— А помнишь, Евдокия, как хорошо всё начиналось? — дед поскрёб подбородок и тяжело вздохнул.
— Конечно же, помню, — эхом отозвалась жена, — как не помнить-то?
И оба задумались об одном.
Морозы стояли тогда трескучие, низенькое окошко избы было сплошь расписано лесными узорами. А потом неожиданно потеплело, и солнышко выглянуло, а снежок, растеряв все свои золотые искорки, стал липучим, приставучим.
Топай не топай ногами в сенях, не отряхивается.
И на улицу из изб сразу брызнули ребятишки и давай лепить снеговиков да баб снежных. И так весло лепили, так задорно!
— А давай-ка, бабка, и мы с тобой кого слепим, — усмехнулся тогда дед в усы.
— Ой, совсем сдурел, старый, — засмеялась Евдокия, но то ли погодка была хороша, то ли и, впрямь, молодость вспомнилась, но вышли они из дома и принялись лепить снежную бабу, благо, что частокол высокий, да и избушка на окраине — никто не увидит, не засмеёт.
Только пришла тогда в голову Евдокии мысль, когда глянула она на бабу снежную.
— А, давай, Ефим, лучше девчоночку слепим…
Детей-то у них не было, а потому и внучат не удалось понянчить.
Неизвестно, кто им подсобил, какие неведомые силы, но вышла девчоночка точь-в-точь живая.
Стояли они тогда долго, смотрели на неё, вздыхали…
А ночью — стук в окошко. Высунулись, а девчонка-то прямо под окошком стоит. Поначалу даже испугались, а потом шибко обрадовались.
Вот так и появилась у них внучка. внучка-Снегурочка.
И такая весёлая была да ласковая!
Конечно, от людей ничего не утаишь — стали говорить, что сиротка к ним приехала, от дальних родственников. А Снегурочка всем в деревне по сердцу пришлась.
Беда пришла, откуда не ждали. Опять морозы ударили.
Вечер был поздний, сидели Снегурочка с бабкой у окошка и носки вязали. А бабка то и дело носом клюёт. И укатился клубочек у Снегурочки да прямо к печке. А печку разожгли жаркую, огонь так и пляшет, так и пляшет.
И ведь строго-настрого запретили ей старики к печке-то подходить, будто чуяли беду.
Поглядела Снегурочка на Евдокию — а та спит. Пожалела она бабку да сама и подошла к печке. Взяла клубочек, а глаз от огня оторвать не может. А огонь — так и пляшет, так и пляшет…
— Евдокия Степановна? Идёмте!
— Эх… — вздохнул дед, — опять началось…
Села Евдокия на табурет, смотрит на человека по другую сторону стола — вроде новый кто, не видала прежде.
А глазки у него, как буравчики, так и вкручиваются да в самую душу.
— Ну, Евдокия Степановна… так и не надумали рассказать — куда вы с мужем дели вашу родственницу?..
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.