Ну что, ты остаёшься с нами?

Акеми кивнула:

— Да, только мне нужно будет съездить домой, поговорить с мужем о разводе.

Мичико понимающе кивнула.