Кто ты есть?

В маленьком, почти никому неизвестном городке N и обычным людям жилось не очень-то хорошо, что уж говорить о бедных. Словно подчёркивая нужду и низменность своих несчастных обитателей, «малоимущие» улицы N представляли собой очень жалкое и печальное зрелище. Разруха, грязь и нищета пропитывали их вдоль и поперёк… Зато в любом доме на этих улицах можно было целую неделю арендовать квартирку не дороже, чем заказать такси, чтобы приехать туда из другого района. Однако Хил Дагер предпочитал жить именно там вовсе не поэтому. Конечно, то было не так комфортабельно, как в благополучном квартале, да и тёмными ночами по улице ходить намного страшнее, но только в этих неприглядных местах он чувствовал себя уютно. Люди здесь спокойно могли пырнуть ножом за хорошую куртку, зато не обвиняли его в грубости и презрительном к ним отношении, и не клеймили расчётливым ублюдком, беззастенчиво использовавшим своих товарищей, при том, что сами настойчиво набивались в друзья. Так, взвесив все «за» и «против», Хил снял неприметную квартирку в одном из самых злачных местечек, чтобы сохранить собственное душевное спокойствие.

Хотя, как не посмотри, обстановка квартирки к спокойствию не располагала. Дряхлое, полуразрушенное помещение казалось настолько мрачным, что прямо с порога любой зашедший ощущал приступ тягостной меланхолии. Особенно унылыми выглядели шторы в одной-единственной комнатушке. От них ужасно веяло убогостью из-за ободранности и болотно-коричневого цвета. Когда-то эти шторы были просто коричневыми и даже отблёскивали вышивкой изящного узора, однако их уже давно никто не стирал и не латал. Но Дагер плевать на всё это хотел, да и про шторы вспоминал, только задёргивая их к вечеру и отдёргивая — к утру. Сейчас же они были распахнуты настежь. Как и окно. Хил расслабленно сидел на подоконнике и курил. Его чёрные глаза, как всегда, со зловещим огоньком, были чуть прикрыты в лёгкой дрёме. Он, не спеша, запускал в свои лёгкие никотин и выдыхал удушающий сероватый дымок, наслаждаясь восходом солнца. Парень любил наблюдать за этим природным явлением — смотреть, как постепенно непобедимую, казалось бы, ночную тьму рассеивает яркий солнечный свет. К тому же, так было приятнее всего коротать часы вечной бессонницы. Уже довольно давно Дагер очень плохо спал, тем не менее, он упорно отказывался видеть в этом проблему, ведь это значило бы признать свою слабость, а слабость он презирал, как и многое в своей жизни. От чего его лицо, и так выглядевшее неестественно угловатым из-за острой маленькой бородки, скрывавшей очертания подбородка, приобрело с годами выражение всепоглощающей холодной надменности. И стало совсем устрашающим. Впрочем, он был только рад: это оберегало его от слишком навязчивого внимания, особенно слабого пола. Ведь такой жгучий молодой брюнет виделся женщинам до ужаса красивым. Его пронзительный взгляд, под которым каждый чувствовал себя, как под рентгеном, его накачанный торс и мускулистые руки, которые всегда были настолько обтянуты чёрной майкой, что казалось — та сливается с кожей, его потёртые тёмно-синие джинсы и тонкая полоска усов — всё это сводило молоденьких девушек и пожилых дам с ума. Но стоило им хотя бы просто постоять рядом с Хилом минуты две, как они ощущали себя весьма неуютно, а уж заговорить с ним им чудилось сродни попаданию в ад. В общем, не смотря на притягательную внешность, Хил обладал неважнецкой репутацией. И, к несчастью, это не всегда играло ему на руку…

Маленький огонёк слабо обжёг Дагеру пальцы, возвещая о том, что теперь вместо сигареты в его руках лишь жалкий огрызок от неё. Взгляд парня случайно упал на асфальт и кучу валявшихся там окурков, которые, поскольку он жил почти в подвальном помещении, Хил видел очень хорошо. Чему-то насмешливо хмыкнув, он точным движением потушил окурок в пепельнице у себя под коленом. Так он выкурил уже три сигареты, но ему и этого показалось мало. Чуть поодаль от подоконника стояла старая деревянная вешалка, на которой, среди прочего тряпья, висела видавшая лучшие времена кожаная куртка. Парень потянулся к ней за новой пачкой, но, порывшись в карманах, с досадой обнаружил лишь старую пустую упаковку, которую когда-то забыл выкинуть. Яростно смяв, Хил с досадой швырнул её в дальний угол комнаты. И только немного успокоившись, он быстрым движением повернул к себе массивные механические часы на запястье, взглянув на время. Что ж, хотя бы продуктовый киоск был уже открыт. Ловким прыжком парень опустился на пол и твёрдо зашагал к маленькому потрескавшемуся письменному столику. Там небрежной кучей валялось множество денежных купюр и монеток. Чёткими движениями Хил быстро собрал нужную сумму и запихнул её в карман. Наскоро одевшись, он пошёл к двери. Парень не предполагал в такой ранний час, да и вообще когда-нибудь, гостей, поэтому даже удивлённо присвистнул, встретив на своём пороге худощавого женоподобного юношу с чёлкой, падающей на правый глаз. Юноша тоже изумился: он как раз заносил руку для того, чтобы постучать, а дверь открылась сама.

— А… это ты, — презрительно бросил Дагер, признав в юноше своего давнего школьного приятеля — Агеля Марти.

— Да… Хил, слушай… — залепетал паренёк, смущённо опустив руку.

— Сиги есть? — резко перебил его Хил.

— Опять разговариваешь, как гопник, — не особо умело скрывая растерянность и досаду от такого обращения, Агель попытался рассмеяться, но сигареты достал быстро. Не сказав ни слова, Дагер грубо выхватил из рук паренька всю пачку и, продолжая держать незваного гостя на пороге, с упоением закурил. И только после двух затяжек он лениво взглянул на переминающуюся с ноги на ногу фигуру у двери.

— Чё встал? Заходи, раз пришёл.

Получив долгожданное позволение, Марти, словно собачка, которую спустили с поводка, буквально сорвался внутрь, стараясь при этом ни в коем случае не задеть хозяина квартиры.

Насмешливо хмыкнув, Хил пожал плечами и закрыл за ним дверь. Пройдя в комнату Агель робко огляделся, но когда он увидел всю неказистость жилища своего знакомого, робость в его взгляде сменилась неким подобием злорадной насмешки.

— И что, всё-таки, за дрянь ты куришь! — Дагер тем временем, как ни в чём не бывало, вразвалку подошёл к подоконнику, взял пепельницу и презрительно вдавил в неё едва начатую сигарету.

— А ты живёшь почти в помойке! — дерзко бросил в ответ гость.

Хил на выпад почти не отреагировал, лишь слегка скривил губы в снисходительно презрительной улыбке.

— Чем богаты, тем и рады — королевство пришлось продать за долги.

— Прости… — виновато промямлил парень. — Я не это имел ввиду…

— Может быть, сядешь уже? — фыркнул Дагер. — Или мой диван слишком беден для твоей задницы?

— И-извини. — Агель послушно сел на указанное место.

Пока Марти осторожно пытался найти себе самое безопасное положение, Дагер достал из холодильника у стены две бутылки пива. Как всегда, без церемоний, он с размаху поставил их на журнальный столик, стоявший прямо напротив гостя. От неожиданного звука удара Агель вздрогнул. А Хил, как ни в чём не бывало, плюхнулся на свой шаткий диван, словно на батут.

— Выпьешь? — скорее приказал, нежели предложил Дагер, зубами уже содрав крышку со своей бутылки. — Оно, конечно, тоже не лучшего сорта хмеля, зато холодненькое.

— С-спасибо. — Агель взял предложенную ёмкость с прохладной золотистой жидкостью так, как будто та была взрывоопасной.

— Ну так что? — хмыкнул Хил, непринуждённо раскинувшись на некогда мягких диванных подушках.

— Что «что»? — не понял или, судя по внезапно забегавшим глазкам, сделал вид, что не понял, Марти.

— Что же заставило такую выдающуюся личность, бравого полицейского, одарить своим бесценным вниманием полубомжеватого безработного хулигана?

Хил отхлебнул пива и, сощурившись, внимательно взглянул на приятеля.

— У меня есть к тебе дело, — выдохнул Агель, сжав бутылку двумя руками так, что казалось — она вот-вот треснет.

— Пятьсот баксов, — ухмыльнулся Дагер.

— Хил! — вскинул голову Агель. — Ты же даже…

— Ты знаешь мои расценки. Пятьсот баксов, чтобы я выслушал, ещё пятьсот, чтобы разобрался.

— А ведь когда-то ты денег не брал, по крайней мере с…

Агель хотел сказать — «друзей», но осёкся. Несмотря на то, что парень знал Дагера со средней школы, друзьями их назвать было нельзя. На самом деле, Хил вообще не мог похвастаться наличием друзей, хотя людей вокруг него всегда находилось предостаточно: этот пугающий парень был настолько смел, решителен и дерзок, что казался всем безумно обаятельным. Но далеко не любой мог пойти за ним, поэтому поначалу с огромным энтузиазмом примкнувшие к Дагеру личности очень скоро исчезали также легко, как и приходили, не выдерживая бешеного темпа жизни рядом со своим новым «другом». Хотя тот самый «новый друг» никогда не обращал на это внимания. И так, не оставляя ничего после себя в сердце и памяти Дагера, рано или поздно ушли все, кроме Агеля. Не то чтобы этот «мальчик-девочка», как прозвали Марти в школе, питал к Хилу какую-то симпатию, просто у него не оставалось особого выбора: рядом с Хилом было надёжно и безопасно. По одной лишь просьбе он без вопросов защищал Марти от задир и хулиганов, а из-за внешности и характера Агеля они к нему липли, как мухи к варенью.

— С тобой не заскучаешь, — посмеивался Дагер, отмывая кровь обидчиков Агеля с рук ледяной водой, которая лилась из старого крана мужского туалета.

Глядя на это, «мальчик-девочка», с одной стороны, благодарил небеса, когда-то давшие ему смелость собрать волю в кулак и подойти к самому опасному, но вроде как не совсем ублюдочному школьному хулигану с мольбой о помощи, а с другой… Он проклинал тот день, когда вообще связался с этим жутким типом, одна звериная ухмылка которого стоила целой лавины гнусных издёвок. Тем не менее, из-за панического страха снова стать жалким козлом отпущения Агель держался рядом с Хилом до последнего. Хотя его уже давно не доставали, а сам Дагер с каждым днём их знакомства всё сильнее и сильнее создавал впечатление человека, который может спокойно убить Марти, если ему что-то вдруг не понравится. Но на деле Агель так и не встретил человека, который бы держал своё слово вернее, чем его мрачный защитник, поэтому даже некоторое время после выпуска, он старался поддерживать связь со школьным товарищем. Не смотря на то, что с каждым месяцем связь эта становилась всё призрачнее: чем дальше, тем больше замыкался в себе Хил, очевидно, весьма разочаровавшись в людях и окружающем мире, да и Агелю было не до душевного общения. По настоянию отца, пареньку, с детства мечтающему стать стилистом, пришлось поступить в полицейскую академию, а потом и вовсе переехать в один из самых захудалых городков страны, потому что только в N ему светила хоть какая-то перспектива трудоустройства, а отец поклялся от него отречься, если Агель не будет работать по специальности. Как сложилась судьба Дагера — Марти не знал, но каково же было его удивление, когда старый знакомый полгода назад неожиданно нагрянул в N и остался тут жить. На расспросы Хил не отвечал, но помогал всё так же охотно, правда, теперь платно, что очень неприятно кольнуло и каждый раз возмущало Агеля так, будто он впервые об этом слышит и оскорблён до глубины души. Но Хил и бровью не вёл, озвучивая неизменную цену. Раньше всякие попытки что-то попросить на этом и обрывались, но сейчас ситуация для Агеля вырисовывалась отчаянная. Настолько, что он даже не стал предварительно договариваться о встрече в условном месте по телефону, как обычно делал в таких случаях, а прямо поехал к Дагеру домой. А если уж он решился зайти в клетку к тигру, то отступать из-за каких-то пяти сотен было бессмысленно.

— Ладно, — дерганым движением Агель достал свой бумажник и, вытащив оттуда почти новенькую купюру, положил её на стол, — теперь выслушаешь?

— Теперь да. — Хил взял выложенную бумажку, небрежно сложил её пополам и засунул в карман.

— На меня повесили неразрешимое дело, — чуть ли не прохныкал Марти.

— Да ну? — саркастично протянул Дагер.

— Только давай без издёвки, ладно?

— Рассказывай уже!

— А ты слушай! — словно лопнувшая гитарная струна, надрывно воскликнул

Агель. Странный случай, о котором Хилу только предстояло узнать, видимо, уже давно мучил паренька.

— Недавно к нам в участок нагрянула чудаковатая дамочка средних лет — миссис Мидфик. С заявлением о самоубийстве своего квартиранта Джека Райта. — Агель вздохнул и порядочно отхлебнул пива. — В качестве доказательства она предъявила его предсмертную записку, которую он оставил ей на кухне. Записку написал точно он, мы это проверили. Но дело в том, что ни в его комнате, ни ещё где бы то ни было, не оказалось тела. Он просто оставил записку и исчез.

Парень нервно хохотнул, в то время как внимательно слушавший Дагер оставался мрачно невозмутим.

— Так в чём же заключается твоя проблема? — наконец заговорил хозяин квартиры. — Ты же можешь просто отказаться.

— В управлении мне весьма явно намекнули, что если я не найду этого парня — живым или мёртвым, — Агель шумно вздохнул, — меня уволят.

— Тогда, — Хил совершенно бесстрастно смотрел на собеседника, — ты уже разузнал, что из себя представлял этот самоубивец?

— Конечно же! — почти оскорблённый Агель насупился.

Неловким движением он достал из кармана куртки несколько сложенных листков бумаги и протянул их Хилу.

— И это всё, что у тебя на него есть? — Дагер взял протянутые бумаги, тут же начав изучать.

— Да там ничего интересного, — пожал плечами Агель. — Предполагаемый самоубийца обычный офисный клерк. Родился в маленьком провинциальном городке, там же отучился, после учёбы устроился продавцом в захудалый магазинчик мебели недалеко от дома. После смерти родителей два года назад распродал всё завещанное ему имущество и переехал в наш город, снял жильё у одинокой вдовы миссис Мидфик и спокойно жил у неё на вырученные деньги до произошедшей трагедии.

— А что насчёт его круга общения? Увлечений? — едва прочитав, Дагер отбрасывал на стол все бумаги, пока в его руках не остался только один невзрачный листик. Агелю даже не нужно было видеть лицевую сторону, чтобы догадаться: это ксерокопия предсмертной записки.

— Всё так же уныло, как с биографией, — хмыкнул полицейский. — Джек с детства был нелюдим, и когда переехал сюда почти ни с кем, кроме миссис Мидфик не общался, по крайней мере, по её словам и показаниям соседей. Что же касается увлечений, то может быть книги или чем там ещё могут интересоваться домоседы вроде него.

— Проще говоря, про его увлечения ты вообще ничего не знаешь? — поднял бровь Хил.

— Да какое они вообще могут иметь значение? — раздражённо скривился Агель.

— Даже не знаю, — насмешливо протянул Дагер. Он уже откровенно издевался над своим знакомым. — Например, составление психологического портрета, который может помочь выйти на след пропавшего или как ещё выразить идею, что вкрадчивое изучение материала важно в любом деле?

— Я тебя понял, — Агель откровенно приуныл. — Но я хотя бы предполагаю! Так что прекращай меня журить, как какого-то двоечника, мне этого дерьма и в управлении хватает.

— Спокойно, ковбой, — усмехнулся Хил. — На самом деле, ты неплохо поработал. Настолько неплохо, что мы решим твою загадку, не выходя из квартиры.

— Ч-что ты… как? — Агель во все глаза уставился на Хила будто впервые его видит. — Ты что уже знаешь, где искать Джека?

В ответ Хил лишь презрительно сощурился, резким движением смял ксерокопию и закинул её в угол к остальному мусору.

— «Дорогая миссис Мидфик, за все два года, что я провёл здесь только вы стали мне по-настоящему близки другом», — нарочито возвышенным тоном передразнил Дагер первые строчки записки. — Не надо долго жевать эти сопли, чтобы понять кое-что важное.

— И… Что же это? — Агель напрягся, весь обратившись в слух.

— То, что наш герой жив-здоров, — с немалой долей сарказма ответил Хил.

— С чего это ты взял? — Агель явно отнёсся к шокирующему заявлению скептически.

Но Дагера реакция полицейского только раззадорила.

— У тебя не найдётся ручки? — игриво улыбнулся он.

Агель недоверчиво протянул ему кстати отыскавшуюся в кармане письменную принадлежность. Мысленно он уже начинал потихоньку проклинать себя за желание обратиться к Хилу за помощью и досадовал, что, похоже, потратился в пустую, ведь по всему выходило, что на этот раз его знакомый понятия не имеет, как решить проблему. Однако, как хорошо было известно Агелю, его приятель никогда не признает своей некомпетентности, предпочитая выдвигать самые безумные теории.

А Хил, тем временем, бодро взял, а точнее схватил ручку, подтянул к себе одну из бумаг Агеля, валявшихся на столе, и, не спрашивая разрешения, стал размашисто что-то то ли писать, тои ли чертить на свободной от текста стороне.

Наконец он закончил и поднял бумагу так, чтобы Агель смог разглядеть примитивный рисунок мужчины и женщины, наподобие тех, которые вешают на дверях туалетов.

— А теперь, друг мой, давай сыграем в игру «опиши в двух словах», — оскалился Хил, и не опуская рисунка ткнул пальцем в изображение мужчины, — для начала наш герой: как бы ты его охарактеризовал?

Но, видимо, Дагер решил сыграть скорее сам с собой, потому что, не дав полицейскому и рта раскрыть, сам ответил на свой вопрос.

— Унылый и посредственный. Ну а что же с миссис Мидфик?

И Хил указал на изображение женщины, однако Агель лишь обречённо вздохнул.

— Я так понимаю, для неё ты тоже подобрал не менее едкие определения.

Он окончательно разочаровался в своей идее обратиться к Хилу, и теперь даже стал раздражаться тем, что находясь здесь и, слушая Дагера, бесполезно тратит драгоценное время. Хозяин квартиры же живо смекнул изменение настроения гостя, однако сделал вид, что ничего не заметил.

— Почему сразу «едкие»? — хмыкнул он. — Вполне обычные, а главное — точные. Как тебе: скупая и сластолюбивая?

— Я даже не буду спрашивать, с чего ты так решил, — произнёс полицейский сквозь зубы. Его терпение было на пределе. — Думаю, это бессмысленно! Весь этот бред не заслуживает ни пяти сотен баксов, ни внимания в принципе. Так что пока.

И, медленно встав с дивана, Агель решительно направился к выходу, даже не оглядываясь. Но Хил не стал его останавливать, только слабо усмехнулся, глядя ему вслед.

— Что ж, возможно, тебе действительно будет лучше где-нибудь за пределами полицейского участка, — пробормотал Дагер, оставшись один.

Затем он в последний раз взглянул на рисунок, и расправился с ним так же, как с ксерокопией записки.

***

Джек крайне неохотно шёл на очередную ненавистную встречу с этим непонятно откуда взявшимся выскочкой Хилом Дагером, но иного выбора у него не было. По роковой случайности именно Хил стал тем, кто каким-то образом узнал его тайну. А ведь он всё так хорошо придумал! Когда-то он оказался на грани отчаяния из-за огромных карточных долгов, которые не смогли покрыть даже деньги, вырученные с продажи всего наследства, но судьба всё же смилостивилась над ним и подарила ему знакомство с миссис Мидфик. Дама почтенного возраста, одинокая и весьма состоятельная оказала ему немалую поддержку, к тому же расплатилась со всеми его долгами, а взамен попросила всего ничего: только разнообразить её скучную старость… Да, он стал её любовником, но что ему ещё оставалось? К тому же, с самого начала он решил, что непременно изменит своё унизительное положение, и, хоть на подготовку пришлось потратить два года, дело стоило того. Походка, жесты, даже голос — он смог создать идеальный образ! А уж разобраться с малым — задушить проклятую старуху и спрятать тело — совсем ничего не стоило. Прекрасный план и никто и подумать бы не смог… Никто, кроме проклятого Дагера!

— Доброго здоровья, миссис Мидфик! Или, лучше сказать, мистер Джек! — окликнули Джека за спиной.

А вот и Дагер, лёгок на помине. Джек так резко дёрнулся от звука неприятного голоса, что если бы его парик был чуть слабее закреплён, он непременно бы слетел. Но прежде, чем Хил смог увидеть его лицо, парень взял себя в руки. Спокойно и размеренно он достал из своей дамской сумочки увесистый конверт и отдал его мужчине напротив. Хил с наглой улыбочкой взял конверт и, не глядя содержимое, запихнул его во внутренний карман куртки.

— Но… но скажи мне, как ты узнал? — всё же решился задать мучивший его столько времени вопрос Джек, остановив тем самым уже собирающегося уходить Хила.

— Меньше самолюбования и жизнелюбия в предсмертных записках, и может в следующий раз у тебя что-то да выйдет, — хохотнул Хил и скрылся в ночной мгле.

А Джек остался, и ещё долго стоял на месте встречи, ёжась от порывов холодного ночного ветра и силясь разгадать смысл слов Дагера. Но, так ничего и не поняв, он всё же направился к теперь уже своему дому, бывшему когда-то домом миссис Мидфик.