Мечтателям и в сказках трудно...

Иван-царевич, вот уже третий день плутавший в дебрях вековечного леса, решил сделать передышку. Ничего не изменится, если он чуток вздремнёт — Кощей, конечно, тот ещё негодяй, но не людоед, к тому же негодяй влюблённый, а потому Василисе ничего не грозит страшнее, чем заточение в роскошных покоях.

— Ищи меня в тридесятом царстве, у Кощея Бессмертного!.. — вспомнились ему прощальные слова Василисы.

«И где оно, это тридесятое царство? — в который раз уже подумал Иван, устраиваясь меж корнями дуба, — эх… и откуда столько нечисти разной на земле развелось?..» — и он размечтался о том, что вот бы сгинули все Кощеи да Змеи и прочие нелюди… под эти мечтания и задремал.

Проснулся от того, что кто-то щекотал ему нос. Чихнул и открыл глаза.

На его груди восседал большущий гриб, в тоненьких ручках он держал травинку. У Гриба были не только ручки, но и ножки, и даже белая седая борода.

— Ты кто? — вытаращил глаза Иван-Царевич.

— Старичком-боровичком меня кличут, — ответил тот, — да не простой, а волшебный.

— Волшебный?! — обрадовался Иван. — А что ты можешь? Мне бы очень не помешала чья-то помощь. Случилось так, что похитил Кощей невесту мою…

— Василису Прекрасную, — усмехнувшись, продолжил Гриб.

— А ты откуда знаешь? — удивился Иван-царевич.

— Говорю же тебе — волшебный я, мне всё ведомо.

— И ты знаешь дорогу в тридесятое царство? — с надеждой спросил Иван.

— Знамо дело, — кивнул шляпой старичок, — только зачем тебе туда идти-то, если я любое твоё желание могу и без того выполнить?

— Ой, ли?! — вскинулся Иван. — Любое? Эх… старичок, есть у меня мечта одна, чтобы сгинули все Кощеи да Змеи, чтобы добрым молодцам не приходилось ноги обивать по дорожкам неведомым, а жили бы все не тужили!

— Ну, будь, по-твоему, — вздохнул старичок, хлопнул в ладошки и исчез.

Огляделся Иван, похлопал глазами… и тут слышит:

— Ау-у-у!

Никак, Василиса? Её голос!

Бросился Иван на голос — и, впрямь, Василиса. Повисла у него на шее, целует да причитает:

— Ой, Иванушка, как же тебе совершить-то такое удалось? Сижу я в светёлке, тоскую, тебя выглядываю, вдруг, как всё стало исчезать: и Кощей, и дворец его, и сады его… очухалась — сижу на земле, в лесу… стала со страху аукать, а тут — и ты!

Иванушка ей всё и рассказал. Потом посадил на коня и домой повёз.

Едут они, а Василиса и спрашивает:

— Иванушка, а кого же мы на свадьбу пригласим?

— Перво-наперво, — отвечает Иван, — Руслана с Людмилой!

— Это того, кто Людмилу от Черномора спас?

— Его, — улыбается Иван, — а ещё царевича Елисея.

— Это того, кто любимую от смерти воскресил?

— Его самого. И Ивана — крестьянского сына тоже пригласим!

— Не того ли, что чудо-юдо победил?

— Его!

Спрыгнула тут с коня Василиса, ножкой топнула:

— Не выйду за тебя замуж, — кричит, — на пиру сплошь богатыри будут, а ты палец о палец не ударил, чтобы меня вызволить!

Махнула рукавом, обратилась лебёдушкой, да и скрылась из глаз.

Погоревал Иван-царевич, поплакал, а потом поехал домой. Ехал и думал: «Толку-то поодиночке нечисть истреблять? Я своей мечтой всех разом от неё избавил… хоть и чародейка — а дура-дурой … »